Помоги проекту - поделись книгой:
Дети прилетели в Девонпорт самым ранним самолетом. Здесь Кеннет расстался со своей группой — остальные направились в семьи, жившие дальше на побережье. Встречал его лично мистер Андервуд.
Все... ну, почти все в Идит-Тауне с большим уважением относились к мистеру Андервуду. Красноречия ему не занимать, да и дружелюбен он был на редкость. И собой весьма привлекателен — сорока с небольшим лет, голубоглазый, на лоб спадают пышные русые волосы. Кеннету он понравился с первого взгляда,
А вот мистер Андервуд, хоть и улыбался мальчику сверху вниз, несколько встревожился. Во-первых, Кеннет был одет в строгий серый костюм. — вроде тех, что носят клерки. Во-вторых, он выглядел старше, чем ожидал мистер Андервуд. Гость оказался малоразговорчивым, но производил впечатление мальчика незаурядного.
Они уселись в машину — мистер Андервуд за руль, Кеннет рядом. Мистер Андервуд тут же спросил гостя, умеет ли он водить машину; узнав, что нет, предложил дать несколько уроков вождения, пока мальчик гостит в Идит-Тауне.
Глаза Кеннета засияли на атласно-черном лице, и он спокойно поблагодарил мистера Андервуда, впрочем, без той восторженности, с какой это делал Тони. Мистер Андервуд отнес эту сдержанность на счет застенчивости гостя. Он почувствовал, как его захлестывает волна нежности к мальчику. «Бедный чертенок, — подумал он, —как мало у него надежд на приличное будущее». И член парламента, с ожесточением пыхтя трубкой, принял решение, не теряя ни минуты, выступить в защиту аборигенов.
— Тебя не обижали в самолете? — в вопросе было столько сочувствия, что Кеннет даже вздрогнул.
— Нет-нет! Все были очень добры ко мне.
— Пусть и дальше ведут себя так же, старина. Это то, Кен, чего я добиваюсь от них любой ценой.
— Да? — произнес Кеннет неуверенно и с облегчением спросил:
— А сколько лет Тони?
— Столько же, сколько и тебе. Откуда ты знаешь его имя?
— Учитель сказал.
— Ясно. Держу пари, вы станете друзьями, хотя...
Тут мистер Андервуд едва не оскандалился: «хотя у вас и разный цвет кожи», — чуть было не сорвалось с языка, к счастью, он вовремя его прикусил.
У дома Андервудов на главной улице их уже поджидал Тони. Он катался на створке ворот, что вообще-то ему строжайшим образом запрещалось. Балансируя на перекладине, он изо всех сил махал рукой в знак приветствия. Мистер Андервуд нахмурился, но решил, что в интересах обеих сторон пока — в присутствии цветного — лучше не упрекать белого мальчика.
Когда машина остановилась у гаража, Тони повис на дверце, улыбаясь во весь рот. Кеннет улыбнулся в ответ.
Новый знакомый выглядел значительно младше его, во всяком случае, был на полголовы ниже.
— Мама сказала, чтобы я присмотрел за тобой, пока ее нет дома, — произнес Тони. — Пошли. У тебя есть старая одежда?
— Есть джинсы, — не переставая улыбаться, Кеннет вылез из машины.
— Отлично! Стоит их надеть вместо этого шикарного костюма, — и Тони вошел в дом.
Кеннет степенно шагал следом.
На полах были ковры, мебель сверкала полировкой. Куда ни глянь — пестрые подушки и множество цветов. Эти «соблазны цивилизации» не вызвали у Кеннета зависти, лишь раз он не смог скрыть любопытства, приостановившись перед вазой с огромными, вызывающе яркими хризантемами.
— Да это пластик, — смущенно сказал Тони. — А вот здесь ты будешь спать. Переодевайся поскорее. Мы сбегаем на речку, повидаемся с шайкой-лейкой.
Вскоре они выбежали из дома: через кухню, на маленький квадратный дворик — здесь паслись корова и коза с козленком. Кеннет почувствовал себя спокойнее: ему были хорошо знакомы этот влажный запах скотного двора, темно-коричневые лепешки коровьего навоза, гниющая на земле солома.
Двор остался позади, послышалось журчание реки.
Тони то и дело поглядывал на чернокожего мальчика. Он мнил себя героем дня и немножко завоображал: ведь у него в гостях первый абориген, приехавший в Идит-Таун!
— Ты живешь в хижине?
— Нет, в доме.
— А плавать умеешь?
— О чем речь!
— Смотри — вон шайка-лейка. Это наше любимое местечко. Мы называем его Чертовой лощиной.
Чертова лощина оказалась овражком в тени раскидистого камедного дерева. Воздух был напоен его терпким ароматом. Они спустились по откосу. Внизу смущенно выстроилась «шайка-лейка»: пять мальчишек, с необычайной официальностью вызванных сюда на встречу, которая должна была перевернуть их маленький мир.
— Вот он! — восторженно завопил Тони, подталкивая вперед Кеннета. — Это Кен. Знакомьтесь: Джо, Фред, Сэм, а это Полосатик, такое мы ему дали прозвище, и Мик.
— Здрасьте, — выдавил Кеннет.
— Мы решили не лезть в воду без тебя, — выступил Полосатик. — Будешь купаться?
Кеннет не плавал уже несколько дней. Он посмотрел на реку, и глаза его заблестели от удовольствия. Не раздумывая, он сбросил одежду. Взорам ребят открылось тело — черное, такое черное, будто кто-то полировал и полировал его ваксой, покуда оно не стало сверкать.
У белых мальчиков вырвался вздох восхищения.
Кеннет бросился в спокойную бутылочную глубину и поплыл саженками на середину реки. Ребята даже не пытались догнать его — лишь зачарованно смотрели вслед. Легко, как длинная темная рыба, он развернулся и поплыл назад.
— Здорово! Будете купаться?
Мальчики кинулись к реке, попрыгали со скалы в воду. Кеннет уплывал от них, исчезал за камышовыми зарослями и тут же появлялся, поднимая фонтаны искрящихся брызг.
— Здорово! — снова кричал он.
Накупавшись, все выбрались на заросший травой откос и улеглись жариться на солнце. Ребята из «шайки» ревниво сравнивали свой загар и буквально обстреливали вопросами нового приятеля.
Кеннет отвечал низким, мягким, протяжным голосом на их родном языке, впрочем, не так, как они смутно ожидали (всем казалось, что абориген должен говорить с гортанным акцентом и «неправильно»): да, он уже катался на верблюде, и, разумеется, десятки раз видел дюгоней, и рассказывал о своем дедушке, которого унес крокодил, так его с тех пор и видели, и о дяде, знаменитом охотнике на буйволов.
Тут всеобщее внимание привлекла старая колли Ласси, принадлежавшая Джо. Ласси деловито пробиралась по следам Джо сквозь кустарник, и теперь ее коричневая с белым шуба была растрепана, а любящие старые глаза лучились искреннейшей добротой. Собака волочила за собой поводок.
— Опять удрала, — миролюбиво сообщил Джо. — Отец привязал ее, чтобы она помогла управиться с овцами. Привет, старая проказница!
Ласси облизала лица мальчишек — всем досталось поровну.
— Ты ей нравишься, Кен, — сказал Мик.
«Шайка» многозначительно переглянулась — каждому известно: кто-кто, а собаки-то разбираются в людях.
Они натягивали джинсы, болтали и строили дальнейшие планы на день: встретимся в два часа на прежнем месте.
Кеннет с Тони, болтая и смеясь, побежали вприпрыжку домой. Провожаемые недоверчивым взглядом козы, они пронеслись через двор, уже чувствуя привязанность друг к другу, и это их вовсе не удивляло.
— Жалко, что ты не сможешь пробыть с нами все лето, — сказал Тони. — Ты бы поучил нас плавать. Ты здорово плаваешь.
У задней двери их уже ждала миссис Андервуд, одетая в розовое полотняное платье.
— Хэлло, Кен.
— Мы опоздали, ма?
— Немножко. Скорее умывайтесь.
Они сполоснули руки в ванной, облицованной бледно-зеленым кафелем, и вытерлись одним полотенцем: Тони уже забыл, какое предназначалось для Кеннета, да и к тому же глупо было пачкать оба полотенца.
В кухне, где миссис Андервуд раскладывала по тарелкам холодное мясо и салат, работал телевизор: на экране длинноволосый молодой человек страстно обличал правительство. Тони отказался от редиски в салате, и это дало миссис Андервуд повод со смехом вовлечь Кеннета в свои препирательства с сыном.
— Посмотри, ведь Кенни ест редиску.
Тони сердито буркнул «угу», потом выпалил:
— Он плавает как рыба, ма!
Миссис Андервуд улыбнулась Кеннету и подумала: «Ничего удивительного. Ведь эти туземцы полжизни проводят в воде. Или то была передача про туземцев на Новой Гвинее?» Миссис Андервуд никогда не загружала голову подробностями из жизни цветных.
— Что ты думаешь о школе, Кенни? Тебе там нравится?
Тони расхохотался:
— Ну, ма! Ты так говоришь, будто считаешь его пятилетним малышом.
— Я учусь в шестом классе, — сказал Кеннет.
Тони разинул рот:
— Ну и ну! А я только в пятом.
Миссис Андервуд высказала предположение, что на Севере другая школьная программа.
— Может быть, — сдержанно согласился Кеннет.
— Ничего подобного, — заявил Тони. — Программа везде одна. А он на два месяца моложе меня. И выше на два фута. Посмотри на него, — он показал вилкой и заработал за это замечание. — Кен вырастает из своего пуловера на милю в минуту.
Миссис Андервуд почувствовала, как в ней зарождается неприязнь. Чернокожие мальчики должны быть маленькими, круглыми, шаловливыми колобками, а вовсе не высокими, спокойными и к тому же обогнавшими на целый класс ее собственного ребенка. Она постаралась подавить в себе это чувство, действительно постаралась, и, чтобы избавиться от укоров совести, отвалила Кеннету на десерт более чем щедрую порцию клубники со сливками.
— Мы должны подкормить Кении, — сказала она.
Обед окончился. Миссис Андервуд послала мальчиков чистить зубы.
Она убирала посуду и думала: «Не слишком ли много возятся в школах на Севере с этими туземцами? Конечно, нужно им помогать, само собой... Учить их читать и писать... гигиене там...»
От внезапно пришедшей мысли миссис Андервуд вздрогнула и прикрыла рот рукой. Боже мой! Она швырнула на стол тарелку, бросилась в ванную и распахнула дверь с такой яростью, что та с треском ударилась о полку. Мальчишки дурачились, держась за концы полотенца. Они остолбенели и молча воззрились на миссис Андервуд.
— Тони! Ты ведь знаешь, я терпеть не могу, когда ты даешь другим свое полотенце!
Она вырвала полотенце и швырнула его на пол.
— Ерунда, ма... — начал Тони.
Кеннет ничего не сказал, только смотрел и смотрел, и в его мягком взгляде что-то изменилось.
Миссис Андервуд взяла себя в руки.
— Лучше, когда у каждого свое полотенце, — сказала она, вымученно улыбаясь. — А теперь идите гулять. Тони, смотри, чтобы Кении не скучал.
Топая ногами, мальчики вышли из ванной. Тони пожимал плечами, весь вид его выражал недовольство. Кеннет молча следовал за ним. У дверей он обернулся и как-то совсем не по-детски посмотрел на миссис Андервуд. Взгляд этот совершенно вывел ее из равновесия и, возможно, впервые в жизни заставил ощутить краску на щеках.
Но черный мальчик произнес всего лишь несколько слов.
— Меня зовут Кеннет, миссис Андервуд, — сказал он. — Кеннет, а не Кении.
Путь, прочерченный пунктиром
Секретно. Литер Б. Сведения о лице, привлеченном к дознанию. Фамилия, имя, отчество: Русанов Владимир Александрович. Время рождения: 1875 г., 3 ноября. Место рождения: г. Орел. Вероисповедание: православный. Происхождение: сын купца. Народность: русский. Подданство: русское...»
Так начинается одна из папок департамента полиции.
1898 год. Русанов «привлечен к дознанию» за революционную пропаганду, за хранение 400 экземпляров (!) «Манифеста Коммунистической партии».
Тюрьмы... Ссылка на Север.
Из коридоров жандармского управления начался путь Русанова в Арктику. «Северянин поневоле», он стал северянином по призванию. Статистик земельного управления в захолустном Усть-Сысольске — студент Сорбоннского университета — начальник полярных экспедиций...
Нет нужды пересказывать биографию Русанова. Революционер и замечательный ученый, он отличался смелостью идей и широтой замыслов. Многие его планы лишь недавно воплотились или только еще воплощаются в жизнь. Человек, который заслужил благодарную память потомства.
1912 год... Уходит в плавание русановский «Геркулес». Уходит и исчезает во льдах... 65 лет обсуждается судьба экспедиции на страницах газет и журналов. Гипотезы, версии, карты последнего маршрута «Геркулеса», Но всегда этот маршрут указан гипотетическим пунктиром...
В последние годы ведутся разносторонние поиски. Авторы настоящей статьи в составе полярной экспедиции «Комсомольской правды» участвуют в них.
Многое сделано. И, на наш взгляд, можно подвести некоторые итоги поисков, давнишних — более или менее случайных и недавних — специально организованных.
Около двух сотен вещей, принадлежащих экспедиции Русанова, хранится в музеях. Необходим их тщательный анализ. Вещи могут многое рассказать. В настоящих следствиях зачастую одна оторванная пуговица или брошенный окурок позволяет воссоздать картину происшедшего. А тут две сотни предметов: документы, патроны, личные вещи...
Гарантия успеха
«Крепкое, вполне отвечающее своему назначению судно — это самая серьезная, я бы даже сказал,—единственная гарантия успеха всякой полярной экспедиции. Только отсутствием крепкого судна и объясняется большинство неудач, тяжелых разочарований, безмерных страданий и трагической гибели многих полярных исследователей». Так писал В. А. Русанов, готовя «План Шпицбергенской экспедиции» (ЦГИА, ф. 1284, он. 190, д. 351).
«Единственная гарантия успеха»! Экспедиция Русанова погибла — так, может быть, «Геркулес» был плох и покупка его была ошибкой?
Поделиться книгой: