Ларец с опасным сюрпризом

Занавески в комнате были плотно зашторены, и через плотную ткань материи едва пробивался дневной свет. Однако женщина не спешила распахивать окна, и Никольский подозревал, что в этом заключалась некоторая женская хитрость: она могла выглядеть значительно таинственнее, чем была на самом деле, а кроме того, тусклый свет скрывал значительное количество морщин, обозначившихся под глазами.

Маргарита Бергольт была одета в малиновый халат с какими-то черными, напоминающими письмена древнего человека, угловатыми знаками. Слегка влажные волосы были гладко зачесаны, на гибкой шее золотой медальон. Наверняка она недавно принимала душ, и от посвежевшей кожи тянуло тонким ароматом духов.

– И все-таки.

– Сначала я услышала грохот. Даже подумала: кто это еще петарды пускает в самую полночь? Потом еще было какое-то громыхание. Мне что-то не спалось, я подошла к окну и увидела, как во двор забежал мужчина. Знаете, у нас двор проходной, можно выскочить на параллельную улицу. А он делать этого не стал, просто спрятался за дерево и стал ждать преследователей. В это время во двор вбежали еще двое мужчин. Вот здесь я действительно очень испугалась. – Ее изящная узкая ладонь прижалась к выпуклой груди, показывая высшую степень страха, скрыв при этом в разрезе халата самое любопытное. – Я думала, что они его просто убьют. А он поднял с земли какой-то обломок и швырнул его на крышу гаража. Они и побежали на этот звук. Как только скрылись, парень выскочил из-за дерева и убежал в обратную сторону.

– Понятно, – задумчиво произнес Илья.

Скелет первоначальной версии начинал обрастать столь необходимыми мускулами. Парень оказался на редкость изобретательным. Так мог действовать человек, который хорошо знал здешние подворотни. Остается надеяться, что его не пришибли где-нибудь в соседнем дворе.

– Маргарита Семеновна, вам удалось рассмотреть их лица? – с надеждой спросил Никольский.

Поправив халат, слегка сползающий с плеч, женщина уверенно произнесла:

– К сожалению, ничего не могу сказать. Было темно, а потом, все произошло так стремительно… Но могу сказать, что бегали они хорошо.

– И все-таки, как выглядели эти преследователи?

– Могу сказать, что были они худощавыми и, кажется, довольно высокими…

– Во что они были одеты?

– Ночью-то особенно не разглядишь… В какую-то темную одежду. Если это вам поможет, то у одного из них, который бежал первым, вроде была какая-то куртка, а вот у второго – рубашка навыпуск.

– А можете вспомнить, как был одет мужчина, за которым они гнались?

– Знаете пословицу… ночью все кошки серы. Вот так и здесь. Просто не сумела рассмотреть каких-то деталей. Но парень был немного выше среднего роста, крепкий такой, – произнесла свидетельница, оторвав ладони от колен, тем самым как бы демонстрируя, что добавить ей больше нечего.

Видно, она устала от мужиков, задававших ей бесконечные вопросы, и дожидалась только повода, чтобы выпроводить за дверь приставучего следака. Однако просто так сдаваться Никольский не собирался. У него оставалось ощущение, что женщина рассказала не все, и оставалось лишь расшевелить закоулки ее памяти, чтобы вытащить подзабытое.

– Ваша работа как-то связана с ночной сменой? – невинно поинтересовался он.

Обыкновенный прием, чтобы переключить ее внимание на что-то другое, тем самым давая возможность сосредоточиться на главном. Брови Маргариты Семеновны слегка дрогнули и сердито встретились на тонкой переносице. Заданный вопрос не понравился. Наверняка у нее имеются какие-то личные секреты, которые ей не хотелось бы обнародовать. Возможно, что заданный вопрос она даже считала невероятно бестактным, но спорить в ее положении – не самая удачная позиция.

– Знаете… была у подруги… немного задержалась.

Сказано было вполне искренне. Можно было бы поверить, если бы не продолжительные паузы между словами. У женщины сложная жизнь, с какими-то своими тайнами, впускать в которые она никого не собиралась.

– А вы можете сказать, у него было что-нибудь в руках? – задал главный вопрос Никольский, буквально буравя женщину глазами.

Ее лицо успело разгладиться, приняло прежнее рассудительно-спокойное выражение.

– Припоминаю… У него в руках что-то было, – отвечала Маргарита Семеновна. – Не то какая-то коробка, не то что-то еще, трудно сказать. Но я еще тогда обратила на это внимание. Причем он так крепко сжимал ее в руках, словно опасался обронить.

– Понятно… – Это уже кое-что.

– Вы думаете, что они гнались за ним из-за этого предмета?

Типичное женское любопытство, которое следовало ублажить. В широко распахнутых глазах так и читалось: я рассказала вам столько всего интересного, что вправе рассчитывать хотя бы на некоторую откровенность.

– Пока ничего конкретного сказать вам не могу. Мы как раз разбираемся с этим делом, – искренне произнес Никольский, глядя прямо в широко распахнутые глаза женщины. Придется ее немного разочаровать. – И очень надеемся, что ваши показания нам помогут. Пока мы имеем только труп. А то, что держал этот парень… Может, это был батон, купленный в соседнем супермаркете, а бросать его было жаль. А скорее всего, он даже не думал об этом, просто улепетывал со всей силы от преследователей, чтобы его не подстрелили. Вот и все! Но когда я все-таки его разыщу, то непременно сообщу вам об этом, – не сумел удержать улыбку следователь.

Иронии женщина не поняла – в данное время суток даже блондинки бывают невероятно серьезными, и это обстоятельство следовало учитывать.

– Хорошо. Я буду ждать.

Самое время уходить. Поднявшись, Илья протянул свою визитку:

– Если еще что-нибудь вспомните, позвоните, пожалуйста, по этому телефону.

– Непременно, – в глазах женщины вспыхнула лукавая искорка.

Попрощавшись, Никольский ушел, невольно поймав себя на том, что хочется заглянуть в разрез слегка опущенного халатика. В этот раз он был распахнут немного больше прежнего.

* * *

Второй свидетель жил всего-то через дом, на небольшой улочке, по обочине которой росли могучие каштаны. Еще один перспективный полуночник.

Илью всегда удивляли люди подобной породы. Сам он, намаявшись за целый день, едва добирался до постели и, коснувшись головой подушки, словно проваливался в бездну, пробуждаясь только утром. В самом начале своей работы в правоохранительных органах для него было большое откровение, что параллельно с обычными людьми, живущими по распорядку, существуют еще другие, для которых ночь представляется идеальным временем для разного рода наблюдений. Люди из этой когорты блуждают по ночам, выгуливают собак, просто смотрят из окон на пустынные улицы. И надо же такому случиться, что они нередко подмечают нечто весьма занимательное, что в дальнейшем позволяет раскрыть преступление. В общем, людьми такой породы Никольский интересовался всегда. Хотя бы в силу профессионального интереса. Они как будто бы существовали в каком-то ином измерении, с иной системой координат. А следовательно, всегда могли увидеть то, что другим людям было не под силу.

На короткий звонок дверь открыл молодой мужчина. Илью ожидало разочарование. Во внешности хозяина не было ничего необычного. Самый что ни на есть обыкновенный типаж, может быть, даже полная противоположность тому, что связано с людьми из сумрака.

Никольский коротко спросил:

– Валерий Герасимович Стрельцов?

– Он самый. Простите, с кем имею дело?

Вытащив удостоверение, Илья раскрыл его перед глазами свидетеля:

– Старший следователь… Вы позволите пройти?

– Разумеется, проходите, – с готовностью распахнул хозяин квартиры широкую дверь.

Никольский вошел. Квартира просторная, с разумным количеством мебели, расставленной по углам. Лишь плотно задернутые занавески указывали на то, что здесь обитает полуночник.

– Вы по поводу убийства? – живо поинтересовался мужчина, сверкнув рядом мелких ровных зубов.

– Вы проницательны.

– Ха-ха!.. – развеселился Стрельцов. – Как тут не быть проницательным, когда ваш товарищ, конопатый такой, не помню звания… целый час меня пытал. Я было хотел лечь спать, а тут звонок в дверь. Думаю, ошибся кто, мало ли. А тут полиция на пороге… А потом уже уснуть не сумел, – почти обидевшись, проговорил он. – Перебили сон! Да уж ладно, – махнул он пухлой рукой. – Отосплюсь еще.

– А вы все время так допоздна работаете?

– Не скажу, что все время, но случается. Да мне как-то и нравится в третью смену. Я врач на «Скорой помощи». Потом пару дней отдыхаю. Вот только жаль, что эти два дня всегда как-то быстро пролетают… Ха-ха!

Илья едва улыбнулся. Врач! Хм… Где-то недалеко от вампира. И там, и тут кровища…

– Я вас понимаю, отдыхать всегда хорошо. Вы можете сказать, что видели сегодня ночью?

– Со всей охотой, – приосанился блондин, пропитываясь важностью момента. – Коллеги хотели подбросить до самого дома, но я попросил их высадить меня за два квартала. Знаете, предпочитаю немного пройтись. Полезно! Район спокойный, опасаться нечего. Торопиться тоже как будто бы некуда. А потом, все равно сразу не уснешь. Я закурил, сел на лавочку, а тут со двора соседнего дома парень какой-то выскакивает и по улице побежал. Думаю, что за дела такие? Может, украл чего-нибудь? А следом за ним еще двое выбегают. Один немного приостановился, вытащил из кармана пистолет и стал в него целиться. Я даже сигарету от неожиданности выронил. Она у меня на руку упала, кожу прижгла. Вот, взгляните, – задрав рукав рубашки, показал он предплечье. Действительно, на волосатой коже имелось небольшое покраснение. – От увиденного я даже и ожог-то не сразу почувствовал. Просто замер. Думаю, пошевелишься еще, так он меня пристрелит. А он на меня даже внимания не обратил. Пальнул в убегающего и дальше за ним побежал. Но тот парень, что убегал, шустрый оказался, запетлял, как заяц, а потом во двор заскочил, и они за ним.

– А выстрел один был или несколько?

– Два или три раза стреляли, это точно!

– Что было дальше?

– Хм… – невесело хмыкнул врач. – Обрадовался, что именно на эту лавочку сел. Я ведь думал дальше пройтись. А если бы пошел, тогда что? Могли бы и в меня попасть! Мне сразу же спать расхотелось. Даже вот сейчас вспоминаю, а у меня кровь по сосудам быстрее побежала.

– Так… Что было потом?

– Я даже не успел вторую сигарету прикурить, как тот самый парень, за которым гнались, обратно выскочил и по улице побежал. Я весь напрягся, думаю, опять сейчас пальба начнется. Однако ничего такого… Тут машина какая-то по улице проехала, притормозила около него, ну он в нее и заскочил. Она и укатила. Я еще посидел немного, переждал. А когда понял, что стрельбы больше не будет, домой пошел. Вот, собственно, и все, – развел свидетель руками.

– А вы не рассмотрели их лица?

Стрельцов на какое-то время задумался. Крупные глаза вильнули куда-то вправо.

– Всех троих?

– Хотя бы преследователей?

– Как-то сложно сейчас сказать что-то определенное… Ведь это же ночью было. Особенно ничего такого и не разглядишь, тем более что все произошло так внезапно. Хотя, – призадумавшись, добавил он, – второй преследователь выглядел как-то покруглее, что ли. Поплотнее… Да и ростом был немного повыше.

– А чего-нибудь особенного в их внешности не заметили? Скажем, перебитый нос, шрам через всю щеку… Или, скажем, какую-нибудь хромоту?

– Никаких особых примет. Встретишь такого где-нибудь в толпе, так и не обернешься. Может быть, взгляды у них были какими-то угрожающими… Но ведь они бежали, тут физиономия просто перекашивается. Так что это не показатель. Запомнил, что у того, который стрелял, морщины на лбу в складки были собраны, как будто бы в елочку. А так ничего особенного. Даже обрисовать не берусь, никаких четких образов, все какое-то расплывчатое.

– А по фотографии сумели бы его узнать?

– Думаю, что вряд ли.

– А может, припомните человека, за которым бежали?

– Запомнил то, что он шустрый паренек был, но лица не рассмотреть, все-таки далековато было.

– А не вспомните, у него в руках что-нибудь было?

– Кажется, что-то было… Вот только не припомню, что именно. Как будто бы какой-то пакет. Он поэтому и бежал как-то очень нескладно, словно опасался его обронить или ударить обо что-то…

– Что ж, вы нам очень помогли.

– Всегда пожалуйста, – отвечал врач с заметным облегчением. – Если что, обращайтесь.

Часть II

Семейная реликвия

Глава 10

Разбитые «Бентли», или Натуральное ограбление

Телефон мелко завибрировал в кармане, привлекая внимание, в тот самый момент, когда Лозовский выходил из дома Виталия. Вытащив мобильник, Владлен увидел на экране номер Людмилы. Что у нее там стряслось?

– Слушаю.

– Ты скоро подъедешь?

– Да, буду минут через пятнадцать, – заверил Лозовский. – А что?

– Мне нужно будет отлучиться на полчасика, сходить в магазин, ты только никуда потом не уходи. Договорились?

– Договорились.

– Яйцо Фаберже у тебя?

– А где ему еще быть?

– От сердца отлегло, – в голосе девушки прозвучало облегчение, – а то мне все кажется невесть что…

– Успокойся, это нервы. Скоро буду. – И Влад отключил телефон.

На город понемногу наползал час пик. Улицы становились все многолюднее, оживленнее и говорливее. У каждого из прохожих свои дела, собственные планы. Стоя в стороне от общего потока, Владлен как бы оставался человеком-невидимкой, на него никто не обращал внимания. Какой-то полноватый господин довольно чувствительно задел его плечом, а другой, проходя мимо, дохнул крепким перегаром. На углу улицы, вкладывая в слова такт и невероятную вежливость, тощий бездомный попросил рубль на сигареты. Расщедрившись, Лозовский дал пять – пусть пойдут впрок. Никто из прохожих не догадывался, что он был обладателем многомиллионного состояния и в потертой холщовой сумке, в какой обычно из магазина носят всякую провизию, несет яйцо Фаберже стоимостью приблизительно в пятнадцать миллионов долларов. Интересно, что бы сказали люди, так спешащие невесть куда, если бы узнали об этом?

В какой-то момент Владлену захотелось вытащить из сумки яйцо, чтобы убедиться в его целостности. Но он тотчас подавил в себе желание. Не самое подходящее время, чтобы разглядывать яйцо Фаберже посредине спешащей толпы.

Когда он подошел к машине, вновь прозвенел звонок. На этот раз о себе напоминала сестра. Как правило, Валентина звонила по какой-то «пожарной» причине. Все ее просьбы Лозовский знал наперечет. Собственно, они не изобиловали особым разнообразием. Например, в одном из модных бутиков она могла присмотреть какое-нибудь платье и объявить ему, что если в течение часа она его не выкупит, то сделается самой несчастной девушкой на свете. Следовало бы привыкнуть к ее однотипным многочисленным просьбам, но всякий раз сестричка находила новые существенные аргументы, заставляющие его раскошеливаться. И он втайне мечтал о том, чтобы его сестра, наконец, обзавелась каким-нибудь воздыхателем, сумевшим разрешить все ее финансовые проблемы.

Вторая причина, по которой могла позвонить Валентина, – это поплакаться ему в жилетку на одну из своих ближайших подруг. А так как приятельниц у нее было довольно много, то делать это ей приходилось часто.

Третья причина – пожалуй, наиболее приятная, – она не теряла надежды познакомить его с одной из своих подруг. Подобные предложения Владлен обычно воспринимал с энтузиазмом. Успешно проходил все стадии взаимоотношений: от букетно-конфетной до горизонтальной. А когда отношения начинали пробуксовывать и девушка намекала на то, что неплохо было бы узаконить устоявшиеся взаимоотношения, он тотчас находил причину для ссоры и выпроваживал девицу за порог. В результате чего сестра теряла очередную подругу, а ему самому приходилось выслушивать от нее массу нелицеприятного.

Владлен включил телефон: интересно, какая из трех причин будет на этот раз?

– Слушаю тебя, сестричка.

– Влад, дорогой, – заговорила Валентина. – Ты не мог бы мне помочь?

– А что такое? – насторожился Лозовский.

В заурядной фразе с нейтральной интонацией подразумевалось куда более серьезное содержание: например, чтобы он немедленно оставил все свои дела, сорвал запланированные встречи и бросился выручать сестренку из каких-то очередных неприятностей. Лозовский невольно нахмурился. Интересно, что же она натворила в этот раз?

– Понимаешь, тут такое дело…

– Да не мямли ты, наконец, – гаркнул Владлен. – Что там произошло?

– Я тут парковалась на автостоянке…

– С тобой ничего не случилось?

– Нет, со мной все в порядке. Но я тут поцарапала две машины…