Помоги проекту - поделись книгой:
Тридцатичетырехлетний мужчина на протяжении двух часов рассказывает нам историю своих терзаний. Вернее, рассказывает об одном дне, а если еще точнее — об одном мгновении, все перевернувшем в равномерном течении благополучной провинциальной жизни. Он так прямо и начинает: «Пятнадцать лет назад я убил свою сестру». И кто-то из зрителей выдыхает: «За что?» — имея в виду, что не хочет про это. А герой (Игорь Гордин) будто в ответ с готовностью меняет порядок слов и настойчиво повторяет признание на разные лады. Он говорит с какой-то неестественной интонацией, будто стыдясь публичности, но его искренность выдают беспомощно обвисшие кисти, словно через них из этого крепкого тела воздух вышел. Потом уже мы узнаем, что в тот день внутри него замолчала музыка, тот самый Ноктюрн Грига, первые такты которого нам сыграли при полном свете на сияющем черным глянцем рояле.
Спектакль идет в фойе, и зритель, рассевшийся в амфитеатре, оказывается в пустом пространстве, обрамленном белыми колоннами. Поднятая крышка «Стейнвея», уходящая куда-то ввысь широкая лестница, сияние хрустальных люстр, филармоническая дама, широким жестом приглашающая на сцену пианиста, — все настраивает на торжественный высокий лад. А потом вдруг «бах»: он убил свою сестру... Это игры Гинкаса, всегда стремящегося обозначить границы сиюминутного и вечного. Судя по несмолкающему в голове героя Григу, для драматурга эта дистанция тоже была важна. Как очень важно и это «бах», в секунду обнажающее хрупкость того, что казалось незыблемым. Вот герой рассказывает об их доме, стену которого держат руками папа и мама. В нее врезается бок рояля... и брешь. А вот арбуз, сердцевина которого так надежно защищена толстой коркой, удар палкой и... он жалко обмяк, истекая соком. Это — для наглядности, ну, как бы не про людей.
Пьеса Раппа — монолог. Режиссер же выводит на сцену тех, о ком герой рассказывает: ту самую сестренку, маму, папу, девушку, в которую влюбится. И спектакль обретает дыхание романа, второе измерение. Он, герой, все о своем и о своем, их не видя. А мы-то видим, как щебетунья мама (Оксана Лагутина) тихо сходит с ума, какой путь отчаяния проходит дуботол папа (Андрей Бронников). Глаз не сводим с очаровательной девчонки на роликах (Алена Стебунова), которая, оказывается, мучительно не хочет стать взрослой. И с обворожительной рыжей девушки (Илона Борисова), передающей спасительную женскую суть. Для кого-то из зрителей это история про них, обыкновенных людей, бьющихся о жизнь.
А сестра героя, как выяснилось, погибла в автомобильной катастрофе: она выбежала из дома и то ли бросилась под колеса его автомобиля, то ли случайно упала. Он стал писателем, автором романа «Привет от Грига». Игорь Гордин испил с ним чашу до дна. В энциклопедии написано, что ноктюрн — самый хрупкий жанр, но не написано, какой жанр — жизнь.
И ЗАО, и ЦК / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
И ЗАО, и ЦК
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Роман «Музей революции» Александра Архангельского вышел в бумажной версии
Давно прошли времена, когда было принято противопоставлять «большую литературу» и «умную беллетристику» — последний термин, как известно, освящен именем Бориса Акунина, хотя и не им придуман. Теперь критики и читающая публика практически отказались от «поэтажного плана» в литературе. Сегодня знаком качества является умение объединить философию, беллетристику и игровое начало в один формат. Стержнем такого произведения может быть, например, экскурс в историческое прошлое. Или в недалекое будущее, как у Александра Архангельского.
Действие «Музея революции» разворачивается в декорациях послепутинской России — вероятно, в две тысячи двадцать каком-то году. Точнее не определить, да это и не нужно. Ведь по сравнению с нашим временем мало что изменилось. Вот разве что мировые державы ведут нешуточную схватку за арктический шельф, в связи с чем, например, Россия готова разорвать дипломатические отношения с Канадой. Вся эта международная напряженность явно должна привести к войне.
Но главный герой «Музея» Павел Саларьев — типичный старорежимный интеллигент, уходящая натура, любитель музейных ценностей. Еще в начале 90-х он создавал виртуальный музей с помощью допотопной компьютерной техники. Одновременно занимается музеем реальным, расположенным в подмосковной провинции, в некоем Приютине. А руководит музейным комплексом Теодор Казимирович Шомер, чудак и энтузиаст. Ему приходится вступать в конфликт с сильными мира сего, какими-то теневыми бизнесменами, имеющими мощную поддержку среди чиновничьего начальства. По спущенному сверху распоряжению территория музея должна быть застроена коттеджами, гостиницами, превращена в специальные охотничьи угодья в угоду этим самым сильным. А тут еще на какое-то здание претендуют церковные власти в соответствии с реституционными законами. В общем, куда ни кинь, всюду клин. Такие уж времена...
На излете горбачевской перестройки был момент, когда партия еще давала деньги на культуру, но идеологией уже не давила. То есть, как иногда говорят, «ЦК уже не, а ЗАО еще не». Потом политическую цензуру сменила экономическая... А в России, изображенной Архангельским, увы, слились обе зловредные стихии — и ЗАО, и новый ЦК. Несложно догадаться, что отстоять музейную территорию в таких условиях не получается.
Музейная тема явно призвана создать каркасную метафору романа — перекличка с «Пушкинским домом» Битова вполне очевидна. Но для уверенного движения в эту сторону у Архангельского слишком много разных, едва пересекающихся линий. Например, любовно-адюльтерная, до которой так лаком читатель и которая по-настоящему завязывается лишь с середины. А еще Архангельский не отказал себе в удовольствии написать о разрушении храма: разумеется, без малейшего сочувствия к произошедшему. Ход теперь рискованный, хотя по-своему и беспроигрышный.
Помимо чисто литературных достоинств «Музей» интересен необычной промостратегией, которую автор избрал для своего текста. Дело в том, что премьера электронной версии романа состоялась еще 30 августа в клубе ArteFAQ, то есть на три месяца раньше выхода бумажной. Обычно все происходит в обратном порядке: сперва фолиант, потом файл для скачивания за умеренную цену или добровольное вознаграждение автору. Издатели всегда жалуются на то, что бумажная версия мешает электронным продажам. У нас эти продажи, если верить экспертам, составляют 3 процента рынка (в США для сравнения — 5 процентов). Отставание почему-то считается недостатком, хотя прямо об этом не говорится. Но пророки электронной эры в книгоиздании — и Александр Архангельский принадлежит к их числу — уверены, что скоро бумажная книга станет «книгой второго чтения», в том числе и в России.
Трудно что-либо здесь предсказывать, а тем более оценивать. В любом случае не стоит забывать, что книга — не только текст, но и элемент быта. Поэтому электронное потребление актуально для тех, кто по долгу службы или в соответствии с личным life style предпочитает много времени проводить в Сети. Много ли таких в современной России? А пока нам остается лишь сравнить численность двух аудиторий «Музея», сетевой и бумажной. Через несколько недель или месяцев это можно будет сделать.
С умом потратить / Искусство и культура / Художественный дневник / Мюзикл
С умом потратить
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Мюзикл
Премьера «Растратчиков» в Театре мюзикла
Второй спектакль в новообразованном Театре мюзикла гнет заявленную линию: отец-основатель Михаил Швыдкой пообещал, что попробует скрестить традиции репертуарного и проектного театров, зарубежный и русский опыт, припомнив примеры удачного укоренения французского водевиля и венской оперетты на русской сцене. В переводе на язык жанра в Театре мюзикла скрещивают мировой мюзикл с русской музыкально-драматической пьесой. Это, конечно, минное поле и полное мичуринство, но слава безумцам. Которые, кстати, на безумцев ничуть не похожи, скорее на прагматиков: художественные достоинства их гомункулуса вкупе с грамотной кампанией по сопровождению продукта каждый вечер заполняют зал, включая балконы. Надо полагать, расходы на постановку рано или поздно отобьются, а составили они порядка 3 миллионов долларов.
Затея «Растратчиков» выглядит отлично: за основу взята повесть Валентина Катаева о бухгалтере и кассире времен нарождающегося НЭПа. На сцене — отзвук легендарных двадцатых. Люди, всю жизнь считающие чужие деньги, уносят из конторы энную сумму, но, поскольку они по-своему совестливы, самые безбашенные кутежи все время горчат. Куда податься простому растратчику времен НЭПа? Рестораны, девки, утро в мягком вагоне, следующем в Петербург. В итоге неизбежное обращение к истокам (к матушке в деревню, к жене под бок) и искреннее покаяние. Добрые постановщики придумали растратчикам хороший финал: выясняется, что их директор сбежал со всей наличностью и документами, так что лихо прожитые героями суммы утонули в общей растрате. К слову сказать, в зале наблюдался наплыв белых воротничков с девушками, и им, было видно, этот конец тоже понравился.
Музыка Максима Леонидова, а также либретто, текст песен и постановка Александра Шаврина в полном соответствии с установкой Швыдкого соединяли наше с ненашим, по-мюзикловому не давали заскучать плотным мельканием сцен и по-русски брали за душу в сентиментальных моментах. То есть наша проститутка — самая душевная проститутка на свете, только она, вглядевшись поутру в лица своих подопечных, забудет про алчность и сердечно предложит: «Может, за водочкой?» Тексты порой зашкаливают: «Баба с возу — кобыле легче, со святыми упокой…» Артисты — а это перетекающая из мюзикла в мюзикл команда — сносно поют и почти сносно двигаются. Но хуже, чем стоящий за пультом музыкальный руководитель и дирижер Сергей Иньков: на него смотреть было вообще сплошное удовольствие.
Что порадовало без оговорок — выставка обложек старых журналов в фойе (куратор Елена Ложкина). Идея неновая, и одно из лучших ее воплощений сопутствовало серьезнейшему спектаклю «Крутой маршрут» в «Современнике». Выставка со своими жесткими цитатами времени уравновесила дежурный набор российского развлекательного спектакля с цыганками, лезгинками, марухами, одесскими урками и прочим лихим разгулом. Уравновесила, разумеется, для тех, кто ее увидел, а не скользнул по стенам взглядом. В итоге — странный он пока, этот russian entertainment. Но людям определено нравится.
«Итоги» представляют / Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
«Итоги» представляют
/ Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
Нуар в стиле рок
«Джекпот» (режиссер Магнус Мартенс) поставлен по рассказу известного норвежского писателя-детективщика и рок-музыканта Ю Несбе, автора остросюжетных «Охотников за головами». У нас переведены почти все его романы. Но в этом фильме рассказана новая история. «Джекпот» — это черная комедия о расследовании происшествия в стрип-баре с восемью трупами и одним выжившим. Сюжет напоминает хит 90-х «Подозрительные лица», а стиль — ранние фильмы Гая Ричи. В прокате с 20 декабря.
Гайдн плюс
Этот концерт одновременно включен в абонемент «Европейские виртуозы в Москве» и в программу фестиваля искусств «Русская зима». Что справедливо: Мюнхенский камерный оркестр — один из самых авторитетных в мире ансамблей, и его выступление 18 декабря на сцене Концертного зала Чайковского — приятная сенсация. К тому же у баварцев очень интересная программа. Для успокоения традиционной публики Томас Цетмайр солирует в Концерте № 1 Гайдна для скрипки с оркестром, а дальше — праздник у современных академистов: будут «Лира Орфея» Губайдулиной и «Просветленная ночь» Шенберга. Претендент на звание самого изысканного концерта сезона.
Братство В.
«Новые страдания юного В.» поставил на Малой сцене МХТ Василий Бархатов, известный театралам своими дерзкими постановками музыкальных спектаклей. Драма Ульриха Пленцдорфа — переложение на новый лад гетевских «Страданий молодого Вертера» в настольную книжку его ровесника, мальчика Вилли. Но и она, на взгляд режиссера, уже не выдерживает проверки временем, потому он попросил пересказать сюжет языком современной молодежи Михаила Дурненкова. В главных ролях — Артем Волобуев, Нина Гусева, Александр Молочников, Полина Медведева и Евгений Миллер. 23 декабря.
Елка как искусство
В московском парке искусств «Музеон» 22 декабря открывается проект арт-елок. В рамках зимнего фестиваля будет установлено 50 елок, украшать их будут художники-профессионалы и просто все желающие, которым предложат соответствующие мастер-классы. Главной елкой «Музеона» станет произведение художницы Кати Бочавар «Девятый вал» — это новогоднее дерево будет издавать шум моря, странно звучащий среди московских снегов.
Незаслуженные деятели / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Незаслуженные деятели
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
То, что теперь называется встречей президента с доверенными лицами, раньше, в древние хрущевско-советские времена, называлось встречей руководителей партии и правительства с интеллигенцией. Вот жили-жили в одной стране — и встретились наконец. В действительности это было вот что: первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев объяснял писателям, художникам и прочим творцам, как им следует писать, рисовать и вообще думать и чувствовать. При этом обращался он к ним запросто — пидарасы и абстракцисты. То есть партия от творцов не зависела, а творцы от партии — очень даже, в связи с чем им объясняли, как творить, чтобы не угодить в пидарасы. А то, пожалуйста, говорил Никита Сергеевич, сейчас вот вам паспорт выпишем, и валите на Запад, где ваши настоящие хозяева...
Какой путь к творческой свободе мы прошли! Теперь на встрече с доверенными лицами присутствует не исключительно художественная интеллигенция, но и, например, бывший рабочий, ставший представителем президента в регионе и в этом качестве олицетворяющий народ — который и партия едины...
Но в основном, конечно, деятели культуры.
Чего с них еще взять, кроме поддержки.
Не олигархи же.
А деятель, в свою очередь, пошел не тот, что полвека назад, когда он норовил правящей власти шиш в кармане показать. Теперь он полностью одобряет и поддерживает всем своим авторитетом. Теперь всенародно любимые режиссеры, артисты, музыканты, поэты и вообще художники в широком смысле твердо встали на путь исправления, уверенно называют своего кандидата и отвергают фронду как недостойную серьезного творца. Теперь на них вся надежда — должны привлечь население к полезным делам и сами что-нибудь полезное сделать.
То есть творчество в чистом виде — этого мало. Надо бы еще что-нибудь конкретное возглавить. Значит, получается, что не они от власти зависят, а власть их помощи просит. Большой прогресс.
И тут, собственно, можно только порадоваться. Наконец забыто ленинское определение интеллигенции, а вместо этого, наоборот, к ней адресуются как к соли земли.
Однако есть однако. Потому что в компанию почтенных мэтров попали странные люди.
Раньше, когда не существовало понятия шоу-бизнес, они к Кремлю близко не подходили. Назывались артистами советской эстрады и вполне довольствовались этим. С ними не советовались относительно судеб страны, их не звали в помощники — в лучшем случае допускали по праздникам веселить народ в «Голубом огоньке».
Не считали их за государственных людей. Обидно.
Теперь же, в связи с демократическими принципами, принимают всерьез. И среди деятелей культуры, называющихся доверенными лицами самого президента, оказались и бойкий выпускник «Фабрики звезд», и кумир средневозрастных домохозяек, и комик, специализирующийся на юморе ниже пояса, и гламурные дрессировщики — словом, попса.
С точки зрения политической технологии вроде бы все правильно. Телевизионный зритель их любит, рассудили рекрутеры, значит, пойдет за ними, прислушается и присмотрится. Авторитет власти умножится на популярность лиц из ящика...
Однако вот тут и вкралась ошибка. Не учтен характер популярности. Про поп-артистов каждый день их поклонникам сообщается куча гадостей или, в лучшем случае, сомнительных новостей. Женятся и разводятся со скандалами, дерутся между собой и с продюсерами, выбрасывают просто миллионы на безделушки и миллионы долларов на подмосковные дворцы, покупают квартиры в Майами... Смотреть и слушать все это бесчинство занятно, но уважать?! Это вряд ли.
Так что не тем доверили. Да и самим звездам не на пользу. Вот некоторые радикальные избиратели пригрозили упомянутым дрессировщикам, что, находясь в оппозиции, больше в цирк сами ни ногой и детей не поведут. А ведь цирк, как известно, не считая кино, — важнейшее из искусств...
Во времена Брежнева была про него шутка — «незначительный политический деятель эпохи Пугачевой». Ну, это куда ни шло. А вот попасть в эпоху Стаса Пьехи? Как-то несолидно.
За все хорошее / Искусство и культура / Художественный дневник / Замечено "Итогами"
За все хорошее
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Замечено "Итогами"
Премия «Дебют», словно бы окончательно подводя итоги уходящего года, последней из крупных отечественных литературных наград объявила своих лауреатов. Жюри под председательством Павла Басинского назвало победителей в шести номинациях (поэзия, эссеистика, малая проза, драматургия, фантастика и, наконец, большая проза), каждому из которых достался приз в размере миллиона рублей. В зале театрального центра «На Страстном» звучали мажорные речи, и все ораторы через слово считали своим долгом напомнить, что поднимавшиеся на сцену участники шорт-листов — это не кто-нибудь, а будущее отечественной литературы. Особенно отличился прозаик Олег Зайончковский, курировавший в жюри номинацию «Малая проза», — в своей короткой речи он ухитрился повторить это словосочетание четырежды.
Однако чем чаще звучало данное магическое заклинание, тем больше вопросов оно вызывало. В прошлом году оргкомитет «Дебюта» повысил возраст номинантов с 25 до 35 лет, и это решение привело к фундаментальным изменениям в идеологии премии. Если раньше она принимала к рассмотрению преимущественно рукописи, а авторы по большей части и в самом деле были никому не известными дебютантами, то сегодня знаменитую «дебютовскую» птичку получают, мягко скажем, не новички в литературе, и более того — люди часто совсем не юные. В результате из спорного и не всегда успешного (организаторам премии неоднократно ставили на вид, что как-то подозрительно мало имен было запущено на орбиту их усилиями), но при этом совершенно понятного и прозрачного конкурса молодых дарований «Дебют» превратился в невнятную награду за все хорошее, ограниченную лишь весьма условными и мало что определяющими возрастными границами.
Особенно диковинно в этой связи смотрится номинация «Поэзия» — на ум почему-то сразу приходит Александр Межиров, писавший, что «до тридцати поэтом быть почетно, и срам кромешный — после тридцати». Известно, что поэты начинают рано и к 35 годам либо становятся зрелыми мастерами, либо попросту перестают писать стихи. Поэтому все четверо участников поэтического шорт-листа-2012 не просто не могли считаться дебютантами, но, напротив, стоя на сцене, выглядели эдакими взрослыми дядями и тетями, зачем-то нарядившимися в детсадовские костюмчики. И Елена Горшкова, и Виктор Iванiв (недавно ставший лауреатом премии Андрея Белого), и получивший в итоге награду Алексей Порвин, и Владимир Беляев — не просто не юные дарования, но спасибо, если не живые классики.
Так же странно выглядел и шорт-лист в номинации «Фантастика»: и одержавший победу Дмитрий Колодан (к слову сказать, почему-то удостоенный премии за повесть и цикл рассказов «Время Бармаглота», которые впервые были опубликованы в 2010 году), и Владимир Данихнов — имена хорошо известные в фантастическом цехе и его окрестностях. Что же касается шорт-листа в области эссеистики, то в нем и вовсе двое из троих участников (Александр Чанцев и получившая награду Елена Погорелая) — настоящие звезды жанра, причем звезды первой величины...
Все сказанное ничуть не отменяет того факта, что «Дебют» — одна из наиболее эффективных российских литературных наград, и уж точно наиболее человечная и теплая. Организаторы премии по-настоящему занимаются своими протеже, изо всех сил инкорпорируя их в литературную жизнь: вывозят в турне, помогают с публикациями в России и за рубежом (так, к примеру, вошедший в тройку финалистов этого года роман Елизаветы Александровой-Зориной «Маленький человек» стараниями международного подразделения премии уже переводят на английский) да и вообще всячески приглядывают, поддерживают и окружают заботой. Однако все это было осмысленно и трогательно, покуда речь действительно шла о почти что детях — неопытных литературных инженю. Теперь же, когда премия зачастую вручается авторам не многим менее маститым, чем члены жюри, такая поддержка рискует показаться странной и избыточной. Словом, все прекрасно, мило, умно и очень по-человечески. Но зачем нужно, как рисует ситуацию в современной литературе и какой месседж несет читателю, — понять становится все сложнее.
Веселый и находчивый / Искусство и культура / Спецпроект
Веселый и находчивый
/ Искусство и культура / Спецпроект
Александр Масляков — о том, почему не стал ленинградцем, а превратился в уральца, как сыграл роль полковника японской разведки и оказался самым молодым телеведущим Советского Союза, о пулях, свистевших у виска, и мгновении, растянувшемся на полвека, а также о том, что написано на его визитных карточках
С формальной точки зрения Александр Масляков не имеет отношения к появлению на тогда еще голубых телеэкранах передачи КВН. Ставший со временем суперпопулярным Клуб Веселых и Находчивых впервые вышел в эфир в ноябре 61-го, а Александра Васильевича пригласили на роль ведущего программы лишь двумя годами позже. Но кто сейчас об этом помнит? КВН и Масляков-старший давно уже слились в единое целое. И появление в конце девяностых в кадре Маслякова-младшего лишь укрепило уверенность в неразрывности связи...
— Надо сначала спросить, есть ли она у меня в принципе… Точнее, даже не так: каждый год печатаю новые визитки, кладу стопками в письменный стол, и они там накапливаются, накапливаются… С собой никогда не ношу, эти кусочки плотной бумаги с написанной на них фамилией и должностью мне без особой надобности. Прозвучит нескромно, но честно: моя визитка — мое лицо. Сколько раз бывало, что подходил незнакомый человек и говорил: «Здравствуйте, Александр Васильевич!» После этого совать карточку как-то даже неловко. Личные телефоны стараюсь никому не давать, а какую еще информацию можно почерпнуть из визитки? Потрясать воображение собеседника титулами и регалиями? Заслуженный деятель искусств, академик Академии Российского телевидения, президент международного союза КВН… Ну смешно, согласитесь.
— Кто-то давным-давно в шутку предложил учредить пост, я и ответил в том же ключе, согласился. У нас игра, понимаете? Вот прошел Кубок КВН Нью-Йорка, есть Лига КВН Великобритании, схожие объединения существуют во многих странах, но я не имею к ним отношения. Это не ФИФА или УЕФА, под чьей эгидой проходят любые футбольные турниры. Наша империя мощная, хотя и немного игрушечная. При попытке формализовать движение быстро загнется. Молодые не любят ходить строем. Поэтому мы за демократию. Но и за сохранение традиций. Как ни крути, в январе 2014-го будет полвека с момента моего прихода на ТВ. Что ни пиши на визитках, физиономия давно примелькалась всем, кто хоть изредка включает телевизор.
— Сложный вопрос... Много лет назад наш оператор, снимавший и для других программ, поехал на Крайний Север и попал в поселение оленеводов. Вернулся в Москву и радостно сообщил: «Масляков, я нашел место, где тебя не знают».
— Забавный эпизод был в семидесятые годы, когда КВН прикрыли, решив, что хватит уже студентам крутить фиги в карманах, иронизируя над советской действительностью. Цензура крепчала, и в конце 71-го глава Гостелерадио СССР Сергей Лапин прихлопнул программу, как надоедливого комара. Я стал реже появляться на экране, и зрители завалили Центральное телевидение вопросами, куда, мол, подевали Маслякова. Отношение к обращениям граждан было серьезным, отвечавший в эфире на письма трудящихся политический обозреватель Юрий Жуков в какой-то момент не выдержал и спросил у редакторов: «Объясните, кто такой этот Масляков? На его имя почту носят мешками! Почему только о нем и пишут?» Но это было давно, с тех пор мой телевизионный стаж увеличился на четыре десятилетия, и сегодня чаще возникают иные ситуации. Я ни разу не пересекался с Михаилом Горбачевым, а тут волею судеб и руководства Первого канала оказался с ним в жюри «Минуты славы». Когда сказал Михаилу Сергеевичу, что прежде мы не встречались, он искренне удивился: «Да ладно, Саша, не сочиняй! Сто лет тебя знаю!» Я давно сроднился с телевидением, хотя появился на нем случайно и уж точно не думал, что это станет делом жизни.
— Как и у каждого. Начать с того, что родиться должен был ленинградцем. Матушка моя из Новгородской области, из валдайских краев, отец — с Вологодчины, из Пришекснинского района. Такие глубоко российские родители. Оба в молодости оказались в Ленинграде, встретились, полюбили друг друга... Когда мама находилась на четвертом месяце беременности, началась война. Отец ушел на фронт, в штурмовую авиацию, матушка вместе с семьей старшей сестры уехала в эвакуацию на Урал. По дороге сделали остановку в Свердловске, где я и появился на свет. Через месяц мы перебрались в Челябинск, хотя я, понятно, этого не смог бы запомнить при всем желании. Словом, питерец из меня не получился, зато стал Сашей с «Уралмаша». После Победы папа вернулся с фронта и забрал нас с собой. В отличие от открытой, общительной мамы отец был человеком замкнутым, не любил рассказывать, вспоминать. Правда, если в гости приходили боевые товарищи, мог взять в руки гармонику. Еще он любил поэзию, почему-то особенно уважал Лермонтова. Собственноручно сделал два альбома с репродукциями картин русских художников, вырезая их из журнала «Огонек» и аккуратно подклеивая. Но лучше всего отец чувствовал себя на рыбалке, когда усаживался на берегу реки с удочкой и оставался наедине с собой. Он не слишком нуждался в чьем-либо обществе. Как ни странно, эта черта характера во мне проявилась с годами, хотя нравом я больше похож на матушку. После войны папа остался служить в армии, и мы кочевали следом за ним. После Челябинска были остановки в Баку, Кутаиси... Нигде подолгу не задерживались, в конце концов оказавшись в столичной гостинице ЦДКА. Сейчас она называется «Славянка». Это уже помню: скромный номерочек, две кровати, шкаф, стол, тумбочка. Летнего сада в моем детстве не оказалось, зато появился Екатерининский, куда водили гулять. Однажды умудрился провалиться в колодец, к счастью, неглубокий... Странные круги порой выписывает судьба: в последние годы часто оказываюсь в том районе, поскольку в Театре Российской (а тогда — Советской) армии мы снимаем часть своих передач...
Поделиться книгой: