Призрак сети

Тени удлинились, и жара пошла на убыль, когда к Строжичу пожаловал гость. Из лесу вышел приземистый мужик, похожий на гориллу. При ходьбе он сутулился и загребал ногами. Низкий лоб и длинные руки делали сходство с обезьяной разительным. Незнакомец на мгновение задержался возле рыжего мальчишки, бросив на него исподлобья хмурый взгляд. Илья невольно вспомнил вчерашнюю ночь и поежился. Перспектива оказаться в лапах у этого питекантропа отнюдь не радовала.

Увидев гостя, Строжич усмехнулся:

- А вот и Неждан пожаловал. Никак заблудился?

- Мимо шел и решил на пацана поглядеть. Он будто совсем оклемался? - просипел Неждан, уставившись на Илью из-под насупленных бровей.

- Да уж, Моране я его не отдал. А скажи-ка мне, где ты свой оберег потерял? - Строжич ловко перевел разговор на другую тему.

Неждан невольно потянулся рукой к поясу, где обычно висел оберег, и, вспомнив, что его там нет, сказал:

- Знал бы где, не потерял бы. А ты пошто допрос чинишь? Нешто нашел?

- Ага.

- Ворочай, коли так.

- Вернул бы, да только сгорел твой оберег.

- Как сгорел?

- А вместе с тем самым чужаком, чью одёжу ты в дупле припрятал.

Лицо у Неждана побледнело, а потом пошло красными пятнами.

- Ты про что это говоришь? Знать не знаю, - выдавил он из себя.

- Эх, Неждан. Будет тебе отпираться. Рожа- то все одно правду кажет. Худым делом ты занялся, - покачал головой старик, развернул приготовленный тюк с вещами и сурово спросил: - Узнаешь?

Глаза Неждана забегали, будто испуганные тараканы, однако разбойник не думал признаваться.

- Почем мне знать, чье это? Я не девка, чтоб на барахло зариться, - огрызнулся он.

- Ты зенки- то не отводи!

Строжич сердито топнул ногой. На этот раз Неждан заволновался, замахал руками и закрыл лицо ладонями, не желая встречаться глазами с буравящим взором ведуна.

- Чего на меня уставился? Не гляди. Небось, сглазишь. Знаю я ваше колдовское отродье!

- Хоть я и колдун, да людям не стыжуся в глаза глядеть. А вот ты поведай, как мог на человека руку поднять за-ради пары сапог?

- Это тебе твой выкормыш сказал? Брешет он! Не убивал я! Пущай он тебе расскажет, как все было, - нервно выкрикнул Неждан.

- А ты лучше сам расскажи, а я послухаю.

- Кабы не он, был бы Феофан живой. Чего вперился, огрызок? Не правда, что ль? - злобно прошипел Неждан в сторону Ильи.

- Я тут ни при чем, - пролепетал Илья.

Его худшие опасения подтверждались. При мысли о том, что ему придется отвечать за чужое убийство, ему стало совсем худо. Между тем Неждан в сердцах продолжал:

- Как же. Ни при чем он. Кабы ты не спёр чего не следовало, он бы за тобой не побёг.

- Погоди, - встрял в перепалку Строжич. - Толком говори. Кто таков Феофан?

- Давний мой знакомец. Еще по тем временам, когда я на Кривой Балке жил.

- Что ж ты со старого знакомца порты стянул? - покачал головой ведун.

- А на кой ему одёжа на том свете? Чего ради добром разбрасываться? Пущай сгниет и никому не достанется? Ты лучше не меня суди, а убивца, - указующий перст Неждана ткнул в Илью.

- Я никого не убивал, - чуть не плача, запротестовал Илья.

- Это как посмотреть, - язвительно проговорил Неждан и обратился к Строжичу: - Выкормыш твой у Феофана одну вещицу спёр, кикимора ехидная. Ну Феофан за ним и побег. Споткнулся, виском на сучок напоролся - и дух вон. Вот и суди, кто убивец.

- Значит, за это ты в мальца стрелу пустил, - догадался Строжич.

- Жаль, промазал, - в сердцах сплюнул Неждан.

- А что за вещица-то? Уж не эта ли? - сказал Строжич, сунув под нос Неждану грамоту.

- Дай сюда!

Неждан попытался вырвать свиток из рук старика, но колдун проворно спрятал послание за спину.

- Что это? - спросил Илья, завороженно глядя на свиток.

- А то ты не знаешь! Сам же у нас эту грамоту спер, ворюга, - язвительно процедил Неждан и обратился к старику: - Давай договоримся по-хорошему. Сей свиток и тебе, и мне службу послужит. Коли шведы сюда дойдут, он нам почище оберега будет. Ярлу Биргеру поклонимся, и лихая година нас стороной обойдет. Феофан мне так и говорил. Коль на услужение к шведам пойдешь, они тебя не тронут.

- А как же твой знакомец к шведам-то попал? - удивился колдун.

- Не к шведам. Нашинский он. Боярину Жирославовичу служит. У ярла с боярином уговор. Коли мы к ним примкнем, то и нас беда обойдет. Феофан к боярину своему с грамотой направлялся и мне про то толковал. Да тут этот огрызок вороватый попался. Грозился грамоту Александру отнесть. Ты-то на свете поболе пожил. Понимаешь ведь, в чем выгода. От шведов спасения нет. Покамест княже спохватится, ужо от деревни одни угольки останутся. Надобно самому спасаться.

- А как же деревня-то? Тебя ж люди пригрели, приветили.

- В таких делах кажный сам за себя, - заявил Неждан.

- А я тебе вот что скажу. Пришлым ты был, чужаком и остался. Вон Илька мал, а и то разумеет, что хуже нет, чем свою землю на поругание ворогу отдать.

Строжич говорил твердо, как гвозди вбивал. Видя, что все его уговоры пропали впустую, Неждан побелел как полотно и в ярости крикнул:

- Чего ты добиваешься, колдун? Ты один живешь, как перст. Никому твои идолы не надобны, новая вера теперича. А если и швед будет. Не все ли одно, кому поклоняться? Зато шкура цела.

- То-то и оно, что ты не о совести, а о шкуре своей печешься. А вот я про твое лиходейство людям поведаю. Что они на это скажут?

- Ну как знаешь, старый стручок. Только учти, я отопруся. Мол, ведать не ведаю, об чем тут твой выкормыш брешет.

- Вот мы и поглядим, кому народ поверит, - покачал головой старик. - Собирай-ка ты лучше манатки да катись из деревни прочь, покудова тебя не раскусили.

- Не лезь не в свое дело. Хуже будет.

- Да уж хуже, чем под ворогом, не будет. Спужал ежа голым задом, - махнул на него рукой старик. - Иди, чтоб я тебя больше не видел, а то срамно с тобой рядом стоять.

- Ты меня еще узнаешь, - пригрозил Неждан.

Серега, который все это время слушал разговор, как добропорядочный пес, встал и проговорил на чистом русском языке:

- Тебе же сказано идти. Вот и катись по холодку.

При виде говорящего волкодава Неждан остолбенел. Несколько мгновений он стоял, молча хлопая глазами, а потом вдруг сорвался с места и с воплем: «Чур меня! Чур!» - побежал прочь.

- Ату его, ату! - в шутку крикнул ему вдогонку Строжич, но Неждан был уже далеко.

История об этом умалчивает, но, видимо, именно тогда был поставлен первый мировой рекорд по бегу.

Вдоволь насмеявшись, Илья с Серегой переглянулись.

- Что же ты про грамоту молчал? - укоризненно сказал Илья.

- Ну что, пойдем к князю? - вместо ответа спросил Серега.

Илья задумался. До сих пор он считал поход к Александру полной чушью. В самом деле, зачем предупреждать его о нашествии шведов, если он и без того явился на битву? Но с появлением грамоты данный тезкой обет приобретал совсем другую окраску. По всему выходило, что у них появился реальный шанс вернуться домой.

- А мы успеем? - забеспокоился Илья.

- Должны успеть.

Глава 22

Найдена не помнила, сколько времени она, не разбирая дороги, бежала через лес. В одной изодранной в клочья рубахе, без поневы, измазанная сажей, будто анчутка, она походила на безумную. В растрепавшиеся по плечам косы вцепились репьи и еловые иголки. Колючки в кровь расцарапали руки и ноги. Раны саднили, но девушка не останавливалась. Ее гнал страх. Он был сильнее боли. В висках набатом стучало: только бы добраться до своих, а сердце сдавливала кручина: где они, свои-то? Все как есть сгинули.

Девушка выскочила к оврагу. Там за ельником должна лежать деревня Кривичи. Найдена спустилась в овраг и остановилась. На дне оврага протекал ручеек, совсем маленький: скотине не напиться, а только губы смочить. Прохладная вода омывала усталые ноги, оттягивая боль. Казалось, стоять бы так и стоять целую вечность. Но надо было спешить, предупредить кривичей о беде.

Девушка вылезла из оврага и двинулась через темный ельник. Скоро она окажется среди людей и тогда сможет выплакать все слезы и горести. И тут ее поразила страшная мысль: а ну как лютый враг уже побывал в Кривичах? Куда тогда бежать? Где искать спасения и защиты?

Дальше Найдена пошла, прячась за деревьями да в зарослях орешника. Деревня показалась неожиданно. Окруженные лесом дома прятались от вражьего глаза. Бугры крыш поросли травой и походили на холмики. На плетне висела глиняная крынка. Подле баба доила корову.

«Целы», - пронеслось в голове у беглянки, и силы оставили ее.

Увидев Найдену, баба взвизгнула, и немудрено, коли такой дух лесной из чащобы выскочил. Но баба оказалась не рохлей, не растерялась. Вскочив, она накинула корове фартук на глаза, чтоб у буренки от такой страсти молоко не пропало, а уж потом обернулась к незнакомке.

- Батюшки-светы! Это кто ж так девку обидел! - воскликнула она, присев на корточки подле истерзанной, бездыханной девушки.

Очнувшись, Найдена увидела склонившиеся над ней лица. Кто-то заботливо прикрыл ее наготу холстом, круглолицая женщина обтерла лицо влажной тряпицей и поднесла к губам Найдены крынку:

- На-ка попей. Отколе ты такая?

Девушка сделала несколько жадных глотков и сказала:

- Из Дымничей я.

- Знаю я ваше село. Бывал. А ты не Никиты ли дочка? - спросил крепкий усатый мужик.

- Была дочка, а теперь сирота я. Нету больше нашей деревни. Всю как есть ворог спалил, - проговорила девушка, и слезы полились по ее щекам.

Как она могла описать ужас, когда мечешься, точно загнанный зверь меж охотниками, а отовсюду на тебя ощериваются копьями да мечами вороги. Как поведать боль, когда у тебя на глазах проткнули копьем отца, который защищал свою семью, и порубили на куски младших братишек. Даже с поросенком и то не поступишь с такой злобой. Не люди то вовсе, а звери - чисто псы. Разве сможет она забыть огонь, охвативший избы, и запах паленого мяса. Она до сих пор не понимала, как ей удалось спастись.

- Бежать надо. Скоро шведы поганые и сюда доберутся, никого не помилуют. Парней они к себе забрать хотели да в свою веру обратить. Только из наших никто не дался.

- И правильно. На кой ляд нам ихняя поганая вера? У нас своя имеется. За нее и стоять будем, - сказал бородатый.

- А я так зрю, Третьяк, надо в леса подаваться. Что мы могем против ихней рати? Так и сгинем, как поросенки под ножом, - покачал головой козлобородый мужичонка по прозванию Коростень.

- Негоже свою землю шведским псам отдавать. Что ж мы так и будем им пятки казать, покудова до края земли не дойдем? - возразил Третьяк.

Слушая этот разговор, Неждан понял, что настал случай поквитаться с колдуном.

- У меня на этот счет своя думка имеется. Отчего лютые времена настали и шведы нашу землю попирают? - спросил он, обведя взглядом собравшихся.

- Знамо дело отчего. Оттого, что наши князья власть не поделят. Вот шведские псы волю и почуяли, - сказал Третьяк.

- А я тебе иначе скажу. Эту напасть на нас колдун проклятый наслал.

- Точно! От колдуна вся порча идет, - поддержал дружка Коростень.

У него были свои счеты со Строжичем. Как-то много лет назад Коростень перебрал хмельного меда, забрел на поляну, где идол стоит, да и заснул там. Поутру ведун на него наткнулся и отходил прутом, как щенка нашкодившего. Дело было давнее, всеми забытое, да только козлобородый до сих пор таил обиду.

Однако в народе Строжича любили. В его защиту тотчас выступила бойкая баба Марфа, что увидела Найдену первой:

- Ты на Строжича напраслину не наводи. На себя-то оглянися. С тебя пользы, как с козла молока. А Строжич - дед беззлобный. Он спокон веков недужных лечил. Али ты думаешь, наш колдун у шведа за главного?

В толпе раздались смешки, но Неждан пришел на выручку своему приятелю. Он злобно сощурился и, отмахнувшись от Марфы, как от назойливой мухи, сказал:

- У баб волос долог, да ум короток. А токмо все беды пошли апосля того, как Строжич мертвяка оживил.

- Эвон загнул. Шведы и ране баловали, - возразил кто-то.

- Ране блин катался в сметане, а ноне у Стародуба теленок о двух головах родился. Али тут без колдовства обошлося? - настаивал Неждан.

- Теленок - одно, а швед - другое, - сказал Третьяк, но без прежней уверенности.

- А я говорю, что все одно к одному. Колдун на деревню порчу навел. Мало вам? Так я больше скажу. У нас в краю оборотень объявился. То ль собака, то ли волк и человеческим языком молвит.