Помоги проекту - поделись книгой:
Полковник Н. Бриженев собрал офицеров. Они только что отмылись в днепровской воде от пыли и копоти. Стоим на пригорке почти у самой кромки отлогого восточного берега Днепра.
— Ориентирую,— начал комбриг.— На том берегу справа деревня Бородаевка; слева — Доматкань. Сзади — Старый Орлик,— показывает он рукой.— Они наши. Ширина Днепра здесь всего 600—700 метров. А глубина так себе — восемь-десять метров. Части 25-го стрелкового 7-й гвардейской армии первыми вышли к Днепру и захватили небольшой плацдарм. Еле его удерживают. Танковая дивизия СС «Великая Германия» непрерывно атакует.
Начальник штаба полковник Николайчук добавил: «Там ведут бой и наши хлопцы: автоматчики старшего лейтенанта Донца, минометчики батареи капитана Асниса, разведчики майора Пахтусова. Они преодолели Днепр на подручных средствах вместе с пехотой».
Нам нужно было в эту ночь на тот берег, чтобы к рассвету занять оборону и удержать плацдарм во что бы то ни стало. Район Бородаевки комбриг закрепил за вторым танковым батальоном майора А. Коротаева. Первому приказал держать Доматкань.
— Майор Вербицкий! — обратился комбриг к командиру мотострелкового батальона.— По одному взводу выделить Орлову и Коротаеву. Остальные в моем резерве. Батальон доукомплектовать за счет жителей близлежащих деревень.
Спешу в батальон. Времени в обрез. До темноты несколько часов. А дел... Где-то застряла машина с боеприпасами. Часть танков требуют ремонта, а ремроты нет и нет. Что за позиции на том берегу, будут ли готовы окопы для танков? Где-то отстали паромы, катера. Где они, когда прибудут? Надо успеть до темноты с командирами и механиками-водителями изучить маршруты движения к местам погрузки танков. На тот берег рвется мой зам — капитан Конин. Там тоже дел невпроворот.
Время летит быстро. Вот, кажется, и полная готовность. Докладываем в штаб. Неожиданно комбриг переносит час переправы. Что случилось? Почему? Да где-то плутают паромы и катера. Опять задержка. И снова подумалось: где же было начальство, почему же вовремя не подали переправочные средства? Да и почему их мало, почему они старые, развалюхи? Идем от Волги, сколько малых и больших рек позади и сколько еще впереди, а нужных средств все нет. Мол, ладно, людишек много, хватит на все реки. Устелим ими дно, построим из них мосты, загоним их на плацдарм, как в огненную трубу, и — вперед на запад!
А раз добрых переправочных средств нет, то и генеральная установка: форсировать Днепр кто на чем может, а точнее, на так называемых подручных средствах. Что это такое? Да это пустые бочки, бревна и доски, плоты, ворота, двери, крыши, мешки и плащ-палатки, набитые соломой, и в лучшем случае рыбачьи лодки. Спору нет, коль больше не на чем, то солдат и вплавь пойдет. За ним дело не станет. Плацдарм захватит. Но какой ценой? Тяжела расплата, и непростительно много кровушки подхватили и унесли воды Днепра.
Вот и мы. Вышли к реке. Стоим, ждем. Нет паромов, катеров. Т-34 на подручных не потянешь. Время уходит. Дорога каждая минута. Воистину промедление смерти подобно. Ох, сколько бы смертей удалось избежать, сохранить молодых и светлых головушек, если бы... верховная власть думала и о людях.
Официальная историография форсирование рек именно на подручных средствах до сих пор относит к достижению, к доблести нашего военного искусства. Так, в шеститомной истории ВОВ особо подчеркивается, что «широкое и смелое использование подручных переправочных средств предопределило успех форсирования». «Преследуя врага, войска подбирали и везли с собой все, что могло пригодиться для переправы. На повозках и автомашинах, двигавшихся к Днепру, можно было видеть пустые бочки, старые лодки и даже двери от разрушенных домов».
Как видим, полное оправдание просчетов Верховного командования. Ни одного слова в осуждение. Ни одного конструктивного предложения. Двенадцатитомная история второй мировой войны утверждает, что «форсирование Днепра с ходу на подручных средствах после тяжелых наступательных боев является беспримерным в истории войны ратным подвигом».
Да, это был действительно подвиг. Солдат не ждал, когда его надежно обеспечат переправочными средствами. Он брал что под руку попало и под ураганным огнем взламывал гитлеровский «Восточный вал» на Днепре. И взломал.
...Надо побывать у танкистов. Впереди переправа под огнем. И с утра в бой.
Забежал в роту старшего лейтенанта Василия Прокоповича. Настроение экипажей и ротного что надо.
Днепр, хотя и широкий и глубокий, да нам что? Раз — и там. И плацдарм уже захвачен, хотя и небольшой, куценький, простреливается насквозь вдоль и поперек, но там уже наша пехота-матушка. Она без танков, поливает кровью кусочек земли. Надо ей помочь. А что до танков дивизии СС, то вам, братцы-гвардейцы, и они по зубам. Мол, вам, сталинградцам, не впервой их гвоздить. Вспомните-ка, ребята, сколько их в июле на Белгородчине нащелкали. Так что...
Но вот сигнал — начать переправу. Выдвигаемся — и сразу сбой. Застрял первый танк в песчаном грунте. Перекрыл путь. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. К тому же немцы обнаружили переправу. Начали прицельный обстрел.
Давай искать новые пути. Выручил дед Михайло из Старого Орлика. Подвернулся кстати. Высокий, сухопарый, в буденовке. Бечевой подпоясанный. Суковатая клюка в руках. Интересный такой дедуля. Два сына его где-то воюют. Обложил как мог нашу несмышленость, показал удобное место для причала и надежный подъезд к нему. Два или три дня Михайло помогал бригаде на восточном берегу. Хлестче кадровика вкалывал. Людей во всей округе знал.
Очень нужны были бревна. А дед тут как тут. Будьте любезны, рушьте мою хату, вон ту, что с краю вторая. Конечно, разобрали. Оказалось, дед и не имел своей хаты. Ее давно сожгли немцы. Два года как живет в землянке. А за свою выдал хату своей соседки, как изрек он,— коханой. Кожаная гневалась недолго. Покудахтала так, для блезира, и стихла. Надо, так надо. На радость деда, перебралась к нему в землянку.
Наконец все устроилось, притерпелось. Первый рейс достиг того берега. Пока потерь нет. Встретил мой заместитель Саша Конин. Он успел за ночь здесь много сделать. Молодец Александр. Боевого опыта не занимать. Позади долгий путь от Москвы, через Сталинград, Курск и Харьков до могучего Днепра. Жена Саши врач, фронтовым чутьем вычислил: она воюет где-то рядом. Чуть позже нашел ее. Закончили войну вместе в Праге. Он полковник. Здравствует и поныне, трудится, растит внуков в Подмосковье.
Танки занимают позиции. Центр нашей обороны — Доматкань.
Еще многое надо успеть до рассвета: организовать огонь танков, взводов, рот и батальона в целом. Пушечный и пулеметный огонь должен быть прицельный и меткий. Надо окопать и замаскировать танки, прикрыть их стрелками. Надо накормить людей. Надо, надо... Ух, как много еще всего надо. А времени в обрез. С переправой-то задержались. Командиры рот Леонид Ждановский, Дима Горбачев, Василий Прокопович спокойно организуют оборону.
Еще не все окопы готовы. Часть их отрыта не там где нужно. Приходится переделывать. А рассвет не остановить. Да и немцы с атакой ждать не станут. Вот-вот начнут.
Капитан Храмцов доложил: связь налажена, пункт управления готов. Казалось, можно докладывать в штаб бригады о готовности обороны. Да не тут-то было. Из штаба звонок: срочно прибыть на КП бригады. «К чему бы? — подумал я.— Что еще стряслось?» Знал, комбриг не любитель говорильни. Зря не соберет. Ноги в руки — и на КП. Втиснулся в только что отрытую, с мерцающим огоньком землянку. Все насторожились.
— Товарищи! — начал Бриженев.— Обстановка резко изменилась. К плацдарму спешат колонны танков и пехоты немцев. Идут из Александровки,— и показал на карте.— Бригада получила новую задачу: наступать! Поддержать удар пехоты в направлении села Погребного. Частью сил прикрыть правый фланг плацдарма.— И спросил: — Всем ли ясно? Не обороняться, а наступать. Атака через два часа.
Второму батальону поставлена задача прочно удерживать Бородаевку. Не допустить прорыва немцев вдоль Днепра справа. Наш батальон должен поддерживать атаку стрелкового полка и захватить село Погребное, задержать противника, не допустить его выхода к Днепру.
Признаюсь, новая задача ошеломила. Аж сердце екнуло. Подумал, что же это за командование? С вечера оборона. Сколько затрачено сил! А теперь вот тебе — наступление. Начинай все заново, да в такой спешке, что уму непостижимо. Что за два часа можно сделать? Кутерьма какая-то. Валандались с переправой, теряли время. А теперь? Делать нечего. Приказы не обсуждаются. Это нам не дано. Да иначе и нельзя. Жму в батальон. На ходу прикидываю самые необходимые меры. Не упустить бы, настроить бойцов и командиров. Хотя и зрелые наши танкисты, но подогрев души нужен. Нутром чувствую, как будут они клясть нас и всех других выше рангом начальников за такие повороты.
В роты идут замполит капитан Созинов, парторг Немцов. Они растолкуют суть новой задачи, почему ее надо выполнять.
Ох, как нужны в таких ситуациях задушевные слова. Ведь через два часа в атаку. В атаку без серьезной артиллерийской подготовки и без поддержки авиации. В атаку под смерч огня орудий, танков и пулеметов врага, через минные поля и овраги. В атаку на местности, которую не видели в глаза. Да, нужен порыв, бросок. Надо проскочить на одном дыхании в сплошном огне пятнадцать километров и захватить Погребное. Нужна всего одна крупинка в фундамент Победы. Вот ее и кладут за мгновенья до атаки командиры и политработники. Солдаты будут приближать ее в ходе боя огнем пушек и пулеметов, ударом брони и гусениц. И своею жизнью — за чьи-то упущения.
Примерно за полчаса до атаки в батальон прибыл комбриг. Доложили о неполной пока готовности. И, как водится, тот же час получили нагоняй. Мы понимали, он тоже переживает и за просчеты начальства, и за нашу судьбу. Комбриг еще раз уточнил задачу, порядок взаимодействия с пехотой.
— Смотри, до прорыва первой линии не отрывайся от пехоты. Ведите ее вплотную за танками, чем ближе, тем лучше. Иначе и пехоте и вам несдобровать, — напутствовал комбриг.
Поднялась бы только, пошла бы многострадальная матушка-пехота, царица полей. А мы-то не подведем... Если нужно, вернемся. И не раз. Без нее нам, эх, как тяжело.
С выходом к роще Круглая комбриг приказал взять одну роту пехоты десантом на танки и, не ввязываясь в бои, не оглядываясь, обходя противника, быстрее прорываться к Погребному.
— Ну, Николай, с богом! Не подведи, оправдай доверие. Держи со мной связь по радио, — как-то по-отечески попрощался со мной комбриг.
Намек о доверии понял. Батальон принял я недавно. Этот бой для меня, как комбата, первый. Комбриг знал меня по боям под Сталинградом. В его полку я был командиром танковой роты, недолго начальником штаба полка. И теперь опять судьба свела нас на одной фронтовой дорожке.
Вот и артналет. Слишком короткий и жиденький. По сигналу красных ракет танки двинулись в атаку. Набирая скорость, с пушечным и пулеметным огнем танки обгоняют пехоту. Поначалу вроде шло все как надо. Потом застопорилось. Видим, нет нашей царицы полей. Надо возвращаться. Даем задний ход. Атака сорвана.
Подъехал на вороном коне командир стрелкового полка. Вот и комбриг подкатил на виллисе, и тут началось такое... Костерят друг друга, чуть не за грудки берутся. Нередкая для фронта ситуация — сваливать свои грехи на дядю. А ведь без ругани все ясно. Артналет ничего не дал. Авиация не поддержала, поэтому бросившаяся в атаку пехота, прокричав «ура!», сразу же была прижата к земле мощным ружейно-пулеметным огнем. Огневые точки подавлены не были. Часть танков сбилась с курса. Местность-то не изучили. Один танк с опущенной пушкой и разбитой гусеницей остался на нейтралке.
«Вот тебе и Погребное, — думаю. — Противник прет, а мы здесь чухаемся, время теряем».
Эта неподготовленность задела всех, кто испытывал на себе тяготы атаки. А испытывал их простой солдат. Он материл на чем свет стоит все начальство подряд: «Что же вы, сукины сыны, такие-растакие, бросаете нас на огневые точки! Что же вы, отцы-командиры, не бережете нас! Иль мы дешевле снарядов и бомб?» И все в том же духе. И поделом. Срыв атаки — результат спешки. Отсюда большие и неоправданные потери. Как здесь, так и на тысячекилометровом фронте великой войны.
Сейчас спрашиваем себя, как же нам не хватало человечности, бережливости? Сколько же наломано дров в вечной спешке, неорганизованности, в пренебрежении к человеку. И несмотря на это, рядовой пехотинец, танкист, артиллерист и сапер — все труженики войны шли в бой и честно исполняли свой солдатский долг.
Стали готовить атаку заново. Артиллерия проведет более мощную огневую подготовку. Штурмовики поддержат огнем с воздуха. Работа идет дружно. Стычки как не было. Дело-то общее.
Вскоре в новую атаку. Пехота дружно поднялась и не отстает от танков. Илы непрерывно штурмуют огневые точки. Огнем и гусеницами танки прокладывают дорогу пехоте. Пошло, завертелось дело. Немцы не выдержали мощного огня и дружного удара.
Вот она, хотя и узенькая, но брешь в обороне врага. Впереди роща Круглая. Здесь надо взять десантом пехоту и прорваться в Погребное. Что за чертовщина? Пехоты нет и нет. Начал волноваться. Что делать? Ждать пехоту или идти только танками, без нее. Ждать? Потеря времени. Идти без пехоты? Танки потеряем. Да и приказано взять десант.
Эх, думаю, доложу-ка я командиру! В ответ нежданно он требует двигаться вперед без пехоты. Подумалось, ну и не везет же! Неплохое начало, и вдруг такой сбой. Опять будет накачка. Но есть Бог! Только начали двигаться, как видим бегущую небольшую группу солдат в касках. Впереди взмыленный от бега молоденький лейтенант. Кричит что-то, машет руками. Оказалось, в этом бою был убит командир его роты. Он его заменил. Задачу о десанте получил только что. Еле собрал, а точнее, вывел солдат из боя. Да и не роту совсем, а ее остатки. И то хорошо.
С трудом усаживаем их на танки. Некоторые боятся, не хотят. Мы, мол, и на своих двоих быстрее доберемся. Другие смело вскакивают — и за башни. Лейтенант со мной. Чумазый, одни глаза блестят. Свистком и флажком подает команды. Взревели моторы. Танки Ждановского во главе. За ним рота Прокоповича. Низко, прижимаясь к земле, над нами пронеслись штурмовики. На душе стало как-то веселее.
Двигаемся вперед, в бой не ввязываемся. Впереди боевые дозоры. Над колонной висят немецкие горбыли, бомбят невпопад. Остановить нас не могут. За ними гоняются наши ястребки. В пути опять неожиданность. В прогалине между двумя рощицами скопились танки. Один, что впереди, дымится. Развернут от курса боком. Замер, огонь не ведет. Совсем рядом над чем-то колдуют танкисты.
Не успели подъехать, как видим и слышим оглушительный взрыв на минном поле. Танк лейтенанта Твирова был в дозоре. Наскочил на мину и подорвался. Твиров видел — на подходе танки Ждановского, могут подорваться. Ни за понюх табака погибнут люди. Не мешкая, решил: проделать проход, вручную раскидать мины. Один — успели, а на втором... Неосторожность — и вмиг разнесло на клочки его и еще двух ребят из экипажа. Уцелел только механик-водитель старшина Даниличев. Он был ранен, оставался в танке. И смерть обошла его. В рубашке родился.
Погибли молодые хлопцы. От Сталинграда пришли они через горнило войны на украинскую землю. Им не приказывали расчищать это злосчастное минное поле. Это не их, а саперов дело. Они знали об этом. И все же не задумываясь стали разминировать. Сознательно. Спасая жизнь другим.
Успели сделать всего один проход. Всего один, но бесценный для нас проход.
А ведь могли и уцелеть. Если бы разведчики не зевали, а искали минные поля. Если бы саперы шли впереди и до подхода танков делали проходы. И если бы впереди шли саперные танки и подрывали бы мины. К сожалению, таких «если бы» хоть отбавляй. И закрывали их, эти «если бы», солдаты своей жизнью.
Первым в узкий проход, проделанный экипажем Твирова, повел свой взвод Аслан Хачак. За минным полем развернул свои танки и обеспечил продвижение рот Ждановского и Прокоповича.
Вот мы и за минным полем. Набирая скорость, одной колонной устремляемся к Погребному. Надо наверстывать упущенное. Но вскоре ситуация резко изменилась. Немцы нас упредили. Передовые их части уже в Погребном. В бинокль видно, как по пыльной проселочной дороге навстречу нам двигаются несколько танков. Быстро зреет решение: прикрыться слева ротой Прокоповича, а Ждановского с десантом послать в обход справа.
Через несколько минут разыгралась танковая дуэль. Кто кого? Пощады не будет. Но вот досада — немцы обходят нас главными силами слева, прикрываясь деревьями и кустарниками. В бой не ввязываются. Понятно — жмут к Днепру. В общем — сплошная карусель. Мы их справа, они нас — слева. Мы к Погребному, которое уже никому не нужно. Они — к Днепру, через наш плацдарм. Ох, как им нужен наш плацдарм!
Стало известно, что немцы наносят одновременно удар вдоль Днепра по правому флангу плацдарма. Танковый батальон Коротаева вместе с пехотой с трудом сдерживают немцев.
Ну и ситуация! Хуже не придумаешь. Большая танковая колонна немцев из района Погребного нас обошла и отбросила наступавшие за нами стрелковые части на исходные позиции. К Днепру, однако, не пробилась. Значительно расширенный за день плацдарм снова стал крошечным. Да и берут сомнения, сохранится ли?
Мы же оказались в тылу противника. В большом отрыве от своих частей, как будто в окружении. Хорошего мало!
Подступает желанная темнота. Может быть, даже спасительная. Немцы пока нас сильно не тревожат. Приказ по радио: прорываться обратно через боевые порядки немцев. Сосредоточиться близи Доматкани. Подсветка района сигнальными ракетами.
Легко сказать — прорваться. Но как? Где? И что нас ждет?
Становится еще темнее. Кругом враг. Незнакомая местность. Видны огненные всполохи и слышен гул канонады там далеко, у Днепра. Помогай, скрой, ноченька, нас от вражеских пуль и снарядов.
Перестроились для прорыва к своим. Танки Хачака на прикрытии. Щемит сердце. Заведомо знаем, что их оставляем на съедение немцам. Подбитый берем на буксир. Не оставлять же, может, дотянем. Впереди опять рота Ждановского. Курс на Доматкань, на серии красных ракет.
Ну что ж? Прорываться, так прорываться! Только вперед, без оглядки. Ну и тяжело же дался нам этот ночной прорыв через тылы и боевые порядки противника. Где-то к утру вышли к Доматкани почти у самого берега Днепра. Здесь нас ждали. Радостные лица, объятия, конечно, со слезами на глазах.
Не успели очухаться, как заместитель комбрига полковник Ячник приказал срочно занять огневые позиции в боевых порядках пехоты западнее Доматкани.
Танкисты валятся с ног. Да и есть от чего. Почти сутки ни росинки во рту, без сна, в жестоком бою. Черные и прокопченные. Есть и раненые. Еще не вернулся Хачак. Да и окопов для танков нет. Боеприпасы на пределе, только НЗ. А Ячник все подгонял: «Быстрее, братцы, быстрее!» Не требовал, а молил. Молил и помогал. Чем мог, конечно. В основном опытом. Он был Герой Советского Союза, участник войны с Финляндией и с первых дней на Великой Отечественной.
Приближался рассвет. Тревожное ожидание. Вот-вот немцы начнут генеральный штурм нашего плацдарма. Ждать долго не пришлось. Огневой вал неожиданно обрушился на наши боевые порядки. С воздуха волна за волной заходят бомбардировщики. Две линии танков с пехотой позади атакуют по всему фронту. Танки как на ладони. Только бей. И не жалей ни снарядов, ни злости. И наколотили. Но их много. Накатываются новые линии, ползут, как чудовища, под прикрытием огня артиллерии и авиации. У них приказ: устроить русским буль-буль, сбросить в Днепр.
Казалось, спасения нет. Вот-вот правый фланг плацдарма будет смят. Бородаевка почти уже вся у немцев. Ее от Доматкани разделял глубокий и довольно широкий овраг. В нем ремонтная рота восстанавливала подбитые танки. Пустили и их в ход. Танкисты и ремонтники с места в упор из пушек расстреливали фашистские танки. Свечой вспыхивали они у крутого днепровского обрыва. Да и наши тоже.
Быть бы большой беде, да корпусное начальство выручило. Хотя и с опозданием, но нанесло с той стороны Днепра такой мощный огневой удар «катюшами», который в корне изменил ситуацию на почти безнадежном правом фланге.
Вот это был удар! Горит все поле. Все живое на нем в сплошном пламени. Картина жуткая. Но нам в радость. «Ура» кричали. Первой побежала обратно вражеская пехота. За ней и танки. А вдогонку, на ровном открытом поле, им еще не раз врезали «катюши». Танки, что прорвались в Бородаевку, там и застряли: подбитые и сгоревшие. Были и целехонькие, брошенные экипажами. Что ж, нам сгодятся.
После небольшой паузы немцы перегруппировали свои силы. Теперь ударили на Доматкань. Ну, держись, ребята. Мы ждали этого повторного удара. Изготовились и ощетинились.
У врага большое превосходство. Особенно в танках. Надеются — не выдюжим. Им нужно столкнуть нас в Днепр. Ликвидировать наш небольшой плацдарм. Потом и другие. А нам нужен этот, политый кровью, клочок земли. Очень нужен, как плацдарм, как трамплин для будущего наступления.
Из-за деревьев в развернутой боевой линии появились танки. За ними вплотную пехота. Сплошная подвижная стена разрывов от снарядов и бомб, опережая атакующие танки, приближается к нам. Головы не поднять, все прижато к земле.
В бой вступает наша артиллерия, что на плацдарме и за Днепром. Появились и штурмовики. Земля содрогается от взрывов. Стоит сплошной гул. Нет живого места. Кромешный ад. Все простреливается крест-накрест и многослойно. Доматкань — центр нашей обороны — в огне. Низко стелется черный дым, закрывая обзор.
Пришла и наша очередь. Подпустив немецкие танки поближе, всё дружно открываем огонь из танковых пушек и пулеметов. Огонь прицельный и беспощадный. Докрасна накалились стволы.
Немцы ввели в бой тяжелые танки «тигры». Как ни держались наши стрелковые части и танкисты Прокоповича, но немцам все же удалось ворваться в Доматкань. Пехота ведет в ней кровавый смертный бой. До Днепра рукой подать.
Комбриг приказывает: ротой Ждановского с новобранцами Вербицкого выбить немцев из Доматкани. Ждановский только и ждал такого приказа. Был в резерве, застоялся. Он с ходу ворвался своими танками в Доматкань. Пушечным и пулеметным огнем, гусеницами беспощадно начал уничтожать гитлеровцев. Кстати, подоспело из-за Днепра подкрепление. Пехота стала очищать Доматкань от остатков немцев.
Вот, кажется, и спал накал этой кровавой схватки. Плацдарм, хотя и сжался, но все же уцелел, родимый.
Выводим танки Ждановского из горящей Доматкани. И надо же, один танк, пятясь назад, попал под прицельный выстрел «тигра». Задымился. Раненые танкисты стали выскакивать из танка через люк башни. Один застрял: то ли зацепился за что-то, то ли силенок не хватило. Все, думаю, погибли парни. И, к счастью, ошибся.
Из окопчика, что невдалеке от нас, выскакивают две девчушки — военфельдшеры Галя Крыгина и Маша Мусиенко. Бегут что есть силы! Во весь рост! Под пулями. Среди рвущихся снарядов. Только пятки сверкают. И медсумки бьют по бокам. Летят, милые голубушки — ленинградка и харьковчанка. Наши любимицы. Кто позвал их в этот смертельный бросок? Совесть зовет. Зовет? Нет. Ведет, толкает как какая-то неведомая сила.
Кричим, глотки надрывая: «Галя! Маша! Стойте, сгорите, черти!» Куда там. Не хотят слышать. Нарочно оглохли. Бегут наперегонки. Еще миг, и они у танка. Корма его уже выкидывает языки пламени. В дымных просветах еле заметны две надписи на башне. Одна — «Челябинские колхозники», вторая — «За Галю».
Успели вскочить девчата на башню, сняли стрелка-радиста и скоренько с ним в воронку от авиабомбы. Замелькали бинты..Свист пуль, шлепанье осколков и комьев земли от разрывов снарядов вокруг воронки...
И здесь... О, наказание! Еще один снаряд влепили немцы в уже горевший танк. Сдетонировали снаряды. Мощным взрывом снесло башню. Полетели во все стороны рваные куски брони. Ну, все, каюк девочкам, пришла первая мысль. Ан, нет, живы, родимые. Прижимаясь к земле, тянут вниз к реке танкиста. Волочат на пределе возможного. Где силы берутся? И ни одной царапинки.
Теперь на башне одного из танков будет: «За Машу». Не по закону, но будет. Она заслужила. Как и Галя.
Вот так и воевали мы, и меньше всего думали — попадут наши бои в сводки или не попадут. Воевали и как могли приближали Победу.
Летающие слоны
В воздухе парили слоны, и вообще здесь летало все... все, что под руками бристольских мастеров обретало способность оживать и, вобрав в себя горячий воздух, подниматься вверх в виде различных животных и предметов. В этом английском городе делают воздушные шары. У создателей летательных аппаратов настолько богатая, буйная фантазия, что сами англичане называют воздушные творения картинами. И действительно, шары великолепны, если только название «шар» еще применимо к этим предметам.
Есть среди них и шар в форме книги — один из самых больших, какие только можно здесь увидеть. «Летающая книга» под названием «Хроника XX века». Высота книги-шара с восьмиэтажный дом. Говорят, что на нее пошло двенадцать километров нейлоновых ниток и более двух километров специальной особо прочной ткани. Трудились шесть швей, а также целая команда дизайнеров. Зато шар удался. Только за один прошлый год он облетел пятьдесят городов Великобритании.
Справедливости ради замечу, что прототипом шара послужила настоящая книга, вышедшая под тем же названием годом раньше. Настоящая «Хроника XX века» содержит 1360 страниц, на которых разместились свыше сорока тысяч статей и три тысячи двести фотографий. Как видно, бристольские мастера действуют оперативно. Воздухоплавание для них — не только приятная забава и щекочущий нервы вид спорта, но и доходная реклама.
В 1783 году братья Монгольфье впервые поднялись в воздух на шаре, наполненном горячим воздухом. С тех пор воздухоплавание длительное время было уделом немногих одиночек. По-настоящему массовым оно стало сравнительно недавно. Бристольцы не преминут добавить, что и зарождалось не где-то, а в Бристоле. И было это так.
Молодой инженер-авиастроитель Дон Камерон зашел в маленький магазинчик на окраине города и робко попросил продать ему швейную машинку.
— Жене в подарок, или сами себя обшивать будете? — шутя, поинтересовалась продавщица.
— Да нет, попробую сшить воздушный шар,— смущенно ответил клиент.
Женщина удивилась, но переспрашивать не стала. В отличие от молодого человека она-то точно знала, что шары не шьют, а делают из резины, а потом надувают. Вежливо обслужив покупателя, она проводила его до порога и пожелала успехов. Когда за странным посетителем закрылась дверь, она пожала плечами и проговорила про себя: «Чего только не придумает эта молодежь!»
Прошло двадцать три года, и та самая продавщица в свой день рождения пролетела на воздушном шаре над родным Бристолем. Теперь она не сомневается — шары шьются на машинке, и никак иначе!
Полеты на шарах становятся все более популярны и доступны простым гражданам. Крупные фирмы заказывают шары и предоставляют их своим сотрудникам для активного отдыха. Людям со стороны тоже можно прокатиться по воздуху, но для этого нужно приобрести билет стоимостью около ста фунтов.
Есть шары маленькие, поднимающие в корзине всего пять-шесть человек, а есть гиганты, способные взять на борт тридцать человек и даже больше. У таких шаров корзины имеют по два отсека: один — для пассажиров, другой — для пилотов. Но чтобы совершить полет на большом или малом шаре, нужно прежде всего отправиться за город. Рано утром туда же привезут и шар. Оболочку расстелят на траве и затем наполнят горячим воздухом от газовых горелок.
Первые лучи солнца показываются над горизонтом, и шар уходит в небо. Куда бы потом он ни направился, внизу за ним следует автомобиль, готовый подобрать всю группу в точке приземления. Этот автомобиль сверху кажется смешной игрушкой, которую тянет за веревочку великан. Водитель постоянно выглядывает из кабины, чтобы не потерять из виду «летающий объект». Ну а шар плывет в воздухе, и впечатление такое, что не он движется, а сама земля поворачивается под ним. Душа замирает, но настроение необычайно приподнятое. Не случайно на одном из воздушных шаров, парящих рядом, было начертано: «Поднимающий настроение».
Здесь я наблюдала, как шлифуется мастерство пилотов воздушного шара. Инструктор привязывает ко дну корзины маленький детский надувной шарик и заставляет ученика приземляться так аккуратно, чтобы корзина не касалась земли, а висела в нескольких сантиметрах над ней, и при этом шарик оставался бы цел.
В городе мне довелось побывать на предприятии Дона Камерона, ныне крупнейшего в мире производителя воздушных шаров.
Поделиться книгой: