Помоги проекту - поделись книгой:
Миры, где пять материков,
Искусства, знанья, войны, троны
И память сорока веков!
Еще, быть может, каждый атом —
Вселенная, где сто планет;
Там все, что здесь, в объеме сжатом,
Но также то, чего здесь нет. Нелишне, однако, повторить, что фридмоны сейчас не более чем гипотеза!
Вывод третий. Число открытых ныне элементарных частиц превосходит число известных нам атомов. Их свойства столь разнообразны и сложны, что в этом качестве частицы ничуть не уступают атомам. Отсюда можно предположить, что частицы, подобно атомам, в принципе могут создавать цельные и сложные системы, способные к дальнейшему усложнению, накоплению информации и саморазвитию. То есть, опять же в принципе, возможна жизнь на основе уже не атомов, а частиц. Никаких фактических доказательств этого мы не имеем, но нет и запретов, которые бы не допускали самую возможность существования подобных систем.
Вывод четвертый. В предыдущих двух разделах речь идет если не о чисто фантастических гипотезах, то о гипотезах далеко идущих. Скорей всего мы столкнемся вне Земли с жизнью на «атомно-молекулярном» уровне, в основе которой лежат те же атомы и молекулы, что и на Земле. В этом случае фундаментальные законы физики, конечно, не будут отличаться от «земных». Важно подчеркнуть, однако, что формы жизни и «материалы жизни» могут и при этом сильно отличаться от нам известных, ибо имеется огромное сочетание из атомов и молекул, которые в известных нам условиях (в земной природе или лаборатории) не существуют либо еще не получены. Таким образом, даже без отказа от известных нам фундаментальных физических законов, жизнь на других планетах может оказаться существенно иной, чем на Земле.
...Сколько ученых — столько мнений о том, много ли в нашей Галактике развитых цивилизаций: миллионы или одна-единственная — наша земная. В шутку даже говорят, что мнений больше, чем специалистов... Мы еще выслушаем соображения «оптимистов» и «пессимистов», но прежде завершим начатый разговор о том, где во вселенной возможна жизнь. Интересные соображения на этот счет развивает кандидат физико-математических наук Вячеслав Иванович Слыш.
— Вячеслав Иванович, вы полагаете, что в принципе жизнь возможна не только на планетах, но и на звездах. И другая противоположность — на планетах, лишенных звезд. Каким образом это возможно?
— О планетах без звезд ничего особенного сказать нельзя. Нам неизвестны такие планеты. Просто наблюдаемое разнообразие космоса нам подсказывает, что, видимо, допустим и такой случай: планета или система планет, существующие без центрального светила. И если где-то в пространстве действительно имеются одиночные массивные планеты вроде Юпитера, то жизнь на них в принципе могла возникнуть без какого-либо участия звездной энергии. Ведь наш Юпитер — это в некотором роде «недоразвитая звезда». Она обладает мощными внутренними резервами энергии и набором элементов, пригодных для синтеза сложных органических молекул. А коль скоро есть необходимое для жизни вещество, есть подходящие для ее развития условия, есть энергия, которая способна вести процесс жизнедеятельности, то мы вправе предположить, что массивные планеты-одиночки даже без участия центрального светила не обязательно мертвые шары. Но, повторяю, это, в общем, чисто умозрительная модель, так как планеты-одиночки нам неизвестны.
Иное положение со звездами, которые по нашей гипотезе могут быть носителями жизни. Допускаю, что эта мысль выглядит странной, так как звезды в обычном представлении — это, конечно же, раскаленные тела!
Тем не менее жизнь на звездах возможна — обычная белковая жизнь. Дело в том, что не все звезды нагреты до высоких температур. В последнее время открыты темные, холодные, так называемые инфракрасные звезды (их существование было предсказано теорией). Температура поверхности некоторых инфракрасных звезд благоприятна для существования белковой жизни. С другой стороны, спектральный анализ показывает наличие там двух и даже трехатомных молекул такого состава, что они могли дать начало и сложным органическим молекулам. Вода тоже обнаружена на этих звездах.
Таковы факты. Сейчас мы вместе с Львом Михайловичем Мухиным как раз думаем над тем, не могут ли инфракрасные звезды быть источниками органического вещества, которое затем распространяется по межзвездному пространству и, кто знает, участвует в возникновении жизни, скажем, на планетах.
— Как это? Ведь звезды, в том числе инфракрасные, обладают сильным полем тяготения. Как могут из этого поля вырваться достаточно сложные, а потому массивные молекулы?
— Не знаю. Но факт тот, что с инфракрасных звезд наблюдается истечение вещества. Понимаете? Тут есть над чем задуматься. Еще в девятнадцатом веке возникла «гипотеза панспермии», согласно которой «споры жизни» покидают оболочку планет, рассеиваются по межзвездному пространству и «дают всходы», попадая в миры с благоприятными условиями. Бывает так или нет, сказать пока никто не может. Но то, что вещество покидает поверхность инфракрасных звезд, — это факт. А с веществом может уходить и органика. Вообще инфракрасные звезды, судя по всему, очень интересные образования. Установлено, например, что некоторые из них излучают, как мазеры.
— Но ведь мазер — это новейшее, недавно созданное радиотехническое устройство, которое, подобно лазеру, способно создавать интенсивный, очень «чистый» пучок электромагнитных волн...
— Верно. Сначала мазеры появились в лабораториях, а затем были открыты естественные радиоизлучения мазерного типа. Они наблюдаются в некоторых газовых туманностях, а теперь вот еще инфракрасные звезды. Возникло даже предположение — с инфракрасных звезд поступают искусственные сигналы. Но...
— Но?
— Гипотеза, что это естественные радиосигналы, объясняет явление лучше.
— Вы говорите это так, словно нет уверенности в способах, как отличить естественный сигнал от искусственного.
— Примерно так оно и есть. Недавно мы полагали, что обладаем критериями такого различия, знаем, что природа может, а чего нет. Но были открыты объекты, которые излучают так, как «положено излучать» искусственным передатчикам. Тем не менее эти астрономические объекты, безусловно, имеют естественную природу. Нельзя, кроме того, недооценивать «интеллектуальной изощренности» в оценке любого нового явления. Как только находится критерий оценки, что «природное», а что «искусственное», и этот критерий оказывается неуязвимым для прежних критических нападок, немедленно отыскиваются новые доводы, которые разрушают и это построение. Очень полезное соревнование, но перевес пока на стороне критики.
— Но если по характеру сигнала нельзя различить, кто нам сигналит — скопище молекул, звезда или радист, — то ведь искусственный сигнал несет осмысленную информацию. Значит, оценивая информацию, мы точно можем установить, кто или что находится на «другом конце линии».
— Так, да не совсем. Не стоит, однако, монополизировать тему, пусть разговор продолжат мои коллеги.
Высказать свое мнение мы попросили доктора физико-математических наук Владимира Гдалевича Курта, который хотя и не занимается проблемой поиска космических цивилизаций, но хорошо осведомлен в ней и, как мы слышали, принадлежит к числу скептиков.
— Владимир Гдалевич, вы действительно относитесь к поискам других цивилизаций с изрядным пессимизмом?
— Да.
— Почему?
— Причина первая. Вероятность множественности внеземных цивилизаций подсчитывается на основе вычисления произведения других вероятностей — астрономических, биологических, социальных. Астрономическая вероятность более или менее однозначна. Все прочие — это вероятности, выводимые из других расплывчатых вероятностей, то есть нечто крайне субъективное. Собственно, тут речь идет о мнениях. Мое мнение — цивилизации во вселенной большая редкость. Во многом этот мой вывод определяет вторая причина. Вся наша техническая цивилизация возникла за ничтожный срок времени. Еще сотня-другая лет в том же темпе, и мы будем способны творить «чудеса» уже в масштабах Галактики. Если внеземных цивилизаций достаточно много, то среди них, разумеется, должны быть сильно обогнавшие нас. Но тогда мы должны видеть в космосе «чудеса», плод их инженерной, уже астрофизической деятельности. А «чудес» мы не видим. Следовательно, внеземных циливизаций либо нет вообще, либо их ничтожно мало; тогда допустимо, что мы случайно оказались лидером. Обратное допущение требует «чудес», которых мы не наблюдаем.
Вообще же, выяснить, есть ли другие цивилизации, сколько их, можно сравнительно быстро. Лет за двадцать. И все будет ясно.
— Как так?
— В приеме радиосигналов мы достигли сейчас предела чувствительности, положенного самой природой. Конструктивные усовершенствования уже ничего не дадут, — все, что можно тут было выжать, мы выжали. Значит, если мы настойчиво будем прослушивать космос с целью обнаружения чужих сигналов лет двадцать, то мы либо их обнаружим, либо убедимся, что космос пуст.
— Вы исходите из того, что любая цивилизация на любом уровне использует для связи только электромагнитные колебания. Почему? Может быть, для этих цепей куда лучше подходят, скажем, гипотетические гравитационные волны или такие излучения, о которых мы еще понятия не имеем.
— Придумать можно любые икс, игрек, зет излучения. Однако, то, с чем мы не можем экспериментировать даже мысленно, то, что заведомо не поддается проверке, — это не наука. Этим должны заниматься фантасты, нам тут делать нечего. Допускаю, может выясниться, что какие-нибудь неожиданно открытые «каппа-пси» излучения более подходящи для межзвездной связи. Тогда и будем исходить из нового положения вещей.
Не думайте, однако, что я против поиска других цивилизаций, хотя и отношусь к их существованию скептически. Искать надо на основе точных критериев распознавания, какие сигналы естественные, а какие искусственные. Важно найти эти критерии.
После слов В. И. Слыша и В. Г. Курта в пору было кое над чем задуматься. А именно: если у нас нет очевидных способов различить, какое космическое явление имеет искусственную природу, а какое — естественную, то как мы можем отличить «чудо» от «нечуда»? И что считать «чудом»? Заколдованный круг!
Мы попросили взять слово кандидата физико-математических наук Льва Мироновича Гиндилиса, чей доклад в Бюракане был посвящен способам «вызова» и связи с другими цивилизациями.
— Хочу для начала заметить, — сказал Лев Миронович Гиндилис, — что сейчас, как и столетия назад, гипотеза множественности обитаемых миров вселенной все еще остается гипотезой. Принципиальная разница, однако, в том, что теперь у нас есть средства и возможности для ее проверки. Мы недавно вышли в космос, но заметить нашу деятельность извне можно уже с очень большого расстояния. Когда мы, скажем, лоцируем планеты солнечной системы, то поток этих радиоволн ощутим на расстоянии десятков и сотен световых лет от Солнца. Его можно обнаружить на других звездах с помощью приемной аппаратуры той же степени совершенства, что и наша. Наоборот, если где-то в радиусе десятков, даже сотен световых лет существует цивилизация, достигшая нашего уровня, то и мы можем случайно заметить признаки ее «радиодеятельности». Ну, а если цивилизация гораздо более развита, чем наша, то возможности обнаружения, естественно, увеличатся.
Радиус такой «слышимости» будет непрерывно расширяться. Верно, что наша приемная аппаратура, как сказал В. Курт, усовершенствована почти до естественного предела чувствительности. Однако «чуткость» радиотелескопов можно существенно увеличить за счет большего размера антенн. Сейчас мы и тут подошли к естественному пределу, ибо дальнейшее увеличение антенн ограничивается силой земного тяготения, которое будет сильно деформировать антенны, если мы станем пытаться строить более крупные. Но тут есть выход. Мы можем вынести радиотелескопы в космос, в состояние невесомости. Если защитить их от тепловой деформации, что, в общем, несложно, то в космосе можно строить гигантские антенны. Это достаточно сложная, но чисто техническая задача, которую со временем, думаю, удастся успешно решить. Тогда радиус «слышимости» резко возрастет.
Но как отличить естественный сигнал от искусственного? Действительно, это корень проблемы. Как уже говорил В. И. Слыш, мы сейчас практически не в состоянии распознать природу сигнала. Но ведь передача иных цивилизаций должна нести осмысленную информацию. На первый взгляд это обстоятельство дает нам четкий критерий: кто или что ведет передачу? Но только на первый взгляд...
— Понятно. Мы до сих пор не можем расшифровать некоторые земные мертвые языки...
— Это уже другая проблема — проблема дешифровки! Мы знаем, что мертвый язык — это язык, а не шорох ветра в листве, хотя сам язык не поддается расшифровке. Нет, тут дело в другом.
— Другие разумные существа могут иначе воспринимать мир? Мы воспринимаем в основном с помощью зрения, а они, допустим, с помощью обоняния. И нет точек соприкосновения. Так?
— Такое тоже возможно, и, конечно, подобное несходство может сильно затруднить обнаружение и контакт. Но все гораздо глубже. Обычно мы считаем, что коль скоро законы природы всюду, одинаковы и объективны, то и отражаются в умах они примерно одинаково. Круг, скажем так, для всех цивилизаций круг, а число «пи» одно и то же, что на Земле, что в Туманности Андромеды. А коли так, то опознать чужую передачу, найти общий язык с другой цивилизацией в принципе не так уж сложно. Однако некоторые ученые сомневаются в правомерности подобных рассуждений. Это очень сложная проблема, но в двух словах она выглядит примерно следующим образом. Да, законы природы одинаковы и объективны; но одинаково ли их воспринимают несхожие типы разума? Под одним или разными углами зрения могут рассматриваться те или иные природные закономерности? Может быть, другие разумные существа так познают природу, что их знания не перекрывают наши и даже не соседствуют с нашими? Пользуются ли они той же самой логикой?
— Сложно. Хотя... Неисследованная природа подобна темному полю. Разум, словно прожектор, выхватывает те или иные его участки. Тогда не исключено, что наш разум освещает одни участки, а разум иных существ выхватывает другие, и «пятна света» друг с другом почти или совсем не пересекаются. Тогда опознание и контакт действительно проблематичны.
— Подходящее сравнение.
Именно так: «пятна света» могут не пересекаться, так как «направление», в котором «светит» ваш «прожектор», зависит от его устройства и «технологии изготовления». Правда, я думаю, что наиболее характерные черты «ландшафта» оказываются в луче любого «прожектора». Кроме того, с развитием знания размер «пятен света» растет, и вероятность их пересечения увеличивается. Так это или нет, мы не узнаем до тех пор, пока не попытаемся войти в контакт с другим разумом.
— Лев Миронович, не могли бы вы рассказать о своем докладе?
— Тема его довольно специальная, но попытаюсь. Если совсем упрощенно, то поиск цивилизаций, которые находятся неизвестно где, напоминает... ну, скажем, игру в шахматы. Вообще игру. Но с одной существенной поправкой. Если в обычной игре партнеры стараются помешать друг другу, то ищущие друг друга цивилизации, наоборот, стараются помочь.
Вроде бы это допущение ничего нам не дает. Все равно неизвестно, кто нам стремится помочь и кому мы хотим облегчить задачу. Все может быть различным — понимание мира, техника связи, уровень развития. Где же тот «мостик», на котором могут встретиться вслепую протянутые руки? Такой общий «мостик», однако, существует. Это сам канал межзвездной связи. Ясно, что, выбирая канал для связи, мы стремимся найти участок, максимально свободный от космических помех, участок, наиболее подходящий для передач. Но то же самое будет стремиться сделать и любая другая цивилизация, потому что, скажем, помехи — они для всех помехи. В связи с этим я выдвинул тезис, который в вольном изложении можно сформулировать так: любая цивилизация, которая ищет контакта, будет стремиться убрать со своей стороны как можно больше «завалов» (сократить неопределенность) .
Что это значит? Интенсивность сигналов убывает прямо пропорционально квадрату расстояния. Это закон природы, ни мы, ни другие его «устранить» не могут, хотя он, конечно, мешает связи. Но кое-что другое устранить в наших силах. Мы не знаем, какая у них там атмосфера, какие волны она пропускает, а какие нет. И они не знают, какова наша атмосфера. Это резко затрудняет задачу выбора оптимального для всех канала связи. Но ведь это не принципиальная трудность, так как передатчик можно вынести за пределы атмосферы. Вот я и думаю, что развитые, ищущие контакта цивилизации будут стремиться облегчить «игру», устраняя такого рода непринципиальные трудности.
В случае, если их атмосфера не пропускает оптимальные волны, они не поленятся «для нашего удобства» вынести передатчик с поверхности планеты в космос. Ну, а если наша атмосфера не прозрачна для этих волн, нам придется вынести свои средства связи. Когда же речь идет о выборе оптимального канала, и мы и они должны действовать в соответствии с «правилами игры», то есть принимать во внимание только принципиальные, неустранимые трудности. Этим правилам партнеры должны следовать и в других случаях.
Мы находимся в положении, когда неизвестно, где, в каком направлении и на какой частоте искать сигнал. Задача обнаружения сильно упрощается, если удастся устранить поиск по частоте. Для этого сигнал вызова должен целиком перекрыть весь оптимальный диапазон частот. Можно ли этого достичь? Я изложил способ., технически доступный нам, в общем, уже сейчас, как перекрыть сигналом весь канал, чтобы абоненту не надо было искать частоту. Благодаря этому способу одновременно резко возрастет вероятность, что сигнал будет услышан.
— И такое «перекрытие» выявит искусственную природу сигнала?
— Не обязательно. Но особенность способа такова, что он скорее всего удивит и заинтересует имеющих «радиоуши».
— Вы говорили о цивилизациях, «которые стремятся к контакту». Но ведь в принципе могут быть цивилизации, которых контакт не интересует, — замкнутые цивилизации. Скажем, на Земле в истории китайской цивилизации (да и не только китайской) были века, когда она вовсе не стремилась к контакту с внешним миром.
— Этот вопрос обсуждался на конференции, и некоторые зарубежные ученые считают, что потеря интереса к внешнему миру вполне возможна, даже у человечества, коль скоро устранены все трудности и нет стимула для дальнейшего развития. Но такой путь не является фатально неизбежным.
Взять хотя бы гипотезу Н. С. Кардашева о путешествии сверхцивилизаций во времени. Суть ее вот в чем. Теоретически возможно сжатие некоторых звезд или звездоподобных до такого состояния, при котором с поверхности звезды из-за сильного тяготения за пределы некоторой сферы (сферы Шварценшильда) не может уйти ни один вид излучения. Звезда не светит, «не греет», не излучает ни радиоволн, ни частиц — она только притягивает тела, оказавшиеся в ее мощном гравитационном поле. Настоящая «черная дыра»! По предположению Н. С. Кардашева, «черные дыры» могут открыть «вход» в другие пространственно-временные миры. Как показывают расчеты, звездолет, попавший в эту «дыру», при определенных условиях может вынырнуть обратно, но при этом он окажется... в другой вселенной! Потому что прежняя успела завершить свою историю, хотя космонавтам будет казаться, что прошло всего несколько мгновений.
— Но это же своеобразное путешествие в «машине времени»!
— Да, но только в будущее (путешествие в прошлое невозможно принципиально). И лишь на бесконечно большие интервалы времени.
— Все равно фантастика. Пожалуй, даже сверхфантастика.
— Нет, это никакая не фантазия, это строго научное предположение.
— Вот и возникает вопрос: откажется ли когда-нибудь человеческий ум, пусть даже сгинут все материальные заботы, от пытливого изучения природы, которая столь удивительна и захватывающе интересна? Но мы слегка уклонились от главной темы разговора. Лев Миронович, а как симпозиум оценивал возможные последствия контакта с высокоразвитой цивилизацией? Ведь это только в примитивных фантастических романах контакт ограничивается криками восторга, взаимными любезностями и передачей нам со стороны более развитой цивилизации, допустим, секрета термоядерной энергетики. Все ведь куда сложнее и противоречивее. Не подавят ли они нас своими знаниями, не испытаем ли мы психологического шока?
— По этому поводу высказывались разные мнения. Но в целом ученые были настроены оптимистично. Известный американский радиоастроном Ф. Моррисон высказал мысль, что переданная нам другой цивилизацией информация не превзойдет нашу, составит лишь небольшую ее часть. Сходные взгляды развивали и некоторые другие ученые. Здесь дело, по-видимому, не только в абсолютном объеме информации, которая может значительно превосходить наши знания, а в том, что мы из всего этого сможем переработать, усвоить, включить в нашу систему культуры.
Значение контактов скорей в другом. Это грандиозная революция в наших собственных знаниях и представлениях. Сразу и невероятно расширяются все горизонты. Другой путь эволюции, другой путь разума! Пока имеется жизнь всего в одном, «земном» экземпляре, некоторые принципиальные для человека и человечества выводы строятся в некотором роде по «одной точке», через которую, как известно, можно провести сколько угодно прямых. А тут — материал для сравнения. Уже сама постановка проблемы поиска иных цивилизаций заставляет нас по-новому взглянуть на важнейшие вопросы. Что такое жизнь? Какие она может принимать формы? Неизбежно ли в ходе эволюции возникновение разума? И так далее. Это заставляет исследователей глубже, иначе подходить к чисто земным проблемам. Космические цивилизации, которые пока неизвестно где и как искать, уже работают на земную науку...
...Осталось еще немало вопросов, которых мы не успели рассмотреть в кают-компании. Но «нельзя объять необъятное». А проблема поиска иных цивилизаций поистине необъятна. Сейчас наши автоматические аппараты уже достигли других планет солнечной системы — Венеры и Марса. Человечество начало обживать планетную систему своей звезды. Что дальше? Межзвездные расстояния сейчас кажутся непреодолимыми (высказываются даже весьма веские соображения, что полеты к дальним звездам вообще неосуществимы). Но слышать, во всяком случае, где-нибудь на пороге двадцать первого века мы сможем всю Галактику, а возможно, и другие галактики. И подать сигнал на другой конец Галактики мы тоже сможем. В нашей же Галактике порядка ста миллионов звезд... Открывающаяся перспектива столь грандиозна, что вряд ли мы в силах охватить ее сейчас полностью. Нова и грандиозна сама проблема поиска других цивилизаций. Но возникла она недавно, поэтому все еще впереди. Участники Бюраканского симпозиума зафиксировали в своем решении, что, хотя среди них имеются расхождения, «...участники согласны с тем, что перспективы контакта с внеземными цивилизациями достаточно благоприятны для того, чтобы оправдать развертывание ряда хорошо подготовленных программ поиска; они также согласны с тем, что существующая технология дает возможность установления контактов с цивилизациями... Попытки установления такой связи заслуживают существенных усилий».
Некоторые усилия уже прилагаются. Недавно советские радиоастрономы начали прослушивание ряда звезд солнечного типа. Пока безрезультатно. Пока...
Ураган без ветра
Энтони Маскаренхас, журналист из пакистанской газеты «Карачи морнинг ньюс» и корреспондент лондонской «Санди таймс», был командирован центральным правительством Пакистана в Восточный Пакистан для написания репортажа о «возвращении к нормальной жизни» в этих районах, а также для отображения действий пакистанской армии, «расправляющейся с мятежниками». Однако Энтони Маскаренхас написал то, что увидел в действительности. В результате он был вынужден вместе с семьей покинуть страну.
Абдулу Бари, портняжке из Дакки, не повезло. Подобно миллионам своих бенгальских соотечественников, он совершил роковую ошибку, бросившись бежать при виде патруля пакистанской армии.
Теперь он стоял в окружении солдат и дрожал, потому что его должны были пристрелить.
— Так бы мы его убили, когда он кинулся бежать, — любезно пояснил мне майор Ратор из 9-й дивизии. — Мы придержали его для вас. Вы ведь новенький здесь, и это должно на вас подействовать.
— Зачем же его убивать?
— Есть предположение, что он индиец или сепаратист. Они знают, что мы их вылавливаем, и удирают, тем самым выдавая себя.
— А за что вы убиваете индийцев?
— Неужели мне надо напоминать вам, что индийцы хотели уничтожить Пакистан? — строго спросил Ратор. — Теперь, когда идут бои, мы можем по случаю избавиться от них. Но, само собой, мы убиваем только мужчин.
История событий такова. В ночь на 25 марта военизированные отряды бенгальцев сделали попытку вооруженного выступления. Были жертвы. Об этом мне было позволено рассказать, ибо пакистанское правительство желало придать эти факты огласке. Но в тайне оставалось другое: уже на следующий день, 26 марта, военное правительство Яхья Хана послало войска для «окончательного решения вопроса».
Именно этим занимается сейчас западнопакистанская армия в Бенгалии. Жертвами погромов стали не только индуисты, составлявшие 10 процентов 75-миллионного населения Восточной Бенгалии. Тысячи мусульман, студентов, профессоров, политических деятелей были убиты. Та же участь постигла военных и полицейских, попытавшихся 26 марта провозгласить республику Бангла Деш. В общей сложности погибло 250 тысяч человек, не считая умерших от голода и эпидемий.
В течение шести дней, что я двигался по Восточному Пакистану с офицерами 9-й дивизии, я мог своими глазами оценить размах учиненной резни. Я видел, как индуистов выгоняли из деревень и пристреливали на месте, предварительно раздев их и убедившись, что они не обрезаны, как положено мусульманину. Я слышал вопли тех, кого забивали насмерть дубинками в полицейском участке в Комилле. Я видел, как под покровом ночи уезжали набитые трупами грузовики. Не веря своим ушам, я слушал за ужином похвальбу офицеров о том, сколько у них набралось убитых за день.
И все это совершается, как скажет вам любой офицер, во имя «сохранения единства, целостности и идеологического сплочения Пакистана». На самом деле военная акция, задуманная как средство сближения обеих территорий страны, лишь углубила идеологическую пропасть. Бенгалию держат в составе Пакистана лишь армейские штыки. А армией руководят пенджабцы, издавна презиравшие и ненавидевшие бенгальцев.
Военные репрессии идут в две фазы. Первая зовется «чисткой» — это слово служит обозначением резни. Вторая — «восстановлением порядка», что означает превращение Бенгалии в послушную колонию Западного Пакистана. Эти расхожие выражения вместе с терминами «неверный» и «иностранный агент» предназначены для того, чтобы ломать комедию перед остальным миром. Здесь, на месте, очищенные от пропагандистских напластований, они означают трагедию уничтожения и колонизации.
Кроме того, понадобилось оправдать геноцид по отношению к проживавшим в Бенгалии индуистам. «Индуисты с помощью своей агентуры разложили мусульманские массы, — сказал мне полковник Наим в столовой штаба 9-й дивизии в Комилле. — Они дочиста грабили провинцию и все переправляли через границу в Индию. Они составляли почти половину общего числа учителей, но своих собственных детей отправляли в калькуттские школы. Дошло до того, что бенгальская культура переродилась в индийскую культуру, а дельцы из Калькутты нещадно эксплуатировали Восточный Пакистан! Нужно очистить эту землю и отдать ее народу, а народу возвратить его веру».
Майор Башир, хваставшийся тем, что лично застрелил двадцать восемь человек, объяснил мне, потягивая зеленый чай, как он представляет себе ситуацию:
— Идет война между правоверными и отступниками. У здешних людей в большинстве мусульманские имена, и они считают себя мусульманами. Но в глубине души они остаются индусами. Трудно поверить, но местный мулла объявил в мечети, на молении в пятницу, что правоверные попадут в рай, если убьют западных пакистанцев! Мы ликвидировали этого негодяя и всех остальных тоже. Те, что останутся, будут истинными мусульманами. Мы их научим говорить на урду!
Подобные вымышленные доводы, основанные на собственных предрассудках, приводили все солдаты и офицеры, с которыми я разговаривал. Им нужно было найти козлов отпущения для того, чтобы оправдать, хотя бы в собственных глазах, кошмарное решение возникшей политической проблемы.
Геноцид вершится с легкостью необыкновенной. Утром 19 апреля я находился в кабинете майора Аги, председателя военного трибунала в Комилле, когда вошел полицейский инспектор со списком задержанных. Ага пробежал его и небрежно пометил карандашом четыре фамилии.
— Этих доставить сюда и к вечеру ликвидировать. — Потом еще раз взглянул на список. — Добавьте-ка к ним и этого воришку.
Смертный приговор был вынесен за стаканом кокосового молока. Я выяснил, что двое из обреченных были индуистами, третий — «студент», а четвертый — активист Народной лиги. Что касается «воришки», то им оказался паренек по имени Себастьян, задержанный в момент, когда он нес домой вещи своего приятеля-индийца.
Вечером пятерых арестованных привели со связанными за спиной руками в участок. Ровно в шесть вечера, когда настал комендантский час, вспугнутые грифы кинулись на глухие удары деревянных дубин, обрушившихся на головы обреченных.
Капитан Азмат, адъютант командира 9-й дивизии генерала Шовката Раза, был постоянной мишенью для саркастических шуток своих коллег. Оказывается, он единственный офицер части, не убивший ни одного человека! Майор Башир не уставал повторять: «Ну, Азмат, завтра мы сделаем из тебя мужчину. Посмотришь завтра, как они у тебя запрыгают».
Поделиться книгой: