Говорящий сверток (с иллюстрациями)

– Так я и думала, – вздохнула Дульчибелла. – Ну, что делать.

Поев, ребята расстелили на песке свои пожитки, чтобы они высохли. Только они кончили возиться, как послышалось: «Эй, там!» – и появился Попугай, который совершил очень аккуратную посадку на отмель.

– Отличные новости, – задыхаясь, объявил он, перекладывая подзорную трубу из клюва под крыло. – В полумиле отсюда пасется стадо лунных тельцов. С первого раза я их не заметил – глупые твари паслись под деревьями.

– Так, – проговорил Питер. – И что будем делать дальше?

– Пойдем за желе, – ответил Попугай.

– За чем? – переспросил Саймон. – Ты сказал «желе»?

– Да, – нетерпеливо отозвался Попугай. – Ты и Питер идете со мной, а Пенелопа может остаться с Дульчибеллой.

– Ну уж нет, – твердо сказала Пенелопа. – Если вы идете за лунными тельцами, или за желе, или еще за чем-то, я иду с вами.

– Ну ладно, – согласился Попугай. – Здесь останется Дульчибелла.

– Нет, – запротестовала паучиха, – а если вылезет крокодил?

– Крокодилы тут не водятся, это прекрасно известно.

Дульчибелла на минуту задумалась.

– Хорошо, так и быть, – согласилась она наконец, – я остаюсь, только даю вам… ну, три дня сроку.

– Тогда пошли, – скомандовал Попугай. – Вам придется идти вброд, вон там мелкое место. А потом я покажу, в какой стороне стадо.

Оставив Дульчибеллу караулить вещи, дети побрели по воде к берегу и потом по лиловому лугу, пестревшему цветами, двинулись к пробочному лесу, видневшемуся вдали.

– Кто такие лунные тельцы? – спросила Пенелопа у Попугая, ехавшего у нее на плече.

– Необычайно полезные существа, – ответил Попугай, – но, должен признаться, они скорее результат ошибки, а не преднамеренного замысла. Видите ли, на заре Мифландии Ха-Ха пытался создать корову, которая бы бесперебойно давала молоко, но за основу ему пришлось все-таки взять мифического лунного тельца чтобы не отклоняться от правила. Но, как назло, Ха-Ха в тот день потерял очки и нечаянно смешал в кучу три или четыре заклинания. Бедный Ха-Ха очень огорчался, но, как выяснилось позднее, никакой беды не произошло и ошибка оказалась в высшей степени удачной.

Путники прошли между деревьями в ту сторону, откуда слышалось позвякивание колокольчика и тихое мычание, какое всегда стоит над пастбищем, где пасется обыкновенное стадо коров. Затем они вышли на поляну и увидели лунных тельцов.

– На первый взгляд несколько неожиданное зрелище, не правда ли? – с гордостью произнес Попугай.

– Неожиданное? Да это самые фантастические существа на свете! – воскликнул Питер.

– Как будто их составили из разных кусочков, – добавила Пенелопа.

В целом лунные тельцы походили на гигантских темно-зеленых улиток, покрытых красивейшими золотисто-зелеными раковинами. Но вместо головы улитки, оснащенной рожками, у каждого существа была толстолобая голова теленка с янтарного цвета рогами и копной курчавых завитков на лбу. У них были темные влажные глаза, они медленно переползали по лиловой траве, как улитки, но при этом щипали траву, как коровы. Порой то один, то другой задирал голову и издавал долгое проникновенное «му-у-у».

– Они опасны? – спросил Саймон, глядя на них как зачарованный.

– Господи, нет, конечно, – возмутился Попугай. – Добрейшие и глупейшие создания во всей стране, но в отличие от других добрых дураков чрезвычайно полезны.

– А что они дают? – спросила Пенелопа.

– Молоко, – ответил Попугай, – и лунное желе – полезнейшее в мире вещество.

– Откуда их доят? – в недоумении спросил Питер.

– Из раковин. У каждой раковины по три крана. На двух написано «горячее» и «холодное». Поворачиваете кран – и пожалуйста: получаете горячее или холодное молоко, кто какое любит.

– А что получают из третьего крана? – поинтересовался Саймон.

– Сливки.

– Ах, черт! – воскликнул Питер, который обожал сливки. – От них действительно сплошная польза.

– А откуда берется желе? – спросила Пенелопа.

– Ага, это и есть самое интересное, – ответил Попугай. – Видели, как улитка оставляет за собой слизистый след? Так вот, лунные тельцы делают то же самое, только оставляют они за собой желе и делают его, лишь когда их попросят.

– Уф, – проговорила Пенелопа. – А зачем столько желе?

– Оно застывает пластами, – пояснил Попугай, – и становится необычайно нужным материалом. Начать с того, что оно холодное, когда жарко, и горячее, когда холодно.

– Как? – не понял Питер.

– Я хочу сказать, что если сделать из него дом или одежду, в них тепло в холодную погоду и наоборот.

– Это удобно, – подумав, согласился Саймон.

– Желе хранят в виде пластов, – продолжал Попугай, – а когда понадобится, берут пласт и выдумывают его во что-нибудь полезное.

– Выдумывают? – повторила Пенелопа. – Что ты хочешь сказать?

– Сейчас я вам покажу, – проговорил Попугай. – Подойдем поближе.

Они направились к стаду. Диковинные звери подняли головы и с дружелюбнейшим видом уставились на них. Вожак был крупнее остальных, и на шее у него висел большой золотой колокольчик с надписью «Вожак».

– Доброе утро, – обратился к нему Попугай. Вожак посмотрел на них внимательным взглядом, потом издал долгое приветственное «му-у-у».

– Не слишком интересные собеседники, – шепнул Попугай на ухо Пенелопе. – Очень ограниченный словарь.

Главный телец продолжал глядеть на них выразительным взглядом.

– А ну-ка, старина, – продолжал Попугай, – нам нужно парочку пластов желе. Как это тебе – не очень затруднительно?

Вожак величественно кивнул, потом повернулся к стаду и издал продолжительное «му-у-у». Стадо немедленно образовало кружок, животные встали один за другим, а вожак занял позицию в центре. И вдруг он запел. Покачивая головой то в одну, то в другую сторону, так что колокольчик позвякивал невпопад, он тянул: «Му-у-у, му-у-у, му-у-у», а все стадо тем временем скользило кружком, очень быстро повторяя хором: «Му-му-му, му-му-му, му-му-му». В целом шум получался очень громкий, но заунывный. По мере того как стадо скользило круг за кругом, то один, то другой телец оставлял за собой след чего-то похожего на зеленый жидкий клей, а следующий за ним телец, точно паровой каток, раскатывал его в плоский прозрачный лист.

– Хорошо, хорошо, хватит. Хватит, я сказал! – заорал Попугай, пытаясь перекричать «му-му-му». Тельцы с удивленным видом остановились, мычание прекратилось. На траве теперь лежало штук двадцать пластин как бы тонкого хрупкого зеленого стекла.

– Никак не научатся считать, – раздраженно заметил Попугай. – Ну, не важно, пригодится.

Пенелопа взяла одну пластину в руки – оказалось, что она легкая, как паутина, и очень гибкая.

– Смотрите-ка, похоже на пластик, – сказала она.

– Лучше пластика, – поправил ее Попугай. – Как только они вам больше не нужны, вы просто берете и раздумываете их обратно.

– Что значит «раздумываете обратно»? – спросил Питер.

– Сейчас покажу. Нам ведь нужны только две пластины, стало быть, я сейчас от них избавлюсь. Смотрите.

Дети завороженным взглядом следили, как Попугай переходил от листа к листу, сосредоточенно смотрел на каждый и произносил: «Исчезни!»

И пласт скручивался в рулон, становился все меньше и меньше и наконец с тихим звуком, словно лопался крошечный воздушный шарик, исчезал.

– Невероятно, – проговорил Саймон.

– Значит, вы просто приказываете им? – спросил Питер.

– Да. – Попугай вытер лоб крылом. – Однако для этого необходимо очень сосредоточиться. Затем остается выдумать их во что угодно – что угодно неодушевленное, разумеется. Глядите.

Он подошел к одной из пластин желе и вытянул вперед крыло.

– Дай мне два куска пятьдесят сантиметров на сорок, – приказал он, и пластина послушно оторвала от себя два куска требуемого размера.

Попугай взлетел Пенелопе на плечо.

– А теперь, – сказал он, – стойте тихо, я их во что-нибудь выдумаю.

– Во что? – не утерпел Саймон.

– Ведра! – приказал Попугай, не спуская пристального взгляда с кусков желе.

И дети увидели, как куски из бледно-зеленых стали темно-зелеными. Потом вдруг принялись дергаться, и корчиться, и извиваться, и подпрыгивать, и скручиваться, и всячески кривляться. Потом еще разок как-то особенно замысловато искривились, послышалось тихое «щелк» – и перед ними очутились два красивых ведерка.

– Слушайте, это просто чудо! – Питер был совершенно потрясен.

– Теперь понятно, почему ты утверждал, будто желе такое полезное, – заметил Саймон.

– Самая полезная вещь на свете, – убежденно сказала Пенелопа.

Попугай наполнил одно ведро холодным молоком, а другое сливками из раковины одного из тельцов. Потом они поблагодарили стадо, которое хором откликнулось вежливым «му-у», и, захватив пластины желе, отправились обратно на реку.

– Наконец-то явились, – встретила их Дульчибелла. – Не слишком вы торопитесь. Я уже хотела снаряжать за вами спасательную экспедицию.

– Ну, откуда бы ты ее взяла, эгоистка ты этакая, – сказал Попугай. – Вечно ты все преувеличиваешь.

– Мы принесли тебе сливок, – поспешно вставила Пенелопа.

– Сливок? – повторила паучиха. – Как мило. А тлю на закуску, конечно, не принесли?

– Ты знаешь, нет, – серьезно ответила Пенелопа.

– Что делать, – вздохнула Дульчибелла. – Этого следовало ожидать.

Попугай, очень сильно сосредоточившись, выдумал желе в великолепную новую надувную лодку, и они, погрузив в нее все свои пожитки и клетку, спустили ее на мирную гладь реки.

– Йо-хо-хо и прочая чепуха, – весело проговорил Попугай. – Еще немного – и мы доберемся до Единорожьих лугов, а оттуда до Кристальных пещер полчаса подъема.

– Прямо мечтаю увидеть единорогов. – Пенелопа, сидевшая на корме, опустила руку в золотистую сверкающую воду. Питер и Саймон гребли дружно, и лодка шла хорошим ходом.

– Звери очень живописные, нельзя не признать, – рассудительным тоном произнес Попугай, – но очень, очень заносчивы. Держатся особняком. Снобы! Всегда отвечают: «Это нас не касается». Хотя в Мифландии, разумеется, все касается всех. Ведь мы непременно должны верить друг в друга, иначе мы все исчезнем, не так ли?

– Может, они просто застенчивы? – предположила Пенелопа.

– Застенчивы? Ну нет, о них этого не скажешь, – проговорил Попугай. – Нет, им просто лень. Любят поважничать. Когда я навещал их по поводу василисков, знаете, что они сказали? Я прямо взбесился. Они сказали: «Нам какое дело? Это уж ваша с Ха-Ха забота обуздывать буйные элементы». А? Я им покажу «буйные элементы».

– Лес кончается, – заметил Питер. – Мы, кажется, выплываем на открытую местность.

– Дайте-ка я слетаю на разведку.

И Попугай, захватив подзорную трубу, улетел. Через несколько минут он вернулся, сделал круг над лодкой и с большим искусством приземлился Пенелопе на плечо.

– Путь свободен! – объявил он. – Никого не видно. Держите на ту бухточку, мы там высадимся.

В бухте они вышли на берег. Выпустили воздух из лодки и сложили ее. Затем они зашагали по холмистым лугам, на которых там и сям были разбросаны купы синих кустов, усеянных красными цветами размером с подсолнух. Впереди, километpax в трех от них, виднелись лесистые холмы; там-то, по словам Попугая, находились Кристальные пещеры.

Хотя солнце не поднялось выше, воздух сильно разогрелся, и мальчики, тащившие в придачу к своим пожиткам и провизии дом Попугая со всей обстановкой, изнемогали от жары. Когда они добрались до середины пути, Попугай разрешил им отдохнуть. Они с радостью опустили ношу, легли в тень под большой синий куст и как следует напились молока, что было весьма кстати.

– Я дойду до вершины холма, погляжу, свободен ли путь, а вы хорошенько отдохните, – сказала Пенелопа.

– Смотри будь осторожна, – напутствовал ее Питер.

– Там открытая местность, думаю, ей ничто не угрожает, – заметил Попугай, собравшийся подремать на своей клетке.

– Я далеко не пойду, – пообещала Пенелопа.

– Расскажешь потом, что увидишь, – сонным голосом пробормотал Саймон, – а встретишь василисков – не забудь от них удрать.

– Не беспокойся, не забуду.

И Пенелопа медленно побрела вверх по склону, наслаждаясь душистым воздухом, дивными красками неба и упругой мягкостью травы под ногами.

Взойдя на холм, Пенелопа заглянула в следующую долину и залюбовалась сочетанием лиловой травы, синих кустов и красных цветов. Вдруг она заметила, что какое-то маленькое существо прошмыгнуло из одного куста в другой, но так быстро, что она не успела разобрать, кто это был. Она живо забралась в синий куст и притаилась, выжидая, чтобы животное появилось снова. Оно тут же и выскочило, и Пенелопа тихонько ахнула от удивления и восторга: это был бледно-голубой крошка единорог с огромными синими глазами, грива и хвост у него были словно из золотой пряжи, а витой рог как будто сделан из прозрачного золотистого ячменного сахара. Маленький единорог застыл в напряженной позе, навострив уши, раздув ноздри, повернув голову назад.

И тут вдруг Пенелопа похолодела от страха: на гребень холма важной поступью вышел василиск, похожий на гигантского разноцветного петуха. Он остановился, огляделся вокруг, жестокие зеленовато-золотистые глаза его сверкали, чешуя отливала зеленым, золотым и красным. Когда он повернул голову, Пенелопа услыхала, как зашуршали и заскрипели тершиеся друг об друга чешуйки, увидела, как из ноздрей показались струйки голубоватого дыма, а из клюва вместе с дыханием вырвались крошечные язычки оранжевого пламени. Единорог, вероятно, тоже заметил василиска, он повернулся и бросился бежать по долине, то заскакивая в кусты, то выскакивая наружу, и наконец остановился совсем недалеко от того места, где пряталась Пенелопа. Ей было видно, как раздуваются его ноздри и бока, слышно, как со свистом вырывается дыхание.