Журнал «Вокруг Света» №08 за 2008 год

1611 г. — Новгородская земля сделалась формально независимым государством под шведским протекторатом.

1617 г. — По Столбовскому миру между Московским государством и Швецией Новгород возвращен Москве.

1727 г. — Образована Новгородская губерния, включавшая пять провинций: Новгородскую, Псковскую, Великолуцкую, Тверскую и Белозерскую. Через год к ней приписали и олонецкие земли. Губерния практически совпала с границами независимой Новгородской земли.

1788 г. — Утвержден и начал исполняться разработанный петербургскими архитекторами план «регулярной» застройки Новгорода, в значительной степени разрушивший традиционную систему городских улиц.

1865 г. — По почину протоирея Николая Богословского в Златоустовской башне Детинца открылся Исторический музей.

1927 г. — Ликвидирована Новгородская губерния, территория ее вошла в состав Ленинградской области.

15 августа 1941 г. — 20 января 1944 г. — Оккупация Новгорода немецкими войсками.

5 июля 1944 г. — Указом Президиума Верховного Совета СССР образована Новгородская область.

26 июля 1951 г. — Рабочая археологической экспедиции Нина Акулова обнаружила между пластами средневековой мостовой свиток бересты, который поначалу приняли за рыбацкий поплавок. Присмотревшись внимательнее, археологи разглядели на «поплавке» буквы. Так была найдена первая берестяная грамота.

1992 г. — Исторический центр Великого Новгорода и памятники окрестностей включены в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

27 января 1998 г. — Депутаты городской и областной дум на совместном заседании единогласно постановили возвратить городу его историческое название: Великий Новгород.

Обаяние современного Новгорода — совершенно особого рода. Это обаяние города с трагической судьбой. Он дважды пережил полное прекращение человеческой преемственности: состав его жителей радикально менялся в XV веке при Иване III и в XX веке после фашистской оккупации. В результате всех перипетий историческая ткань городской жизни многократно оказывалась разорванной, что нашло отражение и в нынешней топографии Новгорода. Правда, сегодня в этой «лоскутности» и кроется его главная прелесть. Разность потенциалов и устремлений несхожих эпох, оставивших след в здешней архитектуре, создает особое внутреннее напряжение. Это только поначалу кажется, что аристократически-изящный храм Спаса Преображения на Ильине улице — безусловный шедевр эпохи новгородского величия — высокомерно отстраняется от соседнего монастырского подворья, выстроенного в пышно-аляповатом московском стиле XVII столетия, и знать не желает стоящих напротив новейших соседей — двухэтажных полубараков бедной послевоенной застройки и особняков нынешних нуворишей... Побродив меж ними, вскоре начинаешь ощущать, что все эти «соседи» напротив ведут интенсивный диалог, постоянно порождающий новые смыслы.

Там, где София

Современный Новгород вышел далеко за пределы средневековых стен, оброс новостройками промышленных и спальных кварталов. Но все самое интересное по-прежнему происходит в обрамленной остатками крепостных валов центральной части, которую можно насквозь пройти неспешным прогулочным шагом за час. Внутри этого компактного пространства умещается, однако, несколько исторических «лоскутов».

Софийская сторона с Детинцем (кремлем) в наибольшей степени сохранила державный дух вольного города. Дух этот был здесь совершенно особым. Где-то с XI века новгородцы жили в уверенности, что их земля — богохранимая обитель «правды», непосредственно управляемая Софией — Премудростью Божией. Понималось это, с одной стороны, мистически отвлеченно, а с другой стороны, как мы часто наблюдаем в Средневековье, — совершенно буквально. Сохранилась договорная грамота 1326 года Новгорода с Норвегией , согласно которой послам поручалось оговорить пограничную линию, а в качестве гарантов незыблемости границы указывались «Бог и король Норвегии». То есть норвежцы выступали представителями своего короля, а новгородцы — Всевышнего. Ту же мысль иллюстрируют монеты новгородской чеканки XV века, на которых посадник получает символы власти непосредственно от святой Софии.

Иными словами, все власть имущие новгородцы лишь исполняли волю истинного Правителя и Попечителя своей земли. Для определения этой высшей, Божьей воли в разных сложных случаях использовались разные приемы. Епископа могли выбирать жребием, а посадника (главу гражданской администрации) — по решению веча, но и народный глас всегда воспринимался как «проводник» гласа Божьего.

Соответственно все жители новгородской волости составляли единую христианскую общину, члены которой были связаны отношениями братства (и так друг друга «братьею» и именовали вне зависимости от сословного статуса). Община эта, простиравшаяся во времена расцвета до Западной Сибири , строилась по принципу матрешки. Братчину нижнего уровня составляли «уличане» — жители одной улицы, следующая ступень — «кончанские» общины — объединяла обитателей каждого из пяти городских районов («концов»).

Княжая и Спасская башни Детинца и сейчас производят впечатление неприступных

Центром этого мироустройства был, несомненно, собор Святой Софии — недаром говорилось в старинном присловье: «где София, там и Новгород». Нынешний храм, выстроенный в 1045—1050 годах взамен сгоревшего дубового, — древнейшая каменная постройка в России . Несмотря на сравнительно скромные размеры (27х25 метров в плане и 38 метров высотой), он смотрится величественно благодаря сдержанности и лаконичности архитектурных форм. В отличие от первоначальной деревянной церкви «о тринадцати верхах», выглядевшей, видимо, точно, как знаменитая София Киевская, у нынешней Новгородской — шесть глав, только подняты они гораздо выше. Строили собор византийские и киевские мастера, но местные материалы и вкусы явно сказались на результате. Кладка из грубоватых плит волховского известняка делает стены неровными, словно вылепленными, придавая всем древнейшим новгородским сооружениям какой-то удивительно «свойский» вид (и даже наложенная позднее штукатурка не устраняет этого эффекта).

Новгородцы много трудились над украшением собора, столетиями собирая в его ризнице преудивительные изделия местных и заморских мастеров. Часть их и сегодня можно видеть в здешнем музее, хотя многие предметы искусства были вывезены из Новгорода Иваном III и сейчас хранятся в Московском Кремле .

Зато поныне западный вход украшают бронзовые врата , изготовленные в середине XII века в далеком немецком Магдебурге. На 48 литых пластинах изображены ветхозаветные и евангельские сюжеты. Но новгородцы не были бы новгородцами, если бы не внесли и сюда усовершенствования. Новгородский мастер Авраам, видимо, собиравший сложную конструкцию, заменил две оригинальные пластины на новые: одну со своим портретом, другую со скачущим «мудрецом-китоврасом» (кентавром) — популярным на Руси героем сказаний.

От древнейших росписей собора, сделанных греческими мастерами, уцелела ничтожная часть, но и крошечный фрагмент дает представление о мастерстве художников. С этой росписью связано характерное предание. Будто бы изобразив в куполе Христа Вседержителя, поутру мастера обнаружили, что благословляющая рука Спасителя сжата в кулак. Дважды переписывали ее греки — и все без толку. Пока не были вразумлены гласом свыше, повелевшим оставить все как есть, ибо «когда рука моя раскроется, тогда и граду сему конец». Иные суеверные новгородцы утверждали, что и вправду видели руку Спасителя бессильно раскрытою в тяжелые для города моменты. А таковых было немало.

Впрочем, не полагаясь на одну духовную защиту, новгородцы позаботились и о материальной стороне дела. Центральным пунктом обороны служил городской кремль — Детинец. Первая деревянная крепость была заложена на этом месте в 1044 году. В XIV столетии ее сменила каменная постройка, а нынешний Детинец в основных чертах завершен в конце XV века по плану, утвержденному уже великим князем Московским Иваном III.

Детинец — безусловно, туристический центр Новгорода. Помимо Святой Софии и звонницы, здесь есть богатейший исторический музей, расположенный в бывших зданиях присутственных мест. Кроме того, внутри крепостных стен находится главный филиал городской филармонии, программа которой по современной моде всеобъемлюща: сразу за пасхальными концертами духовных песнопений вам предложат послушать петербургского «аукциониста» Сергея Рогожина.

Но старый центр живет не только музейной жизнью. Прямо под стенами Детинца, на берегу Волхова, расположен главный городской пляж, всегда многолюдный в солнечную погоду, а на противоположной стороне кремля — круговой бульвар, служащий местом свиданий и довольно шумных увеселений для подростков.

Новый пешеходный мост, ведущий от Детинца на Торговую сторону, давно служит местом дружеских встреч. А когда-то на этом месте, бывало, сходились стенка на стенку новгородские «партии»

Возвышение и падение Великого Новгорода

Уже в XIV столетии богатый и процветающий Новгород был лакомым куском для многочисленных «собирателей русских земель». Особенно сложно складывались у него отношения с Москвой. Правда, при Юрии Даниловиче, внуке Александра Невского, чьи потомки образовали московскую княжескую династию, новгородцы находили в Москве верного союзника в борьбе с посягательствами тверских князей. Но уже в правление следующего князя, Ивана Калиты, отношения расстроились. Калита даже ходил на Новгород войной, правда, без успеха. Следующий поход совершил Дмитрий Донской в 1386 году (поводом послужил очередной набег ушкуйников — дружинников-разбойников на легких гребных судах). Ожидая его, новгородцы сожгли два десятка подгородных монастырей, чтобы лишить осаждающих опорных баз. Поняв, что горожане готовы драться не на шутку, князь Дмитрий в возмещение ущерба взял 8 тысяч рублей и ушел восвояси. Именно в это время Новгород стал официально именоваться Великим, чтобы и титулом не уступать соседям — великим князьям. Ожидая от Москвы неприятностей, новгородцы соорудили второе оборонительное кольцо — Окольный город, от которого сохранились мощные валы, куда нынешние горожане приходят на вечерние прогулки и весенние пикники. А когда-то эти укрепления венчались мощными дубовыми стенами с каменными башнями, из которых до нашего времени уцелела только одна — Белая. Но и валы не помогли. Москва крепла, а Новгород, богатея и расширяясь, внутренне слабел. К середине XV столетия оказалось разрушено то братство, которое цементировало и скрепляло республиканское государство. Началось все с того, что горожане совершили довольно распространенную ошибку, пожертвовав свободами ради «порядка». Еще в 1350-е во избежание вечевых смут решено было закрепить за боярами — лидерами городских районов, или концов — пожизненное звание посадников (самому большому из пяти концов, Неревскому, позволено было иметь двух посадников). Из числа этой шестерки ежегодно избирался главный городской посадник — степенной. В 1417 году число посадников было доведено до 18, которые вместе с 5 тысяцкими, архимандритом и 5 игуменами (настоятелями монастырей пяти концов) составляли Совет господ, наподобие венецианского сената. Публичная борьба за власть, сопряженная нередко с потасовками на Волховском мосту, прекратилась, но исчез и интерес к политической жизни. Если прежде новгородский простолюдин мог играть значительную роль хотя бы в периоды выборных кампаний, когда кандидатам приходилось его всячески задабривать, то теперь вся власть сосредоточилась в руках консолидированного боярского сословия. Уже в 1446 году новгородский летописец вынужден был меланхолически констатировать: «Не стало в Новгороде правды и справедливого суда». Простонародье стало поглядывать на московских князей без отвращения. Остальное было делом техники. Уже Василий Темный связал в 1456 году Новгород кабальным Яжелбицким договором. А решающий шаг в овладении городом совершил в 1471 году Иван III. Под лозунгом защиты православия (был пущен ложный слух, будто новгородцы ради союза с великим князем Литовским готовы перейти в католичество) московский государь выступил в поход и разбил на реке Шелонь новгородское войско, сражавшееся без большого воодушевления. Над Новгородом был установлен род протектората, а в январе 1478-го его независимость была ликвидирована окончательно. Все традиционные власти упразднялись, и все отходило московскому наместнику. Даже вечевой колокол был увезен в Москву (но до столицы не доехал, что породило трогательную легенду о происхождении звучных валдайских колокольцев). Нарушив данные в 1478 году обещания не вмешиваться в отношения собственности, Иван III уже через несколько лет занялся «перебором людишек». До тысячи новгородских боярских семей были выселены в «низовые города», их вотчины получили московские владельцы, верставшиеся, как правило, из великокняжеских холопов. Так, в первый раз радикально поменялся состав новгородского населения. Но, по всей видимости, полный успех в деле подчинения Новгорода московской власти достигнут не был. И в 1570-м Иван IV с опричным войском устроил в городе кровавый погром, искореняя потенциальных «изменников». С тех пор, как гласит легенда, обосновался на кресте новгородской Софии свинцовый голубь, «окаменевший» от ужаса при виде опричных зверств. Собственно, с конца XVI века и начался упадок Новгорода. Чуть позже, в Смутное время, городу досталось и от шведской оккупации. А окончательно подорвал его значение Петр Великий, прорубивший по соседству с широкой новгородской дверью свое «окно в Европу». В 1703-м на Неве была заложена новая столица, получившая большие привилегии. А в XX веке Великий Новгород лишился даже звания локального административного центра, поскольку прежняя губерния вошла в состав новообразованной Ленинградской области. Город захирел и уже ничем не выделялся из провинциальных центров.

Теперь на Торговой стороне тихо. И у Никольского собора, где некогда волновалось шумное вече, прохаживаются по вечерам любители уединенных прогулок

Родина рубля

У Торговой стороны, куда ведет от Детинца изящный пешеходный мост через Волхов, совершенно другая аура. Здесь также размещались власти: у Никольского собора обычно собиралось вече. Тут же располагалась и резиденция вольно призываемого и изгоняемого князя, которому не только воспрещалось владеть землями в Новгородской волости, но и жить в Детинце.

Но вообще-то тон в этой части города всегда задавал купец. В раннем Средневековье здесь находился оживленный перевалочный пункт пути «из варяг в греки», позднее это место стало важнейшей точкой восточноевропейской торговли. В XII веке купцы с острова Готланд, расположенного в самом центре Балтийского (Варяжского) моря, контролировавшие всю коммерцию на севере Европы, открыли в Новгороде постоянную факторию — Готский двор. Вскоре их примеру последовали немцы из Любека, устроившие тут же поблизости двор Немецкий, или Св. Петра (по приходскому храму). С образованием Ганзейского союза, куда вошли и Любек, и Готланд , дворы объединились в один — Ганзейский. Ныне от этого немецкого квартала, жившего особым порядком и по собственным законам, не осталось и следа. На его месте стоит бетонно-стеклянная гостиница «Россия» — безликое сооружение, типичное для брежневского «застоя».

Вопреки расхожему мнению Новгород не был членом средневекового Ганзейского союза свободной торговли, хотя со странами-участницами его связывали тесные отношения. Европейцы были очень заинтересованы в продуктах новгородских промыслов, особенно лесных. Одной пушнины в удачные годы вывозилось для знатных европейских щеголей до полумиллиона шкурок. С удовольствием закупали здесь также мед, кожу (новгородцы были большими мастерами по выделке) и даже ловчих птиц. В Новгород везли цветные металлы, тонкое фламандское сукно, соль и, главное, серебро, которого на Руси до открытия уральских копей всегда недоставало.

Для защиты своего дела новгородские купцы первыми начали создавать профессиональные корпорации — «сотни». О могуществе торгового сословия говорят вступительные взносы. Желающий сделаться братчиком Иванской сотни торговцев воском, получившей название по отстроенному близ торга храму Св. Иоанна на Опоках, где помещались меры и клейма, должен был внести в казну братства 50 тогдашних гривен (10 килограммов серебра).

Основательный дух новгородского предпринимательства воплощен в храмах Торговой стороны. Только княжеский Никольский собор выделяется изяществом из плотного кольца приземистых могучих построек, служивших прежде всего каменными сейфами для дорогого товара. Аркада и въездные ворота торгового двора — единственные уцелевшие постройки собственно «экономического» назначения — и сейчас впечатляют гигантскими размерами. А ведь это остатки зданий XVII века — времени новгородского упадка. Можно только догадываться, что представлял он собой во времена расцвета.

После войны от старых торговых рядов на Ярославовом дворище осталась одна лишь аркада. Но и по ней можно представить себе мощь былого новгородского торга

Впрочем, не одними купцами славен был Торг. Здесь также формировались ватаги добровольцев — ушкуйников, отправлявшихся искать добычи на легких лодках ушкуях, идеально приспособленных для стремительного налета и быстрого бегства. Ушкуйники первыми осваивали новые земли, ставя на них «городки» — одновременно и крепости, и торговые фактории. Они колоссально расширили новгородскую промысловую территорию: к 1364 году она уже простиралась до Оби. Но они же частенько вызывали неудовольствие соседей Новгорода, ибо не брезговали и открытым грабежом вполне обжитых земель.

О духе средневековой Торговой стороны ясно говорят городские былины, где главными героями выступают не богатыри, как в Киеве , а купец Садко и лихой ушкуйник Буслай, вызвавший весь город на кулачный бой. Кроме этих преданий, о прежних удальцах в нынешнем Новгороде мало что напоминает. Разве что время от времени энтузиасты из местной молодежи вместе с «хлыновцами» с Вятки совершают походы на восстановленных ушкуях к «городу Гледен» под Великим Устюгом, где любители старины «реконструируют» потешные бои.

Кроме всего прочего, средневековый Торг был не просто экономическим центром города — в XIII—XIV веках он сыграл решающую роль в становлении всей русской финансовой системы. Избежав монгольского нашествия, Новгород остался единственным русским княжеством с «положительным сальдо торгового баланса», куда в обмен на продукты лесных промыслов широким потоком поступало серебро из Западной Европы. Отсюда оно растекалось по всем русским землям, а новгородские деньги исполняли примерно ту же функцию, что доллар в России 1990-х. В начале XIV столетия горожане провели денежную реформу и уменьшили содержание серебра в прежней гривне (с 200 до 175 грамм), как бы отрубив часть от слитка. Эту усеченную гривну и прозвали рублем.

Из новгородского пантеона

Марфа Борецкая — вдова посадника Исаака Борецкого, в 1471 году возглавила антимосковскую «литовскую» партию, рассчитывая сохранить новгородские вольности в союзе с Великим княжеством Литовским. Добившись согласия веча, Марфа направила к Казимиру IV многочисленное посольство с предложением быть главою Новгорода при условии сохранения традиционных гражданских свобод. Посольство успеха не имело, а московский князь Иван III воспользовался этим демаршем как предлогом для похода на город, будто бы вздумавший отпасть от православия. В Шелонской битве погиб сын Марфы Дмитрий, стоявший во главе новгородского войска. Сама Марфа с внуком была отправлена в Москву, а позднее заточена в одном из нижегородских монастырей. Имения Борецких отошли в казну, за исключением небольшого острова в Белом море, который Марфа пожаловала старцу Зосиме. Из основанного им скита вырос позднее Соловецкий монастырь. Сотко Сытинич — богатый купец, о котором доподлинно известно из летописи только то, что в 1167 году его иждивением был построен храм Святых Бориса и Глеба. Прославился же он как возможный прототип былинного героя Садко, развлекавшего игрой на гуслях водяного царя на берегу Ильмень-озера. Царю игра понравилась, и он подсказал гусляру побиться с богатыми новгородскими купцами об заклад в том, что в Ильмень-озере есть рыба «золотые перья». Выиграв заклад, Садко сказочно разбогател. До такой степени, что два дня подряд мог скупать все товары в гостином ряду. Позднее нагрузил он товарами 30 кораблей и поехал торговать; по дороге корабли вдруг остановились, несмотря на сильный ветер. Догадавшись, что царь требует дани, Садко пытался задобрить его золотом, серебром и жемчугом, но напрасно. Тогда он сам отправился на дно морское тешить царя игрой на гуслях, затем по его приказанию выбрал себе в невесты морскую девицу — Чернаву, а после свадебного пира проснулся на берегу речки Чернавы, притока Волховы. Сергей Рахманинов (1873—1943) — величайший российский композитор и пианист, родился и до восьми лет жил в материнском имении Онег, близ Новгорода. Находясь там и часто бывая в пригородных монастырях, он полюбил народные песни, церковное пение и новгородские колокольные звоны. Впечатления эти, как полагают, наложили отпечаток на творчество композитора.

Прерванный полет

После окончательного присоединения Новгорода к Московскому княжеству в XV веке для местных предпринимателей настали тяжелые времена. Выкорчевывая остатки самостийного духа, власти попутно портили и «инвестиционный климат». Особенно подорвала положение Новгорода новая столица на Неве, которой даны были всяческие преференции и льготы. К исходу XVIII столетия местная промышленность уменьшилась до десятка полукустарных мастерских. Общее число мастеровых в 1830-е годы едва доходило до 60 человек. Примерно тогда же Вишерский канал, соединивший Волхов и Мсту, пустил основной торговый поток в обход Новгорода. Но особенно сильно ударило по нему строительство Николаевской железной дороги. Недрогнувшей рукой император проложил трассу между двумя столицами по линейке. Линия прошла далеко в стороне от города, лишив его доступа к главному тогда средству модернизации.

Новгородский драматический театр и так называемая «башня Макаревича» (40-метровая колонна, основание которой видно на переднем плане) — лидер группы «Машина времени» в самом деле принимал участие в проектировании этого здания в 1970-х

Только к концу XIX века после реформ Александра II Новгород, как и вся страна, начал потихоньку оживать. В начале следующего столетия наметился даже новый взлет, памятником чего служат руины пивоваренного завода на центральной набережной, рядом с драматическим театром. К началу Первой мировой войны здесь насчитывалось около 38 фабричных заведений. Но подъем этот был недолог и закончился с приходом сперва революции, затем Гражданской войны и социалистического эксперимента. А во время Второй мировой город был практически стерт с лица земли.

Впрочем, сегодняшний Новгород успел оправиться от катастроф ХХ века и вновь активно включился в предпринимательскую деятельность. В конце 1990-х он даже стал вторым городом России (после Москвы) по объемам иностранных инвестиций (из мировых «грандов» здесь обосновалась, в частности, фирма «Дирол-Кэдберри»). Возобновившаяся сама собой вольная торговля сосредоточилась поначалу на Торговой стороне. Но вскоре ей стало тесно в старых советских универмагах, и под новый коммерческий комплекс оборудовали здание бывшей фабрики на Софийской стороне. Через некоторое время стало тесновато и там, и новейшие «торжища» отстроились еще дальше — на пустырях вдоль Большой Петербургской улицы. Впрочем, открыть свое дело на Торговой стороне по-прежнему считается почетнее и престижнее.

История повторяется и в другом отношении. В 1980 году по почину голландского Цволле в Европе был основан Ганзейский союз Нового времени, призванный возродить традиции многовекового сотрудничества прибалтийских городов. С 1993-го в новый Союз полноправным членом вошел и Новгород, а в 2009-м там пройдет главная Ганзейская ярмарка. 160 городов — членов Союза представят там свои товары и художества. Сотрудничество это не сводится к сугубо экономическому. Так, на средства ганзейцев был отреставрирован в 1999-м Никольский собор на Ярославовом дворище. В память об этом ступени храма украшают пластины с названиями городов. Кроме того, при Союзе действует так называемая «Молодая Ганза», призванная способствовать обменам между студентами и развитию молодежного предпринимательства.

Все это пока не привело к серьезным переменам в городском облике. Прежде всего потому, что Новгород, ставящий себе целью стать лидером новой европейской Ганзы, пока не создал подобающей инфраструктуры. Но пока власти сетуют на недостаток средств, уже заметны результаты частного почина. В городе найдется более десятка маленьких ресторанчиков и кофеен, вполне способных конкурировать с европейскими, помимо всемирно известного помпезного кремлевского ресторана «Детинец».

Есть надежда, что многое улучшится при подготовке к грядущему в 2009 году юбилею города. Ожидается серьезное вливание федеральных средств, а местная администрация уже укреплена московскими и питерскими «варягами» для контроля над этими средствами.

Пропавший во время войны крест Святой Софии с «навеки застывшим» на нем голубем был изготовлен заново. Но два года назад испанцы вернули городу подлинный крест, вывезенный в 1944-м «голубой дивизией» Франко

Деревянный грамотей

Современный Новгород — в самом деле совершенно новый город. Старый — был разрушен сперва бомбежками, затем длительной оккупацией, разграблением и боями. Даже крест Святой Софии со знаменитым голубем, сбитый артиллерийским снарядом, увезла в Испанию в качестве трофея квартировавшая в Детинце испанская добровольческая дивизия (лишь два года назад его опознали в коллекции одного из испанских полковых музеев и вернули). Немцы разобрали и готовили к отправке в Германию памятник «Тысячелетие России», для чего проложили к монументу от вокзала узкоколейку, но увезти не успели.

После ухода оккупантов из бывших в городе двух с половиной тысяч домов осталось сорок полуразрушенных. Жители, кто успел, разбежались. Вернулись из окрестных лесов на пепелище не более полусотни (!) — город пришлось заселять заново.

После войны горячие головы предлагали и вовсе превратить оставшиеся руины в музей, а заново строить на другом месте, так что Новгород вполне мог повторить судьбу Рязани после Батыева погрома. Но в дело вмешался его влиятельный почитатель — лауреат Сталинской премии архитектор Алексей Щусев. Еще в 1943-м, за год до освобождения города, он начал составлять новый генеральный план на свой страх и риск. А в 1944-м сумел убедить руководство утвердить этот план, предполагавший органично «обрамить» уцелевшие памятники старины новыми домами. Строительство промышленных предприятий не предусматривалось, Детинец и Ярославово дворище превращались в заповедники. А поскольку численность населения музеефицированного города не должна была превышать 50 тысяч жителей, то и застройка предполагалась исключительно двухэтажная. Но вскоре план радикально поменялся. Новгород решено было превратить в индустриальный центр, население его увеличить в десять раз, а старый город застроить «сталинскими» четырехэтажками. Эта послевоенная «перестройка» сильно изменила его облик, в частности, внедрив сюда монументальную память о героизированных в эпоху войны персонажах прошлого, которых прежние новгородцы не всегда жаловали. Новый грандиозный мост через Волхов получил имя Александра Невского, его же бюст — в привлекательном облике актера Николая Черкасова, сыгравшего князя в фильме Эйзенштейна — появился на площади перед городским вокзалом. (Впрочем, поскольку черкасовский же портрет фигурирует и на ордене Александра Невского, его можно считать вполне каноническим.)

Промышленность в городе завели относительно быстро — преимущественно военную, электро- и радиотехническую. А вот восстановление древних памятников, которые по большей части лежали в руинах, заняло многие годы. Семья реставраторов Герковых потратила тридцать лет, чтобы из полумиллиона оставшихся кусочков штукатурки собрать знаменитые фрески из храма Спаса на Ковалеве.

Постепенно раны зарастали. Наиболее жизнеспособной оказалась, по-видимому, та часть исторической ткани города, которая связана с местной ученостью. Находка берестяных грамот в 1951 году открыла существование едва ли не поголовно грамотного средневекового Новгорода. Кроме того, в нем существовало несколько центров, притягивавших к себе ученую братию. Прежде всего это северная часть Детинца, рядом со Святой Софией, некогда даже отделенная от остального кремля стеною. Здесь издревле трудились над перепиской книг монахи, а в 1030 году по почину Ярослава было устроено первое на Руси светское учебное заведение — школа для «отроков», которых набиралось до трех сотен. Здесь же в начале XVI столетия был выработан первый полный церковнославянский перевод Библии (до этого на Руси ходили в списках только отдельные библейские книги).

Вторым таким местом на лоскутной карте современного Новгорода можно считать Антониев монастырь — на Торговой стороне, километром ниже по Волхову. Основанный в 1106 году Антонием Римлянином, по преданию, приплывшим в Новгород на камне (претендующий на роль этого камня валун — с виду, впрочем, вполне местный — и сейчас можно видеть на паперти главного монастырского собора), он вскоре сделался важным центром книжной премудрости.

В частности, его стены помнят знаменитого Кирика, автора первого на Руси математического трактата о летоисчислении. Здесь же в 1740 году была открыта одна из первых духовных семинарий. Теперь в ее стенах помещаются гуманитарные факультеты новообразованного Новгородского университета.

Произведенное пять лет назад слияние трех небольших местных вузов (педагогического, политехнического и сельскохозяйственного) дало взрывной эффект, и Новгородский университет стал реальным центром притяжения главного ресурса любого города — молодежи. Она чувствует себя довольно вольготно и даже начинает строить вполне взрослые планы на будущее. Так, студенты политеха выдвинули проект монорельсовой дороги и нового моста через Волхов — студенческой оси, которая попутно решит часть транспортных проблем города, уже страдающего от автомобильных пробок.

Стараниями музыковеда Владимира Поветкина в городе создан уникальный Центр музыкальных древностей, где можно увидеть (и послушать) старинные гусли, варганы, жалейки

И это неудивительно. В последнее время Новгород не без успеха позиционирует себя как идеальную точку для проведения всевозможных конференций. Место в самом деле подходящее. От обеих российских столиц относительно недалеко, но тихо. В городе около полдюжины превосходных гостиничных комплексов, приспособленных для таких мероприятий, и в проекте еще несколько.

Вообще же будущее процветание новгородцы связывают с туризмом по образцу опытной Европы, где бывшие средневековые столицы, пробыв пару столетий в запустении, теперь отлично себя чувствуют, врачуя прелестями провинциальной древности души туристов, которые очумели от суеты своих постиндустиральных мегаполисов.

Соответственно, много труда и воображения в Великом Новгороде вкладывают в «событийный туризм», неустанно придумывая новые увлекательные праздники. Действа, собирающие как отечественную, так и зарубежную публику, следуют друг за другом почти без перерывов. Особой популярностью пользуются зимние «Святки в Витославлицах», июньский фестиваль народного искусства и ремесел «Садко», июльское «Новгородское купалье», фестиваль колокольного звона «Златозарные звоны», а также апрельский «Собор ратных дружин памяти Александра Невского», на котором ряженые энтузиасты состязаются в историческом фехтовании и стрельбе из лука. Иногда даже устраивают показательный штурм Детинца.

Но главная прелесть Новгорода для неторопливого и вдумчивого путешественника — в замечательных прогулках по окрестностям. До любого из подгородных монастырей (от которых в большей части остались одни только главные храмы) — около часа неспешного хода. В музее деревянного зодчества «Витославлицы» можно представить себе, как приблизительно выглядел средневековый «жилой» Новгород, целиком деревянный. Отправляющемуся туда пешком придется преодолеть около полутора километров болотистой местности, но затем он будет вознагражден сполна, потому что увидит удивительной красоты погост у церкви Благовещения на Мячине — единственной постройки, уцелевшей от монастыря XII века. Вокруг него каждый день — художники с мольбертами. А далее — насыпная дамба, окруженная трехсотлетними ивами, ведет прямиком уже к Юрьеву монастырю, откуда открывается вид на Ильмень, в переводе с финского — «озеро, делающее погоду».

Капризный Ильмень, постоянно меняющий очертания и делающий погоду, как правило, дурную, в древности много способствовал развитию в новгородцах предприимчивости, воспитывал людей, готовых ко всяким невзгодам. Ныне погоду в Новгороде делают совсем другие силы, но предприимчивости, кажется, только прибывает.

Фото Аркадия Колыбалова

Никита Соколов

Формула совершенства

Каждое мгновение, которое болид проведет на пит-стопе, ценится на вес золота. Поэтому обслуживание выполняет целая бригада, каждый член которой разучил свои действия до полного автоматизма. Десять секунд — и снова на трассу! Фото: McLaren

Машина, которая стоит у вас в гараже, и болид «Формулы-1» кажутся очень похожими: у той и другой по четыре колеса, двигатель внутреннего сгорания, руль, тормоза, коробка передач. Просто последняя «лучше и быстрее». Отсюда расхожий штамп, что технологии, разрабатываемые для суперавтомобилей «Формулы-1», постепенно «спускаются на землю» и становятся достоянием обычных серийных машин. Когда-то давно так дело и обстояло, но теперь этого почти не случается. Мало того, два этих мира, обычных машин и болидов, разошлись так далеко, что последние даже назвать «автомобилями» можно лишь с некоторой натяжкой.

Двигатель

В двигателях разница в подходах наиболее очевидна. Когда-то конструкторы серийных авто стремились сделать двигатели мощнее и преуспели в этом. Тысяча лошадей под капотом? Да не вопрос. Вот хотя бы Bugatti Veyron, он к тому же еще и обгонит формульный болид, на прямой трассе, конечно. Но приглядимся к конструкции моторов. У Bugatti 16 цилиндров и четыре турбины, закачивающие в них воздух. В формульном болиде лишь 8 крошечных «горшков» по 300 кубиков каждый и никакого наддува (это запрещено регламентом). Как же умудрились получить почти такую же мощность? Да просто мотор раскручивается до 19 000 (!) об/мин (предел согласно регламенту), отсюда такой звенящий звук над гоночной трассой. Разумеется, чтобы коленчатый вал и поршни выдержали такие перегрузки (поршень разгоняется до 100 км/ч за 3 миллисекунды при ускорении до 10 000 g!), в них применены необычные и очень дорогие материалы. Шатуны, например, выкованы из титана. Но все равно ресурс мотора измеряется лишь парой заездов (это тоже задано регламентом). Автор побывал в «конюшне» Toyota и видел там запасной мотор, подключенный к системе охлаждения, а точнее, в данном случае, нагрева. Внешний насос постоянно прогоняет горячую жидкость по каналам двигателя, поддерживая рабочую температуру неработающего мотора. Зачем? А чтобы в случае чего можно было в считанные минуты заменить двигатель и не тратить время на его прогрев. Впрочем, это допустимо лишь в ходе квалификационных заездов, да и то чревато потерей десяти мест на старте. Во время самих гонок менять двигатель никто не разрешит, да это и бессмысленно.

В общем, 700—800 километров ресурса, и все. Ни один покупатель серийного автомобиля не согласится с подобной «гарантией».

Выходит, нормальные моторы работают совершенно в других режимах, а сейчас, в эпоху безудержного роста цен на нефть, разработчики вообще стремятся подобрать передаточные числа в коробке так, чтобы при крейсерской скорости обороты двигателя были как можно меньше. Да и рабочий объем в последние годы устремился к «нулю», мощность добирают с помощью запрещенного в «Формуле» наддува. Эта тенденция получила название downsizing, и скоро MercedesBenz класса S окончательно перестанет быть «шестисотым». 3,5 литра — вот его правильный по нынешним понятиям объем.

Или возьмем такой, казалось бы, обычный узел, как сцепление. Да, оно есть в гоночных болидах, автоматикой там не пользуются. Здесь сцепление способно выдерживать в 40 раз большие нагрузки при массе меньшей в 30 раз, нежели в седане среднего класса. Зато ему позволено «сгореть» за тысячу, а не за сто тысяч километров пробега.

В рекламе производители масел часто хвалятся тем, что обеспечивают команды «Формулы-1». Все правильно, вот только масла эти совсем не те, что поставляются на массовый рынок. По вязкости их вообще можно сравнить с водой. И такие качества, как, например, морозоустойчивость и межсервисный пробег в пару десятков тысяч километров, — это все совсем не про них.

Безопасность

В части активной безопасности, то есть тех систем, что предотвращают попадание в аварию, «Формула» поделилась с остальным автомобильным миром, пожалуй, лишь двумя новинками: керамическими и карбоновыми дисковыми тормозами (встречаются в самых дорогих авто) и электронной системой контроля тяги. Последняя почти сразу после появления в болидах попала под запрет вместе с любыми другими электронными ассистентами: на трассе соревноваться должны водители, а не роботы на колесах. А уж всякие радары, позволяющие автоматически поддерживать дистанцию, тормозить перед препятствием и т. п., — они точно не из области автоспорта!

Пассивная безопасность обеспечивается в болидах и автомобилях тоже совершенно разными методами, за исключением разве что жесткой и несминаемой пассажирской ячейки. Только представьте: пилот «Формулы-1» сидит в кресле буквально спеленатый шеститочечным ремнем безопасности, его голова зажата системой HANS (Head And Neck Safety), почти не позволяющей ему смотреть по сторонам. В любую жару на его тело надето особое белье и комбинезоны фирмы Sparco, выдерживающие открытое пламя в течение 14 секунд. Этого должно хватить, если учесть, что регламентом установлено: для покидания болида нужно 5 секунд!

Вы готовы на время поездки в соседний город или просто на работу превратиться в этакую мумию? Вопрос риторический, конечно. Так что, как видите, поглощающие энергию удара деформируемые зоны, подстраховывающие ездока вольготные трехточечные ремни подушки безопасности, системы защиты пешеходов — все это не имеет к технологиям «Формулы» никакого отношения и развивается совершенно самостоятельно.

Сюда же можно отнести адаптивные фары (в болидах их вообще нет), активную подвеску, систему стабилизации (запрещены) и многое-многое другое.

Колеса

Для победы в гонках первостепенное значение имеют шины. Но и при их разработке главные критерии совсем другие, нежели при создании шин для серийных авто. «Шумность», экономичность, проходимость, долговечность — в «Формуле» все это ни к чему! Даже всепогодность им не нужна. Пойдет дождь, и колеса для сухой трассы в считанные секунды заменят на пит-стопе. Потому они и крепятся к ступице не четырьмя болтами, а всего одной гайкой. А знаете, сколько километров гонки должен выдержать один комплект резины? Всего двести! И состоит формульная покрышка из резины, нейлона и полиэстера с добавками углерода, серы и нефти. Внутри, скорее всего, — воздух, но в ходе недавнего скандала прошел слух, что их могут накачивать вместо положенного по регламенту воздуха хладоном (смесь фреонов). Возможно, так оно и есть. Ведь в ходе гонки покрышки нагреваются до 130 °С от постоянных разгонов-торможений. Кстати, тормозной путь болида «Формулы-1» с 200 км/ч составляет около 100 метров, а с 300 км/ч — 170 метров. Если мерить в секундах, машина останавливается соответственно за 3,7 или 4,2 секунды. (При этом тормозные диски разогреваются до 1000 °С, а 550 °С для них вообще минимальная рабочая температура.)

Защита от проколов, контроль давления воздуха, стойкость к ультрафиолету — об этом пусть думают разработчики шин для серийных авто, а «Формула-1» им в этом не помощник.

Аэродинамика

Все что связано с аэродинамикой — самый главный секрет команды в битве за Гран-при. Может быть, хоть здесь конструкторам серийных авто есть чему поучиться? Увы, задачи опять совершенно разные. Для обычного автомобиля обтекаемость важна прежде всего ради экономии топлива. Открытых колес, как в болидах, вообще никто не потерпит: представьте такую машину в соседнем ряду в дождливую погоду. А вот гонщику нужен максимальный прижим его болида к дороге на высоких скоростях. Во время гонок в «гараже» каждой команды стоят штабеля из спойлеров и антикрыльев, которые можно оперативно поменять в зависимости от погодных условий.

Что же касается бокового ускорения, которое должно быть обеспечено в повороте за счет аэродинамического прижима (и, конечно, шин) без скольжения, то оно составляет 5 g. Даже космонавты в «Союзах» испытывают при посадке меньшие перегрузки! Голова пилота набирает «вес» в 20 кг. (Тут-то и спасает упомянутая выше система HANS.) Для сравнения: Ferrari Enzo (самый настоящий спорткар, только «бытовой») проходит повороты с ускорением всего лишь в 1 g. Для полноты картины напомним: в таких условиях да еще на сверхжесткой подвеске пилот проводит пару часов без перерыва. А ведь ему надо еще и прийти первым к финишу!

Кое-что, впрочем, было позаимствовано у гоночных болидов — обтекатели днища, создающие под автомобилем разрежение. Правда, как только одна из команд додумалась сделать такую систему изощренно гибкой (самонастраиваемой), так FIA тут же внесла запрет в технический регламент…

Электроника

С этого года технический регламент фактически запретил изыски в части контроллера управления двигателем. Он должен быть теперь одинаковым для всех команд. И программа настроена, конечно же, не на самый безвредный выхлоп или экономию топлива. Иначе болиды бы не летали, а лениво ползали по трассе. Но вот что касается телеметрии, то как раз здесь, пожалуй, серийные автомобили могут кое-чему поучиться.

Во время гонок группа специалистов каждой команды следит за происходящим на экранах мониторов. На них с каждой машины передается закодированная (совершенно секретно от соперников!) информация о температуре двигателя, его оборотах, давлении в камере сгорания, положении педали газа, детонации, включенной передаче, тормозном усилии, положении руля и педалей, скорости, мгновенном расходе топлива, продольном и боковом ускорении. Все эти данные накапливаются в оперативной памяти и сбрасываются на мониторы, когда болид проносится мимо них на скорости под 300 км/ч. За 2 секунды передается до 4 Мбайт информации. Причем только в одну сторону: управлять системами болида по радио строго запрещено. Правда, можно словами по рации предложить пилоту на основании анализа нажать ту или иную кнопку на руле и тем перенастроить, скажем, амортизаторы. Заметим в скобках, что быстросъемный руль в «Формуле-1» является индивидуальным «инструментом» каждого гонщика, и он уносит ее с собой, как мы панельку от магнитолы. Говорят, попади она соперникам, и тайное может стать явным.

Чтобы собрать все упомянутые выше данные, в болиде установлено около сотни датчиков, работающих на 1200 информационных каналов. После квалификационных заездов все закачивается в компьютер симулятора, и инженеры в течение ночи пытаются понять, что же можно улучшить ради победы.