Последняя глушь

— Я понесу его, — вызвалась Каллик.

— Нет, я, — сказал Токло. Он выглядел каким-то ошарашенным. Каллик прекрасно его понимала: обычно превращения Уджурака проходили совершенно легко и естественно, и маленькому гризли этот процесс доставлял удовольствие. Но сейчас все произошло мучительно и страшно, отняв последние силы у бедного Уджурака.

— Ладно, Токло, тогда ложись на песок, — распорядилась Луса.

Токло повиновался. Каллик и Луса перекатили Уджурака ему на спину. Молодой гризли встал на лапы, поднял лежавшего у него на спине Уджурака и медленно пошел по длинной петляющей тропе обратно в долину, к тому месту, где они видели стойбище плосколицых. Солнце уже садилось, его кроваво-красный свет пробивался сквозь грозные серые тучи. Каллик понимала, что они должны отнести Уджурака в безопасное место до наступления темноты. Раненый плосколицый детеныш, совсем голый, без теплой шерсти или меха, ночью мог замерзнуть насмерть.

«О, Силалюк, как ужасно все запуталось!»

Уджурак мог спастись только в обличии плосколицего, но это существо оказалось слишком слабым и беззащитным, чтобы выжить в суровом краю!

Они с Лусой шли по бокам от Токло, чтобы подхватить Уджурака, если он вдруг начнет падать. Каллик вспомнила, как когда-то давно они с Таккиком катались на широкой спине мамы Нисы. Но это была всего лишь одна из веселых игр, в которые они с братом так любили играть и по которым Каллик до сих пор мучительно тосковала. Сейчас все было иначе. Больше всего это было похоже на тот страшный случай, когда Токло нес Лусу на спине после того, как ее сбил огнезверь. Тогда они тоже боялись, что Луса умрет, а теперь все повторилось вновь, только смертельная опасность на этот раз угрожала не Лусе, а Уджураку.

Уджурак слабо пошевелился, и Каллик поспешно ткнулась мордой ему в лапу, чтобы он не упал. Она даже испугалась, почувствовав, какой он холодный. Ей всегда казалось, что шкура у плосколицых розовая, но у Уджурака она была белой, как снег, и с голубоватым отливом, словно лед под луной. Он по-прежнему был без сознания, а голова безжизненно раскачивалась в такт шагам Токло.

— Его дух уже готов уйти, — прошептала Каллик.

— Он поправится, — без особой уверенности сказала Луса, чтобы подбодрить ее. — Плосколицый целитель знает, что нужно делать.

Но Каллик не разделяла ее веру в могущество плосколицых. Ниса и Нанук умерли у нее на глазах, хотя она готова была сделать все для их спасения. Каллик знала, что Уджураку тоже предстоит в одиночку сражаться за свою жизнь.

Когда медведи подошли к берлоге плосколицых, возле которой впервые увидели детеныша, на землю упали редкие капли дождя, вскоре превратившегося в ливень. Ветер дул им в морды, и за несколько мгновений они все промокли до костей, а тропа превратилась в реку жидкой грязи.

— Только этого нам не хватало! — проревел Токло.

Дождь заплясал по голому телу Уджурака, в мгновение ока вымочив шерсть у него на голове, так что она плотно облепила череп. Каллик завыла от отчаяния. Она знала, что хрупкому человеческому детенышу срочно нужно тепло и укрытие, но дождь уничтожал последнюю надежду на спасение. Она уже даже не могла сказать, дышит Уджурак или нет.

Когда они, наконец, обогнули долину и вышли к берлогам плосколицых, стойбище встретило их мертвой пустотой и тишиной.

— Они все попрятались в своих теплых берлогах, — прошептала Каллик.

— И что нам теперь делать с Уджураком? — спросил Токло. — Мы должны отнести его в укрытие, и как можно быстрее!

— Маленький детеныш вышел вот отсюда, — сказала Луса, кивая в сторону одной из деревянных берлог. — Наверное, там живет целитель!

Не говоря ни слова, Токло свернул с оленьей тропы и помчался к входу в берлогу. Здесь он присел, а Каллик и Луса бережно сняли Уджурака с его спины и положили на землю. Калик, осмотрев Уджурака, убедилась, что он все еще дышит, хотя дыхание стало очень частым и поверхностным.

— Все, — сказал Токло, вставая. — Уходим отсюда. Не хватало только, чтобы плосколицые нас заметили!

С этими словами он отбежал к скале, торчавшей на краю оленьей тропы. Луса бросилась за ним. Каллик повернулась к друзьям, но прежде чем уйти, посмотрела на берлогу и испустила долгий отчаянный вой.

— Помогите! Наш друг ранен! Скорее выходите!

Затем, не оглядываясь, она побежала за остальными. Добравшись до скалы, Каллик высунула голову из-за камня и посмотрела в ту сторону, где они оставили Уджурака. Дверь в берлогу целителя оставалась закрытой.

— Что если плосколицего там нет? — шепотом спросила она у Лусы, выглядывавшей у нее из-за спины.

— Он там. Он должен там быть! — прорычала черная медведица сквозь стиснутые зубы.

Однако в берлоге все оставалось тихо. Нестерпимая боль когтями рвала сердце Каллик, когда она смотрела на маленького и беззащитного Уджурака, безжизненно распростертого на голой земле под струями ледяного дождя, поливавшего его бледную голую шкуру.

«Силалюк! — взмолилась Каллик. — Сделай что-нибудь, пожалуйста! Уджурак не должен умереть!»

ГЛАВА X

ЛУСА

Луса снова выглянула из-за скалы и посмотрела на мокрую равнину, где перед входом в берлогу плосколицых неподвижно лежал Уджурак.

«Выходи же, плосколицый! Где ты?»

Она чувствовала, как стоявшая рядом с ней Каллик дрожит от напряжения, не сводя глаз с запертой двери. Токло стоял за ними и глухо рычал.

«Мы сделали все, что могли, — с горечью подумала Луса. — Теперь дело за плосколицыми».

Внезапно над стойбищем раздался какой-то резкий звук, и каждая шерстинка на шкуре Лусы встала дыбом, когда она увидела, как дверь соседней берлоги широко распахнулась, и оттуда вышел плосколицый. Перейдя открытую площадку, он подошел к двери своей берлоги и замер, увидев распростертое на пороге тело Уджурака. Опустившись на корточки, плосколицый положил лапу на грудь Уджураку. Затем поднял голову и огляделся по сторонам; Луса не поняла выражения его лица, но догадалась, что старый плосколицый сильно растерян.

— Забирай его внутрь! — прорычал Токло. — Чего ты ждешь, пустоголовый?

В какой-то миг Лусе показалось, будто плосколицый хочет бросить Уджурака умирать под дождем. Какое дело плосколицым до чужаков, не принадлежащих к их стае? Но вскоре она с облегчением выдохнула, потому что плосколицый подсунул передние лапы под спину и ноги Уджурака и поднял его. Толкнув плечом дверь, он внес неподвижное тело в свою берлогу.

— Все! — перевела дух Каллик. — Теперь он выздоровеет, правда Луса?

— Откуда мы знаем? — ответил вместо нее Токло. — Лично я все равно не доверяю плосколицым.

Но его сомнения не могли погасить надежду, горевшую в сердце Лусы после того, как плосколицый забрал Уджурака.

— Эти плосколицые не такие! Уджурак сам это говорил, — горячо воскликнула она. — Он сказал, что у них есть духи животных.

— А больше у них ничего нет? — фыркнул Токло. — Все это глупости!

Луса догадывалась, что Токло просто не хочет позволять себе надеяться, чтобы меньше страдать, если Уджурак все-таки умрет. Она прижалась к нему, пытаясь передать частицу своей веры.

— Плосколицые в Медвежатнике заботились о нас, — сказала она. — Я же тебе рассказывала, как они помогли моей маме, когда она заболела! Я тогда думала, что она умирает. Но когда они принесли ее обратно, мама была веселая и здоровая, как раньше!

— Плосколицый не забрал бы Уджурака, если бы не хотел ему помочь, — подтвердила Каллик.

Но Токло только сердито хмыкнул и ничего не сказал.

Луса молча смотрела на закрытую дверь берлоги. Как бы она хотела узнать, что там происходит! Медведица снова вспомнила сон, приснившийся ей на Дымной горе, когда к ней явилась мать и сказала, что она должна спасти дикий мир. Когда Луса проснулась, то оказалось, что Уджурак тоже знает об этом сне…

Они больше никогда не обсуждали это, но с тех пор Луса утвердилась в мысли, что Уджурак гораздо более удивительный медведь, чем они привыкли думать. Духи не дадут ему умереть. Он нужен всему миру дикой природы!

Закрыв глаза, Луса мысленно заговорила с Уджураком, надеясь, что он ее услышит:

«Плосколицый позаботится о тебе. Мы будем ждать, пока ты не поправишься, чтобы снова отправиться в путь на спасение дикого мира».

Вскоре она почувствовала прилив сил, нахлынувших, будто вода по весне. Она знала, что Уджурак ее услышал. Облегченно вздохнув, Луса снова открыла глаза.

— Я есть хочу, — бодро объявила она. Ей казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как они уговорили Уджурака присоединиться к стае диких гусей. — А вы?

— Нужно поохотиться, — нехотя пробормотал Токло. — Но только…

— Мы не можем уйти и оставить Уджурака, — закончила за него Каллик. — Мы должны убедиться, что с ним все в порядке.

Медведи уныло переглянулись. Луса задрала морду и повела носом. Со всех сторон их окружало множество любопытных запахов, и только сейчас Луса заметила, как тихо стало в стойбище, когда дождь загнал плосколицых по берлогам.

Она дружелюбно похлопала Каллик лапой.

— Не волнуйся! Вокруг берлог плосколицых всегда полно еды, нужно только уметь ее отыскать.

Токло насупился.

— Я лучше поймаю нам дичь.

— Нет, Луса права, — торопливо сказала Каллик. — Это будет проще, и нам не придется далеко отходить от Уджурака.

— Ладно, — сердито фыркнул Токло. — Только не жалуйтесь, если плосколицые нас поймают!

Спускались сумерки. Дождь тихо шелестел по земле, и двери всех берлог оставались крепко запертыми. Уверенно, но осторожно, Луса повела друзей в обход стойбища, высматривая блестящие баки с мусором, которые плосколицые обычно хранят позади берлог.

Из самой большой берлоги, откуда недавно вышел целитель, доносились приглушенные звуки музыки и голосов. Луса подкралась к освещенному окну и заглянула внутрь. Плосколицые сидели за столами, и перед каждым из них лежали груды мяса. Они о чем-то разговаривали, дружелюбно скаля зубы.

Когда один из плосколицых поднялся из-за стола, Луса снова нырнула в тень, успев отпихнуть Токло и Каллик от окна. В следующее мгновение плосколицый открыл дверь, вышел наружу и, натянув на голову кусок шкуры, побежал под дождем в соседнюю берлогу.

— Хватит, идем отсюда, — прошипел Токло на ухо Лусе. — Нас заметят, если мы будем тут болтаться.

Луса знала, что он прав. Она безропотно пошла вперед, продолжая выискивать мусорные баки. К ее удивлению, их тут не было.

— Куда же они девают свой мусор? — сердито пробурчала она себе под нос. — Может быть, они прознали о том, что тут поблизости бродят голодные медведи?

Когда они дошли до последней берлоги, Токло вдруг резко остановился и принюхался.

— Что это такое? — спросил он.

Луса подбежала к нему и тоже глубоко втянула носом воздух. Восхитительный запах защекотал ее ноздри. Судя по всему, этот запах доносился из самой маленькой берлоги, расположенной в конце стойбища.

— Мы должны достать хоть немножко этого… вкусного… пахучего… — простонала она.

— Будь осторожна, — предупредила Каллик, подходя к Лусе. — Я чувствую запах огня. Там может быть опасно.

— Не беспокойся, все будет отлично!

И прежде чем друзья успели ее остановить, она быстро посмотрела по сторонам, проверяя, нет ли поблизости плосколицых, и побежала к берлоге. Луса изо всех сил пихнула дверь, но та не поддалась. Разочарованно засопев, медведица сердито посмотрела на берлогу и вдруг заметила какую-то серебристую штуковину между краем двери и стеной дома. Это она не давала двери открываться!

Просунув лапу в щель, Луса осторожно ее подергала. Послышался тихий звон, и медведица едва не рухнула в распахнувшуюся дверь. Облако дыма заструилось из берлоги наружу, а восхитительный запах стал еще сильнее.

Луса обернулась к друзьям, ждавшим ее в нескольких медведях от входа.

— Смотрите, не появятся ли плосколицые! — крикнула она.

Медведица вошла в берлогу. Здесь все было в едком дыму, щипавшем глаза, но вкусный запах вел ее за собой, и вскоре Луса увидела длинные куски мяса, свисавшие с деревянной рамы под крышей.

«Зачем они подвесили мясо к потолку? — в недоумении подумала Луса. — Ох уж эти плосколицые! Вечно что-нибудь придумают!»

Встав на задние лапы, она ухватилась за конец одного из кусков и стянула его на землю. Воодушевленная успехом, Луса сорвала и второй, а потом схватила свою добычу и выбежала из берлоги.

— Ты просто чудо! — воскликнула Каллик.

Токло беспокойно поводил носом, и даже вид вкусного мяса нисколько не уменьшил его тревоги.

— Лучше поскорее вернуться в скалы, — отрывисто рявкнул он. — Здесь в любой момент могут появиться плосколицые.

С этими словами Токло, не дожидаясь ответа, помчался к склону холма.

Луса побежала за ним, волоча за собой мясо и ожидая услышать позади свирепые крики плосколицых. Но все оставалось тихо.

— Вот, ешьте, — пропыхтела она, бросая мясо на землю за скалой.

Каллик с аппетитом принялась за еду, но Токло не спешил присоединиться к ней. Он с тоской посмотрел на закрытую дверь берлоги целителя.

Луса дружески ткнулась носом в его бурую шерсть.

— Ешь, Токло. Мы ничем не поможем Уджураку, если будем голодать.

Токло нехотя кивнул и принялся за второй кусок мяса.

— Олень, — пробурчал он, проглотив пару кусков. — Вкус странный, но неплохой. Спасибо, Луса.

— На здоровье!

Растянувшись на земле, Луса тоже принялась за еду, наслаждаясь сочным, дымным вкусом оленьего мяса. Однако она чувствовала, что Токло до сих пор не находит себе места, то и дело поглядывая на берлогу, в которой исчез Уджурак.

— Я знаю, что нам делать! — сказала Луса, когда друзья закончили есть. — Идите за мной.

Каллик и Токло озадаченно переглянулись, но послушно вышли из-за скалы следом за Лусой. Дождь ослабел, над долиной сгустились сумерки, и двери берлог оставались закрытыми. Держась в тени, Луса повела друзей вокруг большой поляны в центре стойбища. Медведи испуганно замерли, когда еще один плосколицый вышел из большой берлоги и пробежал неподалеку от того места, где они стояли. К счастью, он так низко опустил голову, спасаясь от дождя, что не заметил медведей, спрятавшихся под крышей.

— Чуть не попались! — вздохнула Каллик.