Вердикт: невиновен!

– У меня не было в бумажнике удостоверения и кредиток, – пожал плечами Джуниор.

– Где же они у тебя были? – оторопела я, внутренне холодея.

– В секретном кармашке, – потупился кудрявый друг.

– Что же ты сразу не сказал? Я думала, ты не блокируешь карточки, потому что уверен, что ими не воспользуются. Постой, я свои заблокирую.

Я отошла к табачному киоску и потратила полчаса на то, чтобы дозвониться до службы клиентской поддержки банка и заблокировать кредитки. К лотку с носками мы попали ближе к обеду. Многие торговцы уже сворачивали торговлю, а рыхлая блондинка в вязаном пальто с растянутыми карманами свой чулочно-носочный ассортимент только выкладывала на прилавок.

– Если бы мне сказали, что эта медуза когда-то была красоткой и играла в театре главные роли, я бы ни за что не поверил, – чуть слышно прошептал Борис, приближаясь к нужному месту.

– Посмотрим, что с тобой через двадцать лет станет, – буркнула я. – Доставай удостоверение, покажем ей твоё. Я теперь, Боречка, без тебя как без рук. Никуда не отпущу, будешь везде со мной ездить.

Борис польщённо улыбнулся и полез в специальный потайной кармашек за адвокатским удостоверением.

Бывшая актриса Светлана долго не могла взять в толк, что от неё хотят столичные адвокаты, пока наконец не сообразила, что речь идёт не о её бедовом сыне, опасавшемся преследования со стороны полиции, а о старинной подруге по театру.

– Так вы про Нину спрашиваете, – с облегчением вздохнула она, светлея лицом. – Пойдёмте в кафе, посидим, поговорим. Или мы не русские люди?

Торопливо покидав носки обратно в коробку, женщина перетащила товар в камеру хранения и с видимым облегчением направилась к летнему шатру с пластиковыми столиками, за которыми, кутаясь в пальто, потягивали пиво утомлённые шопингом посетители и удачливые торговцы. По пути к пустующему столику Светлана перездоровалась практически со всеми, кто находился в кафе, тем самым давая понять, что она в этом заведении свой человек.

– Ну что, по пивку или сразу закажем водочки? – в предвкушении потирая руки, подмигнула она.

– Мы за рулём, – поспешно откликнулась я. – Мы будем кофе. Борь, закажи нам по чашке капучино.

– А я возьму себе пивка, – решила Светлана. – И рыбки солёной. Угощаете?

– Само собой, – с готовностью откликнулся Борис, поправляясь к барной стойке и на ходу вынимая из потайного кармашка кредитные карты.

– Кредитки принимаете? – поинтересовался мой друг у сурового кавказского мужчины, тоскующего за прилавком.

– А как же, – хмуро откликнулся тот. – Что заказывать будем?

В ожидании Бориса я выложила на стол блокнот и ручку и с интересом посмотрела на сидящую напротив меня женщину. Она восприняла этот взгляд как сигнал к началу беседы и, закурив сигарету, неспешно проговорила:

– Про Нину я вам ничего сказать не могу. Она как уехала к дочери в Москву, так больше и не приезжала.

– Когда же она уехала к дочери? – удивилась я.

Насколько я знала из рассказа адвоката Грачёва, мать Эммы на момент их знакомства жила в Рязани. Либо Светлана что-то путает, либо костюмерша Глаголева наврала лучшей подруге.

– А как продала квартиру, так сразу и уехала, – выпуская из ноздрей дым, ответила собеседница. – Сказала, что Эмма теперь в институте учится, за ней присматривать нужно, а то девочка молодая, мало ли что.

– Своего московского адреса вам Нина не оставила? – подал голос подоспевший Борис, расставляя на столе чашки с кофе, кружку с пивом и очищенную воблу на блюдце.

– Не-а, не оставила, – с удовольствием глотнув пива, проговорила свидетельница, посасывая кусочек рыбки. – Я даже удивилась. Но, – хитро прищурилась она, – я знаю, в чём тут дело. Перед самым отъездом к Нине мужчина из Москвы приезжал. Голос у него густой, как у оперного певца. Он сначала вокруг Нинки увивался, а как увидел меня – голову потерял. Думаю, Глаголева из-за него на меня обиделась, потому ничего и не сказала. Она такая чувствительная, всё близко к сердцу принимает. Когда мужик её, Василий, с учительницей Эмкиной закрутил, Нинка даже слушать его оправданий не стала, выгнала из дома. Да ещё нажаловалась директору школы, и учительнице всыпали по первое число. Мой Рома в том же классе учился, они с Эммой одногодки, так сын рассказывал, что их Людмила Викторовна на пять кило похудела, так из-за этой истории переживала. Даже к Нинке бегала извиняться. Пришла и говорит: «Простите меня, Нина Юрьевна, бес попутал. Не нужен мне Василий, пусть с вами живёт». А Нинка ни в какую – развод, и точка. Вот как обиделась.

Из сумбурного рассказа бывшей актрисы я вынесла два новых факта: узнала отчество нашей Эммы – Васильевна. И, кроме того, было похоже, что собеседница знает год её рождения.

– Какого года рождения ваш сын? – поинтересовалась я, приготовившись делать пометки.

– Мой Ромка-то? Семьдесят третьего, – охотно откликнулась Светлана. – И Нинкина Эмма семьдесят третьего. Девчонка была забавная – это что-то! Она у нас в театре с малолетства детские роли играла, я думала – артисткой будет. А Эмма пошла по научной части. Наверное, сейчас книжки умные пишет. А я вот, видите, театр бросила и на рынке торгую.

Я решила, что настал подходящий момент для того, чтобы проверить мою гипотезу насчёт Исаевой.

– Скажите, вы не помните, ваша подруга Нина Глаголева после своего отъезда ребёнка в Рязань не привозила? Может, появлялась на улицах с коляской или с малышом? – поинтересовалась я.

– Ребёнка? – удивилась Светлана. – Не привозила, это точно. Я бы знала, обязательно люди рассказали бы. Я всегда на виду, с утра до вечера общаюсь с друзьями и знакомыми – никто из них про ребёнка не упоминал.

– Значит, не знаете, где найти Глаголевых, – подвёл итог беседы Борис.

– Не знаю, – с облегчением подтвердила Светлана, опуская на стол пустую кружку.

– Скажите, где у вас паспортный стол? – внезапно осенило меня.

– Да здесь, рядышком. За угол свернёте и всё время прямо. Второй дом направо, там увидите. Вы что, уже поехали, что ли? – встрепенулась женщина, заметив, что я убираю блокнот в сумку. – А пива мне больше не возьмёте?

Борис обречённо поднялся и направился к стойке, за которой по-прежнему стоял хмурый кавказец. Торопливо попрощавшись со Светланой, я пошла к выходу. На улице подождала, пока приятель рассчитается за пиво. Как только он показался на пороге кафе, я расстроенно шмыгнула носом и тяжело вздохнула:

– У меня такое ощущение, что сегодня не мой день.

– Да брось ты, Агата, сейчас выясним, куда переехали Глаголевы, – с мажорными нотками в голосе успокоил меня кудрявый друг. – Паспортный стол – это такая организация, где всё обо всех знают. Прогуляемся пешком, а то ты у меня совсем раскисла.

– Давай, – ответила я без особой охоты и потащилась следом за Устиновичем-младшим.

Борис свернул за угол и двинулся вдоль улицы, отсчитывая дома.

– Надеюсь ты поняла, что мужчина из Москвы, который приезжал к Нине Глаголевой, – старый проныра адвокат Грачёв, который успел окрутить и Нину Юрьевну, и её подругу Светлану, – заметил Борис. – И в то же самое время напропалую кокетничал с Кирой Ивановной.

– Конечно, поняла. Не глупее некоторых, – сердито фыркнула я.

– Да ладно тебе расстраиваться! – не унимался приятель. – Зато теперь мы знаем отчество Эммы и год её рождения. Пока не поздно, позвоню Лёне, продиктую ему данные на Глаголеву. Пусть отправит во все женские колонии адвокатские запросы, не у них ли отбывала наказание с девяносто первого года наша Эмма Васильевна.

Джуниор вытащил из кармана мобильник и принялся звонить старшему брату. Успокоился он только тогда, когда Леонид снял трубку и пообещал, что прямо сейчас бросит все свои дела и отправит по факсу запросы по адресам женских колоний, имеющихся в базе.

– И на том спасибо, – попыталась улыбнуться я.

Чего уж там скрывать, мне было приятно, что моими проблемами занимается Леонид Устинович, и я немного повеселела. Паспортный стол находился через два квартала от рынка. Как это ни странно, народу в приёмной не было. Паспортистка вскинула на нас скучающий взгляд, внимательно изучила удостоверение Бориса и ввела в базу запрос на предмет нового адреса Глаголевой Нины Юрьевны. Из принтера выползла распечатка, через секунду перекочевавшая в руки Бориса.

– Москва, Кривоколенный переулок, дом пять, – глядя на компьютерный текст округлившимися от изумления глазами, прочитал он.

– Не везёт так не везёт, – махнула я рукой, разворачиваясь к выходу.

– Одну минуточку, – возмутился Борис, заглядывая в окошко паспортистки. Его вера во всемогущество государственных структур была подорвана, и он не собирался оставлять это безнаказанным. – Девушка, объясните нам, пожалуйста, как могло получиться, что человек выбыл по адресу, по которому испокон веков расположена адвокатская контора?

– А мне откуда знать? – в свою очередь, повысила голос паспортистка. – Люди выписываются, называют адрес новой регистрации, с их слов я фиксирую название улицы и номер дома в документах. Или вы думаете, что я должна ездить по всей стране, проверять достоверность адресов?

Девица негодующе дёрнула щекой и отвернулась к окну.

– Всё понятно: мать Эммы назвала единственный адрес в Москве, который знала, – проговорил Борис, следом за мной выходя на улицу. – А знала она только адрес нашей конторы, потому что нанимала там адвоката Грачёва. Следовательно, в Москве она жилья не покупала, хотя и уверяла знакомых в обратном.

Тоже мне, гений сыска! Открыл Америку через форточку!

– Это я и без тебя понимаю, – оборвала я логические выкладки приятеля.

– Но каковы масштабы профанации! – поражался мой кудрявый друг. – По всей стране каждый врёт что хочет! Вот лютый бардак!

– Что нам теперь остаётся? Поехали в детдом Исаевой.

Борис тяжело вздохнул и двинулся за мной к рыночной площади, где мы оставили машину.

Детский дом, в котором воспитывалась Лиза Исаева, находился на окраине Рязани. Это выяснилось после того, как мы объехали четыре детских дома, где ничего не знали о девушке с таким именем. Список воспитательных учреждений я скачала из Интернета, порадовавшись, что теперь получение подобной информации не составляет труда. В последнем приюте нам всё же улыбнулась удача. Оставив машину неподалёку от проходной детдома, мы представились охране и попросили проводить нас к заведующей. В первый момент, когда парень в камуфляже после тщательного изучения вернул Борису его адвокатское удостоверение, проговорив: «Елизавета Максимовна на месте, проходите в главный корпус», я не придала имени заведующей должного значения.

Миновав осенний парк, мы вошли в просторное здание, и, пройдя по коридору до кабинета заведующей, увидели на двери табличку «Исаева Елизавета Максимовна». Переглянувшись, с недоумением пожали плечами, и Боря потянул на себя дубовую дверь. Дверь оказалась заперта, и я, подхватив друга под ручку, отправилась искать заведующую. Заглянув в соседнее помещение, мы увидели в комнате группу малышей годика по три, играющих под присмотром пожилой полной женщины. Одна малышка резво вскарабкалась на подоконник, и женщина строго окликнула её:

– Лиза Исаева, немедленно слезай!

Девочка послушно спустилась на пол, и Борис, постучав для привлечения внимания в створку двери, спросил:

– Скажите, пожалуйста, где нам найти Елизавету Максимовну?

– Она на улице за домом гуляет со средней группой, – откликнулась воспитательница.

– Спасибо, – поблагодарил Джуниор, прикрывая за собой створку.

Пока мы ходили вокруг корпуса и искали среднюю группу, попутно размышляли по поводу обилия Лиз Исаевых в одном отдельно взятом детском доме.

– Должно быть, это дежурное имя, которым называют всех девочек, попавших сюда без документов, – делилась я соображениями. – Заведующая тоже когда-то была воспитанницей этого детдома, поэтому и она Лиза Исаева.

Борис не возражал, но и не соглашался – он предпочитал поговорить с заведующей, прежде чем делать какие-либо выводы. Елизавету Максимовну удалось разыскать в самой дальней части парка. Группа шестилетних ребятишек бродила между деревьями и собирала яркие опавшие листья. Руководила подготовкой к работе над гербарием немолодая женщина с добрым лицом. Приблизившись вплотную к группе ребят, Борис, приветливо улыбаясь, спросил:

– Добрый день. Не подскажете, где нам найти Елизавету Максимовну Исаеву?

Не успела женщина и рта раскрыть, как пигалица в розовой шапке с помпонами шагнула вперёд и дерзко ответила:

– Я Лизавета Максимовна Исаева. Дядя и тётя, вы меня ищете?

– Если ты руководишь детским домом, значит, тебя, – рассмеялась я.

– Лиза, сколько раз я просила тебя не лезть вперёд всех, – нестрого пожурила воспитанницу женщина, стараясь скрыть улыбку. – Я вас слушаю, – откликнулась она, поворачиваясь в нашу сторону.

– Мы представители адвокатской фирмы «Устинович и сыновья», приехали из Москвы, – начал посвящать заведующую в суть дела Борис. – Не могли бы вы уделить нам немного времени?

Женщина согласно кивнула головой и проговорила, обращаясь к ребятам:

– Собирайте листики без меня. За самый красивый победитель соревнования получает приз – двойную порцию компота.

Дети оживлённо загалдели и разбрелись, шурша осенней листвой, выполнять задание.

– Я вас слушаю, – предоставив детей самим себе, проговорила заведующая.

– У нас в производстве находится дело по обвинению в предумышленном убийстве декана факультета истории Столичного гуманитарного университета, и свидетелем по нему проходит Лиза Исаева, – начал рассказывать Борис.

– Да что вы говорите? Пётр Михайлович убит? – ахнула заведующая.

Брови мои непроизвольно поползли вверх, и я удивлённо спросила:

– Вы знали профессора Черненко?

– Знала. Какая жалость, хороший был человек, – опечалилась женщина. – Каждый год он приезжал в наш детдом и рассказывал ребятам о Столичном университете, приглашая самых одарённых детей поступать практически без экзаменов.

– То есть Лиза знала профессора Черненко до того, как поступила в университет? – уточнил Борис.

– Само собой, он охотно общался с нашими ребятами, – пожала плечами Елизавета Максимовна.

Борис кинул на меня многозначительный взгляд и с воодушевлением продолжал:

– В связи с этим у нас вопрос – можно ли нам получить данные на родителей Лизы? Кто её мать, кто отец, где она родилась и по какой причине оказалась в детском доме?

– Да что вы, родненькие мои, – очень по-домашнему всплеснула руками заведующая. – Если бы мы знали, кто родители, не стали бы называть девочку именем дежурного, обнаружившего её у дверей детского дома без документов. В тот августовский вечер я нашла Лизу в парке, поэтому девочку назвали моим именем.

– Получается, и день рождения Лизе определили на глаз? – смекнул Борис.

– В дату рождения мы вписали число, когда обнаружили Лизу в нашем парке. На вид ей было годика три, поэтому и поставили год рождения, исходя из физиологических особенностей, таких, как рост, вес и наличие молочных зубов.

– И часто вам детей подкидывают? – тусклым голосом осведомилась я.

Заведующая оглянулась, кинула внимательный взгляд на своих подопечных и только после того, как убедилась, что с детишками всё в порядке, вернулась к прерванному разговору:

– Что, простите, вы сказали? Ах да. Насчёт подкидышей. Наш парк граничит с лесной зоной, поэтому время от времени мы находим на территории детского дома малышей, которые не помнят, как их зовут и кто их родители. Такие детишки зачастую производят впечатление недоразвитых, но чаще всего они выправляются и становятся умненькими и сообразительными, вот как Лиза Исаева. Вы не смотрите, что она бывает груба и заносчива – всё это подростковая бравада. Лиза девочка очень добрая и отзывчивая, она готова на многое ради того, кого любит. К тому же она очень целеустремлённая. Вы знаете, до восьмого класса Исаева еле успевала по всем предметам, а в девятом девочку словно подменили. Она поставила перед собой задачу – поступить в университет – и успешно сдала вступительные экзамены.

Заведующая взглянула на часы и закончила свою речь словами:

– Сейчас у нас ужин, может, поедите вместе с ребятами? Вы с утра по делам ездите, проголодались, наверное?

– Спасибо, не откажемся, – обрадовался Борис, любивший поесть основательно и со вкусом.

– Ребята, строимся по парам и идём в корпус, – прокричала Елизавета Максимовна, высматривая среди берёз и клёнов яркие курточки.

Воспитанники средней группы без дополнительных напоминаний дисциплинированно построились парами и чинно двинулись к подъезду. За ними шли заведующая и мы с Борисом.

– Кадров не хватает, сама веду среднюю группу, – оправдываясь, проговорила Елизавета Максимовна. – У вас нет на примете хорошего педагога? Оклады у нас невысокие, зато проживание в отдельной квартире и бесплатное питание.