В пасти льда

   - Ты больной? - вырвалось у меня. Глупое, беспомощное. Мне стыдно за то, как я тогда отреагировал. Ничего лучше детского "ты больной" у меня на тот момент не нашлось. Увы, я никогда не умел отвечать остротами. Это талант Фарри, а не мой.

   - Да брось ты, пусть откушает мяса, чего ему станется. Главное, как мне видится, чтобы он не попросил меня разжевать ему пищу. Но пока зубы старика еще на месте. Справится, как думаешь?

   Зиан посмотрел на инструментария.

   - Надо идти, - буркнул тот. - Срочно. Механик, уже давно в уме просчитавший каждый шаг до ближайшей двери, рванулся с места и быстро скрылся в одном из подсобных помещений. впустив в коридор лязг машин.

   - Струсил, - сам себе прокомментировал это Зиан. Взгляд шамана блуждал под действием алого камня. Он катал наркотик во рту, пытаясь вспомнить имя безвестного механика, и совсем не думал обо мне, а я боролся с закипающим внутри гневом. Не надо обзаводиться врагами так скоро. Не надо!

   Ты не сможешь. Ты везде найдешь себе неприятности, Эд. И кто-нибудь непременно пострадает. Непременно!

   От него несло давно не мытым телом. Запах перебивал даже привычную для третьей палубы вонь энги и ее смесей. Он вонял даже больше чем инструментарии.

   - Ты чего творишь? - вырвалось у меня. Разум пал на колени, пораженный возмущением и гневом. Логика отступила.

   Он с недоумением посмотрел на меня, затем на оскверненный котелок с мясом, но промолчал, искренне не понимая моего возмущения.

   - Я говорю, чего ты творишь?! Это ужин мастера ан Вонка!

   Зиан опять не произнес ни слова, бестолково улыбаясь. Шаркуний сосатель камня! Хотелось сказать ему что-нибудь обидное, злое, пробудить совесть, если она у него вообще есть. Где-то на краю сознания я понимал, что никто мне не поверит в то, что Зиан плюнул в ужин учителю. И уж тем более сам добряк Балиар не поверит. Свидетель-инструментарий рисковать не станет и затеряется среди собратьев так, что я никогда не узнаю, кто он вообще был.

   Я стоял в коридоре, держа поднос с испорченным мясом, и пытался придумать, как быть дальше. На миг во мне появилась мысль, что пусть сами разбираются друг с другом. Мое дело - отнести ужин. Что там с ним сделают по дороге - неважно. Пусть хоть яд сыплют, какая мне разница?

   Но эта слабость жила во мне только один миг. Может быть, лучше всего ей было и победить, не знаю. Потому что в следующие несколько минут мною безраздельно владел гнев.

   - Совсем ум потерял, камнесос поганый, - прошипел я и ткнул Зиану подносом в грудь. Тот опешил, распахнул глаза в изумлении. Кастрюлька перевернулась и парящее мясо с бульоном пролилось ему на одежду.

   Вскинув руки, ан Варр уставился на то, как по его дорогой шубе стекает жир. Потом поднял взгляд на меня.

   - Ой, простите, - процедил я и нагло встретил его взор.

   - Я это так не оставлю, запомни.

   Блуждающий взгляд сосателя прояснился.

   - Понял, палубник? Ты зря так поступил. - Зиан приоткрыл рот, показав гниющие зубы. - Очень зря.

   - В следующий раз будешь думать, прежде... - не мог смолчать я.

   Ученик шамана подался вперед и попытался достать меня кулаком, но я легко угадал его движение, отшатнулся, и в свою очередь приложил его в скулу. Небольно, но обидно. Слишком небольно. Руки чесались страшно, честное слово. Хотелось размазать недоноска по коридору. Накопленная за последние два месяца ненависть рвалась наружу, словно получив единственный шанс.

   Помни об Эльме. Ты же не хочешь стать таким же?

   - Ах ты шаркуний выродок! - взвыл Зиан и отпрянул. - Поганая шавка!

   Я неторопливо поднял поднос с кастрюлей и пожал плечами, буркнув:

   - Зато у меня хотя бы мозги имеются!

   Он услышал это сквозь гул двигателей и заскрипел зубами, а я, наслаждаясь его обидой и возмущением, зашагал по коридору в сторону трапа. Ноги и руки потряхивало лихорадкой драки, но я знал, что ухожу победителем.

   - Я этого так не оставлю, палубник. Ой не оставлю, - прошипел мне в спину Зиан. Он скрестил на груди дрожащие руки и тщетно пытался успокоиться. Уголок его рта предательски подергивался.

   - Напугал льва морозом, - сорвалось с моих губ

   И тут мне в шею что-то противно шлепнулось, от чего по телу пробежали отвратительные мурашки. Меткий гад умудрился забросить мне за шиворот жирный кусок мяса. Мерзкий, царапающий кожу налипшей грязью. Я обернулся, отбросил в сторону поднос и двинулся к прищурившемуся Зиану.

   Он не проронил ни слова. Он попытался закрыться от моих ударов, но ни разу не атаковал. Я понял почему лишь когда услышал удивленный старческий возглас:

   - Что здесь происходит?

   На пороге своей каюты стоял Балиар ан Вонк с фонарем в руке. Добродушное лицо пожилого шамана вытянулось от изумления. Он переводил взгляд то на разбрызганный ужин, то на меня, прижавшего Зиана к стене.

   - Я и сам хотел бы это знать, учитель! - сказал ан Варр. Он отстранился от меня, повернулся к шаману лицом и развел руками. - Посмотрите, что он сделал с моей шубой?

   Гнев во мне сошел на нет, лишив сил и разума. Я понял, что потерял инициативу, что погорячился. Осознал, что никто не услышит моей жалобы на то, что ужин был безнадежно испорчен плевком Зиана. Мало того, меня скорее всего еще и осудят, посчитав за ябеду. Вместо этого я угрюмо стиснул челюсти и встретил осуждающий взор старого шамана.

   - Все не так, как выглядит, - жалко проговорил я и заткнулся.

   - Я не хочу разбираться в этом, я видел то, что видел и не видел того, что было до этого, - сказал старик. - Но ты, малыш, знаешь законы "Звездочки".

   Он смотрел на меня, ожидая реакции, и я покорно кивнул, понимая, что меня ждет.

  

  

   Глава вторая: "Возмездие"

  

  

   Капитан Аргаст "Гром" Дувал был крепким мужчиной, едва перевалившим за четвертый десяток и собиравшимся бороздить Пустыню еще лет двадцать, как минимум. Обладатель пышной черной бороды, сросшимися на переносице густыми бровями и усталым взглядом холодных серых глаз был суров, громогласен и при этом осторожен. Любитель хорошо выпить во время скучных будней, сегодня он еще был трезв и только собирался запереться у себя в каюте и насладиться настойкой, но его планы рухнули, когда старый шаман поднялся со мною и Зианом в пристройку на верхней палубе и бесцеремонно вошел в покои капитана. Из своего угла на шум выглянул стюард Дувала - рябой Кунни, но тут же исчез за ширмочкой, едва поймал недовольный взгляд хозяина.

   Развалившись в богато украшенном кресле, капитан Гром с сомнением смотрел на меня и Зиана. Что-то произошедшее на судне его оживило, но радости не прибавило. Он почти не скрывал своей неприязни к ученику шамана, но при этом сдерживался от открытого одобрения моего поступка. Выслушав рассказ Зиана о том, как юнга толкнул подносом преданного ученика почтенного Балиара, а потом и вовсе набросился на добропорядочного ан Варра с кулаками - капитан спросил мою версию, и тут меня как заморозило. Я молчал, насупившись и опустив взгляд. Лишь кулаки сжимал, да мечтал, чтобы этот момент поскорее завершился, чтобы он остался в прошлом.

   Что я мог тогда сказать? Ничего. Лишь признаться в собственном гневе.

   А ведь это он и был, малыш. Именно гнев.

   Капитану пришлось повторить свой вопрос ко мне трижды, прежде чем я выдавил из себя:

   - Вспылил. Виноват.

   Зиан при моих словах победно улыбнулся.

  

   Аргаст Дувал переводил взгляд с меня на Зиана и чувствовалось, как в голове капитана неохотно крутятся мысли. Около минуты он молчал, размышляя. Никто не посмел прерывать затянувшуюся паузу.

   - Даже не знаю, что с вами делать, промерзлое вы мясо.

   - Закон показывает... - заговорил Зиан.

   - Закрой свою пасть, - поморщился Аргаст. - А не то я подтащу тебя, оледневшее ты дерьмо, поближе и посмотрю внимательно в заплывшие глазенки. Как думаешь, что я там увижу?

   Молодой шаман побледнел от возмущения и быстро склонил голову, чтобы не выдать себя. Розоватые следы алого камня, отличающие поклонников этого наркотика, еще не растворились, и Зиан об этом знал. Гром несколько секунд буравил его взбешенным взглядом, а затем посмотрел на меня.

   - Теперь ты, мясо. Третий пункт корабельного закона гласит: поднявший руку на товарища по команде должен быть наказан десятью ударами плети перед всей командой. Ты должен был ознакомиться с кодексом, когда тебя брали на борт. Надеюсь, ознакомился?

   Честно говоря, я этого совсем не помнил. Мы лишь поставили подписи там, где указал боцман. Так сложились обстоятельства, что первой целью было сбежать из Снежной Шапки. Все остальное казалось несущественным.

   Однако я торопливо кивнул, лишь бы не злить бородатого корсара.

   - Хорошо. Так вот, все мордобойные споры пусть разрешаются в портовых кабаках, будь они прокляты, а не на борту "Звездочки". Там хоть поубивайте друг друга, а в походе - гребанный закон есть гребанный закон. Понял меня, шаркунье ты мясо?

   - Да, капитан!

   - Балиар! - не отрывая от меня взгляда, рыкнул Аргаст.

   Старик Балиар ан Вонк улыбался и качал головой, совсем не слушая капитана. В мыслях он был где-то далеко,

   - Балиар, старая ты корова, слышишь меня?

   Шаман вынырнул из забытьи и воззрился на Дувала. Тот поиграл желваками и, стараясь говорить спокойно, спросил:

   - Ты точно видел как этот сопляк метелил твоего ученика?

   - А? Что? Да-да, конечно, - подслеповато щурясь, закивал шаман. - Посмотри на его шубу, Аргаст.

   Дувал с трудом удержался от улыбки.

   - Значит, завтра днем получишь то, чего заслуживаешь, мясо, - громыхнул Аргаст.

  

   Я молчал, исподлобья оглядывая его богатую каюту. Здесь было уютно и просторно. На стенах красовалось разнообразное оружие, от дальнобоев разных видов, копий, гарпунов и алебард до узких клинков и массивных боевых ножей. У окна (самого большого из тех, что я видел на корабле), за которым во льды садилось солнце, висела пара картин. А за закаленным стеклом, с тройной рамой, виднелся купол носовой рубки и фигура дежурного рулевого.

   Справа от меня стоял Зиан с ледяным выражением лица, и его вид без слов говорил, что история с ним не закончится беседой с капитана. Что меня ждет много чудесного в ближайшем будущем. Признаюсь, это были неуютные мысли. Но на краткий миг справедливость восторжествовала, пусть и стоила мне десять плетей.

   Десть плетей. Наверное, это будет больно. По спине пробежались мурашки.

   - А теперь выметайтесь отсюда и дайте мне отдохнуть, - подытожил капитан и пошевелился в кресле, посмотрев в сторону шкафа с запечатанными кувшинами. - Мне, ломанные траки, надо подумать. Кунни, тащи сюда карты!

  

   В проходе мы с Зианом столкнулись плечами, и ученик шамана чуть слышно произнес:

   - Жди.

   Он протиснулся в проем и торопливо зашагал по коридору прочь от каюты Дувала. Я задержался у двери, и почувствовал легкую руку Балиара на своем плече.

   - Принесите мне мой ужин еще раз, молодой человек. Если вам, конечно, не трудно, - сказал улыбающийся шаман. - И прошу вас, уберите, что там разлилось. Сами понимаете, запах. Он мешает моей работе.

   - Хорошо, мастер ан Вонк, - сказал я и пошел к трапу на вторую палубу. Запах? Да там, на нижней палубе, так воняло смесями энги и парами различных зелий инструментариев, что несколько кусков мяса погоды не сделают. Даже если сгниют!

   Запах, тоже мне...

  

   Я побрел на кухню.

   Здесь, на борту ледохода не было определенного времени для еды. Чаны с варевом стояли на медленном огне все то время, пока бодрствовал мастер Айз. Но всегда была вероятность того, что в похлебке не останется кусков мяса и придется довольствоваться бульоном. Так что большая часть команды торопилась на ужин сразу после того как раздавался сигнал кока. Толстяк брал в руки тяжелый стержень и со всей мочи колотил по болтающейся рядом с ним рельсе. Заветный лязг быстро растекался по второй палубе. На штурмовую же, к абордажникам, спешил с вестью тот несчастный, кого занесло на камбуз первым. Механиков, отдыхающих вокруг кухни, кок никогда не трогал.

   Столовая у вотчины Айза делилась на две части. Общую и крошечную офицерскую, сокрытую потасканной ширмой. Когда я вошел в обитель кока, то ткань в командирском уголке была отодвинута в сторону, и я заметил сразу двух офицеров, склонившихся над мисками. Обмениваясь скупыми фразами, они уничтожали ужин, словно выполняя некую повинность, которую нужно сделать быстро и качественно.

   - Ты долго, - заметил толстяк, когда я оказался около плит.

   - Я разлил ужин, - в принципе, это была правда. Делиться всей историей я не хотел. Завтра команда и так узнает о произошедшем. - Споткнулся... Шаман попросил повторить.

   - Раззява, - скучающе и снисходительно отметил Айз. - Выдрать бы тебя, по-хорошему. Сейчас посмотрю, осталось ли что...

   Я промолчал, глядя, как он открыл крышку одного из чанов и принялся вылавливать в нем куски мяса. Судя по тому, что возился он приличное время - их осталось не так-то много. А у меня из головы не шла последняя фраза Зиана. Глупо было надеяться, что молодой шаман оставит меня в покое, или что в нем иссякло воображение на гадости. Скорее всего тщедушный ан Варр бросится к своим дружкам, жаловаться. И даже если Волку и Сиплому, офицерам абордажной команды, не захочется тратить свое время на новенького юнгу - у Зиана есть самый важный козырь. Алый камень, ради которого головорезы пойдут на все.

   Миска с мясом стукнулась о стойку, привлекая мое внимание. Айз внимательно посмотрел мне в глаза:

   - В этот раз не пролей.

   Он так выделил это слово, что я вспыхнул от возмущения. Добродушный кок был убежден, что ароматное мясо осело у меня в желудке, а не погибло в грязи нижней палубы.

   - Зря я тебя отправил голодным, юнга Эд. Моя вина. Будет урок.

   Едва сдержавшись от того, чтобы не начать оправдываться, я развернулся и двинулся к трапу, проклиная про себя этот явно неудачный день и мечтая, чтобы поскорее наступило завтра, когда капитан объявит о наказании и хотя бы это сотрет из души Айза противную жалость ко мне.

   Но перед тем как я ушел, в офицерской столовой произошло нечто странное. Нечто, чему я не мог дать объяснения. Один из офицеров, лейтенант абордажников по прозвищу Старик, швырнул свою миску в лицо сотрапезника.

   Первый помощник капитана Мертвец моргнул, стряхивая с ресниц жирные капли, на пару мгновений его взгляд остекленел, но затем вернул привычную невозмутимость, и бледный беловолосый моряк продолжил ужин, будто ничего не произошло. Плечистый Старик едва сдерживаясь от ругани вскочил на ноги, бросил гневный взгляд на меня и я поспешил ретироваться, пока абордажник не сорвал свой гнев на нерасторопном юнге.

   О произошедшем я быстро забыл. Мне было о чем подумать и без этого странного случая. Меня ждали перемены.

   Удивительно, но в те долгие часы перед наказанием я больше всего переживал за то, что обо мне подумал мастер Айз. Вместо того чтобы ждать в темных закутках оскалы Волка и Сиплого или бояться неумолимой кары, я вел про себя воображаемый диалог с коком, убеждая его в том, что он ошибся. Что это унизительно, когда про тебя так думают. Что нельзя судить человека так сразу.

   Мне грозило десять плетей и месть старших офицеров, а я думал о том, что обо мне подумал кок. Странно. Но так оно и было.

   - Ты сумасшедший, Эд, - сказал мне Фарри, когда вечером мы залегли на свои топчаны и разговорились. Ночная вахта нам в тот раз не грозила, и потому мы могли спокойно поболтать, пока нас не сморит сон. К сожалению, это случалось не так часто как хотелось. Старшие офицеры всегда находили работу для юнг, считая, что таким образом мы быстрее станем частью команды и наберемся необходимого опыта.

   После того как "Звездочка" ушла в поход - общий зал переменился. В нем появилось несколько десятков перегородок, призванных удержать драгоценное тепло. В некоторые закутки приходилось заходить нагнувшись, насколько низко спустили потолочные плиты. Некоторые и вовсе закрыли. Лабиринт тесных комнатушек-коробок, отделенных друг от друга переборками, крутился вокруг четырех боковых печей и одной центральной. Тепла нам хватало, и порою за ночь не сгорала и половина отведенной для отопления энги.