Призрак сети

- Ты два дня в бреду провалялся, и сегодня третий.

- Да ты что?!

Забыв про больное плечо, Илья подскочил, но рана тотчас дала о себе знать. Он вскрикнул от боли.

- Осторожно. Береги плечо, а то до Новгорода не доберешься, - заботливо сказал Серега.

- До какого еще Новгорода?

- До Великого. Мы ведь договорились к князю идти. В учебниках говорилось, что он вроде бы жил там.

- Вроде там. А мы где?

- Не знаю. Расспроси у деда.

- А почему я? - недовольно спросил Илья.

- Потому что я уже попробовал в лесу с одной девчонкой заговорить. Она чуть из юбки не выпрыгнула. Решила, что я оборотень. Столько визгу было.

- Ладно, спрошу, - нехотя пробурчал Илья и задумчиво добавил: - Интересное дело, если золотая рыбка человеческим голосом молвит или там какая-нибудь щука, то все тащатся, а если собака, то сразу кричат: «Оборотень!». Вот бы ты в золотую рыбку превратился! Три желания мог бы исполнить. Прикинь, вернулись бы домой и каждому по миллиону баксов.

- Смотри, как бы у разбитого корыта не остаться. Лучше делай, что тебе говорят, - фыркнул Серега.

- Уж и помечтать нельзя, - скривился Илья, а про себя подумал: «Везет Сереге! Умеют же устраиваться люди. С собаки какой спрос? Главное - сиди и не гавкай. А тут мало того что раненый, так еще и переговоры веди».

Склонившееся солнце высветило янтарем низкое западное оконце. Похожий на макаронину лысый одуванчик с наслаждением грел свою плешь под закатными лучами. Илья и Серега были так заняты обсуждением предстоящего похода, что не заметили возвращения Строжича. Лишь когда колдун входил в избу, ребята опомнились и тотчас благоразумно смолкли.

- Мне вроде как голоса послышались. Я думал, кто пришлый явился, ан никого. С кем это ты тут балакаешь? - удивленно спросил старик.

- Ни с кем. Сам с собой. То есть с собакой. В смысле, я говорю, а он слушает, - сбивчиво пролепетал Илья.

Серега с невинным видом уставился на старика, нарочито подняв одно ухо, старательно изображая внимательного слушателя.

- Знать, почудилось, - проговорил ведун, посмотрел на вылизанную миску и одобрительно сказал: - Теперича точно на поправку пошел. Когда брюхо сыто, оно и жизнь красна.

При упоминании о еде у Ильи заурчало в животе. «Кому красна, а кому не очень. Серега, оглоед, как пылесосом вымел. Хоть бы немного оставил!» - подумал Илья.

Он с укором глянул на волкодава, но на добродушной собачьей морде не было ни тени раскаяния. Ясное дело - сытый голодного не разумеет. Илья в очередной раз убедился, что здесь его никто не станет уговаривать скушать еще кусочек. Надо самому не плошать.

- А у вас больше ничего пожевать не найдется? - попросил он.

Мохнатые брови старика от удивления взметнулись вверх.

- Нешто голодный? Оно, конечно, еда найдется. Как не найтись. Ешь, пока рот свеж. Молодому - все на пользу.

Серега встрепенулся. Он и сам не прочь был еще перекусить. Похлебкой Серега только заморил червячка и не отказался бы от добавки. Опасаясь, что про него забудут, он из-за спины Строжича подавал Илье знаки, тыча лапой то в сторону миски, то себе в грудь. Со стороны это выглядело забавно, но Илья успел привыкнуть к новому облику товарища и сразу понял его пантомиму.

- Еще Серого бы покормить, - попросил он.

- Значит, твоего пса Серым кличут? Как волка. Он и похож. Ты об нем не тужи. Он не голодный. Вона на улице гора потрохов лежит, даже не понюхал.

Серега презрительно фыркнул. Хотя он и стал собакой, но не настолько, чтобы есть засиженную мухами падаль.

Колдун покосился на него и задумчиво произнес.

- Занятный у тебя пес. Никак я его натуру не пойму. Вроде как собака, а вроде нет. Больно чудной.

Строжич с самого начала приглядывался к волкодаву. Он много повидал на своем веку и знал повадки разных зверей, понимал язык птиц и змей, но в этой собаке его что-то настораживало.

У Ильи аж дух захватило от надвинувшейся опасности.

- Нет, обычная собака. Только в еде привередливый, - поспешно сказал Илья. - Он еще щенком привык есть то же, что мы. Типа, еда с нашего стола ему подходит. Он сырого мяса вообще не ест.

- А репу?

- Репу? - переспросил Илья.

- Ну да, репу. Он тут намедни грядку перепахал, репу выкапывал.

- Ах репу! Это его любимое блюдо. Как только репа поспеет, так смотри в оба. Чуть не доглядишь, он всю съест, - соврал Илья.

- Чудно. Чтоб собака репу хрястала. И ведь что дивно: выкопает, лапой до ручья докатит, от земли ополоснет, а только потом грызет.

- Так он чистоплотный. Как говорится, чистота - залог здоровья. Не помыв, ни за что есть не станет. Все удивляются, - беззастенчиво сочинял Илья, внутренне вскипая на Серегу.

«Тоже мне чистюля. Не мог немытой съесть, а мне выкручивайся. Дождется, что в него всадят осиновый кол. Поди потом докажи, что он не оборотень, а гость из будущего».

- Чудно, - повторил старик, но больше настаивать не стал. - Ты, вижу, уже героем. Подымайся, вместе шамать будем, и Серому твому останется.

Пока дед хлопотал возле печи, Илья перевел разговор в более безопасное русло:

- А до Новгорода отсюда далеко?

- До Новгорода-то? Не то чтоб очень. Коли не торопиться, так дён пять пути, а ежели поспешать, так можно и в трое уложиться.

- Сколько?! Пять дней?

- Так ведь ты недалече ушел. К мамке-то воротиться ближе будет. В полдни управишься. Вот только маленько отлежись.

Больше всего на свете Илья хотел «воротиться к мамке», но, к сожалению, от дома его отделяло не полдня пути, а почти восемьсот лет. По сравнению с этим поход до Новгорода был плевым делом, особенно если выйти на дорогу и поймать какую-нибудь попутную телегу.

- А как тут с транспортом? - поинтересовался Илья.

- Чего? - не понял старик.

- До Новгорода можно автостопом доехать?

Кустистые брови старика удивленно поползли вверх.

- Не-е, я такого не слыхал, чтоб на ступах ездили. Вот на лошадях - это да. В крайнем случае - на телегах.

- Да нет. Я имел в виду, чтобы на телеге подбросили, если по пути.

- А-а-а. Это можно. Ежели кто с телегой, так чего ж не подбросить? Токмо на телеге не везде проедешь. Потому все более пешими ходят, али на лошадях ездят.

- Ну дела. Значит, придется пять дней пёхом плюхать, - обескураженно произнес Илья.

- Куды ты торопишься? Нешто тебе мало досталося? Повремени, пострел. Сперва надобно на ноги крепко встать, а уж потом в путь отправляться. Через седьмицу не токмо ходить, бегать будешь, - сказал старик.

- Это сколько? Неделя, что ли? Нет, я столько ждать не могу. Мне надо срочно.

- Ишь прыткий какой. Быстрота только для ловли блох потребна.

- Да я и так уже два дня ноздрями мух бью.

- Вот ведь непосидячий какой! Рана еще токмо затянулася, а ему уж неймется. Видать, верно тебя Кречетом назвали. Говорят, ты больно бедовый. Ни одна драка без тебя не обходится, - покачал головой старик.

После происшествия в школе, когда Илья спрятался в кусты, эти слова звучали, как насмешка. Илья скосил взгляд, чтобы посмотреть, как на них отреагирует Серега, но тот и не думал смеяться над Ильей и припоминать ему постыдный эпизод. Все это осталось в прежней жизни. Теперь они были командой. А соревнования научили Серегу, что команда - это единый организм. В ней не должно быть раздоров.

Вытащив из печи горшок, Строжич поставил его на стол, положил перед Ильей ложку и уселся сам.

- Прямо оттуда есть?

- А откудова же?

Серега, видя, что про него забыли, сел возле стола, уставившись на горшок.

- А как же Серый? - спросил Илья.

- Что не доедим, то его будет. Он, поди, не ложкой черпает, хоть и репу хрустает. Ешь. Пока я ем, я глух и нем.

Старик зачерпнул ложкой густую похлебку. Наученный горьким опытом, Илья тоже приступил к трапезе, не дожидаясь повторного приглашения.

Остаток трапезы прошел в полном молчании. Серега жадным взором наблюдал, как похлебка исчезает из чугунка. Вкусный запах щекотал ноздри, и он опять вспомнил бездомных дворняг, которые толкутся возле ларьков со съестным в надежде, что им что-нибудь перепадет. Он подумал, что и сам сейчас напоминает такого пса, ждущего подачку, и ему стало стыдно. Он отошел и лег возле печи, нарочито отвернувшись от стола.

- Обиделся, что ли? Сейчас и тебе будет, - Строжич покачал головой. - Прямо не пес, а человек в песьей шкуре.

Закончив трапезу, он поставил горшок на пол и подозвал пса. Илья обомлел, глядя, как волкодав, опустив косматую морду в горшок, лакает оттуда похлебку. Конечно, он понимал, что это не собака, а Серега, но все же было непривычно, что все едят из одной и той же посуды.

- Да-а, гигиены никакой, - про себя пробормотал он.

- В наших лесах гиен точно нету. А пошто тебе гиена? - по-своему истолковал его слова Строжич.

- Чтоб потроха съесть, которые вы Серому давали, - быстро нашелся Илья.

- А ты, я вижу, шутковать мастак, - улыбнулся старик. - Кстати, тут мимо шел Пелгусий. Чай, помнишь такого?

Илья неопределенно промычал, с тревогой осознавая, что проблемы только начинаются. До сих пор он как-то не думал о том, что ему придется встретиться со здешней родней. Что тогда делать? Прикидываться, что отшибло память?

- Пелгусий-то как узнал, что наши рыжего мальчонку подобрали, так сразу и сказал, что это Илька Кречет. Больно у тебя шевелюра приметная, - доложил Строжич. - Он и сюды заходил, поглядел на тебя. Ты тогда в беспамятстве лежал. А на обратном пути обещался тебе зад надрать, чтоб мамку слушался, поперек батьки в пекло не лез. А то ишь надумал, сбег в ополчение молодого князя Олексы. Чай, у князя и без тебя найдется кому воевать. Так что лучше охолонись. А не то встренет он тебя и нажарит хворостиной по заду прямо перед всей княжеской дружиной, чтоб прежде срока в войники не подавался.

- Только этого не хватало, - угрюмо пробурчал Илья.

В нем все кипело от возмущения: «Ну тезка - омоновец недоделанный. Чего ему дома не сиделось? Поперся в дружину. Мало того что сам нарвался, так нет, еще и другим козью морду показал. Да какую! Нарочно не придумаешь: оказаться в берлоге колдуна и быть драным за чужие провинности».

К счастью, Строжич не слышал этого внутреннего монолога, поэтому добродушно сказал:

- Лежи и поправляйся. Куды тебе спешить? Вся жисть впереди.

- Вся жизнь?! Да вы что?! На фиг мне такая жизнь! Лучше уж в Новгород! - с жаром воскликнул Илья.

Он на мгновение представил, что он остался на всю жизнь в тринадцатом веке, и его прошиб холодный пот. В этот момент он готов был ползти неделю на четвереньках, лишь бы вернуться домой.

Серега оторвался от еды и, подняв одно ухо, прислушался к разговору. Его обуревали противоречивые чувства. Он понимал, что Строжич прав и Илье надо отлежаться. Но с другой стороны, тогда рухнет последняя надежда, что они попадут домой, и он был рад, что до Ильи это дошло. Он хотел бы ободрить приятеля, но в его положении лучше было вести себя тише воды, ниже травы.

Старик погрозил Илье пальцем и с напускной строгостью произнес:

- Что тебе в Новгороде? Медом, что ли, намазано?

- А князь Александр там?

- А где ж ему быть?

- Ну вот. Мне к нему нужно, - пояснил Илья.

- Ишь какой скорый. Не абы кого, князя ему подавай, - улыбнулся старик, и от уголков глаз лучиками разбежались морщинки. - Кака така важность у тебя к князю? Про шведов, что ль, упредить? Уж без тебя доложили. Пелгусий тоже не на прогулку в Новгород направился.

- Что?! Как же так? Значит, он грамоту понес? - упавшим голосом сказал Илья.

В голове ураганом пронеслась жуткая мысль. Если они не успеют выполнить данный Илькой Кречетом обет, то ускользнет последняя надежда вернуться домой. Илья представил, как родители станут обзванивать больницы и морги, но никакая милиция не поможет его разыскать.

Перед ним, как на киноленте, пронеслись его комната, двор, палатки у метро. Все, что прежде было будничным, стало недостижимым. Из глубины веков привычные вещи преобразовывались в нечто прекрасное. Даже ненавистная новая школа представлялась самой желанной в мире. Теперь Илье было удивительно, что его пугала какая-то плевая драка в школьном дворе. Ну дали бы пару раз в ухо - большое дело. Это же не ранение отравленной стрелой.

- Капитальный облом. Выходит, я больше никогда не вернусь домой? - вырвалось у него от безысходности, но Строжич поспешил его ободрить:

- Отчего ж не воротишься? Вот оклемаешься маленько и иди себе восвояси. Мамка, небось, все глаза выплакала. А покудова поправляйся. Слаб ты еще в поход отправляться. Помрешь на дороге. Не для того я тебя из лап Мораны вытащил, чтобы ты тотчас в них снова угодил.

- Если я не успею к князю - это хуже смерти!

- Вот ведь неугомонный какой! Ну давай, иди, коли можешь, - неожиданно согласился старик.

Илья растерялся. Только теперь он задумался, что и впрямь не знает, куда направляться. Под выжидающим взглядом старика он встал и сделал несколько неверных шагов, но далеко уйти ему не удалось. Его силы иссякли гораздо быстрее, чем он думал, и он в изнеможении опустился на лавку подле стены.

- Что? Притомился? То-то, слухать надо, кто поумнее тебя. Завтра могёшь во двор выйти, коли силенок хватит, а про Новгород думать забудь. Куды тебе поспеть? Пелгусий, поди, ранее твоего в Новгород доберется, пред очами князя предстанет.

- А может, его тоже подстрелят или еще чего случится? Вдруг он заблудится и не дойдет? И тогда мы успеем, - слабо запротестовал Илья.

- И далеко ты такой уйдешь?