Леонид Алексеевич Филатов
Свобода или смерть: трагикомическая фантазия: повести, пародии и сказки
Игра в «замри»
Как мокрый куст сирени, тяжела
Как мокрый куст сирени, тяжела, Над станцией качалась тишина, Пустая и дремотная донельзя… И вдруг — экспресс «Москва — Владивосток» Взошел, как ослепительный росток Из светового зернышка тоннеля! Экспресс, он эту ночь разворожил, Как палкой угольки, разворошил Взаимосвязь заборов, стен и кровель. Прошла минута, и остыл тоннель… И странным сгустком бликов и теней Над станцией возник девичий профиль… Но это в прошлом. А теперь пора В один из понедельников, с утра, Пересчитать накопленные даты И, кроме добрых встреч и умных книг, Подробнее припомнить некий миг, Отмеченный неясностью утраты… И сквозь валежник разных мелочей Тот давний миг забрезжит, как ручей, И тут уж не до сна тебе, философ!.. Уже зима. И на дворе мороз. И под столом уютно дремлет пес, Патлатый и седой, как Франц-Иосиф… Но вот, не в силах сам себе помочь, Ты все воспоминанья гонишь прочь, А часовая стрелка целит в полночь… Бессильна память. Бесполезна злость. Одно понятно: что-то не сбылось, Но что, когда и где — уже не вспомнишь… 1963
Гурзуф
Светлеет море. Отступают страхи. И можно услыхать за три версты, Как треснул ворот пушкинской рубахи От хохота стихов и духоты… Минута — и луна в притихших травах В исполненный торжественности миг Откроет, как провинциальный трагик, Напудренный величественный лик. Здесь все конкретно, крупно и несложно — Из моря, скал и пляжного песка… Здесь в истину поверить невозможно — Настолько эта истина близка. Зато дана возможность в этом мире Все заново осмыслить и понять, И вдруг, узнав, что дважды два четыре, Впервые удивиться, что не пять!.. Ах дважды два?.. Не может быть сомненья!. Пусть так. Но здесь всегда бестактен тот, Кто в этом пустяковом откровенье Открытья для себя не признает. Вот истина… Она подходит ближе… Спеши всплеснуть руками, тугодум! Здесь «дважды два» нуждается в престиже, Как только что пришедшее на ум. …А женщина глядит не понимая… Она в своем неведенье права. И я шепчу ей на ухо: «Родная!» И каждый слог в отдельности: «Род-на-я!» И медленно, по буковкам: «Р-о-д-н-а-я!» …О Господи, какие есть слова!.. 1963
Весенний этюд
И ветка в темноте хрустит и гнется, И громоздятся сонные грачи, И разом все невидимые гнезда Тревожно зажигаются в ночи. Чердачный кот, неряшлив и печален, С усталой морды стряхивает сны, Бредет смешной и маленький, как Чаплин, В индустриальном грохоте весны… 1964
Застенчивая синенькая будка
Застенчивая синенькая будка Поеживаясь зябнет на ветру… Кассирша улыбается — как будто Раздаривает пропуски в Весну… …Хотите поглазеть на акробата? Вот он идет свободно и легко, И яркий луч, как желтая заплата, Устроился на выцветшем трико. Могучая весенняя крамола Его к прыжку подталкивает вдруг, Но тесен акробату, как камора, Для выступленья выделенный круг. Вот он, во власти юного азарта, Вниманием толпы смущен и горд. Пульнул себя в немыслимое сальто Коротким, словно выстрел, «алле-гоп!». …Довольно вам завистливо коситься, И если счастьем вы обделены, Купите на полтинник у кассирши Совсем немного цирка и весны… 1964
Неужто не гложет вас чувство вины
Э. Скляру
Неужто не гложет вас чувство вины, Седые газетные олухи? Ведь это по вашей вине пацаны Повально шагают в геологи… Юнцам желторотым вас ставят в пример Какого-то дьявола ради! Завидно вы врете, на южный манер, Как старый пройдоха Саади. Не лезьте в кумиры, прошу вас добром, — Сюда вам дороги закрыты! Напрасно вы держите грудь колесом И прячете радикулиты. Я знаю, что только лихие пески Виною болезням и бедам, Но юные судьи вас примут в штыки, Как только узнают об этом. Узнают, что вам не противен уют, Что лакомки вы и обжоры, Что все вы женаты и вам не дают Курить деспотичные жены… И все-таки вашей дорогой пойдут Семнадцатилетние мальчики: В их души заброшены и прорастут Порочные зерна романтики!.. 1964
Романтики
Романтики, смолите ваши мачты И задавайте корму лошадям. Моряк из Ливерпуля, Идальго из Ламанчи Кочуют по морям и площадям. Но мир бродяг неверен и обманчив, Не верьте в их веселое житье: Дрожит, как тощий мальчик, Распятое на мачте Измученное мужество мое. Мой друг совсем не думает о смерти, Но, зная, как спасти меня от бед, Он молча даст мне сердце, Возьмет и вырвет сердце — Спокойно, как троллейбусный билет. И детям пусть когда-нибудь расскажут От бед убереженные отцы, Что, в общем, и у сказок, Таких счастливых сказок, Бывают несчастливые концы. 1965
У той страны не существует карты
У той страны не существует карты, Она — как старый кукольный театр. Там встретит нас шарманщик папа Карло, Наговорит приветственных тирад. Как водится, предложит нам раздеться И скажет: «Утомились — не беда! Сегодня вы вернулись в ваше детство И пусть сегодня будет, как тогда. Оставьте здесь газеты и окурки, И сплетни о житейских пустяках…» Старик великолепен в новой куртке И в полосатых радужных чулках. Он все смешает — годы, дни и числа, А возраст вообще сведет на нет — И будет счастлив тем, что получился Крамольно-озорной эксперимент. Он будет рад, что мы не пьем касторки И видим по ночам цветные сны, Что наши повзрослевшие восторги Исполнены все той же новизны. Потом, как в детстве, радостен и светел Растает он в волшебном далеке. Как в детстве… Но тогда я не заметил Заштопанную дырку на чулке… 1965
Баллада о началах
Несложен мир. Совсем несложен — Мир прост. Он, в принципе, таков, Что может быть легко разложен На мудрецов и простаков. Мы — простаки. Мы в жизнь бежим. Мы верим в хлеб, в любовь и в книги. И не подсчитываем миги, Что составляют нашу жизнь. И год, как день… И день, как миг. Мы жмем сквозь беды и невзгоды И экономим чьи-то годы За счет непрожитых своих. А мудрецы глазеют вслед, Их жизнь скупа и неразменна — В ней ни рассвета, ни разбега, Ни взлета, ни паденья нет. Жизнелюбивы и юны, Они хохочут, как фальстафы, Но их начала, как фальстарты, — Однообразны и скучны. Не знать бессонниц. Пить до дна. И жить, сомненьями не мучась. Неужто это все же мудрость? Неужто все-таки она?.. Неужто можно тот же путь Пройти спокойно и без спешки? Неужто скажет кто-нибудь, Что не Колумбы мы, а пешки?.. Неужто с жертвенным огнем Несемся мы, как дурни с торбой, Дорогой хоженой и торной, Где без огня светло как днем?.. Остановиться ли? Остаться? Но в нас бесчинствует азарт: Уж коль рванули мы со старта — То нам никак нельзя назад. Мы выдыхаемся, устав, — Мы — жертвы глупого азарта, — Но, умирая, шепчем: «Старт!» И верим: не было фальстарта!.. 1965
Ну вот наконец закончился итоговый ваш урок
Ну вот наконец закончился Итоговый ваш урок, И вот, обретая отчество, Шагнули вы за порог. Не знает никто, не ведает, Кем быть и куда спешить… Пусть кто-нибудь посоветует: Как дальше на свете жить?.. Задай-ка свои вопросы вы Любой из ученых глыб — Ньютоны и Ломоносовы Ответить вам не смогли б!.. Учебники до сих пор малы, Чтоб все это разрешить, И нету в природе формулы, Как надо на свете жить. Из тыщи людей, наверное, Найдется один чудак, Который в одно мгновение Расскажет нам, что и как. Как надо ходить по улице, Как надо варить и шить. Но знает ли этот умница, Как надо на свете жить?.. 1965
Моря гудят криком чаечным
Моря гудят криком чаечным Яростней ярмарки. А в них не спят — в них качаются Ялики, ялики… Вдоль по пляжу шествует она — Нефертити, царская жена. И в смешной панаме рядом — он, Неприлично толстый фараон. На солнце блестит как фара он. В папы ей годится он. Конечно же ей не пара он — Фараон, фараон. Суматошный город Коктебель Был счастливым несколько недель. И пеклись на солнце валуны, И глядели в море пацаны… Моря гудят криком чаечным Яростней ярмарки. А в них не спят — в них качаются Ялики, ялики… 1965
Апельсины цвета беж
У окна стою я, как у холста: Ах какая за окном красота, Будто кто-то перепутал цвета, И Дзержинку, и Манеж. Над Москвой встает зеленый восход, По мосту идет оранжевый кот, И лотошник у метро продает Апельсины цвета беж. А в троллейбусе мерцает окно, Пассажиры — как цветное кино. Мне, товарищи, ужасно смешно Наблюдать в окошко мир. Этот негр из далекой страны Так стесняется своей белизны, И рубают рядом с ним пацаны Фиолетовый пломбир. И качает головой постовой, Он сегодня огорошен Москвой, Ни черта он не поймет, сам не свой, Будто рыба на мели. Я по улицам бегу, хохочу, Мне любые чудеса по плечу, Фонари свисают — ешь не хочу, — Как бананы в Сомали. У окна стою я, как у холста: Ах какая за окном красота, Будто кто-то перепутал цвета, И Дзержинку, и Манеж. Над Москвой встает зеленый восход, По мосту идет оранжевый кот, И лотошник у метро продает Апельсины цвета беж. 1965
Просто так
Помнишь парк в Останкино?
Сколько там оставлено
Горестей и радостей
Просто так.
Что болело вечером –
Мы наутро вылечим,
И сердиться незачем
Просто так.
Ты сказала просто так,
Улыбнулась просто так,
Что все это — просто так,
Просто так.
Все, что было просто так,
То и сплыло просто так
Пеной с мыла — просто так,
Просто так.
Хочешь сказку, девочка?
Мир в руках — как денежка,
Никуда не денешься
Просто так!
На потеху городу
Скомороху голому
Отрубают голову –
Просто так?
Солнце светит — просто так?
Дождь и ветер — просто так?
Все на свете — просто так,
Просто так?
Забывают — просто так?
Изменяют — просто так?
Убивают — просто так,
Просто так?
А с любовью, девочка,
Что только не делают:
И за косы, бедную, –
Волоком…
Умирая, светится
Узница Освенцима,
А над ней — рыдающий
Колокол.
Дачи в Рузе — просто так,
Яхты в Ялте — просто так,
Рынки в Риме — просто так,
Просто так?
Будь беспечной, девочка!
Жми к конечной, девочка!
Жизнь конечно, девочка, –
Просто так:
Забываем — просто так,
Убиваем — просто так,
Изменяем — просто так,
