Полночный поцелуй

«Боже, что я делаю? О чем я думаю?» – пыталась мысленно остановить себя Габриэлла.

– Нет, – собрав всю волю, выдавила она. – Подожди. Остановись. – Господи, как она ненавидела слово «остановись», прервавшее ее наслаждение. – Лукан… ты… сейчас с кем-то?

– Оглянись, Габриэлла, – сказал Лукан, едва касаясь ее губ своими; от желания у нее кружилась голова. – Здесь никого нет, только ты и я.

– У тебя есть постоянная женщина, подруга? – между поцелуями выговорила Габриэлла. Возможно, ее вопрос слишком запоздал, но она должна была знать, хотя понятия не имела, что будет делать, если услышит нежелательный для себя ответ. – У тебя есть подруга? Ты женат? Пожалуйста, только не говори, что ты женат…

– У меня никого нет.

«Только ты».

Габриэлла была уверена, что он не говорил последних слов, но они эхом отозвались в ее голове, соблазняя и сводя на нет остатки сопротивления.

«Господи, он так хорош».

Или ей это только кажется, потому что он говорит такие слова… и еще его нежные, сильные руки и жадные, горячие губы… она верила ему без тени сомнения. Она чувствовала, что он весь сосредоточен на ней, словно в мире существовали только он и она… и невероятное взаимное притяжение.

Оно возникло с той самой минуты, как она открыла дверь и увидела его на пороге своего дома.

С легким стоном Габриэлла прижалась к Лукану, нежась в его ласках.

– Что мы делаем, Лукан?

– Думаю, ты знаешь, как это называется, – выдохнул он ей в ухо, и она почувствовала его улыбку и обнажившийся за ней мрак – чернее ночи.

– Я ничего не знаю. Я утратила способность думать.

«О господи».

Лукан на мгновение прервал поцелуй, посмотрел ей в глаза и сделал медленное, многозначительное движение бедрами. Сквозь одежду Габриэлла ощутила упершийся ей в живот член, она чувствовала его твердость, длину и силу. И от одной только мысли, что он войдет в нее, влагалище увлажнилось обильным соком.

– Поэтому я сегодня здесь, – тихо пророкотал он ей в самое ухо. – Я хочу тебя, Габриэлла. Ты это знаешь.

Это было обоюдное желание. Габриэлла сладко застонала, извиваясь в его руках, больше не в силах себя контролировать.

Это только сон, безумный сон, такой она уже видела в ночь его первого визита. В реальности ничего не происходит. Нет, она не стоит на кухне, прижавшись к Лукану Торну, о котором ничего не знает, но которому готова отдаться. Ей это снится – скорее всего, а потом, очень не скоро, она проснется на диване, как всегда в полном одиночестве, на ковре опрокинутый бокал с вином, в духовке сгоревший ужин.

Проснется, но только не сейчас.

«Господи, пожалуйста, только не сейчас».

Наслаждаться его ласками, фантастически возбуждающим языком – это лучше любого сна, даже того, что приснился ей в ночь их знакомства.

– Габриэлла, – прошептал Лукан, – скажи, что ты меня тоже хочешь.

– Хочу.

Она почувствовала, как он поспешно расстегивает ширинку.

– Потрогай, Габриэлла. Теперь ты знаешь силу моего желания.

Он взял ее руку и направил вниз. Она нежно, с восхищением погладила его член. Он был очень большой, брутально-сильный и в то же время шелковисто-гладкий, ощутимая тяжесть подействовала на нее одурманивающе, сильнее любого наркотика. Она легонько сжала руку и провела по твердому члену, пальцами погладила большую головку. Тело Лукана дернулось. Габриэлла почувствовала, что его руки дрожат, поднимаясь по ее бедрам к шнуркам спортивных брюк. Запутавшись в них, он чуть слышно выдохнул, как ей показалось, какое-то иностранное ругательство. Колючей прохладой обдало ее оголенный живот, в следующее мгновение его обожгла ладонь Лукана, скользнувшая в ее трусики.

У нее между ног было влажно, тело горело желанием, голову окутывал сладостный туман. Его пальцы, играя, вызывая в ее теле томительную негу, легко и быстро нашли вход. Габриэлла содрогнулась и вскрикнула, подчиняясь силе сексуального желания.

– Я тоже тебя хочу, – призналась она, голос от возбуждения звучал прерывисто и низко. Вместо ответа он ввел один за другим два пальца во влагалище. Габриэлла выгнулась, предвкушая иное вторжение. – Еще, – выдохнула она, – Лукан… пожалуйста, еще.

Глухой рык растворился в его шумном выдохе, он склонил голову и жадно впился в ее губы. Ее брюки упали на пол, за ними последовали трусики, тонкое кружево треснуло в сильных руках Лукана. Обнаженное тело Габриэллы напряглось, и тут его словно обдало жаром от вспыхнувшего костра – Лукан опустился на колени, в неистовом желании он, раздвигая, гладил ее бедра, целовал, играл кончиком языка во всех изгибах и впадинках ее тела. От прикосновений его языка плоть сладко и остро покалывало, и Габриэлла таяла.

Оргазм наступил быстро, и его сила удивила Габриэллу. Лукан крепко держал ее, прижимаясь к ее влажным бедрам, ее тело дрожало и выгибалось, из груди вырывались глухие, хриплые стоны, но это не помешало ему почти сразу же довести ее до второго оргазма. Габриэлла закрыла глаза и запрокинула голову, отдаваясь Лукану и безумию столь странного и неожиданного свидания. Ноги отказывались держать ее, и она вцепилась руками в его плечи.

И новый оргазм, неистовый толчок из неведомых глубин ее тела, он вознес ее в царство сладостных грез и отпустил, и она падала, падала, падала…

Сквозь густую пелену чувственного полуобморока Габриэлла ощущала, что ее держат. Крепкие руки Лукана подхватили и подняли ее, они оба были обнажены, хотя она не помнила, когда сняла футболку, когда разделся он. Она обхватила его за шею, с ней на руках он вошел в гостиную, где о чьей-то нежной любви тихо пела Сара Маклахлан.

Лукан осторожно положил Габриэллу на диван и склонился над ней, опираясь на сильные руки. Только сейчас Габриэлла увидела его во всем великолепии: стальные мускулы и умопомрачительные татуировки. Начинающая внизу живота замысловатая вязь, разветвляясь, оплетала грудь, плечи и мощные бицепсы. Цветовая палитра плавно менялась от цвета морской волны до охры и винно-красного, и Габриэлле казалось, что чем дольше она смотрит на татуировки, тем ярче они становятся. Когда Лукан склонился, целуя ее грудь, она заметила татуировку на задней поверхности шеи, уходящую вверх и теряющуюся в его густых черных волосах. С их первой встречи ей хотелось рассмотреть этот рисунок. Она самозабвенно гладила его тело, восхищаясь его красотой, изумляясь ореолу таинственности вокруг этого мужчины.

– Поцелуй меня, – попросила Габриэлла, крепко обнимая его за плечи.

Лукан приподнялся, она выгнулась, будто ее тянуло к нему магнитом, ей страстно хотелось ощущать его внутри себя. Его член, прижатый к ее бедрам, обжигал, ее чрево жаждало поглотить его. Ее рука скользнула вниз и погладила член, бедра приподнялись, приглашая.

– Возьми меня, – прошептала Габриэлла. – Я хочу чувствовать тебя внутри, Лукан. Сейчас. Пожалуйста.

Лукан откликнулся на ее призыв.

Головка члена требовательно пульсировала у самого входа, все его тело дрожало, Габриэлла чувствовала эту дрожь, обнимая его за плечи; казалось, до этого мгновения он сдерживался, а сейчас готов был полностью отдаться страсти. Габриэлла так хотела, чтобы он вошел в нее, промедление сравнимо было с мучительной смертью. Сдавленный рык горячей волной опалил ее шею за ухом.

– Ну же, – молила Габриэлла, двигаясь и пристраиваясь под ним так, что теперь ему было достаточно одного толчка. – Не надо деликатничать, я не сломаюсь.

Лукан поднял голову и посмотрел ей прямо в лицо, сквозь полуопущенные ресницы Габриэлла поймала его взгляд и почти испугалась горевшего в его глазах неукротимого огня, в котором зрачки сделались почти невидимыми. Этот огонь наполнял ее каким-то сверхъестественным жаром. Черты лица Лукана заострились, кожа на скулах натянулась.

«Удивительно, как странно освещение гостиной преобразило его лицо», – смутно подумала Габриэлла. И в это мгновение свет каким-то невероятным образом мигнул и погас, а поток ее мыслей прервал тот страстно желанный толчок. Габриэлла не смогла сдержать дикий стон наслаждения.

– О боже! – со всхлипом выкрикнула она, сжимая его член мышцами. – Ты великолепен.

Лукан уронил голову ей на плечо, чуть приподнялся – и вновь последовал толчок, еще глубже. Габриэлла вцепилась в крепкую спину, прижимая Лукана к себе и одновременно приподнимая бедра навстречу его страсти. Он издал какой-то звук, жуткий, дикий. Член двигался с неистовой силой и быстротой и, казалось, еще больше увеличился в размерах.

– Я так хочу тебя, хочу с первой минуты, как увидел, – выдохнул Лукан.

Его признание еще больше возбудило Габриэллу, потому что и она безумно хотела его с первой минуты их первой встречи. Она запустила пальцы в его волосы и что-то нечленораздельно выкрикивала, содрогаясь под его интенсивными толчками. Он вытащил член и тер его между ее ног, она ощутила, как в глубине чрева зародился импульс нового оргазма.

– Я могу заниматься этим всю ночь, – хрипло произнес Лукан, горячим дыханием обжигая ей шею. – Боюсь, я не смогу остановиться.

– Нет, Лукан, не останавливайся… прошу… не останавливайся.

Габриэлла крепко держалась за него, пока он стремительно двигался. Она только и могла, что вскрикивать, сотрясаясь от оргазмов, следовавших один за другим.

Лукан спустился по ступенькам крыльца дома Габриэллы и зашагал по темной тихой улице. Он оставил ее в спальне, сладко утомленную и погруженную в глубокий сон, она ровно дышала, набираясь сил после трех часов непрерывного секса. Он никогда не совокуплялся с женщиной так долго, с такой силой и страстью.

И все же он не чувствовал полного удовлетворения, он хотел еще…

Хотел ее.

Это было просто чудом, что ему удалось скрыть выросшие под наплывом страсти клыки и горящие огнем глаза с узким росчерком зрачков. Еще больше удивляло то, что он сумел не поддаться огромному, как океанская волна, желанию вонзить клыки в ее такое сладкое горло и напиться крови до опьянения. Рядом с ней, когда каждая клетка тела только этого и жаждет, трудно доверять себе.

То, что он пришел к ней сегодня, – чудовищная ошибка. Лукан полагал, что секс немного остудит тот жар, что она в нем разжигает. Еще никогда так сильно он не ошибался. Овладев Габриэллой, войдя в нее, он понял, насколько слабым она способна сделать его. Она пробуждала в нем дикий, животный инстинкт, и он преследовал ее со страстью голодного хищника, каким и являлся на самом деле. Лукан не был уверен, что ему хватит сил и воли сдержать эту страсть.

И она…

Господи, она не отвергла его.

Если бы отвергла, это было бы с ее стороны актом милосердия по отношению к нему, но вместо этого она принимала каждую искру его огня и отвечала, требуя большего.

Поверни он назад, окажись вновь в ее спальне, он бы еще несколько часов провел с ней. По крайней мере, он отчасти удовлетворил бы свою страсть. И если Лукан не сможет погасить растущую в нем мучительную жажду, лучше дождаться рассвета, и пусть солнечные лучи испепелят его тело.

Пожалуй, это будет самым правильным решением, раз уж он так слаб в своем служении долгу.

Лукан выругался сквозь зубы и повернул в сторону, где кипела ночная жизнь. Все тело подрагивало в нетерпении, зрение обострилось, дикие инстинкты проснулись.

Он снова жаждал крови.

Голод пробудился слишком рано, в последний раз Лукан напился достаточно, чтобы хватило на неделю и даже больше. Прошло всего несколько ночей, а желудок уже сводило. В последнее время приступы голода участились, и чем больше усилий Лукан прилагал, чтобы сдержать его, тем нестерпимее была мука.

Ограничение.

Именно оно позволяло ему держаться так долго.

Насколько его хватит… И что потом?

Неужели он действительно поверил, что чем-то отличается от своего отца? Его братья – оба старше и сильнее его – были сыновьями своего отца. Кровожадность поразила обоих: один по собственной воле оборвал свою жизнь, когда пагубное пристрастие достигло опасного предела, второй пошел дальше, стал Отверженным и погиб от меча воина.

Лукан принадлежал к первому поколению и был наделен огромной силой и властью, вызывал у представителей последующих поколений уважение – незаслуженное, как он считал, – но именно эта сила была его проклятием. Как долго еще он сможет бороться и побеждать в схватке с собственной природой, темной и свирепой? Случались такие ночи, когда он чувствовал безмерную усталость от борьбы с самим собой.

Шагая по улицам среди любителей ночной жизни, Лукан внимательно смотрел по сторонам. Он выполнял долг – охотился, но вместе с тем радовался, что Отверженные не попадали в поле зрения. Взгляд выхватывал покинувших Темные Гавани вампиров младших поколений, которые, подобно ему, разгуливали по улицам в поисках добровольных Доноров.

Лукан видел совсем юных вампиров, они толкали друг друга локтями и шептались; шелестом ночной листвы до его слуха долетали слова «воин» и «П1». Их священный трепет и любопытство раздражали Лукана. Вампирам, рожденным в Темной Гавани, редко выпадала возможность встретить воина, одного из оставшихся в живых основателей Ордена, некогда славного, а ныне безнадежно устаревшего.

Многие знали старые истории о том, как несколько столетий назад восемь самых свирепых представителей Рода объединились и уничтожили кровожадных Древних и служившую им армию Отверженных. Те воины стали легендарными. В течение веков их Орден претерпевал всевозможные изменения: во времена конфликтов с Отверженными он увеличивал численность и зону охвата и практически исчезал в мирные периоды.

Сейчас каста воинов ограничивалась рассеянными по миру единицами, предпочитавшими действовать самостоятельно, в большинстве своем к ним относились с некоторой долей презрения. В этот просвещенный век честных взаимоотношений с людьми и твердых правил внутри общества вампиров образ жизни и действия воинов расценивались как препятствие на пути прогресса.

Будто бы Лукан и ему подобные бросали тень на всех вампиров.

Огрызнувшись в сторону разинувших рот юнцов, Лукан мысленно послал приглашение женщинам, с которыми вампиры о чем-то весело болтали. Глаза каждой забегали в поисках источника той дикой, примитивной силы, которая волной пробежала по их чувствительным нервам. Две – блондинка и рыжеволосая, чуть светлее Габриэллы, – отделились от компании и направились к Лукану, мгновенно забыв о своих друзьях.

Но Лукану нужна была только одна из них, и выбор не составил труда. Жестом он отверг блондинку, приобнял рыжеволосую и увлек ее в тень домов. Без промедления он приступил к делу.

Откинув назад пахнущие сигаретным дымом и пивом волосы женщины, Лукан облизнул губы и впился клыками в ее горло. Она судорожно дернулась, инстинктивно вскинула руки. Он сделал первый долгий глоток. Лукан сосал напряженно, стараясь покончить с этим как можно быстрее. Женщина постанывала, но не от страха и боли, а от наслаждения – такова была гипнотическая сила поцелуя вампиров.

Кровь наполняла рот Лукана – теплая, густая.

Не желая того, он представлял Габриэллу, он хотел ее крови. Хотел, чтобы ее кровью насыщалось его тело.

Боже, какое это было бы наслаждение – пить из ее сонной артерии и членом погружаться в упругий жар ее плоти…

«Господи».

Лукан злобно зарычал, отгоняя отравляющие фантазии.

«Этого не будет никогда, – приказал он себе. – Реальность – грязная сука, но нельзя выпускать ее из виду».

Реальность была такова: он держал в объятиях не Габриэллу, а случайную женщину. Именно такой выбор он сделал. И сейчас не сладковатая, с едва уловимым привкусом жасмина кровь, которую он так желал, наполняла его рот, а горьковато-терпкая, с примесью слабого наркотика.

Ему был безразличен вкус крови Донора, ему нужно было удовлетворить голод, и вкус не имел значения. Он всегда делал это быстро, без лишних эмоций.

Получив достаточное количество, Лукан лизнул ранку, закрывая ее, и разжал объятия. Женщина тяжело дышала и пошатывалась, словно испытала оргазм.

Лукан положил ей на лоб ладонь, провел по лицу, закрывая отяжелевшими веками затуманенные глаза. После этого она забудет все, что сейчас здесь произошло.

– Тебя ищут друзья, – сказал он женщине, убирая руку с ее лица. Она удивленно заморгала, глядя на него. – Тебе пора домой. Ночью опасно.

– Да, конечно, – послушно кивнула женщина.

Лукан наблюдал, как она, пошатываясь, повернула за угол. Оскалившись, он с шипением глубоко втянул воздух, сердце гулко стучало в груди, все тело было напряжено и стянуто в тугой пульсирующий узел. Он даже думать не хотел, какой может оказаться на вкус кровь Габриэллы.

Лукан надеялся, что после новой порции крови его голод утихнет. Но тот стоглавым змеем ворочался где-то в самой глубине.

Тихо зарычав, Лукан, как никогда злой, вышел из укрытия на тротуар. Он устремился в самый неблагополучный район города, надеясь, что там до наступления рассвета успеет встретить парочку Отверженных. Он испытывал острую необходимость ввязаться в драку, самую отчаянную и опасную. Точно так же, как только что крови, теперь он жаждал насилия и боли, пусть даже это будет его собственная боль.

Лукану требовалось сильнодействующее средство, способное отвлечь его от Габриэллы Максвелл.

Глава восьмая

Проснувшись поздно, в первую минуту Габриэлла подумала, что это был еще один эротический сон. Но она лежала обнаженная, вялое от усталости тело болело в определенных местах, свидетельствуя о том, что Лукан Торн действительно был у нее в доме. Она сбилась со счету, сколько оргазмов испытала за эту ночь. Если сложить все за последние два года, и то будет меньше.

Габриэлла подумала, что еще от одного она бы не отказалась, но, к сожалению, Лукана рядом не было.

В кровати она лежала одна, в доме не раздавалось ни одного постороннего звука. Очевидно, он ушел на рассвете.

Чувствуя себя очень утомленной, Габриэлла готова была проспать весь день, но заранее договорилась пообедать сегодня с Джейми и девчонками.

Войдя в китайский ресторан, она заметила, как в ее сторону повернулись головы сидевших у барной стойки любителей выставлять себя напоказ и полудюжины молодых преуспевающих менеджеров в костюмах, которые расположились за столиками. Все они проводили ее взглядами к ширме в дальнем углу ресторана, где ее ждали друзья.

В черной юбке и темно-красном свитере с V-образным вырезом Габриэлла чувствовала себя сексуальной и уверенной, и ей было совершенно безразлично, если каждый в этом ресторане догадался, что она только что занималась сексом, самым умопомрачительным в ее жизни.

– Наконец-то она соизволила нас осчастливить! – воскликнул Джейми, когда Габриэлла подошла к столику и, приветствуя, обняла его и Меган.

– Выглядишь потрясающе, – сказала Меган, целуя ее в щеку.

– И правда, дорогуша, – подхватил Джейми, – отличный прикид. Новый? – Ответ его мало интересовал, он плюхнулся на свое место и с жадностью проглотил жареный дамплинг [8] . – Я умирал с голоду, и мы заказали несколько горячих закусок. Между прочим, почему ты так безбожно опоздала? Я уже собирался посылать за тобой отряд полицейских.

– Простите, я проспала. – Габриэлла улыбнулась и села рядом с Джейми. – А где Кендра?

– Снова пропала, – сделав глоток чая, сообщила Меган и пожала плечами. – Все время проводит со своим новым бойфрендом. Помнишь парня, которого она подцепила на прошлой неделе в клубе «Ла нотте»?

– Она с Брентом? – Габриэлла поежилась от воспоминаний о той страшной ночи.

– Да, с ним. Она даже умудрилась поменять свои ночные дежурства в больнице на дневные ради того, чтобы проводить все ночи с ним. Днем он все время куда-то уезжает по работе или еще каким-то там делам. Даже не верится, что Кендра позволила какому-то парню диктовать ей условия. Мы с Рэем встречаемся уже три месяца, но это не значит, что у меня не остается времени для друзей.

Габриэлла вскинула брови. Из их четверки Кендра была самой независимой и свободолюбивой, и потому ей не было оправдания. Кендра предпочитала разовые свидания и собиралась лет до тридцати жить в свое удовольствие.

– Думаешь, она влюбилась?

– Это страсть, дорогуша. – Джейми подхватил палочками последний дамплинг. – Иногда именно страсть, а не любовь заставляет совершать безумные поступки. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Пережевывая дамплинг, Джейми смотрел на Габриэллу, на ее растрепавшиеся волосы, естественный, но не типичный для нее румянец. Габриэлла попыталась непринужденно улыбнуться, но не могла скрыть счастливый блеск глаз. Джейми положил палочки на тарелку, качнул головой, откидывая светлые волосы.

– О господи, Габриэлла, – он широко улыбнулся, – ты сделала это.

– Что? – Габриэлла тихо рассмеялась.

– Сделала это . Впустила в свою жизнь мужчину?

Габриэлла покраснела и смущенно, по-девчоночьи хихикнула.

– Ну, дорогуша, должен признаться, тебе это к лицу. – Джейми похлопал ее по руке и тоже рассмеялся. – Дай-ка угадаю – это… Мрачный-и-Сексуальный Детектив из Полицейского управления Бостона?

Габриэлла вытаращила глаза, услышав это странное имя, и кивнула.

– И когда же это случилось?

– Сегодня ночью. И продолжалось до утра.

Восторженный вопль Джейми привлек внимание посетителей, сидевших за соседними столиками. Широчайшая улыбка расплылась по его лицу, и он стал похож на счастливую маму-курицу.

– Ну и как он? Хорош?

– Он потрясающий!

– Так, а почему мне ничего не известно об этом таинственном мужчине? – воскликнула Меган. – Он что, коп? Может быть, Рэй его знает? Я могла бы…

– Не надо, – покачала головой Габриэлла. – Пожалуйста, никому ничего о нем не говорите, прошу вас. У меня с Луканом нет никакого романа. Просто он зашел вчера вечером вернуть мой мобильный, и все как-то… в общем, все вышло из-под контроля. Я даже не знаю, увидимся ли мы с ним еще когда-нибудь.

Габриэлла действительно этого не знала, но, видит бог, очень хотела.

Внутренний голос твердил: то, что случилось между ними, – всего лишь глупость, минутная слабость.

Так оно и есть. Она этого не отрицала. С ее стороны это было полным безумием. Габриэлла всегда считала себя здравомыслящим и осторожным человеком, постоянно предостерегала своих друзей от необдуманных поступков вроде того, который сама совершила вчера ночью.

«Глупая. Безмозглая дурочка».