Помоги проекту - поделись книгой:
Еще не совсем понимая, что произошло, виконт сунулся в коридор, в соседней комнате были заложники, он отвечал за них — и чуть не погиб. Наверное, был бы трезвым — погиб-бы, из комнаты непрерывной очередью ударил пулемет, и он просто упал, упал на спину, плашмя, да так, что свет в глазах померк. Это и спасло его — пули прошли выше…
Окончательно отрезвев, он рванул обратно в свою комнату. У каждого из них — оружие и снаряжение лежало рядом с кроватью, он накинул через голову разгрузочный жилет — у них были жилеты, совмещавшие функции бронежилета и разгрузки, снаряжение было на положенных ему местах, в кармашках бронежилета. Его оружие — автомат DIEMACO PDW и обрез Ремингтона-870 с пропущенным через высверленную в рукоятке дыру шнуром — было на тумбочке, первое он схватил в руки, второе — перекинул через плечо…
Стоя в дверях своей комнаты, увидел Неда из гвардейской бригады и Тома, своего сослуживца из САС. Нед был ранен, в руках у него был германский пистолет-пулемет. Том, с укороченной автоматической винтовкой Энфильда.
Виконт прижал палец к губам, Нед, только что собиравшийся в него стрелять — опустил автомат, кивнул головой. Виконт достал из кармашка светошоковую гранату, похожую на небольшую гантель, выдернул чеку.
— Вспышка!
Первым в комнату ворвался Нед, вторым Том, виконт шел третьим. Крик чисто… пороховой дым, но он уже и так видел — поздно.
Ушли…
Со звериным рычанием, виконт бросился к искалеченной взрывом двери на балкон — там тоже никого не было. Он увидел движение у двери, у самого забора, вскинул винтовку и успел сделать два или три выстрела. Потом — пулеметчик с конвертоплана увидел стрелка на балконе и открыл по нему огонь.
Англичане
Двадцатый авиационный эскадрон
Скводон-лидер Джон Нобл
Как раз в тот момент, когда специальная смешанная группа русских и североамериканских спецвойск штурмовала особняк, находящийся в районе, обозначенном как «Точка А» в нескольких десятках километров от этого места скводон — лидер британских ВВС перегонял отремонтированный на авиаремонтоном заводе на севере Канады самолет Harrier GR-9 направлением на юг. К фронту.
Назначение это — стало для скводон-лидера Нобла что-то вроде поощрения — потому что за несколько дней жестоких схваток в небе САСШ, две трети его группы погибли или пропали без вести. Легкая прогулка превратилась в кровавый кошмар — и это при том, что им противостояли пилоты Национальной гвардии, в основном на старых модификациях «Боевых соколов» F16. С ними еще можно было справиться, тем более, если удавалось выбить АВАКС — но были и кто похуже. Например — так и не удалось выбить до конца испытательную группу флота на Патуксент-ривер. Они смогли выйти из-под удара, рассредоточиться на аэродромах национальной гвардии и под огнем, с потерями — продолжали воевать, часто ведя в бой неопытных нацгвардейцев. Это были летчики испытатели с налетом до тысячи больше часов в год — и можно представить, какие потери несли британские летчики — территориалы в схватках с ними. Какой-то идиот запретил с ходу, одним массированным и неожиданным ударом потопить американский авианосный флот — и проблемы теперь были и с ним — два авианосца в Мексиканском Заливе, три — в южной части Атлантики, слава Богу, что они были нацелены на решение ударных задач по берегу и на них почти не было авиационного вооружения воздух-воздух. Но все равно… у североамериканцев есть части, которые предназначены для базирования на авианосцах, но базируются на берегу… для восполнения потерь при большой, войне, на каждом авианосце не по одному, а по два авиакрыла и они меняют друг друга на дежурстве. Вот эти — летчики морской авиации — тоже давали джазу. Господи, он никогда не думал, что они с американцами — будут воевать и убивать друг друга в Новом Свете…
А ведь они толком и в центральные то районы страны не продвинулись. Все, что им удалось сделать — это отрезать от основной части страны Северную агломерацию (Нью-Йорк, Вашингтон, Бостон) и приступить к ее зачистке. Нейтрализовать флот, и, похоже, что ядерные силы сдерживания. И все!
Получив на ремонтном заводе отремонтированный Харриер, скводон — лидер Нобл подвесил на его подвесках два дополнительных топливных бака и две ракеты типа AIM-9, чего должно было хватить на тот маловероятный случай, если он у самой линии фронта столкнется с заплутавшимся или ведущим индивидуальную охоту североамериканским летчиком. Еще на самолете была установлена двадцатимиллиметровая скорострельная пушка с полным боекомплектом — она великолепно показала себя при штурмовке наземных целей и непосредственной поддержке наступающих войск: Харриер мог добраться до цели вдвое быстрее, чем вертолет, а потом зависнуть и вести почти снайперский огонь со стабильной позиции. Скводон лидер был достаточно опытен, чтобы вести самолет по карте, не обращаясь к земле за помощью — и не заплутаться при этом. Именно так он сейчас и делал — летел на высоте примерно пять тысяч метров со скоростью примерно шестьсот пятьдесят километров в час — не поспешая, но и не торопясь, чтобы не насиловать двигатель и экономить топливо.
Война — настоящая война — пришла на территорию Британской Канады с жуткими вспышками, осветившими горизонт. Крылатые ракеты, которыми нанес удар русский флот — летят над самой землей, они незаметны, тихи, точны и их почти невозможно перехватить. Скводон-лидер Нобл узнал о происходящем по крикам, которые доносились из наушников — система связи работала на частоте, на которой работают ВВС, и он все прекрасно слышал…
— Альфа-два-семь мы подверглись нападению, мы подверглись нападению! Техника выведена из строя, множественные пожары!
— Дельта-три, Дельта-три, доложите ситуацию!
— Мать вашу все в дыму! В дыму! Я ничего не вижу, все горит!
В докладах по радио — ощутимо проскальзывала паника.
Для того, чтобы не обозначать свое местоположение «мало-ли-кому» — скводон-лидер шел без включенного радара, для возможного противника включенный радар — как свет фонаря в ночи, лишний раз светиться не стоит. Сейчас он включил радар и начал снижаться, он уже изучил тактику североамериканцев и счел, что группа бомбардировщиков — прорвалась к цели на предельно малой высоте и нанесла неожиданный и сильный удар. Если они сейчас один в небе — у него есть хорошее шансы записать на свой счет стратега, что открывало дорогу к Летному кресту.
Скводон-лидер Нобл направил свой самолет вниз, в косом пикировании, радар включил примерно на двух тысячах над землей. Радар он выставил на максимальную мощность, чтобы проверить как можно большую площадь — по его прикидкам стратеги должны были отходить именно в этом направлении.
Однако — ничего не было. Только крики в эфире, багровое свечение на горизонте…
Он изменил вектор поисков, направив основные усилия на север, и сменил курс — не исключено, что стратеги, нанесшие удар попытаются прорваться на базу Элмендорф на Аляске, сделав то, что от них не ждут. Десятиминутные поиски — он даже поднялся на полторы тысячи метров — ничего не дали.
Раздосадованный, Нобл повернул на восток. А что если — каким-то образом к побережью Канады прорвался североамериканский авианосец? Да, вооружения для воздушного боя у них нет — но вооружения для поражения наземных объектов полны погреба, верно ведь? Если они каким-то образом прорвались через завесу…
И тут он кое-что увидел.
Сигнал на радаре был слабым, почти на грани возможного — и что удивительно, цель была совсем недалеко. Точнее — две цели, они направлялись курсом на юго-восток, Скорость их примерно соответствовала скорости одномоторного транспортного турбовинтового самолета, как в большой и дикой Канаде встречались повсеместно — только отражение на экране радиолокатора совершенно не соответствовало тому, которое должно было быть от гражданского самолета, скорее это походило на то, что кто-то принял меры к уменьшению радиозаметности самолета или вертолета… непонятно, что это вообще. К тому же — гражданские летательные аппараты не летают на предельно низкой высоте и не летают парами. А тут — две отметки, идут параллельно друг другу, как привязанные…
Нет, что — то здесь не так.
Скводон-лидер Нобл привел обе ракеты в боевое положение и только потом включил автозапросчик системы свой — чужой. И увидел, как почти сразу же после этого — неизвестные аппараты шарахнулись в стороны, расходясь и меняя курс.
Аппарат шарахнулся в сторону, резко меняя курс — когда я уже грешным делом подумал, что все закончилось и впереди — авианосец, а за ним — подводная лодка, что мы все сделали в этой проклятой, безумной, никому не нужной войне и наши испытания закончились. Увы… я хорошо знал, что означает этот маневр, резкий, почти на грани потери управляемости.
Отражение ракетной атаки.
Вспыхнули, уходя к земле ярко-белые горящие шары тепловых ловушек, их свет осветил и полутьму десантного отсека через окна. Конвертоплан резко принял вверх и стал тормозить, как только мог — противоракетный маневр. Но я понимал, что тепловые ловушки и маневр нам мало помогут — слишком мал запас высоты. Если бы хоть пятьсот метров…
Оставалось надеяться только на то, что ракеты, которые выпущены по нам с земли или патрульным ночным истребителем — не наведутся на цель.
Павел сидел рядом, на нем не было ни царапины, в отличие от матери — пулевое ранение, к счастью по касательной, перелом руки, возможно и пара ребер — если не перелом, то трещина. Он старался держаться, потому что не мог показать перед нами страх… все было как в кино или в компьютерной игре, но все было наяву, и трассирующие пули в нескольких сантиметрах от твоей головы, и грохот взрывов, и убитые в черных мешках, и раненые, и запах крови вместе с пороховой гарью. Но он был всего лишь пацан, пусть и правильно воспитанный — но все же пацан. И вот тут — он не выдержал…
— Дядя Саша, что это?!
— Держись! Обхвати голову руками! — я машинально проверил, пристегнуты ли ремни, сначала его, потом свой…
Конвертоплан все терял скорость, потом замер в какой-то точке пространства, точке ночной темноты — и в этот момент нас настигла ракета. Ракета воздух — воздух обычно наводится на тепловое излучение и метит в сопло двигателя. Так получилось и тут — вот только у конвертоплана двигатели находятся сбоку, примерно на том же уровне, что и десантный отсек. Справа полыхнуло, осколки хлестнули по закрытому люку, машину затрясло…
Все произошло так, как и должно было произойти в классическом бою — один против двоих при преимуществе в нападении у первого. Необычные были противники — с одной стороны реактивный самолет вертикального взлета и посадки, с другой стороны — два турбовинтовых конвертоплана, с комплектом малой радиозаметности и вооружением. Скводон-лидер Джон Нобл нанес удар первым — он выпустил одну за другой обе ракеты ближнего боя AIM-9, он сделал два пуска разом, потому что момент внезапности был потерян, и он хотел гарантированно сбить хотя бы один аппарат, чтобы потом иметь дело с другим. Второй он намеревался сбить из пушки — он подозревал, что перед ним гражданские турбовинтовые самолеты, использовавшиеся для скрытой заброски спецназа. И он полагал, что на них нет вооружения — откуда же ему было знать, что на двух его противников приходится три противотанковые ракеты Hellfire и восемь ракет Stinger воздушного базирования в вертолетной модификации. Знал бы — избрал бы совершенно другой рисунок боя, попытался бы разорвать дистанцию и запустить свои Сайдвиндеры с дальней дистанции, за пределами дальности Стингеров, а то и вообще не стал бы связываться. Первый сюрприз он получил почти сразу же — его радар ослеп от действия мощной системы РЭБ, установленной на неизвестных самолетах, и он увидел яркие шары, вспыхнувшие в ночи — тепловые ловушки! Он понял, что недооценил противника и сильно, что перед ним не гражданские, а боевые аппараты неизвестной конструкции — но сделать уже ничего не мог. Один из аппаратов резко принял вверх, не меняя курса и одновременно начал замедляться — вертолет не смог бы сделать первое, а самолет — второе. Он попытался сделать то же самое — резко увеличить высоту, пытаясь разорвать дистанцию. Но тут взвыл автоинформатор, извещая его о пуске ракет по нему, он потратил четыре секунды на то, чтобы разорвать контакт и понял, что бесполезно. Оставалось одно — он схватил рычаг катапульты и рванул на себя — ровно за две секунды до того, как сразу две ракеты Стингер попали в его самолет…
Ночь на 24 июля 2012 года
Британская Канада
Преследование
Просто поверить не могу — как мы сумели приземлиться…
Оспри — имеет систему переключения тяги с одного двигателя на другой и даже если один двигатель поврежден — теоретически может лететь на одном, работающим на оба винта. Но не в том случае, если машина перегружена и осколками ракеты — поврежден один из редукторов и вал передачи мощности. И с хлещущей жидкостью из гидравлики. Оспри был хорош многим — но вынесенные далеко от фюзеляжа, плохо защищенные гондолы двигателей были лакомой приманкой, что для ракеты, что для ЗУ.
И все-таки мы сели. Перед тем, как в нас попала ракета, мы успели набрать метров двести высоты — и когда ракета попала в правый двигатель, пришлось садиться на левом, с креном, плохо управляемым снижением и пожаром по правому борту. Но все-же сели — второй двигатель отказал всего в нескольких метрах от земли — и мы грохнулись…
К счастью — грохнулись не на лес, на поле. Не перевернулись, только падали с сильным креном и от этого полностью смялась и оторвалась правая мотогондола. Не случилось и пожара…
Сорвав аварийную пломбу, мы с трудом выбрались наружу. Кто-то бросил на поле дымовую шашку — и я дал волю, выругал идиота матом по-русски, по-английски, по-германски и на фарси. Потому что полным идиотом надо было быть, чтобы обозначить место падения для поисковых команд британцев. Дымовую шашку затушили, затоптали, как смогли…
Второй конвертоплан, который и спас нас — уже висел над нами, освещая прожектором…
— Черт…
Я посмотрел на часы. По местному, восточному поясному — еще трех часов ночи нет. У нас есть часа три до рассвета — надо уходить, пока не прибыли поисковые отряды. А они обязательно прибудут — с собаками, со всей прочей хренью. Сбитый конвертоплан — отличная приманка.
И пойдут за нами.
Почему я не улетел на канонерской машине — с Павлом, Моникой и ранеными? А сами как думаете? Чтобы спокойно спать потом по ночам. К тому же — я своего рода гарантия того, что отряд не бросят, прилетят и вытащат. Без меня — могут бросить, списать в расход, мы и так уже на грани войны с Великобританией, могут решить, что не стоит рисковать спасательной операцией в глубоком тылу. Но — если опасность попасть в плен угрожает вице-адмиралу флота, да еще секретоносителю высшей категории — тогда вытаскивать, конечно, будут.
Я заметил, как Ругид проверяет ноги. Точнее ногу. Переносит на нее весь вес своего тела и смотрит, что будет.
— Сэр, вы ранены? Что с вашей ногой?
— Пустяки…
— Сэр, совсем не пустяки. Вы будете тормозить движение группы так.
— Черт, только не хватало, чтобы на старости лет русский учил меня жизни.
Я молча повернулся, подошел к конвертоплану, который все еще дымился.
— Потушили, сэр — отрапортовал мне кто-то из североамериканцев. После того, что мы утворили на Точке А — меня принимали за своего.
— Медик есть?
— Я, сэр — неприметный парнишка шагнул вперед, самый молодой из всех. Понятное дело — пришел в морскую пехоту, чтобы дядя Сэм заплатил за колледж, да так и остался.
— Осмотрите полковника. Мне надо знать, что у него с ногой. На ругань внимания не обращайте, ясно?
— Да, сэр.
— Отряд — в шеренгу по одному стройся.
Выстроились по росту — вперемешку, русские и североамериканцы. Случись британцам накрыть нас — разбираться не будут.
— Попрыгали.
Я пошел вдоль строя, прислушиваясь и присматриваясь. Новичков не было, и собрались все — нормально. И хорошо, что раненых отправили, без раненых — скорость передвижения можно увеличить почти что в разы.
— Карту!
Развернули карту, сделанную на основе спутниковых снимков, подсветили фонариком. Кстати — знаете, зачем надо было прикладывать усилия и тушить загоревшийся конвертоплан? Да потому, что пламя и дым видны с воздуха за несколько миль. А вот просто стоящая на земле машина — попробуй, отыщи.
— Офицер, ваши предложения?
Белобрысый капитан морской пехоты ткнул пальцем в карту.
— Офицер Бастиан, сэр. Я бы пошел вот в этом направлении, сэр, к побережью.
— Тут нас и будут искать, офицер.
— Сэр, мы можем уклоняться от поисковых групп. Может принять бой.
— Не согласен. Надо не принимать бой, а уходить от него. Еще какие предложения?
Русские и североамериканцы молча сопели, ожидая решения командира.
— Вот сюда — решил я — строго на север. Никто этого от нас не ждет. Все ждут, что мы пойдем на восток, к побережью. Идя на север, мы удаляемся от зоны активных боевых действий, где сосредоточена основная боевая техника. В том числе и вертолеты — а у них, как вы знаете, радиус действия ограничен. А тем, кто придет нас забирать — все равно, им лететь с моря. К тому же — вот здесь и здесь прииски, лесозаготовительные пункты. Можно будет разжиться здесь колесами и ехать уже на них, а не чапать на своих двоих.
— Сэр! — вернулся медик.
— Докладывай.
— Небольшое растяжение. Неприятно, но ничего страшного. Можно идти, тем более что я наложил давящую повязку.
Да уж… Был в моей памяти случай, когда курсант, чтобы не сойти с дистанции, прошел больше тридцати километров со сломанной лодыжкой, наложив такую же вот давящую повязку. Все мы тогда — кончеными психами были, хоть запирай.
— Он дойдет? Идти придется долго, возможно, что и быстро.
— Думаю, да, сэр. Он морпех и неплохо подготовлен. Перелома точно нет.
— Ну? Все решили? — спросил подошедший Ругид
— Решили. Выступаем. Головной дозор трое, пулемет в головной дозор. Двое в замыкающий. Смотреть по сторонам. Выступаем.
Конечно же — уйти нам далеко не дали. Я даже не знаю, что это было, то ли ночной БПЛА, то ли спутник, то ли — просто какой-то местный житель заметил перемещающуюся группу и сообщил куда следует. Как бы то ни было — меньше чем через час после того, как мы покинули место падения нашего конвертоплана — мы услышали рокот вертолетных винтов.
Я оглянулся, оценил обстановку. Здесь — уже был край, где хозяйствовали фермеры, можно было сажать пшеницу на зерно и спирт — но впереди был перелесок. Узкий, аккуратный, видимо для снегозащиты или — для отделения границ угодий.
— К перелеску — бегом! Живо, живо, живо!
Головной дозор уже был в перелеске, мы бросились к спасительным деревьям, уже не соблюдая дисциплины. Местная пшеница — короткоостная, спрячешься в поле только если лежа. Господи… вот уж не русское поле и не русский лес… родная земля тебя от любого супостата спрячет.
Надежды на то, что вертолет этот — просто поисковый, ведет поиск в районе — не оправдались. Массивный, вытянутый в длину Бристоль показался на горизонте, в носу у него был прожектор, по бортам пулеметы.
— Не стрелять! Не стрелять по нему, он нас не видит.
Как же, не видит. Бристоль неуклюже развернулся боком и на борту — затрепетал огонек пулемета. Пули почти безошибочно хлестнули по деревьям, пулеметчик то ли чуть выше брал прицел, то ли просто хотел нас запереть огнем. Я заметил, как отходит аппарель вертолета, и вниз летят тросы — у них был и десант.
— Снайперам, пулеметчикам — огонь по двигателям! Стрелкам — по хвосту и по кабине!
Грянули выстрелы из двух десятков стволов, перебивая автоматы, оглушительно бухнула британская «пятидесятка» Майка. Ее огонь — оказался действенным даже для километрового расстояния — после третьего выстрела Бристоль как-то пошатнулся в воздухе, причем пошатнулся резко. В области двигателей, которые у него, как и у Чинука были в хвосте — плеснулось пламя, моментально сбитое системой пожаротушения. Я отчетливо видел, что кто-то не удержался на тросе и полетел вниз… отлично, раненые их задержат. Вертолет попытался развернуться — но не сумел и начал отходит строго на запад, оставляя за собой дымный след. Сколько он успел высадить коммандос — неизвестно, но теперь-то они точно упали на след и по-хорошему не слезут.
— Прекратить огонь! Отходим! Бегом!
Следующий раз — мы не продержались и десяти минут, нас застали, когда мы вышли из перелеска и бежали к фермерскому дому. Надо было достать хоть что-то… хоть трактор, хоть грузовик. На своих двоих — нам точно было не уйти.
Вертолет был слышен, звук двигателя у него был более высокий и отрывистый, чем бормотание Бристоля. Но — не было понятно, где этот вертолет, с какой стороны ждать удара.
Ночной, безо всяких прожекторов Грифон оказался сзади, на нем был либо поисковый радар, либо что-то в этом роде — вертолет развернулся и точнехонько по нам полоснул очередью из бортового пулемета.
— В канаву, живо!
Поделиться книгой: