Пандемоний

— Нам нужны комнаты, — сообщил я.

— Или домики, — вставил Лью.

— Я не принимаю постояльцев после одиннадцати вечера, — ответила старушка. — Я не могу пустить вас в домики, покуда их не приведут в порядок.

Она замолчала и, мигнув, какое-то мгновение смотрела на нас.

— Вы тот самый паренек, который мне звонил.

— Именно, мэм, — вежливо ответил я, намеренно не став оспаривать слово «паренек».

Прошлым вечером мы перепробовали все существующие телефонные номера в Гармония-Лейк. В городке не было ни торговой палаты, ни полицейского участка, ни даже заправки. Мы наткнулись на шесть номеров. Пять принадлежали местным жителям, но ни у одного из них не было фамилии О'Коннел. Шестой номер оказался номером мотеля.

— Я же говорила вам, что сообщу ей о вашем звонке, — произнесла старая леди.

— Знаю, я просто подумал, что мы…

— Она еще не вернулась домой.

— Отлично, я вас понял.

— У нее нет телефона.

— Да, вы мне говорили.

Ее взгляд был устремлен в пространство мимо меня. Судя по всему, хозяйка мотеля пришла к какому-то решению. Она недовольно покачала головой.

— Послушайте… — начал я.

Старуха захлопнула дверь прямо перед моим носом. Звякнула цепочка, и дверь приоткрылась еще на несколько дюймов.

— Хорошо. Уже почти утро. Пожалуй, я смогу принять вас. Кроме того, мне уже не заснуть.

С этими словами она исчезла в глубине дома. Я посмотрел на Лью, затем решительно толкнул дверь.

Старуха была в другой комнате и явно намеревалась зайти в какое-то новое помещение. Я заметил, что ее седые волосы достигали уровня талии. На ней был розовый банный халат, на ногах — тренировочные брюки.

Передняя часть старого дома была поделена на три части. Середину занимал стол, покрытый виниловой скатертью в красно-белую клетку. Справа находилась темная комната, освещенная лишь тусклым светом стоявшего в углу стеклянного холодильника для напитков с логотипом «Кока-Колы». Что это — магазин? В полумраке угадывались полки со всяким сувенирным барахлом.

Хозяйка свернула налево, нырнув в помещение, которое должно было выполнять роль гостиничного фойе. Войдя в комнату, она приблизилась к конторке, сделанной из фанеры и прессованных опилок. Если бы не этот узнаваемый предмет мебели, комнату можно было бы принять за жилище образца 1972 года: овальный коврик, кресло на колесиках, обтянутое зеленой тканью, и гарнитур в шотландскую клетку, состоящий из кресла для двоих и диванчика. Обшитые темными панелями стены увешаны фотографиями вперемешку с устрашающего вида восковыми рыбинами.

— Вам следовало предупредить меня о приезде, — заметила хозяйка. — Нужно было заранее заказать номера.

— У вас не осталось свободных мест? — невинным тоном осведомился Лью.

— Кредитка или наличные? — задала встречный вопрос старая леди.

Я полез в карман, не глядя на брата. Засранец дождался, пока я вытащу бумажник, и лишь тогда произнес:

— Кредитка.

— Нам нужны две комнаты, — попросил я.

Лью покачал головой, однако не стал спорить. Возможно, уединение требовалось ему не меньше, чем мне.

Старушенция неловко, как будто обращалась с дробовиком, вложила кредитку в считывающее устройство. Я взял со стола брошюрку — сложенный втрое листок, отпечатанный на ксероксе в один цвет на желтой бумаге. На листке красовались та же картинка и тот же логотип, который я заметил на дорожном рекламном щите. Видел ли я уже Шуга? Конечно, причем не раз. Создатели брошюрки могли бы воспользоваться услугами компьютерного дизайнера.

— У вас, надеюсь, есть доступ в Интернет? — поинтересовался Лью. — Мне не обязательно нужна высокая скорость.

Хозяйка смерила его подозрительным взглядом.

— Вы в третьем, а вы — в четвертом, рядом с прачечной. Завтрак в полшестого.

Лью выразительно посмотрел на меня, удивленно подняв бровь. Прачечная?

Хозяйка вывела нас на открытый воздух и указала на левую гравийную дорожку. Стоя на крыльце, она проводила нас взглядом. Мы с Лью сели в машину и медленно покатили в указанном направлении. Первый домик, практически неразличимый в темноте, располагался всего лишь в десятке ярдов от стоянки. Лью высадил меня, а сам покатил дальше по узкой просеке.

Фары «ауди» высветили миниатюрный домик с остроконечной крышей длиной двадцать пять футов и шириной пятнадцать. Он был окружен деревьями. Перед фасадом — крошечная лужайка.

Лью вздохнул.

— За тобой, черт побери, должок.

Он оставил фары включенными, пока мы вытаскивали сумки из багажника. За домиком в просветах между деревьями блестела серебристая гладь озера.

Брат передал мне ключ, прикрепленный цепочкой к деревяшке такого размера, что она, в зависимости от обстоятельств, могла служить спасательным средством на воде или дубинкой-булавой.

Лью посмотрел на мою дорожную сумку и поинтересовался:

— С тобой точно все будет в порядке?

Он явно имел в виду цепи. Прошлой ночью Лью с ужасом наблюдал за тем, как я привязывал себя к кровати.

— Успокойся, — ответил я. — Знаешь, спасибо тебе за то, что поехал со мной. Я же знаю, ты терпеть не можешь отвлекаться от своей работы.

Он кивнул на мой домик:

— Ложись спать.

— Спокойной ночи.

Я устал настолько, что едва держался на ногах. Мой домик находился всего в пятнадцати футах от бунгало Лью. Между ними среди деревьев тянулась мощенная камнем дорожка. Было очень темно. В паре шагов от освещенной фарами «ауди» было невозможно что-либо разглядеть. Я зашагал вперед, вытянув руку, чтобы случайно не врезаться в дерево. Вскоре различил очертания двери, поднялся по трем коротеньким ступенькам на крыльцо и чуть не напоролся на очередного деревянного кальмара. Затем опустил руку чуть ниже, нашел дверную ручку и повернул ее. Дверь была открыта. Это вызвало у меня смешанные чувства.

Внутри комнаты я нащупал выключатель, щелкнул им, и комнату залил свет. В дырку в стене над полом юркнуло какое-то маленькое существо с длинным хвостом. Пол был застелен линолеумом, забрызганным какими-то пятнами, часть которых имела весьма двусмысленное происхождение. Большую часть пространства занимала двуспальная кровать, застеленная желто-коричневым покрывалом. Небольшой желтый пластиковый столик с алюминиевыми ножками и парой таких же стульев с треснувшей набивкой сидений. Небольшое квадратное окно напротив двери. Ванной комнаты не было: ни ванны, ни комнаты, ни даже комнаты для ванны. Судя по запаху, стены были утеплены старой рыбьей чешуей.

— Ты вошел? — услышал я голос Лью.

— У тебя в домике тоже есть джакузи? — дурашливо крикнул я в ответ.

— Все, ложись спать. Спокойной ночи.

Фары «ауди» погасли — все тот же волшебный пульт дистанционного управления. Я закрыл дверь и поставил сумку на пол, звякнув ее содержимым.

Спокойной ночи. Это же надо.

Я слышал, как озерные волны подкрадываются к моему домику. Чем дольше вслушивался, тем яснее различал эти звуки. Скоро стало казаться, будто волны шлепают по полу комнаты прямо под кроватью.

Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп.

Я сел на кровати и принялся разглядывать дохлых мух в плафоне люстры. Грызун, обитавший в моей комнате, больше не показывался.

Хеллион барабанил в голове словно пьяный, который ломится темной ночью в дом.

Сегодня, точнее, вчера, я понял, что делаю все не так. Освободиться от зависимости нембутала, наверно, не совсем правильный выход из создавшегося положения, ведь демон в моем сознании пытался вырваться наружу с непостоянными интервалами. Кроме того, у меня уже почти кончились таблетки. Алкоголь, похоже, меня не брал, потому что после того как накачался пивом, я не провалился в беспамятство, а принялся отплясывать рок-н-ролл по всему отелю.

Нет, единственный способ провести ночь, свободную от демона — не спать.

Однако в таком случае возникал вопрос: как долго человек может обходиться без сна? Кейт Ричардс из «Rolling Stowns» мог по три дня подряд тусоваться на вечеринках, но его трудно отнести к рядовым представителям рода человеческого. Скорее, это инопланетянин. Я почти час занимался тем, что снимал бинты и разглядывал свои многострадальные руки. Самые крупные порезы я заново накрыл свежей марлей, которую закрепил медицинским пластырем. Порезы помельче оставил открытыми — пусть подсыхают.

Боль оказалась даже полезной, но для любой долгосрочной попытки сохранить сознание мне требовалась помощь лекарств. В одном из придорожных оазисов Огайо я купил несколько упаковок тонизирующего и принял несколько таблеток, запив их кофе. Сейчас я без всякой запивки заглочу еще парочку. Меня не пугает возможность привыкания. Это все равно что беспокоиться о вреде столбняка для здоровья после того, как пуля попала вам в голову. Мне нужно оставаться в здравом уме достаточно долго, чтобы убедить матушку Мариэтту вылечить меня. Однако на длительное действие таблеток рассчитывать не приходится. Если мы в скором будущем не сможем найти экзорциста, мне придется обзавестись собственной химической лабораторией.

Благодаря поисковой системе «Google» нам удалось узнать, что Мариэтта О'Коннел — гражданка Ирландии и рукоположена в сан так называемой Латинской Тридентской церкви, ирландской группировкой, отколовшейся от испанской церкви Пальмар де Тройя, которая — очередное спасибо тебе, о великий «Google»! — являет собой ответвление апокалипсического толка от мощного древа католицизма.

Главой пальмариан был «епископ» Клименте Гомес, который после смерти папы Павла VI провозгласил себя папой Григорием XVII святой пальмарианской церкви. Гомес, снискавший себе сомнительную славу гейскими наклонностями и проблемами с алкоголем, был известен в Севилье под кличкой Эль Вольтио. В деревне Пальмар де Тройя он перед образом Девы Марии положил начало новому религиозному культу. Гомесу принадлежит пальмарианский катехизис, в котором помимо прочего сказано, что где-то в глубинах космоса находятся планета Мария — родина Илии, Моисея и святого Иоанна, которой еще не достиг человеческий грех. В опусе Гомеса также утверждалось, что в космосе существует и планета Антихриста, на которой невозможно обрести спасение и где демоны из четвертого измерения готовят новый Армагеддон. В 1976 году Гомес попал в автокатастрофу, в результате которой потерял зрение. Чуть позже он объявил, что Дева Мария исцелит его, однако до самой его смерти она отказывалась совершить это чудо.

О'Коннел появилась в Соединенных Штатах в конце восьмидесятых годов или начале девяностых. В номере «Сан-Хосе меркьюри ньюс» от 1992 года утверждалось, что она успешно изгнала демона из юной девушки, одержимой Ангелочком, а затем повторила свой успех еще несколько раз на территории других штатов. Она спасла от Ангелочка двух других девушек, а также освободила несколько людей от Короля Пиратов и Художника.

После 1999 года она исчезла из поля зрения или, по крайней мере, из поля зрения прессы и пользователей Интернета. Мы с Лью, как ни старались, нигде не смогли найти ее телефона или электронного адреса. Ее последнее местопребывание удалось обнаружить лишь в альманахе филадельфийского Клуба любителей психологи имени К. Юнга за 1998 год. В нем она значилась как Мариэтта О'Коннел из Гармония-Лейк, штат Нью-Йорк.

Именно тогда я наткнулся на телефонный номер этого мотеля. После неудачного разговора со старой дамой-консьержкой я сообщил брату, что мне непременно нужно отыскать Мариэтту О'Коннел. Лью выразительно посмотрел на меня, покачал головой и отправился спать. К Амре. Через десять минут он вышел из спальни и заявил, что нам следует выехать рано утром, до часа пик, и закрыл за собой дверь.

Свет в люстре неожиданно сделался ярче, и я непроизвольно заморгал.

Чувствуя, как колотится сердце, я сел в постели. Оказывается, я заснул мертвецким сном. Вот черт!

Опасаясь, что снова засну, я встал с кровати. В комнате было холодно. Маленькое окно сделалось более прозрачным. Небо существенно посветлело.

Я надел ботинки, вытащил из сумки свитер и, чтобы впустить немного свежего воздуха, открыл дверь. Густой туман поглощал свет зарождающегося дня. Я смог разглядеть лишь деревянные ступеньки крыльца и предполагаемые очертания деревьев. Все остальное тонуло в сероватом молоке тумана. Я прошелся по крошечной лужайке перед домом, по-боксерски разминая мышцы шеи и рук. Начало светать.

Рядом с домом я обнаружил тропинку, выложенную камнями, и дошел по ней до деревянных мостков, уходящих в туман. Засунув руки в карманы, я постоял, качаясь на скрипучих досках.

Где-то рядом послышался громкий всплеск.

Шуг!

Такова была моя первая мысль. Было слышно, как стучит сердце в груди, однако представив, как это смотрится со стороны — я стою, и меня бьет колотун, я рассмеялся. Непременно расскажу Лью.

На берег шумно набегали волны. Видимость в тумане была минимальной, всего несколько ярдов.

В конце мостков стала различима узкая полоска воды. Она уже разгладилась и стала черной и ровной.

— Отлично, — произнес я вслух. — Самое время…

Под водой шевельнулось что-то огромное. Мелькнула бледная плоть какого-то большого существа, раза в два крупнее обычного человека. Она скользила под самой поверхностью воды. Затем на мгновение нечто высунулось наружу, обнажив горбатую, как у кита, спину, и снова ушло на глубину.

Я вскрикнул и упал на пятую точку. Затем крабом попятился назад. Как только мне удалось перевернуться лицом вперед, я вскочил на ноги и бросился по мосткам прочь от берега.

Выяснилось, что мостки не вплотную подходят к полоске земли. Нога угодила в пустоту, и я головой вперед полетел в прибрежный ил. Каким-то чудом мне удалось прижать к груди обмотанные бинтами руки и принять удар правым плечом и щекой.

Через пару секунд я перекатился на спину и приподнялся на локтях. Затем посмотрел налево, направо и снова налево, вглядываясь в туман и напряженно вслушиваясь. Разумеется, я ничего не услышал, кроме собственного тяжелого дыхания. Волны с прежней монотонностью ударялись о берег. Я встал, прижался к стволу дерева, все так же тяжело дыша.

О господи!.. Черт меня возьми!

Наконец до меня дошло, что я произношу эти слова вслух, и замолчал. Солнце уже взошло над поверхностью озера, и из тумана проступили очертания деревьев. Слева, там, где тянулась чаща леса и был расположен домик, который занял Лью, стали видны другие мостки. Полоска воды была пустынной и гладкой.

Я встряхнул головой и усмехнулся, точнее, не смог удержаться от смешка.

Все так же усмехаясь, я направился к дорожке, ведущей к моему домику. Между тем примерно в двадцати ярдах от берега из воды вышел Шуг.

8

Наконец я понял, что Лью зовет меня по имени. Я оглянулся в сторону берега и увидел, как брат, неуклюже пробравшись через заросли кустарника, едва не угодил в воду. Затем он направился прямо к мосткам. Даже с этого довольно приличного расстояния я понял, что Лью жутко раздражен. Когда я снова посмотрел на него, Лью остановился. Взгляд его был прикован к тому, кто сидел рядом со мной.

А рядом со мной, свесив ноги в воду, сидел Шугарат. Он был гол, если не считать темных нейлоновых плавок и очков для плавания, которые он натянул на белый гладкий лоб. Гигантский безволосый малыш с белой кожей.

Я жестом подозвал брата. Тот удивленно поднял бровь.

— Лью, я хочу, чтобы ты познакомился со Зверем Глубин, Ужасом Северных Озер, Шугаратом собственной персоной, точнее, Тоби Ларсеном. Тоби, это мой брат Лью.

Тоби медленно поднялся на ноги и вытянулся во весь свой гигантский рост — почти семь футов. Молочно-белая кожа. Огромные бедра. Круглый как пивной бочонок живот, навевающий ассоциации с изображениями Будды. В целом при взгляде на него возникало ощущение, будто это не человек, а изделие талантливого стеклодува. От него исходил крепкий дрожжевой запах.

Лью, вопреки обыкновению, пришлось смотреть на Тоби снизу вверх.

Тоби смотрел на него сверху вниз. У него были широкий нос, казавшиеся рудиментарными крошечные уши и пухлые розовые губки. Глаза, по сравнению с огромными очками для плавания, казались узкими щелочками.

Тоби поднял левую руку, глыбу плоти. У мощной конечности не было ничего общего с рукой культуриста из комиксов. Это была рука спортсмена-штангиста или кузнеца.

Я предостерегающе посмотрел на брата. Лью, видимо, уже пришел в себя и ответно пожал гиганту руку.

— Рад знакомству, — произнес он и, не отводя взгляда от Тоби, добавил, обращаясь ко мне: — Я не мог найти тебя. Заглянул в твой домик, но…

Тоби пожал плечами. По груде мяса пробежала легкая рябь.

— Значит, вы Шуг, — констатировал Лью.

— Да, тридцать пять лет, — ответил водный исполин. Его голос был на удивление тонок и нежен.