Помоги проекту - поделись книгой:
– А может, все-таки отдашь сумку нам? Мало ли что? Вдруг выронишь яйцо Фаберже где-нибудь по дороге, – серьезно предложил Назар. – Ведь сам же говорил, что вещь уникальная, что может стоить несколько миллионов долларов…
Владлен внимательно посмотрел на приятеля. С каких это пор у него проявился интерес к деньгам? Раньше его увлекала только романтика поиска.
– Будет лучше, если вещь все-таки останется со мной… Ну, так как, готовы?
– Хорошо. Готовы. А ты уверен в своих силах?
– Разве ты забыл, что в свое время я выступал за университет по легкой атлетике?
– Было такое, – признал Назар.
– Еще раз повторяю: выбегаете тогда, когда они бросятся за мной и будут от вас на большом расстоянии. Понятно?
– Как божий день.
Выглянув в проем, Лозовский убедился, что мужчины не спешат уходить и обосновались во дворе дома, по всей видимости, надолго. Их даже не смущал труп, оставшийся в будке. А все потому, что на кону лежало несколько миллионов долларов. Достаточно всего-то протянуть руку, чтобы забрать их… Преступники расположились у ворот не случайно – с этого места прекрасно просматривались площадка у дома и крайние подъезды, так что любой выходящий будет на виду.
Широко распахнув дверь, Владлен, стараясь не смотреть на стоявших мужчин, направился вдоль забора к проему. До него было метров пятьдесят, всего-то каких-то несколько секунд при быстром беге. Под ногами хрустнула ветка, заставившая злоумышленников посмотреть в его сторону. Боковым зрением Лозовский увидел, как мужчины одновременно подались в его сторону и, убыстряя шаги, попытались отрезать дорогу к проему.
– Послушай парень, как там тебя, – громко проговорил тот, что был в джинсовой куртке, убыстряя шаги. – Ты отсюда? Мы у тебя кое-что хотим спросить…
Повернувшись, Владлен увидел приближающихся мужчин.
На улице стало значительно светлее. Свет фонаря теперь не выглядел столь ярко, каким был каких-то полтора часа назад. Двор обрастал дополнительными деталями, незаметными в ночи. Лозовский разглядел небрежно сваленные у забора доски, на которых был торжественно водружен чугунок с ухватом. Мимоходом подумалось о том, что изделие давнишнее и на такие вещи всегда имеется достойный покупатель. Если покопаться в этом доме поосновательнее, можно будет отыскать немало занимательного. Однако то, что находилось у него в сумке, значительно превосходило все то, что можно было бы отыскать. Даже если разобрать дом по кирпичику.
В реальность возвращали двое мужчин, ускорявшие шаги. Теперь он мог отчетливо рассмотреть их лица, казавшиеся невероятно озлобленными, отвергавшие всякие мысли об обстоятельном диалоге. Ткнут заточкой между ребер, а потом завалят труп строительным мусором, которого здесь во множестве, и, подхватив яйцо Фаберже, спокойно удалятся восвояси.
Понимая, что может опоздать на мгновение, Лозовский метнулся к заборному проему, думая только о том, чтобы не споткнуться и не упасть.
– Стоять, урод! – послышался позади злобный окрик.
В несколько прыжков достигнув забора, Владлен проворно юркнул в проем, почувствовав, как что-то острое зацепилось за рубашку, раздирая ее с неприятным треском. Проем оказался более узким, чем представлялось поначалу, плечи, застрявшие в щели, не желали пролезать. В трех метрах от себя он увидел круглолицего крепыша, уже готовившегося вцепиться в отворот рубашки. Перевалившись на противоположную сторону забора, Владлен увидел, как в дыру втискивается разъяренная физиономия преследователя. Вкладывая скопившуюся ярость, Лозовский что есть силы пнул искаженное от злобы лицо.
– Я тебя урою, сука! – взвыл преследователь. – Я тебя на куски порву!
Не оборачиваясь, Владлен побежал через дорогу, крепко прижимая к себе сумку. Раздался грохот, в опасной близости от головы что-то просвистело. Владлен даже не сразу сообразил, что это была пуля. Страх отсутствовал, а смерть и вовсе представлялась нереальной. Вжав голову в плечи, кладоискатель запетлял между деревьями, как это делает заяц, пытаясь оторваться от своры гончих. Зацепившись за торчавший из земли камень, он потерял равновесие и едва не упал, в этот момент над его головой в ствол дерева сочно тюкнулась еще одна пуля. Послышался громкий топот преследователей, и истошный крик резанул пробудившуюся ото сна улицу:
– Стоять, падла!
Впереди проходной двор, выводящий на две стороны параллельной улицы. Оживленная в дневное время суток, сейчас она совершенно безлюдна, и всякий прохожий будет виден на ней, как перст на скошенном поле. Спасение в трех домах, окружавших двор. Можно было юркнуть в подъезд и, затаившись, переждать.
Свернув во двор, Лозовский на какое-то время скрылся от преследователей. Спрятавшись за деревом, он увидел, как, вбежав во двор, мужчины в ожидании стали оглядываться по сторонам, надеясь отыскать беглеца. Подняв с земли обломок кирпича, Владлен швырнул его в соседний двор. Услышал, как кирпич, зацепив край крыши трансформаторной будки, издал громкий звук и покатился по жести, нервно завибрировавшей.
– Туда! – выкрикнул крепыш, устремившись на звук.
Выждав секунду, Лозовский метнулся в противоположную сторону – успел заметить, как преследователи скрылись в изгибе проходного двора, – и, выскочив через вход, вышел на прежнюю улицу. Пробежав вдоль засаженных лип, он свернул в ближайший перекресток и умеренно, стараясь не сбить дыхание, побежал дальше.
Сбоку, заставив обратить на себя внимание, раздался звук тормозных колодок. Повернувшись, Владлен увидел свою «Тойоту». Передняя дверца легковушки распахнулась, и из салона выглянула возбужденная физиономия Назара.
– Давай сюда, пока они не вернулись!
Распахнув заднюю дверцу, Лозовский плюхнулся на кресло рядом с Люсей.
– Поехали!
– Как ты? Тебя не ранили? – встревоженно спросила девушка. – Мы слышали выстрелы. Они в тебя стреляли?
– Ничего, все позади, – произнес Владлен, расслабляясь.
Автомобиль, набирая скорость, выехал из переулка и свернул на магистраль с редкими машинами в раннюю пору. Понемногу приходило осознание того, что наступившее утро могло стать последним в его, Владлена, жизни: не споткнись он в тот раз о выступающий из земли камень, так и остался бы лежать на грязном сером асфальте. Рубашка тотчас промокла, неприятно прилипнув к спине.
– Ты даже не представляешь, как я перепугалась!
– Почему вы не уехали? Я же вам сказал! Все могло закончиться очень печально…
– Мы выехали на дорогу и тут увидели, как они бегут за тобой. Поехали следом.
– Они вас видели?
– Им было не до нас.
– Дальше что?
– Мы уже хотели объехать двор, чтобы подобрать тебя с той стороны, как вдруг ты сам выскочил нам навстречу. Хорошо, что не отъехали… А яйцо Фаберже не потерял? – спохватился Назар.
– Здесь оно, – приподнял Владлен сумку и, добавляя в голос бодрости, продолжил: – Теперь оно от нас никуда денется.
– Куда тебя отвезти?
– Люся, ты со мной?
– Да.
– Назар, давай домой, нужно как-то переварить все случившееся. Уж слишком много всего навалилось. Нужно понять, что это за люди, откуда они взялись…
– Думаю, что они будут нас разыскивать.
– Мне тоже так кажется.
– Чертовски устал. Кто бы мог подумать, что обычное дельце выльется в такую пальбу…
– Мне тоже нужно как следует отоспаться. Нужно решить, что нам делать дальше. Я вот что предлагаю: давай встретимся в пять часов вечера, а там и определимся. Договорились?
– Решено!
Глава 6
Святой черт, или Григорий Распутин
Несмотря на бессонную ночь, Владлен чувствовал себя отдохнувшим. Те полчаса, что он проспал в машине, заменили многочасовой отдых. Возможно, что причина здесь была в ином: адреналин, продолжавший гулять в его крови, требовал активности. Самое время, чтобы углубиться в справочники и книги, в другое время добраться до них будет труднее.
Он посмотрел на Люсю, расположившуюся на диване. Подложив под голову плюшевого кота и подобрав ноги к подбородку, она тихо посапывала. Девушке стоило позавидовать.
Вытащив из сумки яйцо Фаберже, Лозовский с удивлением обнаружил на фаянсовой поверхности небольшую трещинку. Неужели разбил? Хотя нет, не похоже… Просто не сумел рассмотреть трещинку в полутьме. Разумеется, такой незначительный дефект не портил великолепную вещь, вряд ли она упадет в цене. Трещинка была искусно зашлифована, и ее можно было бы принять за оригинальную работу мастера, если бы не отколовшийся кусочек в самом основании яйца. Вместо него был вставлен другой, крохотный – всего каких-то несколько миллиметров, и если не всматриваться детально, то можно было бы не заметить существенной разницы с общим фоновым цветом. Но, несмотря на этот недостаток, Лозовский понимал, что держит в руках настоящий шедевр, способный украсить собой авторитетнейшие музеи мира.
Половинки яйца скреплялись между собой крохотными золотыми застежками. Открыв верхнюю половину, Владлен увидел внутри яйца миниатюрную золотую детскую коляску, в которой спал кудрявый малыш. Работа была детальной, невероятно тонкой, колеса инкрустированы белым металлом, а колыбель по самым краям украшена крохотными бриллиантами.
Лозовский осторожно закрыл крышку. За такую вещицу могут голову без разговора оторвать.
Достав фотографии из шкатулки, он вновь принялся рассматривать изображение молодой женщины. Вне всякого сомнения, она была фавориткой Распутина. Таких девиц, как она, у старца было множество, вот только весьма сомнительно, чтобы каждой из них он подписывал свою фотографию. Видно, их связывало нечто большее, чем кушетка, на которой они возлежали.
Женщина была красива. Узкое лицо и высокие скулы делали ее внешность по-настоящему аристократичной, а дорогие украшения, увивавшие шею, указывали на то, что она принадлежала к высшему свету. На левой стороне груди Владлен рассмотрел фрейлинский знак – тот самый вензель, обнаруженный в шкатулке. Обычно такой знак надевался на придворное платье, но женщина поступила против придворного этикета, и, очевидно, для этого был особый повод. Странно, что он не разглядел его сразу. Впрочем, для этого у него не было возможности. Оставалось только узнать фамилию этой женщины…
Неожиданно прозвенел звонок. Владлен удивленно посмотрел на часы – было без четверти двенадцать. Он никогда не жаловал ранние визиты, считая, что это время суток принадлежит ему всецело. Обычно Лозовский безо всякой спешки готовился к предстоящему дню: не торопясь поднимался, заваривал себе крепкий кофе, залезал в различные интернетные форумы, отвечал на электронные письма. И лишь после того, как был создан нужный настрой, выходил на улицу. Неожиданный звонок мог разрушить установленный порядок. Скверное предчувствие, одолевавшее его со вчерашнего вечера, лишь усилилось… А что, если его сумели выследить те самые типы, от которых ему удалось оторваться? Внутри невольно похолодело.
Неслышно приблизившись к двери, Владлен прильнул к дверному «глазку» и невольно нахмурился: у порога стоял Назар. Встретиться условились в пять часов вечера, ему бы сейчас отсыпаться после всех пережитых приключений, а он шастает по городу…
Открыв дверь, Владлен впустил Назара. Приятель выглядел мрачным.
– Пройти разрешишь? – спросил он.
– Ты уже прошел. Чаю?
– Не откажусь.
Едва глянув на Люсю, лежавшую на кушетке, Шелестов прошел на кухню. Владлен включил электрочайник, сразу же зашумевший, и предложил приятелю сигарету. Назар, благодарно кивнув, взял.
– Так чем вызван визит? Как бы не совсем вовремя.
– Знаешь, мне никогда прежде не попадались такие вещи…
Владлен усмехнулся:
– Мне тоже. Поэтому нужно распорядиться ими по-умному. Надеюсь, ты не против?
Вскипевшая вода известила о себе мелодичным звонком. Заварив чай, Владлен Лозовский разлил его по чашкам, пододвинул к гостю сахарницу.
– Разумеется, нет. Только у меня на этот счет есть собственное мнение.
Металлическая ложка громко стучала по фарфоровым бокам чашки, что несказанно раздражало, но Лозовский предпочитал потерпеть. Не самое подходящее время для каких-то противоречий.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он как можно спокойнее.
– Нужно продать яйцо и вензель!
Необременительная беседа обещала перерасти в непростой напряженный диалог. Утренние разговоры вообще славятся своей сложностью. Это была еще одна причина, по которой Лозовский не терпел ранних деловых встреч.
– Я тоже так считаю. Не вижу разногласий.
– Ты меня неправильно понял. Я говорю о том, что нужно продать яйцо Фаберже немедленно!
Возбуждение Назара нарастало. Подобное состояние души можно было назвать клиникой «золотой лихорадки». У людей просто сносит «крышу», когда они после долгих поисков наконец наталкиваются на жилу, полную драгоценного металла. Но самое скверное, что они не знают, что потом делать с обрушившимся на них богатством. Оказывается, что многие из них просто не готовы к нему и бездарно тратят золото где-нибудь по кабакам, спуская целые состояния за считаные недели. Некоторые, не выдержав свалившегося на плечи груза, сходят с ума, а других, что бывает чаще всего, находят в подворотне с перерезанным горлом. До умопомешательства, конечно, далековато, но признаки болезни были налицо. Владлен и сам испытал нечто подобное несколько лет назад, в самом начале своей карьеры кладоискателя, когда на вторые дни поисков натолкнулся на кувшин с серебряными монетами. Невольно на ум приходила простая арифметика: если ему удалось раздобыть столько за пару дней поисков, что тогда будет через месяц, через год?.. От радужных перспектив кружилась голова. Но нужно было покопаться в земле целый сезон, разгребая тонны земли руками, чтобы навсегда отделаться от иллюзий и симптомов «золотой лихорадки». Этим детским недугом нужно просто переболеть, а потому взбудораженность Назара он понимал.
– И как ты предлагаешь это сделать? Выйти на улицу и кричать: у меня есть яйцо Фаберже, не желает ли кто-нибудь купить его за хорошую цену? Так, что ли? Или тебе мало той стрельбы, что была сегодня ночью?
– А ты предлагаешь затаиться на кухне и ждать, так, что ли? Если мы не будем действовать, никто и не узнает, что у нас есть такая вещь.
– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь как можно быстрее разбогатеть, я тоже этого хочу… Но в таком серьезном деле, как наше, спешка штука лишняя. Важно продать это яйцо за хорошую цену и, что не менее важно, самим остаться в живых!
– Ты драматизируешь, не так все скверно. Я знаю подходящих людей, которые с удовольствием купят у нас это яйцо.
Владлен нахмурился.
– Надеюсь, ты с ними не вел переговоры?
– Нет, – не очень уверенно отвечал Назар. – Просто сказал, что мы нашли нечто такое, что их может заинтересовать.
Это уже не симптомы «золотой лихорадки», а самая настоящая клиника. Наступал тот момент, когда партнер перестанет внимать весомым аргументам и, словно запрограммированный, будет слушать лишь собственный внутренний голос.
– Послушай меня, Назар, очень прошу тебя, не делай глупостей, – твердо произнес Лозовский. – Я сам улажу все наши дела. Нужно действовать предельно осторожно. Всем твоим знакомым я не верю – не у каждого из них найдется несколько миллионов долларов, чтобы заплатить за такую вещь. А потом нам нужно узнать ее подлинную стоимость…
– И где ты собираешься это выяснить? – усмехнулся Назар.
– Существуют каталоги. Каждое яйцо Фаберже эксклюзивное, и все они давно известны специалистам.
– Даже те, которые утеряны?
– Да. Останется только заглянуть в каталоги и узнать, сколько оно стоит.
Глядя в расширенные зрачки приятеля, Владлен понимал, что приведенные доводы казались ему несущественными. Он даже не был уверен, слышит ли тот его: парень готов был разрезать яйцо Фаберже пополам и предложить разбежаться каждый в свою сторону.
– И сколько же времени ты собираешься изучать?
– Не беспокойся, не так долго, – как можно спокойнее произнес Лозовский. – А потом, неужели тебя не интересует, что за женщина запечатлена рядом с Распутиным? И чья эта квартира?
Назар неприязненно поморщился:
– Исследователя из себя разыгрываешь? Ну-ну… Только мне совсем неинтересно знать, кто жил в той квартире. Мне важно получить деньги за нашу находку. И все! У меня есть определенные планы на жизнь, и я бы хотел их осуществить.
– Осуществишь, если не будешь торопиться и болтать,
Чай показался Владлену невероятно горьким, кроме того, раздражали заварочные листья, попавшие в чашку из чайника. Осторожно, укротив нервы, Лозовский складывал их на край блюдечка.
– И что же ты предлагаешь? – уныло спросил Назар.
– Обождать.
– И сколько же мы должны ждать? – не скрывая неудовольствия, протянул он.
– Хотя бы дня три-четыре… А там ситуация прояснится.
Поделиться книгой: