Пуля справедливости

– Слушай, Леха, может, поедем, прокатимся до этой улицы Каляева? – предложил вдруг Грек, и натолкнулся на вопросительный взгляд лейтенанта.

– Зачем, Сан Саныч? – Ваняшин удивился. И не скрывал своего удивления от Грека. – Сейчас, вроде ночь, – напомнил он капитану. Может, Грек забыл.

Но Грек только махнул рукой.

– Все правильно, Леха. Только, чего нам ждать до утра. Поедем, глянем. Что-то уж все подозрительно. Ведь не каждому мужику в голову лупят разрывной пулей. А, Леха? Скажешь, я не прав?

Ваняшин был вынужден признать, что Грек прав. Но с другой стороны, Туманов им сказал, наведаться на квартиру к убитому утром. Как бы из-за этой инициативы да потом по шее не получить от майора.

– Леха, дорогой, чего нам ждать до утра? – убедительно повторил Грек, проявляя завидную настойчивость. – Думается мне, мужик этот не из простых был, – изменил вдруг капитан свое мнение об убитом. – Так вот мы поедем и глянем. И повод для ночного визита у нас самый, что ни на есть подходящий.

– Какой? – заморгал Ваняшин своими ясными глазами. Грек глянул в эти глаза и усмехнулся. Ну, как дитя, этот лейтенант. Наивен до предела.

– Леша, мы приедем сообщить родственникам убитого о трагическом событии. Понял?

– Да понять-то я понял… – Ваняшин почесал затылок. Видя, что он в замешательстве, Грек нахмурился и спросил уже без улыбки:

– Что-то не так, лейтенант?

Ваняшин достал из кармана бумажку, на которую записал сведения, полученные по рации от дежурного управления.

– Тут вот какая заковырка, Сан Саныч…

Грек нахмурился еще больше и недобро уставился на лейтенанта своими черными глазами.

– Согласно паспортным данным, убитый проживал в квартире один.

Грек даже не стал заглядывать в предложенную Ваняшиным бумажку. Сложил ее вчетверо и сунул лейтенанту обратно в тот же карман.

– Леша, все эти сведения, гроша ломанного не стоят. Формально, Молчанов проживал в квартире один. Но это только формально. Понимаешь? Я не думаю, что он дикарь из джунглей, а значит что?..

– Что? – следом повторил Ваняшин. Грек снисходительно улыбнулся молодому коллеге и спокойно продолжил:

– Вполне может статься, что он имел молодую любовницу. Квартира. Деньги. То да се, а в результате, мы имеем труп. Сечешь, о чем я?

Ваняшин кивнул. Хотя и не совсем, но он все-таки соглашался с Греком. О подобных заказных убийствах из-за жилплощади не раз приходилось слышать. И вполне возможно, что Грек прав и это как раз подобный случай.

– Секу, – признался Ваняшин. А губы усатого капитана еще больше растянулись в самодовольной улыбке. Наконец-то он, опытный капитан, просветил салагу.

– Ну вот. А ждать нам, Леша, до утра нет смысла. Работать, надо так сказать, по горячим следам. Вот сейчас приедем и возьмем ее тепленькую. Она, небось, как и наш майор надеется, что мы приедем утром. А мы прямо сейчас, ночью. Здрасьте! Мы из уголовного розыска. Не ждали. А мы – вот. – Грек ожесточенно рубанул рукой впереди себя, этим жестом подчеркивая важность сказанного.

– А от Николаича нам не влетит, за такое самоуправство? – забеспокоился Ваняшин. И его неуверенность в очередной раз огорчила Грека. С оглядкой работает, лейтенант. Но это еще не повод, чтобы Сан Саныч остановился на полпути. И Грек настойчиво произнес:

– Не боись. Не влетит. Майор нас еще благодарить будет. В то время, когда он со своей Дарьей обжимается, мы работаем. Раскрываем преступление.

Ваняшину ничего другого не оставалось, как под натиском доводов капитана, отбросить все сомнения. И он сдался:

– Тогда, ладно. Поехали. Спать все равно не охота, – сказал лейтенант, но при этом не заметно от Грека зевнул.

Капитан легонько хлопнул приятеля Леху по плечу.

– Все путем. Не дрейфь, салага. Держись, Сан Саныча Грека и не пропадешь, – сказал он не лишенный бахвальства. Помолчал, потом добавил: – Ты вот думаешь, наверное, почему я такой способный, а все в капитанах. Ну, скажи честно, думаешь?

Если честно, то Ваняшин ни о чем подобном и не помышлял. И Грека таким уж способным не считал. Но огорчать сейчас усатого капитана не стал. Это было бы равносильно, плюнуть ему в душу. Поэтому, лейтенант кивнул головой и коротко произнес:

– Ну?

Грек малость с обидой постучал себя рукой в грудь.

– Тебе, Леша, признаюсь, как на духу. Потому что я, не как другие, выпячиваться не люблю. В начальство не лезу. А дело свое знаю и делаю.

– Жаль, начальство только этого не замечает, – сделал Ваняшин замечание и сразу заметил, как этим не угодил Греку. Помрачнел сразу тот. Даже вздохнул. Покосился на Ваняшина. Хотел что-то сказать, но Ваняшин, посмотрев в окно, кивнул на дом с табличкой, на которой было название улицы и номер дома.

– Кажись, приехали, Сан Саныч.

Грек посмотрел в боковое окно. Машина ехала медленно, и они стали отсчитывать номера домов. Свернув на перекрестке направо, куда уходила улица, они проехали еще метров двести. Девяносто седьмой дом оказался едва ли не в самом конце улицы. Чуть заехав на тротуар, Ваняшин остановил машину и кивнул на пятиэтажный панельный дом.

– Вот он.

– Сам вижу, не слепой – небрежно бросил Грек в ответ, как бы давая, понять кто здесь старший, и лейтенанту не следует забываться. Он вылез из машины, что-то нашептывая себе под нос.

Ваняшин прислушался, но не понял ни единого слова, произнесенного Греком, и спросил:

– Ты чего шепчешь-то, Сан Саныч?

– Отстань ты, Лешка. Вот из-за тебя сбился теперь, – огрызнулся Грек. – Квартиру убитого я высчитывал. А ты сбил меня. Теперь заново считать придется.

Ваняшин ухмыльнулся.

– А чего тут высчитывать. Семьдесят пятая в последнем подъезде, на пятом этаже. Вон окно видишь? – указал Ваняшин на пятый этаж. Но Грек смотрел не туда, куда указывал лейтенант, а на него.

– Как это ты так быстро сориентировался по квартире? – в голосе Грека звучала подозрительность. Но Ваняшин тут же развеял все подозрения капитана.

– Девчонка моя живет в точно таком же доме и на пятом этаже, – сказал он.

– Надеюсь, не в этом? – с некоторой строгостью в голосе произнес Грек.

– Должен вас, товарищ капитан, разочаровать. Не в этом, – сказал Ваняшин и уставился на окно квартиры. Заметив, как сразу переменилось его лицо, Грек озабоченно спросил:

– Ты чего, Леха?

Ваняшин ответил не сразу, и пока молчал, не отводил взгляда от окна. Потом сказал, с некоторым сомнением в голосе:

– Показалось, что ли?.. Не пойму…

– Чего? – поспешил спросить Грек и тоже уставился на окна семьдесят пятой квартиры.

– Вроде свет в окне мелькнул. Как будто от карманного фонарика.

– Мелькнул? – спросил Грек. – А зеленых человечков ты там не видел?

– Да ну тебя, Грек, – отмахнулся Ваняшин от нападок капитана, который вдруг сразу как-то приумолк. Стоял с раскрытым ртом и таращился на окно.

– Слушай, Леха, я, кажись, тоже видал… – протянул он, не отрывая взгляда от окна. – Вроде тоже фонарик…

– А зеленых человечков там не было? – съязвил Ваняшин. Но Грек нисколько не обиделся.

– Леш, я думал ты шутишь. Понимаешь? А теперь вижу, что нет, – он вытянул руку, указывая пальцем на окно. Теперь они оба увидели, как едва заметный луч скользнул по оконному стеклу и исчез в темноте, царящей в квартире. К обоим сразу пришла одна и та же мысль, кто-то шарит по квартире. Причем, этот кто-то, явно посторонний и не зажигает свет по самой простой причине, не хочет, чтобы его заметили.

– А ну пойдем, – решительно сказал Грек и рысцой поскакал к подъезду. – Сейчас мы его голубчика…

Ваняшин догнал капитана, когда тот уже отсчитывал ступеньки на лестнице.

– Погоди, Сан Саныч.

– Ну, чего тебе? – спросил Грек, не останавливаясь, а только чуть замедлив шаг.

– Я хотел узнать, чего ты собираешься делать. Может нам подождать тут, в подъезде, а когда он выйдет, заломать ему ласты?

Сейчас Грек выглядел бывалым участником подобных операций. На его лице отразилось столько зазнайства, что Ваняшин немедленно замолчал. А Грек сказал:

– И сколько ты собираешься здесь простаивать? До утра?

Ваняшин пожал плечами и признался:

– Ну, я не знаю…

А Грек тут же подхватил:

– Вот то-то и оно, что не знаешь. Эх, Леха, Леха. У тебя такой опытный наставник, – при этом Грек горделиво выпятил грудь вперед и посмотрел на Ваняшина, словно умудренный знаниями педагог на не родивого ученика, – а ты ничему не научился. Не способный ты. Да ладно, не серчай. Вижу, как сразу нос повесил. Лучше слушай, что тебе наставник говорит. Тут ведь что главное, – ткнул он указательным пальцем вверх. – Сработать на опережение. Просекаешь, о чем я?

Ваняшин не просекал и потому промолчал. А Грек продолжил:

– Сейчас мы сделаем так. Поднимемся и позвоним в квартиру. Вернее, ты позвонишь. А я буду стоять в стороне, чтобы тот человек меня не заметил. Значит, ты звонишь, раз другой. Потом выходишь из подъезда, идешь к машине, садишься, заводишь и уезжаешь.

– А ты?.. – только раскрыл рот Ваняшин, как Грек тут же своей рукой закрыл его.

– Слушай сюда, летеха, и не перебивай. Ты совсем-то не уезжаешь. Понял? Ты делаешь вид, будто уезжаешь. А сам чуть отъедешь, поставишь машину и бегом ко мне в подъезд. Тот человек после твоего звонка почувствует себя неуютно. Согласись, ночь, и вдруг звонок в дверь. Ясное дело он заволнуется и захочет поскорей уйти из чужой квартиры. И когда он выйдет, тут – то мы его и сцапаем. Понятен план. Вот это и называется, сработать на опережение.

– Толково, – одобрил Ваняшин, что особенно понравилось Греку. И усач заулыбался.

– А ты думал. У меня еще полно в запасе всяких таких штучек. Опыт, брат ты мой. Ты приглядывайся да запоминай. В работе тебе пригодится. А сейчас, пошли. Значит, ты позвонишь и уйдешь, а я останусь в подъезде.

Они поднялись на пятый этаж. Грек прислонился ухом к двери, послушал, потом зашептал Ваняшину.

– Гадом буду, кто-то там есть. Я слышал шаги. Кто-то ходит. Так что давай, Леха, звони, – сказал Грек и встал за стенку так, чтобы его было не видно в дверной глазок.

Ваняшин надавил пальцем на кнопку звонка, и тут же за дверью послышалась заливистая трель соловья. Грек ухмыльнулся и махнул Ваняшину рукой, чтобы тот позвонил еще. Потом обоим показалось, будто они услышали шаги. Крадущиеся, осторожные. Кто-то по-кошачьи, мягко подошел к двери и замер, прислушиваясь. Вот только открывать ее, видно, не собирался.

Заметив настойчивый взмах руки Грека, Ваняшин с не меньшей настойчивостью давил пальцем на кнопку. И «соловей» за дверью не переставая, зашелся трелью. Но потом вдруг неожиданно поперхнулся и замолчал, хотя Ваняшин все еще держал палец на кнопке звонка.

Ваняшин глянул на Грека и по губам того понял, капитан спрашивал, почему больше не слышно звонка. Загородив рукой глазок, Ваняшин постучал в дверь, а сам, пользуясь тем, что тот человек его на какое-то время не видит, наклонился к Греку и шепотом произнес тому на ухо:

– Он, наверное, провода оторвал. Чтобы соседи не услышали звонок.

Грек кивнул, что он понял, потом сделал знак рукой, чтобы Ваняшин перестал колотить в дверь и ушел. Уж слишком расстарался лейтенант. Еще немного и всех соседей разбудит. Тогда все сорвется, и человек тот может затаиться в квартире убитого Молчанова и не выйти. А вскрывать дверь прямо сейчас ночью, не входило в планы капитана Грекова.

Он облегченно вздохнул, когда Ваняшин повернулся и стал неторопливо спускаться по лестнице. Пока все шло, как было задумано. И тот в квартире, вряд ли будет торчать у двери, наверняка пойдет к окну, понаблюдать, куда проследует ночной визитер. А Грек тем временем успеет проскочить от стены на лестницу и спуститься вниз, затаившись между входными дверями подъезда. По большому счету можно было и не подниматься сюда. Пусть бы поднялся один Ваняшин и позвонил. Но как быть, если тот в квартире, вдруг откроет дверь. Ведь лейтенанту могла понадобиться помощь. Но тут же капитан поймал себя на мысли, что дело вовсе заключалось не в помощи. Ваняшин здоровый как бык и сам любого заломает. Это, пожалуй, и было основной причиной. Тот человек, мог открыть дверь и Ваняшин без особого труда скрутил бы ему руки. И вышло бы так, что Грек как будто бы струсил и остался в стороне. Хотя идея, подняться сюда, принадлежала именно ему. Поэтому, капитан не мог остаться там в подъезде. Зато, если он задержит того человека и если тот окажется убийцей Молчанова, дело может ограничиться не только одной благодарностью, но и повышением в звании. Надо только постараться. И Сан Саныч на это готов. В неплотно прикрытую дверь подъезда он увидел, как Ваняшин подошел к машине, отпер дверь, сел и завел мотор. Нисколько не сомневался, что и тот человек, притаившись у окна, наверняка, наблюдает за действиями молодого лейтенанта. А, увидев, что тот отъезжает, постарается выйти, а вот тут Сан Саныч Греков его и припечатает к стенке.

На всякий случай Грек решил проверить на месте ли служебное удостоверение. Удостоверение оказалось на месте, в кармане рубашки. А вот пистолет… Грек вспомнил, выезжая на труп, не ожидал, что события развернутся, таким образом, и посчитал излишним таскать с собой пистолет. И не взял его, помня высказывание начальника управления, что главное при задержании преступника ни пистолет, а умение оперативника обезвредить его, что называется, голыми руками. Примерно в такой ситуации сейчас и оказался Грек, услыхав, как наверху, на пятом этаже открылась дверь и тут же закрылась. С минуту в подъезде было тихо. Грек почувствовал, что вся спина его покрылась липким потом, и рубашка прилипла к телу. Вдруг, тот человек вооружен. Тогда попробуй, обезвредь его голыми руками. Начальнику хорошо ценные указания да советы давать. Грек тихонечко вздохнул, услышав, почти бесшумные шаги по лестнице. Кто-то спускался. И Грек нисколько не сомневался в том, что спускается именно тот, кто находился в семьдесят пятой квартире. Он ткнулся лицом к входной двери, через щель, оглядывая часть улицы и особенно то место, где только что стояла машина Ваняшина. Лучше бы и не уезжал лейтенант. С ним было как-то спокойней. А теперь Грек почувствовал, как у него защемило в груди. Переборов волнение, Грек достал из кармана авторучку. Взял ее в руку, словно это вовсе и не авторучка, а пистолет. Главное только не дать возможность тому человеку, рассмотреть, чего у Грека в руке. Пусть он чуть пройдет вперед, на полшага. Нет, лучше на шаг. А потом Грек резко выскочит и ткнет ему в спину авторучкой, той стороной, где кнопка. Пару дней назад, покупая четырехцветную ручку в киоске, еще пошутил по поводу ее утолщенного размера. А теперь, как оказалось, размерчик пришелся в самый раз В темноте можно принять за ствол пистолета.

Внизу, в подъезде было темно, поэтому разглядеть лица того человека Грек не мог. Роста он был, пожалуй, равного с Греком и телосложением вроде такой же. Так, по крайней мере, показалось самому Греку. Одет, как показалось, в спортивный костюм. На ногах – кроссовки. На голове бейсболка, козырек которой надвинут низко на глаза. Но сейчас Греку особенно некогда было его разглядывать. Надо остановить его и любой ценой продержаться до прихода Ваняшина. У Лешки пистолет на месте, в кобуре под мышкой. Вот тогда они и обыщут его. А пока Грек один, обыскивать его он не станет.

Грек все подрассчитал. Когда спешащий выйти человек оказался примерно на метр впереди Грека, капитан выскочил из-под лестницы и, ткнув того авторучкой в спину, закричал:

– Стоять, милиция! Не двигаться! Стрелять буду!

Кажется, подействовало. Тот человек замер, как статуя, не шелохнувшись, а Грек глянул в чуть приоткрытую дверь. «Ну, где же этот раздолбай, Ваняшин?» – подумал капитан. Вот и пошли такого, сам пожалеешь после. И Грек пожалел, потому что в следующее мгновение, человек стоящий перед ним, вдруг сделал резкий выпад в сторону, при этом развернулся, ударив Грека по руке, держащей авторучку, а когда та отлетела, выхватил из-под куртки пистолет и, не целясь, выстрелил.

Пуля пролетела над самой головой обезумевшего от страха капитана. Грек инстинктивно присел, ожидая второго выстрела. Но его не произошло. Человек ударил ногой по двери, и когда та раскрылась, прыгнул из подъезда на улицу.

– Ни хрена себе, – только и проговорил Грек, понемногу приходя в себя. От выстрела ему заложило уши. И вот левое, как будто понемногу стало отходить, а правым он ничего не слышал. И перепугался еще больше. Не хватало еще из-за этой сволочи глухим остаться. Вдруг перепонка лопнула.

Когда Ваняшин появился в подъезде, Грек пожаловался:

– Лешка, этот педик штопанный чуть меня не пристрелил. Я ему авторучку в спину, а он как жахнет из пистолета. Чуть в меня не попал. Теперь правым ухом ничего не слышу. Крикни мне в него чего-нибудь, – попросил Грек.

– Мудак! – что есть силы, крикнул Ваняшин в ухо капитану.

Грек почувствовал, будто у него что-то шевельнулось в ухе, и слышать он стал, как и прежде. И тут же испуг на лице сменился улыбкой.

– Спасибо тебе, Леша.

Ваняшин плюнул и вышел из подъезда, осматриваясь по сторонам. Следом вывалился Грек. Он чувствовал себя виноватым и потому молчал. Ваняшин покосился на него и протяжно вздохнул. Вот послал бог напарника. Усы у Грека от обиды зашевелились.

– Ну, знаешь что, ты тоже хорош. И нечего тут плеваться, – сделал Грек лейтенанту серьезное замечание.

Ваняшин уставился на усача.

– Чего?

– Да, да. Уехал и с концами.

– Капитан, ты же мне сам велел отогнать машину. А ему из окна пятого этажа половину улицы видно. Мне пришлось, чуть ли не до перекрестка отъехать. Там машину оставил и сразу к тебе. А вот ты лучше скажи, почему ствол свой не взял? Чего мы теперь Туманову скажем? Как обосрались? И все только потому, что капитан Греков решил обойтись без пистолета.

Услыхав про майора, Грек сразу загрустил. Хотел, как лучше, а получилось плохо. Вот уж воистину, путь к славе лежит через терние. И попробуй теперь объяснить, что это все случайность. Майор скажет, что это халатность и разгильдяйство. По поводу первого, Грек готов согласиться, а по поводу второго, нет. Но лучше будет промолчать и не возражать. Вот, чем обернулась инициатива. Может, и было бы все хорошо, если б не этот Ваняшин. На молодого коллегу, капитан обиделся. Досада брала. Зачем только впутался в это дело? Забыл, что инициатива наказуема. Но ничего, не позднее, чем завтра, Греку напомнят об этом. И напомнят хорошо. Он посмотрел на часы. Было уже половина третьего. Значит, не завтра, а сегодня. «Ну, Сан Саныч, готовь задницу. Надерут тебе ее, как следует», – грустно подумал про себя Грек.

Глава 2