Летчик, вообразивший, что четверть часа назад получил от этой женщины несомненные авансы, гарантировавшие ему очередную победу ближайшей ночью, вдруг встретил благородный гнев светской девушки, впервые встретившейся с ним. Немного приглядевшись он конечно увидел, что девушка, неотличимая от его недавней собеседницы ни обликом, ни одеждой, все же другая. Вместо беззаботного веселья, мальчишеского озорства, он встретил, скованную условностями, светскую красавицу, соблаговолившую обратить внимание на его подчиненного.
Ошарашенный англичанин предпочел присоединиться к компании офицеров яхты, которые с непроницаемыми лицами курили в ожидании появления Георга. О том, что спектакль разворачивается всерьез, Речел поняла, увидев рядом с капитаном яхты и его помощником, не только Тони, но и Инго в форме морских офицеров.
Когда она проходила к столу, Тони намеренно не заговорил с ней, и даже отвернулся с видом скучающего, постороннего человека занятого своими мыслями. И Тони и Инго опять играли свои привычные роли, статистов в пьесе, написанной для примадонн.
Переодеваясь к обеду, Речел правильно оценила возможное развитие событий. Элизабет, по-видимому, не расставалась с лейтенантом, и поэтому была в том же туалете, в котором пришла на свидание. Учитывая начало игры, Тесса вероятнее всего будет одета так же. И поэтому простое, короткое, летнее платье Речел было заметным контрастом с парижскими туалетами сестер, а полное отсутствие белья под ним готовило англичанину приятные сюрпризы. Обжегшийся на знакомстве с двойняшками летчик, сразу же обратил внимание на красивую девушку в скромном, подчеркивавшем фигуру платье. Не успела она подойти к кормовому ограждению палубы, как неудачник оставил мужскую компанию и направился к ней с явным желанием познакомиться.
Через несколько минут беседы с летчиком, Речел имела возможность посмеяться в душе, над гневными взглядами Элизабет, исподволь бросаемыми в ее сторону. Рыжеусый капитан получил благодарную слушательницу и поэтому, как павлин распускал хвост солдатского красноречия. Когда же его поймали на откровенном вранье, он не смутился и сразу же сменил тему. Не смутился он, и когда Речел предложила ему деловой союз, явно намекнув на возможную существенную компенсацию, ближайшей ночью. Ловелас приободрился и сосредоточился на своих любовных излияниях. Однако по-настоящему продемонстрировать свое искусство обольщения он не успел. На корме, наконец, появился Георг под руку с Тессой.
Новоявленный кавалер Речел, в очередной раз лишился дара речи. Ему представилась возможность воочию убедиться, что атакованная им четверть часа назад девушка действительно не та, что обворожила его перед обедом. Искрящиеся глаза и лукавая улыбка спутницы хозяина яхты подтверждали ошибку, а одинаковое платье только подчеркивало поразительное сходство обеих.
Георг, не обращая внимание на то, что ситуация начала выходить из-под контроля, прямо направился к летчикам.
- Господа офицеры. Вы уже достаточно долго пользуетесь нашим гостеприимством, но у меня не было возможности познакомить вас с прекрасной половиной обитателей нашей яхты.
Во-первых, хочу представить нашу уважаемую гостью доктора Инессу Вел, которая со своей прелестной сестрой Джоан, любезно согласились, в этом году, оказать мне помощь в моих археологических изысканиях. - Он явно собирался и дальше морочить головы летчикам, называя им вымышленные имена сестер.
Кроме того, имею честь познакомить вас с моей давней, очаровательной приятельницей, Речел Келли, - тон Георга очевидно должен был свидетельствовать о его благоволении к Речел. - С офицерами моей яхты, надеюсь, у вас была возможность познакомиться раньше.
Я прошу вас отдать должное мастерству моего повара, но хочу предупредить заранее, что по-настоящему он сможет показать себя вечером. Основная часть развлечений по случаю нашего знакомства планируется на конец дня.
Хотя Речел хорошо знала, что, несмотря на обычную скромность стола во владениях Георга, он любит по случаю удивлять гостей изысканностью блюд, на этот раз он явно решил поразить воображение англичан. Поданный обед сделал бы честь лучшим ресторанам не только Афин, но и Лондона.
Поклонник с аппетитом поглощал кулинарные творения личного повара гостеприимного хозяина, но при этом не забывал бросать на девушку пламенные взгляды. И как только десерт позволил подняться из-за стола, оказался рядом с Речел. Бывалый «кот» пытался изобразить из себя по-собачьи преданного поклонника. Однако повадки опытного бабника были бы заметны и куда менее опытному объекту его внимания. Подстегивало Речел, в основном плохо скрываемое раздражение сестер, в чью игру вдруг вмешалась незваная соперница. Но Георг, явно имевший какие-то виды на летчиков и подсунувший им по этому поводу сестер, на поведение Речел не реагировал. Этим, он еще больше усиливал плохо скрываемое раздражение Тесс потерявшей поклонника. К тому же роман Элизабет с лейтенантом, несомненно, форсировался, по крайней мере, до той степени, которую позволяла ей роль светской жеманницы, и очевидно должен был компенсировать неудачу ее сестрицы.
Практически все время, до вечера, влюбленные пары провели неразлучно. Речел заняла привычный шезлонг за грот мачтой и имела возможность выслушать довольно длинный и, по всей видимости, соответствующий правде только отчасти рассказ о героической жизни Дугласа Макдедли, шотландца по рождению, летчика - капитана британских ВВС по призванию. Он похвастался своей выдержкой и находчивостью проявленной при аварии самолета. Рассказал о скуке преследующей летчиков на авиабазе, расположенной на маленьком островке в открытом море. О своем молоденьком подопечном, только начинающим службу лейтенанте Ричарде Лесли. О боях, в которых ему пришлось участвовать. Дуг был ветераном Мировой Войны и, несомненно, видел многое, но все рассказы его в этот раз неизбежно возвращались к восторгам по отношению достоинств подлинных или приписываемы Речел. Шотландец сходил с ума от вожделения, и она не слишком долго сопротивлялась поползновениями поклонника изучить ее тело на ощупь. Георг позаботился о влюбленных и до ужина их никто не побеспокоил. Гонг, оповещавший о необходимости готовиться к вечернему балу, прозвучал, когда солнце уже скрылось за горизонтом, и на быстро темневшем небе о прошедшем дне напоминала только розовая полоска заката.
Речел рассталась с Дугом примерно на час. Решимость ни в чем не уступать сестрам-разбойницам, требовала тщательной подготовки к вечеру. Надо было не только внимательно подобрать каждую деталь туалета, но и обдумать возможные шаги соперниц. Она хорошо знала сестер и у нее не вызывала сомнений их решимость взять верх в любовном поединке. Помешать замыслам двойняшек мог только Георг, но он демонстрировал явное нежелание вмешиваться в женские дела.
Когда Речел поднялась на палубу, ночь уже полностью вступила в свои права. Ночь смягчила вечернюю духоту легкими дуновениями прохладного ветерка. Расцветила бархатистую черноту небосвода яркими блестками звезд. Усилила праздничный эффект от разноцветных лампочек иллюминации, опоясавших не только мачты, но и борта, и палубные надстройки яхты.
Ветерок наградил ласкающей прохладой разгоряченное тело, одетое в тонкое вечернее платье. Шелк, как змеиная кожа облегал фигуру и не стеснял движение только благодаря сумасшедшим разрезам по бокам юбки. Ветерок легким прикосновением шевельнул пряди волос на голове. Ободрил, вселяя уверенность в силе ее женских чар. Унес последние сомнения. Не имея, в отличие от соперниц, дорогих украшений, она надела на обнаженную глубоким вырезом платья шею только скромную бархотку с изящной старинной камеей, и тонкие золотые браслеты на голые руки, но что-то вселяло уверенность, что это произведет на Дуга большее впечатление чем, бриллианты Тесс.
Предположения Речел в отношении соперниц ее не обманули. Первыми, кого она увидела, были стоявшие в тени кормовой надстройки Дуглас и Тесс. Он был в тонком белом смокинге, явно из реквизиторской хозяина яхты, а она надела дорогое, сильно декольтированное вечернее платье. Повинуясь малейшему дуновению ветерка, платье, сшитое из бесчисленного количества шелковых полосок, прихотливо обнажало стройные ноги девушки, что Дуг явно не мог оставить без внимания. Пара о чем-то увлеченно беседовала у трапа, ведущего к каютам Георга и сестер.
Увидев Речел, Тесс оставила откровенно смущенного летчика, и направилась к ней с нескрываемым желание восстановить приятельские отношения. Предложение, сделанное Тесс, заставило на мгновение смутиться даже Речел, до этого считавшую, что предрассудки в отношении ее любовных дел давно остались в прошлом.
- Твой кавалер без ума от тебя и многого ожидает от предстоящей ночи, - по губам Тесс змеилась знаменитая улыбка, несмываемая печать, выделявшая всех близких помощников Георга. - Я уверена, что он нужен тебе только на эту ночь. Ночь длинна. Отдай мне его, когда он тебе надоест. Лиз готова, если у тебя будет еще желание, передать своего мальчишку.
Улыбка исчезла с ее губ и уже деловым тоном она добавила:
- Если надумаешь, приводи своего в кают-компанию. Все, что нужно мы приготовим сами.
Сестры озадачили. Речел и раньше подозревала, что они меняются партнерами, но не ожидала такого предложения в отношении себя. От мыслей отвлек Дуг рискнувший подойти, хотя и ожидал вполне обоснованных упреков от подруги. Настроение у летчика заметно поднялось, когда он понял, что Речел не собирается устраивать сцен и вообще вести какие либо разговоры по поводу его знакомств.
На корме Речел встретила взгляд Элизабет выразительно скосившей глаза в сторону Дуга, присоединившегося к курившим мужчинам и украдкой приложившей палец к губам. Предстоящая ночь приобретала новый смысл, и за всем происходящим опять чувствовалась рука Георга.
В продолжение всего вечера, превращенного прихотью гостеприимного хозяина яхты в светский бал, Дуг был сама галантность, правда, в его солдатском варианте. Георг излучал добросердечие. Элизабет, то есть Джоан, томно принимала робкие знаки внимания продолжавшего смущаться, в окружении блестящего общества Дика. Тесса, в роли археолога Инессы Вел вела глубокомысленные беседы с Георгом, в почтительном окружении его свиты.
Спектакль был в полном разгаре, но Речел так и не могла решить, где проведет ночь. Привести Дуга в свою каюту было равносильно окончательному разрыву с Георгом и его приближенными. Спуститься в кают-компанию означало, что этой ночью ей предстоит переступить еще один барьер традиционной морали. Все более ясная перспектива расстаться с окружением властителей этого мирка, страшила. Страшила серостью и безысходностью всего, что она могла получить, отказавшись от покровительства Георга. И этот страх отодвигал куда-то в сторону въевшиеся с детства моральные соображения. По сути, принять окончательное решение мешал естественный стыд, неизбежность присутствия зрителей, участие посторонних в том, что еще до сих пор оставалось для нее сугубо интимным.
Георг подвел черту празднеству, пожелав спокойной ночи дорогим гостям. Вместе с ним удалилась и Тесса. Как-то незаметно разошлись офицеры яхты, и только стюарды бесшумно убирали остатки пиршества. Дуглас окончательно сошел с ума от нетерпения и Речел, как только погасли лампочки иллюминации, поняла, что если не примет решения немедленно, то рискует быть раздетой прямо здесь, на палубе. И ноги, как-то сами собой, привели ее к дверям кают-компании.
В темном зале было на удивление прохладно. Предусмотрительно позаботились открыть все иллюминаторы и ветерок, после заката, успел охладить разогретые за день стены. Тонкий, едва уловимый аромат духов выдал присутствие кого-то из сестер, а голос Лиз подтвердил, что первая пара уже расположилась здесь:
- Справа на диване, все для вас приготовлено. На столе вино, фрукты и сигары для Дуга.
По невозмутимой реакции Дуга Речел поняла, что беседа с Тесс подготовила его к такому обороту дела, а мирный шепот и поцелуй слева подтвердили, что Дик во власти Элизабет и сделает все, что ему прикажет его возлюбленная.
Что-либо еще заметить ей уже просто не дали. Дуг как сумасшедший сжал ее в объятьях и, осыпая поцелуями, потащил к дивану. Стоило определенных усилий уговорить его не терзать платье и принять предосторожности более интимного характера. Но как только он почувствовал, что шелковая преграда устранена, остановить его было уже невозможно. При явном знании женской природы и немалых навыках, тонкие ощущения подруги его мало интересовали, и все устремления оказались направлены к скорейшему удовлетворению примитивной мужской похоти.
Удовлетворив желание, Дуг формально скользнул губами по ее шее, пробормотав что-то, что должно было сойти за благодарность. Прислонившись к спинке дивана, Речел слышала, как он загремел стеклом бутылок на столике. Предложение:
- Хочешь вина? - Она даже не удостоила ответом.
И опять, как уже не однажды в последние дни, где-то в мозгу засаднила старая заноза:
- Зачем я это делаю?
Страстное бормотание и стоны с противоположной стороны говорили о том, что Элизабет более удачлива в выборе партнера, недостаток опытности которого явно восполнялся чувством. Трепещущий огонек спички, которой Дуг зажег сигару, осветил сплетенные тела любовников, для которых в этом мире, по-видимому, уже ничего не существовало.
Тихий шорох в проходе с противоположной стороны и смешок, явно принадлежащий Тесс, напомнили, что сестры от своего плана не отступились. Дуг загремел спичками, в явном желании зажечь свечу обнаруженную на столе, но неожиданно возникшая из мрака девушка остановила его:
- Не надо, не мешай тем, кому хорошо. Лучше налей вина мне и дай сигарету.
Звуки любовной возни затихли и обычный чуть хрипловатый в таких случаях голос Лиз, которая уже не видела необходимости играть роль утонченной жеманницы, скорее приказал, чем попросил:
- Дик, налей вина мне и себе. Да. И зажги свечи.
Пляшущие на сквозняке язычки свечей осветили зыбким, неярким светом место любовного свидания. Удобные диваны, застланные тонким шелковым бельем. Придиванные столики, уставленные фруктами, сладостями и бутылками. Настороженные, оценивающие глаза Дуга, застывшего с сигарой в зубах и бутылкой в руке. Растерянные глаза юного лейтенанта, смущенного наготой молодых женщин и незнающего, что делать со своей. Снисходительно-презрительные глаза Элизабет, успевшей накинуть на себя тонкий пеньюар и капризно протягивавшей молодому человеку, заранее приготовленный купальный халат. Смеющиеся, наглые глаза Тессы, бесцеремонно разглядывающие обнаженного Дуга, явно более занятого поведением сестер, чем поисками одежды.
Речел не была удивлена тщательностью, с которой подготовили встречу. Во всем чувствовалась расчетливая рука Георга и его крестниц, по-настоящему удивила ее Тесс. Единственная в компании одетая женщина, но одетая так, что нагота Речел и чисто символическое одеяние сестры, должны были, показались верхом целомудрия. Соперница заставила Речел вспомнить обличительную характеристику сестер, брошенную их матери около года назад, оскорбленным Роном. Тесс появилась на сцене любовного поединка в обличье жрицы с парижской Пляс Пигаль. Все, от изящных туфель и черных нейлоновых чулок, пристегнутых к кружевному поясу, до такого же кружевного лифа, ни столько прикрывало тело, сколько подчеркивало и без того безукоризненное совершенство фигуры, возбуждало желание, торопило освободить жемчужину от изящной скорлупы. Тесс пришла доказать, что несмотря на кажущее поражение днем, королевой ночи любви будет она. Не обращая внимания на подругу, она откровенно соблазняла, манила, обещала, а когда неприкрытая плоть англичанина явно показала, что цель достигнута, бесцеремонно уселась ему на колени, подставляя бокал - вину, а губы поцелуям.
Речел с каким-то странным удивлением поймала себя на том, что ей совершенно безразлично, как проведет остаток ночи Дуг, да и вся эта компания. Опять дало о себе знать чувство пустоты и отчаяния, мучившее последние дни. Все острее становилось желание уйти и медлила она только потому, что вяло размышляла - одеть ли ей платье или накинуть купальный халат, приготовленный для ее недавнего партнера. Изменить решение ее заставило поведение Лиз.
Она совсем забыла о своем юном избраннике и с нескрываемым интересом следила за тем, как его старший товарищ освобождает сестру от остатков одежды. А когда Тесс оказалась совсем обнаженной, уже извивавшейся на его коленях от вожделения, отставила бокал с вином, погасила сигарету, плавно поднялась, потягиваясь с кошачьей грацией, и сбросила пеньюар. Рука Лиз обвила шею Дуга и Речел, удивляясь собственному равнодушию, отметила, что летчику этой ночью предстоят серьезные труды.
Из оцепенения Речел вывели глаза лейтенанта. Он не обращал внимания на Речел. Он не отрывал глаз от своей возлюбленной. Превращение хрупкой, утонченной девушки в изощренную, опытную развратницу произошло так быстро, что он очевидно даже не понял, что его, так же как и многих до него, протащили, через безжалостное испытание, которое с неизбежностью должно было вытравить последние остатки романтики из юной души. Но пока лейтенант понимал, только то, что прелестная возлюбленная оставила его, ради его же товарища.
Речел видела, глаза молодого человека полные такого страдания, что застарелая боль опять схватила сердце и напомнила обо всех предыдущих жертвах хищных красавиц. Когда Элизабет, лаская, начала целовать Дуга, юноша не выдержал и отвернулся. Речел показалось, что он плачет, судорожно пытаясь найти что-то из своей одежды. Какое-то материнское желание защитить слабого, заставило ее броситься к нему, прижать его голову к груди, зашептать:
- Не смотри, н е с м о т р и.
Движимая тем же стремлением уберечь Дика от зрелища, которое для него было заведомо невыносимо, она погасила свечи. И хотя щеки лейтенанта на самом деле были мокры, всхлипнуть он позволил себе только сейчас, когда спрятал свою голову у нее на груди.
Речел шептала ему какие-то детские глупости, гладила голову, целовала. И только, когда успокоившийся юноша, то ли из благодарности, то ли побуждаемый мужским естеством легко просыпавшемся в молодом теле, осторожно поцеловал ее грудь, она вспомнила о том, что совершенно обнажена, что руки молодого человека обнимают ее талию, а губы лакают её. Но это не вызвало смущения, желания прикрыться. То, что она не отстранилась от поцелуя, не оттолкнула Дика, было им истолковано, как поощрение и он вложил всю неизрасходованную нежность в робкие, неумелые ласки. Недостаток опытности компенсировался искренностью, и Речел как-то незаметно для самой себя отдалась потоку нежности изливаемой на нее. Материнское исчезло и на смену ему пришло восхитительное наслаждение телом, чутко отзывавшимся на ласки, которых ее перед этим лишил Дуг. Бурно закипавшая страсть вытеснила, какие-либо мысли из головы. Осталась только уверенность, что она достойна любви. И они щедро одарили друг друга в эту ночь.
Яхта мерно покачивалась, вторя танцу набегающих волн. Мерно вибрировала палуба, вторя работе корабельной машины. Мерно пробили склянки, извещая, что начался отсчет нового дня, и ночь устремилась навстречу утренней заре. Мерное поохивание напротив закончилось сладострастным стоном-воплем, кого-то из сестер и утробным рычанием Дуга.
Речел лежала на плече Дика в блаженном полузабытье. В том состоянии детского счастья и умиротворения, которого она не испытывала со времени гибели Рона. Счастье подарил юноша, который казался ей совсем мальчиком, хотя был моложе ее всего на несколько лет. В любви, он, конечно, был младенцем, но чистота и неподдельная нежность оказались для нее куда важнее изощренности былых любовников. Она не думала о том, как они расстанутся завтра, будут ли еще встречи, сможет ли она полюбить его, но он сделал, то о чем и не подозревал - пролил целебный бальзам на израненную душу молодой женщины. Душевная боль ушла, и она с нежностью ощущала мускулистую упругость его молодого тела, боялась неосторожно пошевелиться, чтобы не прервать его сон и чувствовала, что где-то в глубине, еще пока зыбко, нарастает желание повторения того восхитительного полета, которым он уже одарил ее в эту ночь.
В голову пришла озорная, лукавая мысль, что она должна быть благодарна сестрам, за то, что они освободили ее от рыжеусого бабника и подкинули ей этого «мальчишку». Блаженная, невидимая в темноте улыбка, пробежала по ее губам. Речел впервые за прошедший год почувствовала себя по-настоящему свободной от Георга и его окружения, зависимой только от любви Дика, взлелеять и сохранить которую будет основной заботой ее в ближайшее время.
Сладострастные стоны и возня напротив давно утихли. Утомленная троица тоже отдыхала, и дремотная тишина ватным покровом накрыла поле любовных ристалищ.
От обволакивающей дремоты Речел пробудил странный скрежещущий звук, издаваемый чем-то скользящим вдоль днища яхты. Не успел скрежет прекратиться, как что-то вмешалось в мерные звуки работы судовой машины. Яхта дернулась и стала быстро терять ход. Судовой дизель умолк. Суетливая беготня на палубе, возбужденный говор и крепкие матросские выражения, в общем то непринятые во владениях Георга, подтвердили, что произошло что-то необычное.
Обитатели кают-компании пробудились. И если сестры вслух, а Речел про себя досадовали на происходящее, то Дуглас отнесся к происходящему с серьезностью бывалого человека. Он не торопился одеваться, выскакивать на палубу и вообще не суетился, но об обязанностях командира вспомнил сразу:
- Дик, надо одеваться. Мы, похоже, порвали рыбачьи сети и если хозяева недалеко, предстоит грандиозный скандал. К тому же, по моемому, сеть запутала винт, и если на судне нет снаряжения для ныряльщика, на место встречи с нашими мы наверняка опоздаем. Яхта потеряла ход, - зажигая свечи, и раскуривая сигару, добавил. - А впрочем, не торопись, пока в нас никто не нуждается.
Предположения бывалого англичанина начали сбываться быстрее, чем можно было ожидать. С левого борта отчетливо послышались тарахтение двигателя приближающегося каика и возмущенные крики греческих рыбаков. Даже Речел со своим слабым знанием их языка поняла, что греки призывают все возможные проклятия на головы: «... шатающихся по морю бездельников, лишающих честных тружеников плодов их труда» - все сопровождалось полным набором ругательств привычных для портовых таверн не только Греции, но и всего восточного средиземноморья. Корректная попытка капитана яхты начать переговоры вызвала новую волну брани, а естественная в этой ситуации команда:
- Всем на палубе. Не давать им пришвартоваться, - запоздала.
Каик ударился в борт яхты. А крики, вспыхнувшие с новой силой, оповестили, что незваные гости выясняют отношения уже на палубе. Дуг усмехнулся:
- Ну что же малыш, кажется, здесь понадобятся наши кулаки. Хотя. Черт! Я бы предпочел, что бы мой «Кольт» был сейчас со мной, а не скучал в капитанском сейфе.
Дуг сопровождаемый Диком уже направился к двери, когда легкий толчок с правого, сейчас безлюдного, борта оповестил, что еще какое-то судно тихо подошло к яхте. Нельзя было понять, обратил ли на это внимание, кто-либо из команды занятой конфликтом с рыбаками, но Дуг встревожено остановился и стал прислушиваться. Речел последовала его примеру и отчетливо услыхала приглушенные голоса и позвякивание металла.
Дуг стал похож на кошку заслышавшую мышь. Предостерегающим жестом он остановил Дика и потребовал тишины от женщин. Движения его стали плавными и осторожно расчетливыми. Мгновенно были погашены свечи, и слегка отодвинув край занавески Дуг заглянул в иллюминатор выходивший на борт, к которому пришвартовались неизвестные. Выражение его лица в темноте разглядеть было невозможно, но потому, как он отпрянул от иллюминатора, всем стало ясно, что увиденное таит серьезную опасность. Повинуясь тихому приказу капитана, Дик запер дверь кают-компании и стал на страже перед ней.
Также в полголоса Дуг обратился к женщинам:
- Куда ведет вторая дверь из кают-компании? Можно ли отсюда пройти, куда-либо, где вас можно было бы спрятать на несколько часов? - Вопрос Дуга не сулил ничего хорошего, а сказанное дальше только подтвердило самые худшие предположения. - Судно захвачено пиратами. Здесь опасно. Надо срочно уходить через внутренние помещения.
И Речел и сестры, к тому времени сами поняли серьезность положения и были уже одеты. Бальные платья Речел и Лиз, как впрочем, и халат Тессы, прикрывавший ее роскошное белье, были мало уместны для таких событий, но не о каких переодеваниях не могло быть и речи.
Речел, да и оба офицера имели возможность убедиться в немалой выдержке сестер. Элизабет сразу же предложила:
- Надо срочно добраться до каюты Георга. Там есть потайное помещение достаточно вместительное, что бы на какое-то время скрыть нас всех пятерых.
А Тесса, деловито складывая в связанный из скатерти узел бутылки и остатки провизии, добавила:
- Кроме Георга и нас о нем знает только капитан и Инго.
Уместность предложенного, подтвердил грохот автоматных очередей и яростные выкрики на палубе. Дуг чувствуя порыв своего молодого товарища, грубо осадил его:
- Только идиот идет с голыми кулаками, против автоматов разъяренной сволочи. Думай о том, что бы разменять свою жизнь, на что нибудь более путное. Приказываю тебе идти за нами. Да, запри дверь в коридор.
Салон хозяина яхты был рядом, и до него добрались быстро. Дверь не была заперта, а смятая постель говорила о том, что ее покинули в спешке. Речел про себя отметила, что Дуг на мгновенье задержавшись, оценил изысканность обстановки, которой окружил себя на яхте Георг.
Пока летчики осматривались, Элизабет возилась с роскошным книжным шкафом, привинченным к стене, который, наконец, повернулся, открывая проход в потайное помещение. Да и мужчины, в конце концов, обнаружили нечто, что уже являлось оружием в полном смысле этого слова. Дуг снял со стены, роскошно отделанные дамасскую саблю и турецкий ятаган. Кстати оказался и небольшой круглый щит, украшенный замысловатой чеканкой и золотой бахромой.
Попытка Лиз закрыть шкаф изнутри вначале успехом не увенчалась, и ей пришлось порядком повозиться, пока она разобралась, в чем дело. Ко времени, когда девушке, наконец, удалось поставить шкаф на место, выстрелы прекратились, а по трапам и внутренним коридорам яхты загремели сапоги бандитов.
Хотя реальная угроза пока была не велика, когда пираты ворвались в салон, Речел невольно прильнула к Дику, спрятавшись в его объятьях. Краем глаза она видела, что обе сестры напряженно прислушиваются к шуму, раздающемуся из салона, прижавшись к плечам Дугласа. Да и мужчины, хотя и соблюдали внешнее спокойствие, явно готовились оказать отпор в случае вторжения в их укрытие.
Капитан вооружился саблей и щитом. Лейтенант поигрывал рукоятью ятагана. Речел не знала, что чувствует Дик, но ее ухо, тесно прижатое к груди молодого человека, ясно слышало учащенное сердцебиение.
Примерно через четверть часа стало ясно, что пираты не подозревают о тайнике. Речел начала успокаиваться, да и мужчины отложили оружие. Апартаменты Георга облюбовал главарь бандитов, и скрывающиеся имели возможность быть в курсе дел происходящих на яхте. Дуглас хорошо знал греческий еще со времен войны, а роль добровольного переводчика Дику взяла на себя Тесса. Речел неожиданно для себя обнаружила, что даже вполне невинное заигрывание двойняшки с лейтенантом вызывает уже порядком забытое чувство ревнивой досады.
Однако происходящее за стеной заставило ее думать о более важных в тот момент вещах. Пираты начали допрос команды и, учитывая, что звуки побоев и стоны избиваемых сопровождали каждый не устраивающий их ответ, им довольно быстро стало известно, что в момент нападения на яхте находились два подобранных в море англичанина, молодая австралийка, и крестницы Георга. Упоминание о крестницах хозяина яхты не могло не вызвать естественных вопросов у летчиков. Дуг насторожился и шепот, обращенный к сестрам был пронизан откровенной издевкой. Дуглас понял, что их с какой-то целью обманули, и требовал объяснений:
- Итак, милые сестрички, как вас теперь называть и, что за игру вы затеяли с нами? Да и что нужно этой «лисе», вашему крестному от офицеров британских ВВС?
Впрочем, летчик ответа явно не ожидал, а Речел впервые увидела близняшек растерянными. Смущенные сестры прижались друг к дугу, как будто ожидая удара, но Дугу было уже не до того. Пираты начали поиски пропавших, а допросы пошли по новому кругу. Речел, да и все остальные понимали, что на их тайник могут показать только три человека. И по этому, хотя вопли избиваемых, и заставляли ее содрогаться, она уговаривала себя, что им не чего не угрожает, так как допрашиваемые не знали о тайнике. Георга почему-то не допрашивали. А когда привели капитана, хотя сердце и сжалось от страха, она отметила, с каким достоинством он держался, не дав ответа ни на один из вопросов мучителей. Главарь понимал, что капитан, много лет командовавший яхтой, не может не знать о существовании тайников на своем судне и был в таком бешенстве, что пообещал утром вздернуть капитана на рее, если тот не образумится.
Судя по докладам, пираты вновь переворачивали все на яхте в поисках женщин и англичан. Но поиски не давали результата, и ярость вожака не знала границ.
Тень горделивой улыбки скользнула по лицу Элизабет, когда бандиты взялись за Инго. Речел понимала уверенность Лиз в том, что единственный настоящий возлюбленный, с которым ее связывали не один год фактически супружеского ложа, ее не предаст. Но уверенность для нее обернулась, наверное, первым в жизни настоящим ударом и трагедией для всех женщин.
Все произошло неожиданно. На уже привычный, сопровождаемый угрозами вопрос адресованный Инго:
- Где бабы и англичане? Говори черномазая харя, я знаю, что ты подручный этого дохлого идиота, хозяина яхты. Если не скажешь, утром я тебя вздерну вместе с капитаном, но предварительно мои парни сделают из тебя отбивную котлету. - Ответа не было слышно, и у Речел окрепла уверенность, что Инго последовал примеру капитана.
Что-то подобное, по-видимому, подумали и остальные, хотя последовавшая за вопросом тишина должна была бы их насторожить. Да и наверняка насторожила бы Дуга, но дверь убежища начала так быстро открываться, что вызвала замешательство не только у женщин. Мужчины схватились за оружие, но тут же осознали, что оно малопригодно для боя в узком пространстве тайника.
Первую же, появившуюся в дверном проеме, черную от загара и буйной растительности рожу, Дуглас встретил расчетливым ударом кулака и приготовился угостить очередного визитера. Однако дальнейшим упражнениям в рукопашном бое состояться было не суждено. Автоматная очередь запорошила обитателей тайника щепками от деревянной обшивки потолка и заставила пригнуться даже мужчин. А просунутые в дверной проем стволы автоматов и карабинов стали весьма весомым аргументом, в пользу прекращения любых попыток сопротивления.
Когда молодой, нагло хохочущий грек бесцеремонно выволок Речел в салон, она уже не имела ни малейшего сомнения, что ближайшее будущие не сулит для нее ничего хорошего. Ее швырнули в угол к прижавшимся друг к другу сестрам. Попытка Дика вступится, была пресечена зверским ударом приклада, свалившим юношу с ног, а ее порыв помочь ему остановил тот же приклад, грубо толкнувший ее в грудь, заставляя вернуться на место.
Речел чувствовала, как леденеет все внутри, как немеют и становятся чужими ноги, как ужас постепенно захлестывает сознание. Впрочем, обстановка в салоне заставила бы ужаснуться даже видавшего виды мужчину.
Облицованная светлым деревом стена напротив рабочего стола Георга была забрызгана кровью, кровь избиваемых запятнала паркет пола и дорогой персидский ковер. Неподвижно лежащее тело лейтенанта, только дополняла картину насилия чинимого пиратами.
Еще недавно изысканный салон богача превратился в разбойничий вертеп. Изящные столики обители сибарита заполнили батареи бутылок, украденных в его же винном погребе. На диванах, вполне уместных в будуаре светской красавицы, теперь развязно развалились мужчины, чей облик говорил о многом. Вызывающее поведение и грубая матросская одежда, обветренные и дочерна загорелые, заросшие темным волосом лица, выставленное на показ оружие - все говорило о бандитском промысле этих людей.
За хозяйским столом, увенчанным горкой отобранных у команды и пассажиров яхты ценностей, восседал их вожак, поигрывающий массивным револьвером и с неподдельным интересом разглядывающий английского летчика. Черный бушлат с нашивками и фуражка греческого шкипера, могла говорить о том, что на берегу, бандиты скрываются под личиной мирных рыбаков, а это означало, что оставлять свидетелей не было в его интересах.
Остановить бандитов могла только надежда на крупный выкуп за пленников, но даже это не давало гарантии женщинам, им могли сохранить жизнь, но честь их здесь ничего не стоила. Откровенные плотоядные взгляды были устремлены на них со всех сторон. Взгляды уже давно раздели их, и вся эта свора только ждала разрешения вожака, что бы набросится на добычу.
Однако пока грек был занят размышлениями по поводу англичанина:
Поделиться книгой: