Пуля справедливости

Федор молча поднимался по лестнице. За ним топал Ваняшин, а Греку после всего того, что пришлось выслушать в кабинете Туманова, вообще не хотелось идти с ними. В довершение всего, майор назвал его – растяпой.

– Николаич, это все Лешка виноват. Я ему сказал, чтоб отогнал машину и бегом ко мне. А он, гад, не торопился. Ну, а разве тот тип будет ждать. Он ведь мне чуть башку не снес. В миллиметрике пуля от головы пролетела. Еще бы чуть-чуть и вы бы хоронили меня, – Грек нарочно хотел разжалобить Туманова. Пусть наорет на него. Пусть обзывает, какими хочешь словами, но лишь бы выговорешника не было. Срок подходит майора получать, а тут такое.

Грек вздохнул. Разговор происходил без Ваняшина. Но в последний момент, когда Грек попытался свалить вину на молодого лейтенанта, тот вдруг вошел в кабинет. Вот незадача получилась. Ну промолчал бы этот Ваняшин. Так нет же. Никакого уважения к старшему товарищу да еще своему непосредственному наставнику.

– Ты на меня не вали, – напустился Ваняшин на сразу приумолкшего Грека. – Лучше скажи, Николаичу, почему ты свой пистолет не взял.

При этих словах Ваняшина, Грек поморщился, как от зубной боли. Окончательно его решил добить Леха.

– Чего молчишь-то? – присоединился майор Туманов к нападкам лейтенанта и сказал: – Растяпа ты, Грек. Только языком трепаться и умеешь.

Ох, и стеганули тогда слова майора Сан Саныча по самолюбию. Ладно, ничего. Сан Саныч стерпит. Но они еще узнают, кто здесь растяпа.

Он вообще не хотел ехать с ним на осмотр квартиры убитого Молчанова. Раз они сомневаются в его способностях, пусть едут вдвоем. Но только, куда они без Сан Саныча. Перед тем, как выехать, майор заглянул в соседний кабинет, где сидел Грек и сказал:

– Ты чего расселся тут? Собирайся, поедешь с нами, – сказанное не было похоже на приглашение. Это, скорее, приказ, ослушаться которого Грек не посмел.

Но у Грека тоже есть гордость. Поэтому он и топал последним.

Поднявшись на пятый этаж, майор Туманов позвонил в семьдесят четвертую квартиру. Дверь открыла женщина лет сорока. Федор достал удостоверение, показал.

– Мы из уголовного розыска. По поводу вашего соседа, – сказал Туманов. А женщина, похоже, удивилась.

– А что с соседом?

– Ваш сосед, Молчанов, убит вчера вечером.

Женщина переменилась в лице.

– Какой ужас.

С минуту Федор разглядывал ее. Довольно симпатичное лицо, хотя и с некоторыми штрихами морщин. Но фигура просто замечательная, с годами нисколько не потеряла привлекательности. Наверное, в молодости она была еще той шалуньей и свела с ума ни одного мужчину. Об этом было нетрудно догадаться, стоило лишь заглянуть ей в глаза. Свой блудливый взгляд, сорокалетняя красотка даже не пыталась прятать. Наоборот, ее взгляд как бы приглашал войти хорошенького молодого мужчину в комнату, где его ожидала уже приготовленная постель.

– Извините, я только не пойму… – сказала она, оторвав майора Туманова от отвлеченных размышлений. – А почему вы позвонили к нам? – Видно она не хотела иметь делов с милицией. Но Федор настойчиво сказал:

– Нам нужно осмотреть квартиру убитого. Вас я приглашаю в качестве понятой.

Женщина слегка закусила нижнюю губу.

– А если я откажусь?..

– Да это совсем не надолго, – встрял в разговор Ваняшин. А Грека даже передернуло. Вот выскочка, лейтенант. Всегда лезет, где не надо.

– Ну, если только не надолго, – с неохотой, все же согласилась она. А Туманов спросил:

– У вас еще дома кто есть?

– Да. Моя мама. Но мне не хотелось бы, чтобы ее беспокоили… Она старый, больной человек…

– И что, она не в состоянии, даже поприсутствовать? – немного резковато проговорил Грек.

Кажется, только сейчас сорокалетняя красавица заметила усатого капитана, не сводившего с нее глаз. Заметила, и смутилась под его пристальным взглядом, послав ему застенчивую улыбку.

– Да, конечно, – сказала она, сразу сделавшись сговорчивей, и добавила тут же: – Сейчас я ее попрошу. – Она ушла в комнату. Дверь закрывать не стала. А Грек с достоинством посмотрел сначала на Федора, потом на салагу Ваняшина. Пусть знают, как умеет убеждать людей Сан Саныч Греков. Пусть поучатся у него.

Федор скупо улыбнулся, но ничего не сказал. А салага лейтенант и вовсе отвернулся.

Приглашенная старушка, оказалась довольно шустрой. Когда представители жко вскрыли дверь, шустрая бабуся первой влетела в квартиру.

– Ну, смотрите, чего хотели, – сказала она и уселась на стул, внимательно наблюдая за тем, что собираются делать милиционеры. Ее сорокалетняя дочь встала рядом, положив руку старухе на плечо.

Квартира, в которой жил убитый, была однокомнатной и отнюдь не блистала роскошью. Диван, четыре стула, стол, тумбочка под телевизором, шкаф для посуды и гардероб для одежды. Вот и вся мебель. Тут и осматривать-то, по большому счету, особенно было нечего.

Эксперт криминалист, капитан Семин сфотографировал несколько следов от кроссовок, сорок второго размера, и развел руками, по поводу отпечатков пальцев ночного визитера.

– Отпечатков пальцев он не оставил, – сказал он, когда Федор его спросил об этом. – Видно, работал в перчатках. Сейчас все преступники умные стали.

Федор только рукой махнул. На это и стоило надеяться. Пока его помощники осматривали содержимое шкафа и гардероба, Туманов решил поговорить с обеими соседками. Хотелось, узнать, что из себя представлял при жизни этот Молчанов. Но ответ обеих женщин оказался шаблонным, как по сговору. Хотя Федор был уверен, договориться они не могли. Какой смысл? Особенно, если спрашивают о совершенно постороннем человеке.

– Да вы хоть весь подъезд обойдите, никто вам ничего толком не скажет о нем. Не общительный он был, – сказала старуха и посмотрела на свою дочь. Если что-то не так, пусть та поправит ее. Но дочь не только не возражала матери, а и во всем соглашалась с ней, кивая.

– Ну, а родственники?.. – с отдаленной надеждой спросил Федор. – Вам ничего не известно о родственниках? Может, приезжал кто-то? Гостил у него?

Старуха и дочь переглянулись.

– Знаете, он прожил в этой квартире всего ничего, и я что-то не припоминаю, чтобы к нему кто-то из родственников приезжал, – попыталась старуха напрячь память, но так и не смогла ничего существенного вспомнить. – Мы никого не видели, – покачала она головой.

– К нему и знакомые-то не ходили, – улучшив момент, проговорила дочь, при этом, глядя не на то, что делают Грек с Ваняшиным, а на Федора Туманова. Грек покосился, заметил это и тихонько вздохнул. Ваняшин усердно копался в гардеробе, в тряпках. «Вот олух», – подумал про него Грек и покосился на старуху, которая, понизив голос едва ли не до шепота, проговорила:

– Дочь моя все так говорит. К нему никто не ходил. Только сегодня… – она подвинула свой стул ближе к Федору. – Сегодня ночью я плохо спала. С тех пор, как умер мой муж, я вообще плохо сплю. Когда телевизор смотрю, когда почитаю.

– Пожалуйста, поконкретней, – попросил Федор, начиная замечать, что старуха отвлекается.

– Ну вот. Слышу, будто в дверь к соседу кто-то стучит. Я еще удивилась. Ночь ведь. Пошла поглядеть. Свет у нас на площадке плохой. Смотрю, двое стоят. Один высокий, вот как вы, стоит и колотит в дверь. А другой, поменьше ростом, за стенку спрятался…

Федор обернулся, посмотрел на Грека с Ваняшиным, но те сделали вид, будто все сказанное, их ни одним боком не касалось.

– И что же дальше было? – спросил Федор, опять повернувшись к старухе.

– А что было? Высокий постучал, ему не открыли, он сразу и ушел. А тот маленький еще остался. Видно ждал, пока откроют. Но потом убежал. А я гляжу, вдруг у соседа открывается дверь и на площадку выходит человек.

– С вещами? – подсказал Федор, но старуха отрицательно замотала головой.

– Ничего подобного. С газетой в руке.

Туманов был готов принять сказанное старухой за насмешку.

– С газетой? – на всякий случай, переспросил он. Старуха утвердительно кивнула. Потом продолжила:

– Вышел, дверь захлопнул, посмотрел вниз. А газету сложил. Я еще думала, вот сейчас бросит, паразит. Намусорит, и уйдет. Смотрю, нет, так и пошел с газетой в руке.

Федор молчал. В голове не укладывалось все, что рассказала старуха. Ну, с этими двоими понятно. Грек с Ваняшиным засветились. Старуха видела их. А не узнала только потому, что слеповата. И свет на площадке не достаточный. Но газета?..

– Чушь какая-то, – разочарованно сказал Федор, когда после осмотра, они спускались по лестнице. – Эта старушенция наговорила черт те что. Бредит, что ли на старости лет.

Грек плелся позади всех. Когда уже дошли до площадки первого этажа, он сказал, кивнув на пространство между дверями.

– Вот тут все и произошло. Я стоял под лестницей. Тот, спускался.

Федор пошарил себя по карманам, но сигарет не нашел. Оставил в кабинете. Попросил у Ваняшина. Закурил, потом сказал Греку.

– Ты хотя бы в лицо его запомнил.

Грек указал на разбитую лампочку в патроне.

– Темно было, Николаич. А потом, на голове у него бейсболка. Козырек здоровенный, половину морды прикрывает. – Грек сунул руку в боковой карман пиджака и вдруг засмеялся.

Федор с Ваняшиным посмотрели на него.

– Ты чего? – угрюмо спросил Туманов, давно привыкший к причудам приятеля капитана.

– Газета, – сказал Грек.

– Что, газета? – не понял Федор, стряхнув пепелок с сигареты себе под ноги.

– Вот, – Грек достал из кармана сложенную газету. – Когда тот тип со мной барахтался, ее из руки и выронил. Сан Саныча ведь просто так не возьмешь.

– Погоди ты, – оборвал Федор Грека, не дав ему закончить хвалебную речь. Спросил: – То есть, ты хочешь сказать, что это та самая газета?

– Ну, конечно, – широко улыбаясь, ответил Грек.

– Ты, значит, ее поднял?..

– Ну, да. Думал, пригодится, – простодушно признался Грек.

– Вместо туалетной бумаги, – ухмыльнулся Ваняшин. А Грек обиделся.

– Очень умное замечание. Жаль, что я сегодня утром не воспользовался им, чего бы вы тогда делали. Газетка, ведь это, та самая.

Федор выхватил сложенную до размеров записной книжки газету, развернул. Быстро просмотрел, и на лице его появилось разочарование. Не нашел в ней майор ничего такого, что бы могло его заинтересовать. И от того стало еще больше не понятно, для чего ее нес в руках человек, который несколькими часами раньше побывал в квартире убитого. Возможно, он и есть убийца. Но вряд ли он приходил именно, за этой газетой. Наверняка, цель его прихода в другом. Только вот не понятно, какую тайну заключает в себе эта газета. Если бы она не имела значения для преступника, вряд ли бы он ее взял.

– «Криминальная хроника», – прочитал майор название газеты. – Ничего не пойму, – повертел Федор газету в руках, потом передал Ваняшину. Тот и вовсе уставился на газету так, будто впервые узнал о существовании газеты с таким названием.

Видя, что его помощники лишены всякого логического рассуждения по поводу этой газеты, Федор сложил ее и положил в свой карман. Тут она уж точно не пропадет. Не то, что у Грека. Удивление брало, как это капитан по рассеянности не выбросил ее. Хотя, еще неизвестно, какой в ней прок. Об этом не мешало бы спросить у того, кто побывал ночью в квартире убитого Молчанова. Когда-нибудь предстоит с ним познакомиться, а пока…

– Ладно. Поехали в управление, – предложил Федор, видя с каким интересом, наблюдает за ними старуха из семьдесят четвертой квартиры, свесив голову в проем между лестничных перил. Еще чего доброго свалится бабуся от своего чрезмерного любопытства. Стоило ее пожалеть.

Черная служебная «Волга» стояла на обочине тротуара возле подъезда. Ваняшин, майор Туманов и Грек сели в нее, не обратив внимания на стоящий в стороне «Жигуленок» зеленого цвета с тонированными стеклами. Он подъехал чуть позднее, чем милицейская «Волга». Бросив взгляд на синий номерной знак, водитель «Жигуленка» так и не вылез из машины. Остался сидеть за рулем, терпеливо дожидаясь, когда отъедут менты. Но даже когда они уехали, он так и не решился выйти из машины. Что-то удерживало его от этого, как казалось ему, неверного шага. Потом он увидел уборщицу подъездов, с большим мешком мусора. Она старательно подмела четыре подъезда, подошла к пятому. Мешок не потащила за собой. Взяла только совок и веник. Минут десять возилась в подъезде. Потом появилась и высыпала из совка наметенный мусор в мешок.

Сидевший за рулем зеленого «Жигуленка» человек напрягся. Сначала у него возникло желание подойти, выхватить мешок у нее из рук, и тут же высыпав на землю, просмотреть то, чего она намела в подъезде. Но тут же он поймал себя на мысли, что после такого, в глазах уборщицы будет выглядеть полным идиотом. А, кроме того, она может запомнить номер его машины. И он поборол в себе вспыхнувшее желание, наблюдая, куда она потащит мешок с мусором.

Ждать пришлось не долго. Уборщица оттащила мешок за дом, где возле кустов акации стояли мусорные контейнеры. Когда она вернулась уже с пустым мешком, человек быстро вышел из машины и торопливо направился к тем контейнерам. Он видел, в который из трех стоящих грязных металлических ящиков она высыпала мешок. Подойдя к нему, человек наклонился и принялся перебирать мусор, как заправский старьевщик.

Не прошло и нескольких минут, как из кустов густо разросшейся акации появился старик бомж с сумкой, из которой торчали горлышки пустых бутылок. Недобро глянув на конкурента, бомж заорал хриплым пропитым голосом:

– Эй, ты, фофан драный! Это моя территория. Чего ты сюда приперся? Сначала надо было у меня разрешения спросить… Не понял что ли?

Человек на секунду оторвался от своего занятия, поднял голову, посмотрел на бомжа, сплюнул в его сторону и опять уткнулся головой в контейнер, быстро перебирая высыпанный уборщицей мусор. Потому, как этот наглец глянул на него, подсказало не раз битому жизнью бродяге, что с этим человеком ему не стоит связываться. Искать для себя неприятностей. И бомж, сменив грозный тон на миролюбивый, примирительно сказал:

– Ладно. Я не жадный. А посуды тут и на двоих хватит. Просто понимаешь, я ведь кормлюсь тут…

Человек закончил осмотр мусора. Распрямился. На лице было разочарование. В то время, как на лице у бомжа, удивление. Столько посуды попалось, а он не взял ни одной бутылки. Чего тогда искал тут?

Стянув с рук перчатки, человек бросил их в контейнер и, повернувшись к бомжу, произнес:

– Подавись ты своей кормежкой.

И быстрым шагом пошел к стоявшей неподалеку машине. Бомж показал ему в спину кукиш.

– Вот тебе. Тоже мне, фраер. Обидчивый какой, – выкрикнул он, и от удивления у него тут же отвисла челюсть, когда человек только что копавшийся в мусорном контейнере, сел в машину и поехал. – Вот сука! – проводил его бомж завистливым взглядом. – На машине ездит, а в помойке рыщет. Как же все-таки обмельчал народ, – вздохнул он. Потом подумав, достал из кармана мобильник. Набрал номер. Услышав знакомый голос, сказал:

– Я на месте. Пока ничего такого, что заинтересовало бы тебя, не заметил. Вот только, кент тут один был. Странный какой-то. В мусорном контейнере рылся. Чего искал, не понятно. Потом сел в машину и уехал. Я на всякий случай номерок его тачки запомнил. Вдруг понадобится. Ну, в общем, я тут. Пойду, еще покручусь возле дома. Я ему сказал, что это моя территория.

* * *

Федор сидел перед телевизором на диване, но по его лицу было нетрудно догадаться, что происходящее на экране, его нисколько не интересует. И если бы даже сейчас телевизор погас, вряд ли бы он заметил это.

Даша вышла из ванной, вытирая волосы пушистым полотенцем, не пожелав воспользоваться феном. От фена, говорила она, волосы делаются ломкими. Федор не возражал против этого. В конце концов, это ее личное дело, чем сушить голову. Да и лишнее жужжание над ухом, ни к чему. И так башка раскалывается.

Даша заглянула в комнату. Заметив, что ее любимый майор сидит с задумчивым лицом, подсела рядом.

– Федор, – произнесла она тихонько. – Что-то случилось? Почему ты такой?

– Какой?

– Груженый чем-то. Сидишь, молчишь, – сказала она, забравшись на диван с ногами и прислонившись к его плечу. Сейчас она напоминала ласкового котенка, доверчиво прижавшегося к своему хозяину. Ей хотелось нежности. Легонько куснув его за мочку уха, она притворно захныкала:

– Ну, Федор. Не молчи, расскажи, что-нибудь.

Туманов скупо улыбнулся.

– А что тебе рассказать?

– Ну, например, как у тебя дела на работе? – Говоря так, Даша безошибочно определила, что как раз на работе у ее любимого не все в порядке, потому и грустный он такой и задумчивый. Жалко стало его. Старается ее майор изо всех сил, но старания его не всегда увенчаны успехом. И сейчас, видно, что-то не так. Иначе, с чего бы ему быть таким замкнутым. Сидит, и даже вроде как Дашу не замечает. А ведь она не просто так жмется к нему. Почти неделю они уже не занимались сексом, и Даша стала ощущать тяжесть в низу живота и легкие головные боли. Федору не говорила, думала, сам догадается. А он сидит, как пень, словно отгородился ото всего мира и от нее.

– А что на работе? На работе, я работаю. Делаю то, что должен делать. Вот тут мужика одного убили. Разрывной пулей в голову. Полбашки, как не бывало.

– Кошмар, – чуть поморщилась Даша, представив ужасную картину: человека, у которого отсутствовало половина головы.