Помоги проекту - поделись книгой:
— Не может быть!
— Я им так насолил, что они сделают все возможное, чтобы снять с меня скальп. Но эти мерзавцы еще узнают, что за орешек полковник Билл.
Вдруг ковбой резко остановил коня и потянул носом.
— Что случилось?
— Чувствуете легкий запах гари?
— Нет, ничего не чувствуем, — в один голос ответили оба француза.
— Когда год за годом проводишь в прериях дни и ночи и опасность следует за тобой по пятам, превращаешься в настоящего белого дикаря: все чувства обостряются.
— Не поделитесь ли с нами, что вам поведало ваше тончайшее обоняние?
— Охотно, мистер Фрике. Скорее всего недалеко отсюда горит бизонья трава.
— И что же это значит?
— Это значит, что мы рискуем сначала задохнуться в дыму, а потом поджариться заживо…
— Или же…
— Или же попадем в руки краснокожих, что еще хуже.
— Ну да… я читал… так называемый столб пыток. Вероятно, это не очень забавно…
— Не смейтесь, молодой человек! — сердито прервал ковбой. — Я видел, как моих друзей привязали над костром… Индейские женщины отрезали у них фаланги пальцев одну за другой и отдирали лоскуты кожи… А воины тем временем горланили песни.
— Если певцы фальшивили, наказание, должно быть, становилось невыносимым.
Вместо ответа полковник косо взглянул на Фрике. Молодой парижанин невозмутимо продолжил:
— Черт побери! Вы с таким удовольствием расписываете таланты милых индейцев, что я просто восхищен ловкостью этих дикарей. Но у меня сложилось впечатление, что общественные отношения они воспринимают достаточно своеобразно. Думается мне, что обязательное бесплатное образование пошло бы им на пользу.
— Смейтесь, смейтесь. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
— Вижу, вам не нравится, что я шучу, когда вы рассказываете замогильные истории. Но мы, французы, умеем смеяться и перед лицом смертельной опасности. Мужественный человек не обязательно должен быть мрачным. У каждого свои манеры, правда, господин Андре?
Андре улыбнулся, привстал на стременах, послюнил палец и поднял его вверх, как делают моряки, определяя направление ветра.
— Пожалуй, полковник прав, — заметил он, — трава действительно горит. Мы не видим дыма, так как ветер нам в спину. Думаю, очаг пожара — впереди. Как вы считаете, полковник?
— Вы правы, майор. Впереди — горящие прерии, позади — краснокожие. Мы здорово влипли.
— Что будем делать?
— Надо во что бы то ни стало достичь вон той голубоватой линии на горизонте. Если не ошибаюсь, это деревья на берегу Пелуз-Ривер. До них мили четыре.
Тут раздался какой-то странный звук, похожий на шум наступающего прилива или, точнее, на шум реки, запруженной внезапным обвалом. Тонкие струйки беловатого дыма поднялись над равниной, как раз между беглецами и берегом реки на горизонте.
Минут за десять в той стороне возникло около тридцати очагов огня. Странная и тревожная закономерность: костры располагались на одной линии, примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. Разгоревшись как следует, огонь полностью отрежет охотникам путь на север, к Пелуз-Ривер.
— Ну вот, мистер Фрике, что вы на это скажете? — ехидно спросил полковник.
— Что тут скажешь! Индейцы поставили перед нами огненный заслон, и до реки нам не добраться. А они тем временем вернутся назад через прерию и зайдут нам в тыл, чтобы заставить отступить к линии огня. Нам остается или проскочить через пламя, или прорваться по трупам этих негодяев, что скачут за нами.
— Точно. Только краснокожих уже не два десятка, а куда больше. Сообщники этих негодяев все время были рядом. Они заранее сговорились и по первому сигналу начали действовать. Теперь нас преследуют сотни две головорезов, разделившихся на три группы. Вскоре мы узнаем, что нам грозит. Пересечь прерию и выйти к Пелуз-Ривер практически невозможно. Давайте попытаемся сначала проскользнуть вправо.
Охотники пришпорили коней и освободили от ремней винчестеры, чтобы при появлении врага немедленно открыть огонь Они не проскакали и десяти минут, как заметили на гребне холма полсотни всадников. Завидя белых, индейцы издали яростный крик и с изумительной точностью образовали линию атаки, рассредоточившись направо и налево.
— Ну, так и есть! — проворчал американец. — С этой стороны путь к отступлению отрезан.
Он резко натянул поводья, выхватил карабин, прицелился и выстрелил с расстояния в четыреста метров. Великолепная белая лошадь взвилась на дыбы и рухнула, придавив всадника.
— Промазал! — воскликнул ковбой.
— Как?! — удивился Фрике. — Вы недовольны? Выстрел, черт возьми, неплох, такой не каждому удается!
— Да я не лошадь хотел свалить! — ответил янки, и откровенная ненависть прозвучала в его голосе. — Я бы дал десять выстрелов, чтобы продырявить хоть одного из этих краснокожих хорьков.
Фрике и Андре тоже выстрелили по линии всадников. Индеец, в которого целился Андре, упал под ноги лошади, а тот, кто был мишенью Фрике, выпустил поводья и откинулся на круп коня.
— Браво, майор! Совсем неплохо, капитан! — похвалил американец своих спутников.
Индейцы, что бы там ни говорили, стрелки слабые. Убедившись в меткости противника, они стали осторожнее. Всадники вновь укрылись за лошадьми и замедлили скачку, сохраняя, однако, линию атаки.
— Под огнем целого отряда нам, похоже, не пройти, — заметил Андре, досылая новый патрон в патронник.
— Попробуем проскочить слева, — заявил ковбой, разворачиваясь.
Они не проскакали и трехсот метров, как из высокой травы вынырнула еще одна группа индейцев и рассредоточилась в том же порядке, что и первая.
Нападавшие были уверены в успехе. Они не пытались прятаться и медленно продвигались, чтобы окружить белых, у которых тогда останутся два выхода: броситься в пламя или попытаться прорвать линию врага.
Положение становилось критическим. Американец, сохраняя невозмутимость, жевал табак и с удивлением поглядывал на французов, видимо, восхищаясь их самообладанием. Фрике беззаботно посвистывал, а Андре рассматривал противника в бинокль. С той стороны зловещее потрескивание выстрелов становилось все громче и отчетливее.
Три цепи индейцев медленно, но неуклонно смыкались.
— Что будем делать, полковник? — спросил Андре.
— Плохи дела. Я не дам и доллара за наши шевелюры.
— Но надо отсюда выбираться.
— Разумеется. Броситься на индейцев и перебить их как можно больше — рискованно. Они поубивают наших лошадей, потом схватят нас и привяжут к столбу пыток.
— Может, попытаемся прорваться через огонь?
— Надо попробовать.
— Полковник, — заявил Андре, — я беру командование экспедицией на себя. Поверьте мне, у меня есть план, и он выполним. Фрике, спешивайся и быстро вытащи одеяла. Вы, полковник, следите за противником с этой стороны, а я — с той. Фрике, бурдюк, что у тебя за спиной, полон?
— Да, господин Андре, в нем около восьми литров воды.
— Хорошо. Расстели одеяла на земле и как следует намочи их. А вы, полковник, пристрелите того мерзавца на пегой лошади, что вырвался вперед… Браво, мистер Билл… Теперь моя очередь.
Раздались выстрелы, и через мгновение два индейца были на земле. Краснокожие, уверенные, что им удастся взять противника живьем, не стали стрелять в ответ, а лишь теснее сжимали кольцо окружения.
— Фрике, готово?
— Сделано, господин Андре.
— Хорошо. Теперь саблей разрежь одеяла пополам. Полковник! Огонь! Огонь по негодяю, который выскочил за линию. Так, молодцом! Вы неплохой стрелок. Ну, как дела, Фрике?
— Одеяла разрезаны.
— Прекрасно. Теперь привяжи половину на голову каждой лошади — так, чтобы была закрыта морда и одеяло спускалось на грудь.
— Господин Андре! Огонь приближается!
— Вижу, черт возьми! Сделал?
— Готово!
— А теперь по коням! Фрике, передай полковнику мокрую половину одеяла, другую дай мне и одну оставь себе. Накройте лицо и плечи!
— Здорово придумано, генерал! — с восторгом воскликнул американец.
Лишь сто метров оставалось до огненной завесы. Три цепи индейцев сомкнулись, и до них было не более трехсот метров.
Французы и американец развернулись лицом к огню. Лошади с мокрыми одеялами на голове ничего не видели.
— Вперед! — звонко воскликнул Андре, вонзил шпоры и пригнулся к шее коня.
— Вперед! — И его спутники последовали за ним. Трое белых бросились в огонь.
Пораженные их отвагой, индейцы застыли от изумления, а потом, взбешенные тем, что добыча ускользает, проводили беглецов жутким воем, полным ярости и отчаяния.
ГЛАВА 3
Даже очень краткий рассказ о событиях, предшествовавших приезду Андре и неразлучного с ним Фрике в страну бизонов, вовлек бы нас, читатель, в никому не нужные повторы и длинноты.
Поскольку наш интерес к главным героям не позволяет расстаться с ними хотя бы на минуту, мы просим припомнить две первые части повествования: «Приключения в стране львов» и «Приключения в стране тигров».
Автор же как подлинный историк намерен начать изложение событий с того момента, когда два друга вернулись живыми и здоровыми из Мандалая, столицы независимой Бирмы, в Рангун, на яхту «Голубая антилопа».
Если читатель помнит, Андре предпринял смелую попытку вызволить из королевской тюрьмы Фрике, приговоренного к смерти за убийство Белого Слона. Кругосветное путешествие двух французов началось на западном берегу Африки, продолжилось по рекам и лесам Бирмы и должно было закончиться, по их первоначальным замыслам, на американском Дальнем Западе.
В соответствии с этими планами Андре сделал все, чтобы пересечь Тихий океан на своей яхте. Ибо, несмотря на пережитые в лесах Бирмы опасности, энтузиазма у Андре и Фрике не убавилось и новые приключения влекли их. Они стремились во что бы то ни стало выполнить то, что наметили в день открытия охотничьего сезона в Босе.
Андре хотел как можно скорее покинуть Бирму. Здесь французы не чувствовали себя в безопасности, несмотря на соседство англичан, а может, именно из-за этого соседства. Бреван, не колеблясь, выбрал маршрут и приказал отплыть в Сингапур[16]. Там «Голубая антилопа» должна была бросить якорь.
От Рангуна до Сингапура — около 1900 километров. Для яхты, способной идти с приличной скоростью: десять миль в час или около 450 километров в сутки, — просто прогулка дней на пять.
Из Сингапура, пополнив запасы угля и пресной воды, судно взяло курс на Сайгон[17]. Этот переход в 1200 километров занял всего три дня, и «Антилопа» остановилась в столице Французского Индокитая[18] лишь для того, чтобы отправить почту в Европу.
Затем путешественники взяли курс на Гонконг[19], до которого от Сайгона приблизительно 1550 километров, и после четырех дней плавания прибыли в пункт назначения. В Гонконге яхта была основательно загружена углем и продуктами, и снова в путь — в Иокогаму[20], за три тысячи километров.
На исходе недели французы без особых происшествий добрались до Иокогамы, преодолев за двадцать один день, включая остановки, восемь тысяч километров.
Затем путешественникам предстоял переход через бескрайние океанские просторы в Сан-Франциско. От Иокогамы, расположенной на 30°39′ северной широты и 147°48′ восточной долготы по Парижскому меридиану, до Сан-Франциско, координаты которого — 37°47′ северной широты и 124°48′ восточной долготы, приблизительно 10 700 километров. Яхта могла сохранять уставную скорость в десять узлов, то есть десять морских миль в час, или 444 километра в сутки. Таким образом, переход занял бы не менее двадцати четырех суток, причем остановиться и пополнить запасы было негде: путь пролегал в открытом океане.
Андре верил в свою яхту, в навигационный талант капитана Плогоннека и в свой экипаж и утром 15 мая 1880 года отдал команду поднять якорь и взять курс на Сан-Франциско. Покинув Иокогаму, яхта шла почти постоянно по прямой, ибо теоретически отклонение могло быть лишь в 1 градус 8 минут — едва ли 125 километров на 10 800 километров пути.
Капитан Плогоннек сделал точные расчеты; классные механики, нанятые когда-то Фрике, умело управляли машиной. Да и океан был милостив к отважным путешественникам. Вечером 8 июня, то есть на двадцать четвертые сутки, «Голубая антилопа» под французским флагом вошла через Золотые ворота в порт Сан-Франциско.
Это удачное плавание вызвало восхищение американских моряков, а ведь они считаются отважными путешественниками. Правда, не впервые легкая прогулочная яхта совершала такой переход. Напомним читателю, что в 1867 году яхта «Санбим» под командованием члена английского парламента сэра Томаса Брассея во время кругосветного плавания также прошла Великий Тихий океан под парусами. Но «Санбим» пересек океан по диагонали, от Вальпараисо до Иокогамы, сделав две остановки: одну — на Таити[21] и вторую — на Гавайях[22].
Американская цивилизация не привела наших путешественников в восторг. Они быстро устали от бесконечной сутолоки и суматохи, неотъемлемых от жизни обитателей городов Американского Союза. Друзья мечтали лишь о том, чтобы как можно скорее покинуть чересчур шумный город, называемый королем тихоокеанского побережья, и добраться до бескрайних равнин Великого Запада.
Андре, представив рекомендательные письма, посетил консула Франции и нанес несколько визитов. Он не скрывал своего желания незамедлительно отправиться в прерии. Когда он заявлял об этих планах, на него изумленно таращили глаза. Действительно: француз не был ни строителем, ни скотоводом, не торговал салом, кожами и мукой, не занимался экспортом или спекуляциями.
Американцы — народ подвижный, говорливый и живой. Сидеть на месте они не любят, вечно ищут что-то новое. Жители Сан-Франциско прекрасно понимали, что можно разъезжать, чтобы заработать доллары или даже чтобы их потерять… но представить не могли, как это богатый человек собирается путешествовать по Америке ради своего удовольствия, да еще к тому же любит охотиться.
В Штатах охотятся для того, чтобы добыть пищу или меха на продажу… Но для развлечения?!
Итак, никто не мог объяснить Андре, где водится желанная для него дичь. Оставалось надеяться на случай, а еще больше — на счастливую звезду.
Накануне отъезда, закончив подготовку к путешествию, Андре с Фрике прогуливались по Монтгомери-стрит, и им пришло в голову запросто, как это принято в Америке, зайти в гостиницу. В холле некий джентльмен с козлиной бородкой молча протянул им карту. Такие карты-справочники американские железнодорожные компании распространяют повсюду.
Андре машинально взглянул на яркий конверт, посередине которого выделялась цветными буквами броская реклама. Приведем этот шедевр во всем его великолепии:
— Послушай, — с улыбкой сказал Андре, — по-моему, это как раз то, что нам нужно. Если верить сей жизнерадостной рекламе, там еще водятся бизоны.
— А где проходит эта Северо-Западная железная дорога?
— Посмотри карту. Дорога идет, вернее, должна идти — в Америке никогда не известно, закончено строительство или нет, — от Фон-дю-Лак на озере Верхнем в направлении устья реки Сен-Луи, а далее до Портленда, на реке Колумбия[23], у побережья Тихого океана. Видишь, она пересекает Североамериканский континент почти параллельно Трансконтинентальной Канадской железной дороге, только та уже полностью построена. Северо-Западная железная дорога идет по совершенно диким местам, где, должно быть, еще уцелели бизоны. Смотри, между сорок шестой и сорок восьмой параллелями северной широты и 118° и 120° западной долготы простирается плоская равнина, прерия. Географы назвали ее Великой равниной реки Колумбия. Вот куда нам с тобой нужно. Мы будем в излучине, образованной с севера и запада рекой Колумбия, а с юга и востока ограниченной ее притоком Снейк[24], у подножия Скалистых гор[25]. Там рядом резервация индейцев Кер-д’Ален.[26] С ними легко договориться, и места богаты дичью.
— Индейцы Кер-д’Ален, то есть Сердца-Шило? Какое странное название!
— Их племя входит в большой союз Плоскоголовых или Змей. Они когда-то гостеприимно приняли французских охотников-трапперов[27]. Наши соотечественники дали им это имя за бесстрашие перед лицом смерти и за стойкость в самых тяжелых испытаниях. Кер-д’Ален достаточно цивилизованы, католические миссионеры[28] обратили их в христианство еще в тысяча восемьсот сорок первом году. Они навсегда остались друзьями белых, и среди них много канадских метисов[29]. В языке племени сохранилось немало французских слов.
Поделиться книгой: