Помоги проекту - поделись книгой:
Эшколь объявил частичную мобилизацию резервистов еще 19 мая, сразу после вывода войск ООН с Синая. Армейское командование — Рабин и начальник оперативного отдела Генштаба Эзер Вейцман в душе не сомневались в победе и рвались в бой с тем же пылом, что их враги (иное дело, что им запретили проявлять его публично). Вейцман, племянник первого президента Израиля и сам будущий президент, прошел Вторую мировую войну боевым летчиком британских ВВС и посвятил свою жизнь превращению израильской авиации в мощную, слаженную машину. Он не понаслышке знал, как обстоят дела: «Во время войны мы частенько говорили: «Немцы снова окружили нас… бедолаги». Теперь то же самое можно сказать про арабов». Но власти, как уже отмечалось, не спешили действовать. Рабин пережил нервный срыв, премьер был близок к инфаркту, а нация чувствовала такую неуверенность лидеров и требовала перемен: 1 июня под давлением с разных сторон сформировалось правительство национального единства, к которому присоединились оппозиционные партии: «ГАХАЛ» под руководством Менахема Бегина и небольшая, но влиятельная «РАФИ», созданная еще Бен-Гурионом. Ее представитель, знаменитый одноглазый генерал Моше Даян — бывший начальник Генштаба и победитель Насера в 1956-м, — стал министром обороны. Наступило время действий.
Основное внимание израильтяне сосредоточили, естественно, на Синае. Командующие Северным и Центральным фронтами Давид Эльазар и Узи Наркис получили приказ не реагировать на сирийские и иорданские провокации и не просить подкреплений. «Стисни зубы и держись», — инструктировал Наркиса Даян. Тем временем Эшколь, оставшийся премьером, через американцев передал королю Хусейну письмо, в котором убеждал его не ввязываться в войну, последствия которой будут разрушительны для Иордании. Объяснять что-либо сирийцам представлялось бессмысленным.
В ночь с 3 на 4 июня — строго секретно! — члены израильского кабинета проголосовали за войну. В целях дезинформации противника многим резервистам в тот же день дали отпуска. Получилось так убедительно, что иностранные корреспонденты, уже измученные бесплодным ожиданием, потихоньку «потянулись» прочь из страны, решив: Израиль смирился с блокадой. Арабы тоже поверили, что снова победили без боя. А на следующее утро произошло то, с чего мы начали этот рассказ.
5 июня 1967 года состоялась атака израильских ВВС. Египетские самолеты горят прямо на летных полях
Над землей…
Группы израильских самолетов волнами накатывали одна за одной, продолжая, по меткому выражению президента Джонсона, успешно «охотиться на индюшек». Сотни новых, грозных «МиГов» и «Илов» превратились в груду горящего металла. Треть арабских летчиков просто погибла, настигнутая очередями с воздуха. Немногие сумевшие поднять свои машины были сбиты еще до набора высоты или торопливо уходили на удаленные базы в глубине страны. А самолеты израильтян, возвращаясь для дозаправки на свои аэродромы, уже через 7 минут снова были готовы к вылету. (У египтян и в мирное время на это уходило несколько часов.) К полудню разгром насеровской авиации был полностью завершен. Результаты превзошли самые смелые ожидания (Вейцман и Ход прямо-таки прыгали от радости). Чуть позднее та же участь постигла авиацию Иордании и две трети сирийской.
К исходу дня на счету израильтян было уже 416 уничтоженных самолетов противника против только 26 потерянных своих. Все произошло так быстро, что в Египте даже не сразу осознали размеры катастрофы. Каирское радио все еще передавало бравурные марши, а также липовые сообщения о рвущихся к Тель-Авиву танковых дивизиях. Люди целыми кварталами выходили на улицы, празднуя победу. Даже когда контуры реальности начали потихоньку проявляться в умах высших офицеров, они продолжали проявлять просто-таки чудеса некомпетентности и вдобавок впали в панику. Министр Бадран заперся в кабинете и отказывался выходить оттуда, начальник штаба Фаузи лихорадочно отдавал приказы несуществующим эскадрильям, командующий авиацией Цадки Мухаммед делал театральные попытки застрелиться, а Амера в Ставке Верховного Главнокомандования видели то ли пьяным, то ли в наркотическом угаре. До вечера никто даже не решался сообщить президенту о печальном положении дел.
На земле…
На востоке Синая и в секторе Газа тем временем начались наземные бои. Дивизия генерала Исраэля Таля с тяжелыми потерями, но прорвала оборону противника в районе Рафаха и Хан-Юнуса, продвигаясь к самой Газе. Египтяне и примкнувшие к ним палестинцы оборонялись отчаянно, однако к следующему полудню этот город пал. Тогда Таль немедленно двинул свои основные силы в сторону административного центра Синая — Эль-Ариша, а Шарону тем временем предстояла не менее тяжелая задача — взломать оборону в центре полуострова и выбить египетские части с известной своей неприступностью линии Абу-Авейгила—Ум-Катаф. Окружив после серии отвлекающих маневров эту позицию, будущий премьер Израиля решил идти на приступ в темноте. Он верил, что его бойцы натренированы для ночного боя куда лучше, чем арабы, и не ошибся: к утру враг отступил. Сам Шарон потом всю жизнь считал взятие египетских укреплений самой сложной операцией из всех выполненных ЦАХАЛом (израильской армией), а само сражение вошло во все учебники военного искусства.
Наконец, третья дивизия генерала Авраама Иоффе, полностью составленная из резервистов (их командир и сам «на гражданке» возглавлял Общество охраны природы), ударила в районе Джебель-Либни. Воевавший еще против немецкого Африканского корпуса Роммеля Иоффе всячески старался ни в чем не отстать от кадровых военных. «Египтяне — замечательные солдаты: дисциплинированные, выносливые, однако их офицеры ни на что не годны», — вспоминал после войны Шарон. Последние и вправду славились высокомерным отношением к подчиненным и подобострастным — к старшим по званию. Оказавшись в незнакомой, не предусмотренной планом и директивами ситуации, они совершенно терялись, пассивно ждали инструкций, а поняв безнадежность положения, нередко бежали, бросая своих солдат на произвол судьбы. В израильской армии, напротив, культивировались инициатива, самостоятельность, находчивость и уважительные отношения между всеми чинами. Офицеры ЦАХАЛа, по образному выражению одного из них, командовали не «вперед!», но «за мной!». Поэтому, кстати, у евреев и процент офицеров среди убитых и раненых был существенно выше, чем у побежденных ими арабов. Побежденных, несмотря на то что «у нас не было генерального плана, — как признавался Вейцман, — было множество планов на все случаи жизни, даже план захвата Северного полюса… Планы как кирпичи, из которых мы и офицеры на поле боя строили здание в зависимости от происходящего на фронтах».
Кроме того, израильтяне все же острее чувствовали, за что воюют. Существованию арабских стран ведь ничто не угрожало, а евреи твердо знали: в случае разгрома спастись не удастся ни им, ни их близким. И вот, бросившись в этот последний бой, они «сгоряча» деморализовали противника. Причем по формальным, военным показателям для этого последнего даже после потери авиации кампания не была безнадежно проиграна — египтяне могли перегруппироваться и занять вторую линию обороны, точечно контратакуя в ожидании вмешательства международного сообщества и прекращения огня. Но для этого требовалось сколько-нибудь эффективное высшее командование, которое и отсутствовало: даже командиры отступающих войск на Синае на свой страх и риск пытались организовать местную оборону, но никак не были поддержаны! Окончательно потерявший голову и надежду Амер приказал всем поспешно отходить за Суэцкий канал, тем самым лишив свою страну последнего шанса.
Насеровские дивизии ринулись к этому каналу, бросая по пути дорогую и все еще боеспособную советскую технику. При этом они не знали: перевалы Митла и Гидди, главные транспортные пути на Суэц, уже захвачены израильскими десантами. Две дивизии ЦАХАЛа, смело брошенные таким образом во вражеский тыл, готовили египтянам смертельную ловушку, третья — гнала их в капкан. Очень скоро подходы к перевалам превратились для египтян в новую «Долину Смерти». Сгорели сотни танков, погибли, были ранены и пленены несколько тысяч человек.
Ровно за четыре дня евреям удалось разбить семь египетских дивизий — 100-тысячное войско. Теперь, находясь всего в нескольких километрах от Канала, они вполне могли наступать на Каир, не встречая никакого сопротивления. Гамаль Абдель Насер сам потом признавал это.
Иерусалим, собранный по кусочкам
Даже в эти критические часы пропаганда, которая работала у египтян гораздо лучше, чем военная машина, продолжала кормить нацию липовыми радужными сводками, но президенту от этого было не легче. Насер, подобно Франциску I после Павии, понимал: «Все потеряно, кроме чести». В те дни войны израильская разведка перехватила его разговор с Хусейном. Лидеры совещались о том, на кого бы свалить ответственность за успехи «слабого» врага, и в итоге решили заявить, что американские и британские ВВС сражаются на стороне Израиля!.. Между прочим, уже много позже иорданский король признался в намеренной лжи и извинился, а Насер упорствовал до конца жизни. Более того, он всеми доступными средствами пытался убедить в своей фантазии Советский Союз, желая втянуть его в войну, но, слава Богу, тщетно: у Москвы, естественно, имелись и свои информационные источники.
10 июня 1967 года. Стена Плача взята двадцатью минутами раньше, на улицах еще стреляют. Автор фотографии Дэвид Рубингер писал, что в тот момент плакали и израильские десантники, и он сам
Тем временем на Западном берегу Иордана и в Иерусалиме произошли важнейшие события этого скоротечного конфликта. Как известно, в 1948 году, при первом размежевании с палестинцами, израильтянам не удалось удержать за собой восточную часть этой древней столицы, в которую входил и Старый город с его святейшими местами трех религий. При международном посредничестве Иерусалим был разделен между израильским государством и Иорданией, а евреи потеряли доступ к главной своей святыне — Стене Плача. Эта потеря была для национальной идеологии более чем чувствительной. Конечно, они мечтали вернуть весь Иерусалим, однако в данном случае боялись войны на два фронта и искренне надеялись, что Иордания ограничится лишь символическим выражением солидарности общеарабскому боевому долгу. Однако, как уже было замечено, король Хусейн изначально решил воевать и теперь вот приказал начать артиллерийский обстрел западной части города и всей прибрежной долины Израиля. Ширина ее в самом узком месте достигала всего 15 километров — атаковав, иорданцы вполне могли перерезать территорию противника надвое.
Большой урон, нанесенный иорданской авиации, конечно, остудил пыл «ястребов» в Аммане, но играть отбой было уже поздно. Арабский легион под началом генерала Риада уже развернул полноценную кампанию.
В самом начале боев, когда все внимание было приковано к Синаю, командующий Центральным фронтом Узи Наркис действовал согласно изначальному приказу, данному тогда, когда Эшколь и Даян все еще надеялись избежать войны: сдерживать натиск атакующих и не переходить в контрнаступление, даже если это покажется возможным. Однако сразу, как только победа над Египтом стала очевидной, диспозицию было решено в корне изменить: в распоряжение Наркиса перешла переброшенная из Синая десантная бригада полковника Моты Гура, а израильские танкисты атаковали иорданцев в Иудее и Самарии. Гарнизон Иерусалима, возглавляемый генералом Ата Али, оборонялся вполне умело и весьма отчаянно — евреи несли тяжелые потери. Однако лучшая выучка и полное господство в воздухе сделали свое дело — все подкрепления, шедшие на помощь осажденным, уничтожались еще на подступах к городу.
После тяжелых боев за Полицейскую школу и Арсенальную горку, ставших для израильтян «Сталинградом» Шестидневной войны, десантники Гура окружили Старый город. Наконец, срывающимся от волнения голосом Гур смог доложить Наркису: «Храмовая гора в наших руках». После 19-летнего перерыва евреи вновь оказались у своей Стены. На площади перед ней еще не стихла стрельба, а главный раввин ЦАХАЛа уже ринулся к святыне читать кадиш — поминальную молитву по погибшим, трубить в честь победы в шофар — ритуальный горн из бараньего рога — и объявлять «городу и миру»: «Я, генерал Шломо Горен, главный раввин израильской армии, пришел в это место, чтобы никогда больше не покидать его». И хотя главные сражения Шестидневной войны гремели на Синае, ее история, без сомнения, была сделана здесь.
В тот же день израильские войска закончили захват Западного берега, выбив иорданцев из Вифлеема, Хеврона и Шхема. После этого стороны согласились на прекращение огня.
С высоты голанских высот
Как это часто случается, хотя Сирия более других стран была ответственна за начало войны, Дамаск сам ввязываться в схватку не спешил. В первые дни сирийцы ограничивались лишь артиллерийскими ударами по приграничной зоне и локальными рейдами, с легкостью, впрочем, отбитыми. Израиль, со своей стороны, все еще страшась вооруженного конфликта с СССР, тоже опасался решительно идти вперед. Однако когда стал известен масштаб успехов израильтян на других театрах военных действий, командующий Северным фронтом Давид Эльазар попытался убедить свое правительство раз и навсегда покончить с сирийским «разбоем». Эшколь, хоть и сам состоял членом северного кибуца Дгания, страдавшего от этого разбоя, по своему обыкновению, колебался. В конце концов министры пришли к общему выводу, что другого такого случая никогда не представится, и Даян дал приказ атаковать. Утром 9 июня под палящим солнцем и градом пуль израильтяне двинулись вверх по голым базальтовым склонам, название которых с тех пор известно всему миру: Голанские высоты. Многие из этих солдат выросли в северных поселениях и пережили не один сирийский обстрел, так что за боевой их дух не приходилось опасаться. Сирийские батареи меж тем продолжали упорно стрелять по гражданским объектам, а не по войскам, доводя этим до бешенства советских инструкторов. Однако уже к вечеру оборона арабов была прорвана. В 19.30 следующих суток им пришлось ретироваться с Высот. Последний противник еврейского государства расписался в своей военной несостоятельности.
Итак, полный триумф — вряд ли у какого-либо государства Земли в 1960-е годы нашлось бы больше поводов для национальной гордости, чем в те дни у Израиля. Конечно, появились и у него свои «скелеты в шкафу». Скажем, евреи предпочитают не вспоминать, как 8 июня 1967-го подверглась серьезному испытанию на прочность их дружба с американцами — в открытом море, на расстоянии 23 километров от Синайского побережья, самолеты и торпедные катера со звездами Давида «нечаянно» атаковали американское разведывательное судно «Либерти», приняв его за египетский «Эль-Кусейр». Погибли 34 моряка, 170 получили ранения. Почему так вышло — Бог весть, скорее всего, и вправду речь идет о случайности, хотя и по сей день находятся любители более тонких конспирологических толкований. Не любят израильтяне вспоминать и о том, что десятки их солдат и офицеров оказались накрыты собственной артподдержкой. «По своим артиллерия бьет» — так, увы, случается на всякой войне.
5 июня 1967 года: египтяне сдаются в плен. Сектор Газа, выделенный ООН для палестинских арабов, был оккупирован Египтом в 1948—1967 годах
Неделя — и сорок лет
Потери ЦАХАЛа на всем его победном шестидневном марше составили около 800 убитых и 2 500 раненых. Арабы, кроме крупных территорий, потеряли безвозвратно в общей сложности больше 15 000, еще десятки тысяч попали в лазареты, а 6 000 (в том числе 21 генерал) — в лагеря для военнопленных. Египетская армия и вовсе потеряла 80% всего вооружения. Арабский мир пережил шок и погрузился в многолетнюю депрессию, а баланс сил в регионе существенно изменился. Изменились и дальнейшие цели сторон. Если до 1967 года арабы бескомпромиссно стремились к уничтожению Государства Израиль, то теперь приходилось думать лишь о возвращении потерянных в войну территорий. Еврейское государство в свою очередь стало заботиться об их сохранении за собой, а если и возвращало их, то только в обмен на признание его права на существование.
Эта памятная война во многом, конечно же, была эпизодом другой, глобальной — «холодной», где каждая сверхдержава поддерживала своих клиентов и заботилась об их интересах. Поля ближневосточных сражений послужили прекрасным полигоном для испытаний советского и американского оружия. Впрочем, пришлось грандам мировой политики проглотить под шумок и по горькой пилюле: их влияние оказалось отнюдь не безграничным — ведь ни СССР, ни США не хотели кровопролития, но Москва не сумела удержать от него Египет и Сирию, а Вашингтон — Израиль. Но вот чья репутация действительно пострадала критически — так это репутация ООН. Официальный гарант мировой безопасности полностью провалился в этой своей роли. Совет Безопасности и Генеральная Ассамблея с тех пор превратились в форум для предъявления взаимных обвинений и претензий — не более того. Все серьезные вопросы стали решаться «в обход» их, так что даже удивительно: почему современные журналисты так сетуют на утрату реальной силы Организации Объединенных Наций, ведь она утрачена уже давным-давно.
А пока СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Многие арабские страны отозвали послов даже из Вашингтона. Суэцкий канал на несколько лет был закрыт для судоходства, что привело к повышению мировых цен на нефть. Очень скоро в этом районе вновь начались стычки между Израилем и Египтом — позже историки «объединили» их в Войну на истощение. Отчаявшись вернуть Синай силой оружия, Каир заключил с Тель-Авивом мирный договор. Полуостров вернулся в египетские руки, неприкосновенность израильского государства с юго-запада отныне гарантировалась. Голанские же высоты и Западный берег Иордана до сих пор контролируются Израилем. Борьба между евреями и палестинскими арабами за пустыни Иудеи, холмы Самарии и святыни Иерусалима не затихает с тех судьбоносных дней июня 1967-го. Когда произойдет последний бой и погибнет последняя жертва этой нескончаемой Шестидневной войны — неизвестно.
Искусственные мышцы
В современной технике в основном используются два эффективных способа совершения механической работы: термодинамический и электромагнитный. Первый основан на использовании энергии сжатого газа, как в двигателях внутреннего сгорания, паровых турбинах и огнестрельном оружии. Во втором задействованы магнитные поля, создаваемые электрическими токами, — так работают электромоторы и электромагниты. Однако в живой природе для получения механического движения используется совершенно иной подход — управляемое изменение формы объектов. Именно так работают мышцы человека и других живых существ. При поступлении нервного импульса в них запускаются химические реакции, которые приводят к сокращению или, наоборот, к растяжению мышечных волокон.
Преимущества такого «природного» привода связаны с тем, что материал меняется как целое. Это значит, что в нем нет движущихся друг относительно друга, а следовательно, трущихся и изнашивающихся частей. Кроме того, сохраняется целостность организма (или, правильнее сказать, его геометрическая связность). Движение возникает на молекулярном, или, как модно теперь говорить, наноуровне за счет небольшого сближения или удаления друг от друга атомов вещества. Это практически избавляет мышцы от инерционности, которая так характерна для всех роботов с электродвигателями. Но, конечно, у мускульного привода есть и недостатки. Если говорить о живых мышцах — это постоянный расход химических компонентов, которыми необходимо снабжать каждую клетку мышечной ткани. Такие мышцы могут служить только в качестве части сложного живого организма. Другой недостаток связан с постепенным старением материала. В живом организме клетки периодически обновляются, а вот в монолитном техническом устройстве подобное обеспечить крайне сложно. В поисках искусственных мышц ученые стремятся сохранить преимущества, свойственные движителям на основе изменения формы, и в то же время избежать их недостатков.
Школьница Панна Фелсен соревнуется с искусственной рукой, изготовленной в Технологическом институте штата Виргиния
Память формы
Первые исследования в области искусственных мышц были напрямую связаны с эффектом памяти формы, который присущ некоторым сплавам. Он был открыт в 1932 году шведским физиком Арни Оландером (Arne Olander) на примере сплава золота с кадмием, но почти 30 лет не привлекал особого внимания. В 1961 году память формы совершенно случайно обнаружили у никель-титанового сплава, изделие из которого можно произвольно деформировать, но при нагреве оно восстанавливает свою первоначальную форму. Не прошло и двух лет, как в США появился коммерческий продукт — сплав, нитинол, получивший название по своему составу и месту разработки (NITINOL — NiTi Naval Ordnance Laboratories).
Память формы обеспечивается за счет того, что кристаллическая решетка нитинола может находиться в двух устойчивых состояниях (фазах) — мартенситном и аустенитном. При температуре выше некоторой критической весь сплав находится в аустенитной фазе с кубической кристаллической решеткой. При охлаждении сплав переходит в мартенситную фазу, в которой благодаря изменившимся геометрическим пропорциям ячеек кристаллической решетки становится пластичным. Если приложить небольшое механическое усилие, изделию из нитинола в мартенситном состоянии можно придать почти любую конфигурацию — она будет сохраняться до тех пор, пока предмет не нагреют до критической температуры. В этот момент мартенситная фаза становится энергетически невыгодной, и металл переходит в аустенитную фазу, восстанавливая прежнюю форму.
Так это выглядит в простейшем случае. На практике, конечно, на деформации есть ряд ограничений. Главное — они не должны превышать 7—8%, иначе форма уже не сможет быть полностью восстановлена. Последующие разработки позволили создать различные варианты нитиноловых сплавов. Например, есть такие, что помнят сразу две формы — одна соответствует высоким температурам, другая — низким. А при промежуточных температурах материал можно произвольно деформировать, но он вспомнит одну из двух своих форм при нагреве или охлаждении.
На сегодняшний день известно уже более десятка сплавов с памятью формы на базе разных элементов. Однако семейство нитиноловых сплавов остается самым распространенным. Эффект памяти формы в сплавах на основе NiTi четко выражен, причем диапазон температур можно с хорошей точностью регулировать от нескольких градусов до десятков, вводя в сплав различные примеси. Кроме того, нитинол недорог, удобен в обработке, устойчив к коррозии и обладает неплохими физико-механическими характеристиками: например, его предел прочности всего в 2—4 раза ниже, чем у стали.
Пожалуй, основным недостатком подобных сплавов долгое время был небольшой запас цикличности. Количество управляемых деформаций не превышало пары тысяч итераций, после чего сплав терял свои свойства.
В мгновение ока
Разрешить эту проблему смогла компания NanoMuscle. Зимой 2003 года на международной ярмарке игрушек в Нью-Йорке ею была представлена необычная кукла — Baby Bright Eyes. Игрушка очень реалистично копировала мимику глаз маленького ребенка, чего практически невозможно достичь при помощи традиционно применяемых в игрушечной индустрии микроэлектродвигателей — они слишком инерционны. При этом стоимость куклы (при серийном производстве) оценивалась всего в 50 долларов, что выглядело совсем уж фантастично.
При создании прототипа куклы инженерам компании NanoMuscle удалось преодолеть ограничения цикличности, используя наночастицы из титана и никеля, а также разработав программное обеспечение, управляющее сплавом в более щадящем режиме, поэтому жизненный цикл таких наномускулов превышает пять миллионов итераций. Наночастицы соединялись в тонкие волокна диаметром около 50 микрон, а из них сплетался провод длиной несколько сантиметров, который мог менять длину на 12—13% (еще один рекорд).
Вызывает уважение и сила устройства, получившего название NanoMuscle Actuator. При равной массе наномускул развивает мощность в тысячу раз больше, чем человеческие мышцы, и в 4 000 раз больше, чем электродвигатель, и при этом скорость его срабатывания составляет всего 0,1 секунды. Но что особенно важно, благодаря составной конструкции NanoMuscle Actuator не переходит скачком из одного состояния в другое, а может двигаться плавно с заданной скоростью.
Наномускул, используемый для приведения в движение глаз куклы, управлялся 8-битным микропроцессором и имел напряжение питания 1,8 вольта. Его расчетная цена при промышленном производстве не превышает 50 центов. Позднее было представлено целое семейство игрушек такого рода с большим числом движущихся элементов. А вскоре венчурная компания NanoMuscle была поглощена быстро растущей китайской корпорацией Johnson Electric, которая специализируется на выпуске электрических приводов для самой разной техники — от DVD-проигрывателей до автомобильных зеркал.
Примерно в это же время в Техасском университете нанотехнолог Рэй Бахман (Ray Baughman) придумал, как заставить работать металлические мышцы вовсе без электричества — напрямую от химического топлива, что может пригодиться в системах с высокими требованиями к автономности. Трос из сплава с памятью формы он покрыл платиновым катализатором и стал обдувать смесью паров метанола, водорода и кислорода. В газовой среде из-за низкой концентрации реакция практически не идет, а вот на покрытой катализатором поверхности выделялось довольно много тепла. Повышение температуры заставляло трос изменять длину, после чего поступление метанола прекращалось, и через некоторое время трос остывал и возвращался к исходной длине. Может показаться, что это не слишком удачная идея, но ведь вовсе не обязательно, чтобы задействованные металлические мышцы непосредственно приводили в движение конечности или колеса робота. Если таких мышц много и они работают попеременно, то привод оказывается вполне стабильным, а по совместительству он еще будет служить топливным элементом, вырабатывающим энергию для бортовой электроники.
Электроактивные полимеры
Но металлы с памятью формы — не единственное направление в создании искусственных мышц. Доктор Йозеф Бар-Коэн (Yoseph Bar-Cohen) из Лаборатории реактивного движения NASA занимается созданием альтернативной технологии — электроактивных полимеров (electroactive polymer — EAP) и уже получил на этом поприще 18 патентов и две медали NASA. К началу 2001 года его лаборатория могла похвастаться двумя типами искусственных мускулов.
Один из них — это полимерные ленты из углерода, кислорода и фтора. При подаче электрического тока распределение зарядов на поверхности такой ленты меняется, и она изгибается. Лаборатория доктора Бар-Коэна уже демонстрировала журналистам простой манипулятор из четырех лент, который позволяет обхватить небольшой предмет и поднять его с земли (в будущем предполагается — с поверхности другой планеты). Очевидно, что сложность и разнообразие возможных движений такого захвата зависят лишь от конфигурации полимерных лент. На видеозаписи движение подобных полимерных мышц выглядит совершенно необычно: зажатые в тиски ленты вдруг начинают гнуться вверх и вниз — сначала медленно, как лепестки цветка, но потом все быстрее, все чаще, и вот их уже даже не видно — как крыльев комара в полете.
Устройства второго типа отличаются геометрией: пластины EAP свернуты в трубочки наподобие листьев табака в сигаре. При подаче напряжения трубочки сжимаются и сдавливают эластичную сердцевину, заставляя ее вытягиваться. В NASA надеются, что такие устройства могут быть использованы в новом поколении планетоходов. Например, в одном из проектов предлагается вместо отправки одного-двух тяжелых колесных аппаратов разбросать вокруг точки посадки сотни шариков с датчиками, адаптерами беспроводной сети и приводами на основе искусственных мышц второго типа, которые позволят шарикам перепрыгивать с места на место. Это даст возможность быстро и недорого обследовать сразу целую территорию. Кстати, современные модели EAP уже обеспечивают время срабатывания меньше 0,1 секунды, двукратное удлинение толкателя и силу, в 1 000 раз превосходящую его земной вес — вполне достаточно для прыжков по далеким планетам.
Игрушка с подвижными глазами, которые приводятся в действие нитиноловыми мышцами с памятью формы, разработанными компанией NanoMuscle
Поединок с роботом
Два года назад Бар-Коэн и несколько руководителей конкурирующих лабораторий решились на небольшое шоу для популяризации своих разработок — турнир по армрестлингу с искусственной рукой. В пресс-релизе событие предварялось такой решительной фразой: «Если автоматизированная рука победит, то она откроет двери для многих новых технологий в медицине, военном деле и даже индустрии развлечений».
Выбор соперника, а точнее соперницы, устроители турнира предоставили телевизионщикам, и те предпочли старшеклассницу Панну Фелсен (Panna Felsen), которая основала в своей школе в Сан-Диего клуб робототехники. Ей предстояло побороться с тремя искусственными руками по правилам, приближенным к классическим. За их соблюдением следили двое профессиональных борцов-армрестлеров. Шоу удалось на славу, однако оно немного остудило некоторые горячие головы: ни одна рука не выстояла против безусловно красивой, но хрупкой девушки.
Первым ее соперником стал манипулятор от американской компании Environmental Robots Incorporated с двумя искусственными мускулами. Поединок с роботом продлился 24 секунды. Второй и третий соперники выдержали всего 4 и 3 секунды соответственно. Турнир выявил кроме чисто силовых проблем, которые всегда можно решить наращиванием числа полимерных пластин, и другие серьезные недостатки аппаратов. Например, третья рука, созданная в Политехническом институте штата Виргиния, использовала для активации полимера не электрические импульсы, а химические процессы. По мнению ее разработчиков, такое решение намного более естественно для будущей реализации искусственных мышц. Однако в ходе шоу в полной мере проявилась медлительность химического механизма активации: искусственная мышца начала работать лишь спустя несколько секунд после начала поединка, так что манипулятор потерпел поражение еще до того момента, как вышел на рабочий режим.
Детство чемпиона
Один из серьезных конкурентов группы Бар-Коэна — компания Artificial Muscle, чрезвычайно серьезным образом понимающая свою миссию: «Вывести на рынок твердотельные приводы, которые сделают с моторами и насосами то же, что полупроводники сделали с электронными лампами». В качестве «твердотельных» приводов в Artificial Muscle занимаются все теми же электроактивными полимерами, но, чтобы отличаться от конкурентов, используют другую аббревиатуру — EPAM (Electroactive Polymer Artificial Muscle). По мнению разработчиков, искусственные мышцы в будущем превзойдут все остальные механические приводы — электромагнитные, пневматические, гидравлические и пьезоэлектрические — по всем параметрам: стоимости, шуму, скорости, весу и удельной мощности.
Но то в будущем, а пока однослойная полимерная искусственная мышца EPAM способна развивать усилие всего 0,5 ньютона (вес 50-граммовой гири). Правда, складывая десятки таких слоев, можно получить довольно значительный эффект. Такие устройства уже сейчас предлагаются, например, производителям фотоаппаратов в качестве приводов для механизма автофокусировки.
Искусственные мышцы быстро развиваются, однако многие результаты уже скрыты за завесой коммерческой тайны, поэтому трудно говорить о том, какие показатели являются на сегодня рекордными. Но, например, способность выдерживать до 17 тысяч циклов сжатия-растяжения в секунду, заявленная Artificial Muscle, имеет высокие шансы оказаться рекордом быстродействия в мире искусственных мышц. Так же как и возможность полимерного материала изменять свою длину в 3,8 раза, достигнутая в лаборатории компании. Конечно, долго такое «издевательство» над веществом продолжаться не может, и если требуется, чтобы полимерная мышца надежно срабатывала миллионы раз, она не должна менять свою длину более чем на 15%. По крайней мере, при современном уровне развития этой отрасли.
Электромускульная броня
Но благородные научные интересы специалистов вроде доктора Йозефа Бар-Коэна не идут ни в какое сравнение с объемами финансирования и техническими возможностями лабораторий, которые не гнушаются работой на военных, вроде BAE Systems. Эта компания выполняет военные заказы практически для всех технически развитых государств мира, и поэтому информация о ее разработках появляется достаточно часто, несмотря на режим секретности.
На этот раз утечка произошла через небольшую британскую компанию H. P. White Laboratory, которая занимается в основном испытаниями на прочность защитных систем: брони, пуленепробиваемых стекол, бронежилетов. По британским законам, информация о деятельности военных и медицинских компаний не может быть полностью спрятана за секретностью патентов, поэтому по их отчетам можно косвенно проследить за развитием новых разработок в военной сфере. На этот раз исследователи предложили использовать принцип EAP для создания «брони со множественными напряжениями», которая представляет собой многослойную структуру из большого числа полимерных лент с вкраплением микрочастиц прочной керамики и определенным образом ориентированных намагниченных частиц. Пуля, которая попадает в броню, вызывает начальную деформацию и приводит к резкому смещению намагниченных частиц. За счет индукции возникает короткий электрический импульс, заставляющий полимерные ленты сжиматься, резко повышая прочность брони, поскольку частицы вкрапленной бронекерамики имеют определенный силуэт, который позволяет им при сжатии сцепляться в сплошное покрытие.
Самое главное достоинство этой системы заключается в том, что максимальная «плотность» брони образуется как раз в точке попадания пули, постепенно уменьшаясь по сторонам. В результате кинетическая энергия пули равномерно распределяется почти по всей площади бронежилета. Броня получилась хоть и объемнее, но намного легче современных аналогов. Если раньше очередь в бронежилет из автоматической винтовки не убивала человека, но гарантированно выводила его из строя минимум на десятки минут, то, по предварительным расчетам, новая защитная система не оставит даже гематом на теле солдата.
К настоящему времени искусственные мускулы используются в основном в специфических областях, традиционно имеющих мощную государственную поддержку. Гражданские и даже медицинские исследования заметно отстают от военных. Разработчики искусственных мышц тщательно охраняют секреты их производства. Например, Artificial Muscle даже никому не продает свои полимерные ленты — только готовые приводы на их основе. В какой-то момент положение оказалось столь вопиющим, что группа Бар-Коэна просто взяла и опубликовала на своем сайте несколько нехитрых рецептов изготовления электроактивных полимеров, чтобы к работе могло подключиться больше независимых исследователей. Первые общедоступные устройства, использующие основные возможности искусственных мышц, появятся уже в ближайшее десятилетие, и они имеют все шансы стать той революционной новацией, которая откроет дорогу к созданию недорогих многофункциональных самодвижущихся бытовых роботов. Да и не только роботов. По признанию доктора Бар-Коэна, разработка этой технологии очень напоминает изобретательский бум конца XIX — начала XX века: материалы легкодоступны, опыты и исследования может поставить любой студент со светлой головой, а денежные затраты минимальны.
Так что осталось запастись терпением и через десяток лет хорошенько перетряхнуть содержимое книжной полки с научной фантастикой, чтобы избавиться от безнадежно устаревших в техническом плане книг.
Нанотехнологии, или Атомы вместо гвоздей
Наномотор в электроэнергии не нуждается
Школа жизни в искусстве
Школа-студия МХАТ располагается в старинном театральном здании на углу Тверской и Камергерского переулка, буквально в нескольких шагах от служебного входа в Художественный театр.
Три ступеньки, заветная дверь с витражами… и забавная ручка в виде протянутой для рукопожатия ладони, которая словно говорит: «Мы рады вас видеть!» Мне навстречу выпархивает стайка студенток. Заметив, что я направляюсь ко входу, барышни на секунду останавливаются и звонко, чуть ли не хором, здороваются. Я удивленно отвечаю — и тут же ловлю себя на мысли, что стараюсь запомнить лица. Вдруг через пару-тройку лет увижу их на какой-нибудь афише?
Миновав небольшой холл, попутно откликаясь на приветствия совершенно незнакомых людей, начинаю подниматься наверх и еще на лестнице оказываюсь в своеобразном «портретном фойе» — только таком, в котором представлены актеры нескольких знаменитых театров одновременно. Фотогалерея из снимков дипломных спектаклей разных лет разместилась прямо в лестничных пролетах. Олег Ефремов, Олег Табаков, Алексей Баталов, Михаил Пуговкин, Валентин Никулин, Евгений Евстигнеев, Олег Басилашвили, Галина Волчек, Владимир Высоцкий, Ирина Мирошниченко, Евгений Миронов… Несмотря на то что на снимках им лет по двадцать, все они легкоузнаваемы.
Как тут не вспомнить рассказ Льва Дурова о том, как он поступал в школу-студию в 1950 году: «Меня допустили до третьего тура в Вахтанговском училище и во МХАТ. МХАТ мне понравился больше. Знаете чем? Портретами. Я ходил, смотрел: Тарханов, Москвин, Качалов, Тарасова — все эти портреты на меня действовали завораживающе. И подумалось: я окажусь в заведении, которое связано с такими грандиозными личностями. Тогда я еще вряд ли понимал, что они сделали, и смотрел на них, скорее, как на небожителей, а не как на реальных актеров, которые создали великий театр».
Система Станиславского
Спектакль «На дне» в МХТ. 1900-е годы. В роли Насти — Ольга Книппер-Чехова
Учиться и играть
В самом деле, Школу-студию МХАТ невозможно представить в отрыве от истории самого Художественного театра. Причем корнями своими эта связь уходит намного глубже, чем 1943 год, — официальная дата рождения нынешнего учебного заведения.
Начнем с того, что школы при МХТ возникали с начала прошлого века. Первую из них Станиславский и Немирович-Данченко открыли еще в 1901 году. С какой целью? Прежде всего они полагали, что любой театральный организм по прошествии некоторого времени «мертвеет» и ему становится необходим приток свежих сил. Так почему бы не взрастить их самим? К тому же в данном случае речь шла о поддержании и распространении учения Станиславского, которое реализовывалось в ту пору исключительно на этой сцене. А в качестве «сверхзадачи» отцы-основатели первой школы стремились к тому, чтобы в каждом провинциальном городе России появился свой маленький МХТ по образцу и подобию столичного.
Спустя четыре года Всеволод Мейерхольд решился на смелый эксперимент, создав вместе с другими мхатовцами настоящую творческую лабораторию — «Студию на Поварской». В ее недрах не просто развивались мхатовские традиции, но и разрабатывались новая актерская техника и новая, нестандартная режиссура.
С того самого времени школы (учебные заведения) и студии (так с легкой руки Мейерхольда стали называться театры, в которых выработка новых выразительных средств и обучение им шли по ходу репетиций и прогонов) возникали вокруг МХТ с завидным постоянством. О том, насколько значимые творческие поиски велись на этой сцене, свидетельствуют имена руководителей мхатовских студий: первую на определенном этапе возглавил Михаил Чехов, третью — Евгений Вахтангов.
Так продолжалось еще некоторое время после революции, однако к концу 1930-х годов ситуация резко изменилась. Из прежнего обилия школ при театре осталась лишь оперно-драматическая студия. А сам МХТ, изначально зародившийся как частный театр, в ходе национализации театров стал государственным. Награды, льготы, финансирование сыпались на него «сами собой». И тем острее чувствовал Немирович, к тому времени оставшийся у руля один, дефицит идей и упадок дела.
Выход из сложившейся ситуации он видел в основании нового учебного заведения, причем не просто школы, а «школы-студии». Что он подразумевал? Здесь можно вспомнить странную фразу, произнесенную Немировичем на том самом эпохальном совещании, где он впервые сообщил коллегам о своем замысле: «Школа должна учить не тому, что делают лучшие актеры Художественного театра». Смысл этого высказывания можно понимать так: создаваемое училище не должно стать точной копией того, чем являлся тогда МХАТ СССР им. Горького, а вырастить такое поколение артистов, которое будет способно обновить этот театр и, быть может, породить нечто принципиально новое. Отчасти фраза оказалась пророческой: 13 лет спустя, уже после смерти Сталина, именно в стенах школы-студии зародился «Современник», первый свободный русский театр, основанный «снизу», самими артистами-выпускниками, под предводительством Олега Ефремова. Да и сегодняшние руководители школы считают, что понятие «студия», содержащееся в ее названии, по-прежнему обязывает: она призвана не просто обучить студентов профессии, но в идеале, в каком-то высшем своем напряжении — породить новый театральный организм.
При том, что задуманное Немировичем заведение должно было «учить не тому, что делают лучшие актеры Художественного театра», преподавали в нем с самого начала именно они: сперва Москвин, Качалов, Книппер-Чехова, а позже — Массальский, Евстигнеев, Ефремов и другие. На протяжении многих лет крупнейшие артисты страны почитали за честь быть приглашенными на кафедры школы. Кстати говоря, это явление присуще исключительно русской театральной традиции. Во всем остальном мире преподают не артисты, а педагоги. Конечно, со временем некоторые из них приобретают известность, как Стелла Адлер или Ли Страсберг, но сложно представить себе, чтобы Роберт де Ниро или, скажем, Мерил Стрип открыли свою школу…
Поделиться книгой: