Свой среди чужих

– Они еще не затоплены?!

– Нет, сэр…

Гнусавый, типично британский выговор бритвой резанул по нервам…

– Черт, это же…

Полковник рассмеялся.

– Спокойно, это наш человек. Я тоже раньше нервничал. С некоторых пор британский акцент у многих вызывает раздражение…

– Кто он?

– Британец из гражданских. Но подготовленный, лучше многих моих ребят работает. Да спокойно, G2[1] его проверила. Он своих соотечественников больше нашего недолюбливает. И здесь в стране уже давно…

Что-то в одном из отряхивающихся от грязи бойцов показалось мне знакомым, какое-то неуловимое ощущение, что я его где то видел…

– Прошу извинить, сэр…

Незаметно перещелкнув предохранитель на винтовке в боевое положение, я направился к «рудокопам».

– Джентльмены…

Один из «рудокопов» недоуменно взглянул на меня.

– Черт… Кросс?

Черный прорезиненный костюм, измазанное грязью лицо, прядь светлых волос, выбившихся из-под черной вязаной шапочки. Знакомые глаза – человека этого я не видел больше десяти лет.

– Грей?

Как это все начиналось? Сложно сказать, откуда все это пошло. Не с Бразилии и не с Мексики, это точно. Наверное, это пошло еще с глубины веков, с тех самых времен, когда Великобритания завоевывала господство над миром, используя для этого совсем не джентльменские методы. Великобритания с военной точки зрения была одновременно и уязвима, и неуязвима. Уязвимость ее заключалась в том, что, будучи островом, и островом небольших размеров, Великобритания критически зависела от системы морских коммуникаций. Победить ее было просто – прервав торговлю и блокировав остров с моря. В этом же заключалась ее неуязвимость – она не имела сухопутных границ ни с одним государством, поэтому армию она могла держать небольшую, в основном колониальную, а все силы направить на развитие и укрепление флота. Флот же должен был не допустить морского десанта в метрополию. Однако этого для господства было мало – и британцы первыми в мире овладели искусством «войны без войны», войны диверсий, террора, провокаций.

Революция… Новое средство войны – Британия первая переболела революционной лихорадкой, залила кровью царственных особ площади, впала в безумие гражданской войны. Но переболела, монарх вновь взошел на трон, хоть и не с такими правами, как прежде. Переболев, британцы приобрели иммунитет к заразе – и одновременно стали щедро рассыпать революцию по земле подобно чумным вшам, сокрушая врагов своих. Первой пала монархическая Франция…

Двадцатый век привнес в военное искусство новое понятие – стратегический тупик. Война как средство решения территориальных и прочих претензий стала невозможной по причине появления у ведущих мировых держав нового, чудовищного по своей разрушительной силе оружия – ядерного. Любая серьезная война между мировыми державами грозила закончиться ядерным кошмаром взаимоуничтожения, столицы империй были под постоянным прицелом, и люди, принимающие решения, знали об этом. Но стратегический тупик не снял стоящие геополитические проблемы – наоборот, не решаемые десятилетиями, они копились и углублялись. Лишенная части своих колоний, Великобритания не могла смириться с этим. Оставшиеся у нее колонии эксплуатировались варварски – но в них не было главного. Не было черной крови – нефти, истинной крови империй. Основные же месторождения нефти были у Российской империи, стратегического и извечного противника Великобритании. Торговать нефтью задешево Россия не хотела. Не хотела она и расторгать вассальные договоры, которыми она опутала половину Ближнего Востока, вторая же половина и вовсе входила в ее состав. Нерешаемая проблема была как вулкан с заткнутой пробкой, изредка прорывающийся выбросами лавы. Бейрут, Багдад, Тегеран – список можно продолжать.

Новый император, Николай Третий, не оправдал надежды тех, кто считал, что по восшествии на престол он станет проводить более мягкую политику, учитывающую не только российские интересы, но и интересы других геополитических игроков. Политика Российской империи стала ощутимо жестче. Строились и спускались на воду новые корабли, реформировалась и снабжалась новыми видами вооружения армия, особенно усиливались части морского и воздушного десанта, части вторжения, что не могло не настораживать. Решенная проблема с Тегераном и Варшавой (Николай Третий, помимо титула Императора Российского, получил титулы Царя Польского и Шахиншаха Персидского, впервые в новейшей истории) значительно усилила геополитические позиции России и подтвердила самые худшие опасения скептиков. «Поднятый единожды, русский флаг не может быть спущен», – такими были слова Николая Третьего на коронации. Началась игра там, где Россия ее никогда не вела. Североамериканские Соединенные Штаты, исконная британская площадка для манипуляций, стали новой ареной битвы. Императрица, американка по происхождению, и наследник престола, бойко поздравляющий североамериканцев по Интернету с днем Благодарения, посещающий школу при посольстве САСШ в Санкт-Петербурге, стали новым оружием этой тайной войны. Британия такому оружию пока ничего противопоставить не могла.

Но и Великобритания, родина всех геополитических интриг последнего времени, не сидела сложа руки. Ее аналитики и полководцы нашли выход из стратегического тупика. Он был описан в книге британского полководца, фельдмаршала Говарда Лотиана «Конец эпохи ядерного сдерживания». Если страна находится в состоянии гражданской войны, если армия дезорганизована, а руководство страны убито – никто не сможет нажать ядерную кнопку, а вторжение в охваченную беспорядками страну можно оправдать мерами по наведению порядка.

Попытки применить теорию на практике на окраинах России успехом не увенчались. Бейрут, Казань, Тегеран, Багдад, Варшава – везде власть отреагировала на беспорядки максимально жестко и подавила их с использованием военной силы. Британии стало понятно, что революция в Российской империи – дело как минимум десятилетий. Россия была слишком богата и слишком самодостаточна, чтобы попытаться дестабилизировать ее. Что говорить, если Русская православная церковь открыто объявляет западных лидеров одержимыми дьяволом – и прихожане в это верят, хотя на дворе двадцать первый век. Несмотря на поражения, работа против России не была свернута, она продолжалась, только временн@ы@е рамки были отодвинуты далеко в будущее.

Но проблема оставалась. Великобритании срочно нужны были ресурсы, нефтяные и прочие. Великобритания уже чувствовала на своей шее смертельную удавку времени, аналитики в открытую говорили о предстоящем развале Британской империи. Правящие круги допустить этого не могли.

И тогда мысли британских властителей – тайных, не тех, что разглагольствуют в Палате общин, устремились через океан. Взор упал на свою бывшую колонию, ставшую одной из самых развитых и сильных стран мира. И самых уязвимых. Протяженная, никак не прикрытая граница с Канадой на севере, изматывающий, надоевший всем конфликт на юге, на мексиканской границе. Либеральная политика в отношении эмиграции – в результате чего в стране скопилось большое количество «беженцев» из России и Римской империи, чистотой помыслов не отличавшихся. Либеральная политика в отношении прав и свобод – страну заполонили национальные, этнические, сексуальные меньшинства, все они требовали себе особых прав и привилегий и не хотели понимать, что любым дополнительным правам должны соответствовать дополнительные обязанности. Обычный белый мужчина-гетеросексуал, честно работающий, служащий в армии, оказался в итоге самым бесправным. Обширный, изъеденный коррупцией под флером лоббизма государственный аппарат. Несколько политических группировок, борющихся за власть, вываливающих наружу грязное белье, что приводило избирателей в апатию, уныние и нежелание любой политики вообще. Некоторые политические группировки готовы были в своем стремлении прорваться к власти либо удержать ее пойти на прямую государственную измену. Североамериканские Соединенные Штаты были гораздо более неустойчивы и уязвимы, чем Российская империя – именно в силу своего социального либерализма и модернизма.

И при всем при этом – развитая экономика, сильная и боеспособная армия, мощный флот с десятью авианосными группировками и едва ли не половина земного шара в зоне влияния. Центральная и Латинская Америка доктриной Монро были объявлены зоной североамериканских интересов, и на эту сферу до настоящего времени никто не посягал. Лакомый кусок – при возврате Североамериканских Соединенных Штатов в состав Британского содружества образовывалось, безусловно, самое мощное государство на всем земном шаре.

В двухтысячном году, как это и положено по североамериканской конституции, состоялись очередные выборы. К власти, избранный волей меньшинства, пришел некий Джон Томас Уокер Меллон. Сын последнего президента-республиканца, проигравшего выборы на волне народного гнева после позорной бейрутской авантюры, «излечившийся» от алкоголизма, судя по его словам, он напрямую «беседовал с Богом» и реализовывал явившиеся ему посредством этих бесед божественные откровения. В Белом доме отчетливо запахло временами Рональда Фолсома, президента-актера, объявившего Российскую империю империей зла и начавшего крестовый поход против нее. Вокруг Фолсома в свое время группировались явные религиозные экстремисты из «морального большинства», психопаты, доходящие в своем безумии до того, что открыто возносили мольбы Господу о скором начале ядерной войны. Evil-doers, злодеи – одно из любимых выражений нового президента, корни его как раз были там, в «империи зла», в восьмидесятых.

10 сентября 2001 года в Североамериканских Соединенных Штатах произошел невиданный доселе террористический акт. Несколько угнанных самолетов протаранили башни Всемирного торгового центра на Манхэттене и здание Пентагона. Один из самолетов упал в безлюдной местности в Коннектикуте.

Почти сразу же нашлись и evil-doers, которые это сделали. Удивительно, но на развалинах Всемирного торгового центра был найден совершенно целый, даже не обгоревший паспорт одного из угонщиков самолетов. Им оказался двадцатипятилетний мексиканец, состоявший в одной из троцкистско-анархистских террористических организаций, проповедующей террористическую войну на уничтожение государственности как таковой. Выходцами из Латинской Америки оказались и другие угонщики.

В результате в мировой геополитике появилось новое определение – «ось зла». В «оси зла» оказалась Российская империя как родина духовных вдохновителей анархизма Троцкого (Бронштейна) и Бакунина, Мексика, в которой никак не затухал спонсируемый наркомафией конфликт, и вся Латинская Америка, сильно пропитанная идеалами левачества. Попытки русских дипломатов объяснить вошедшему в раж президенту, что Россия в свое время сама сильно пострадала от Троцкого, Ленина, народников и иже с ними, что от рук боевиков-анархистов погиб государь Александр Второй и другие достойные люди, успехом не увенчались. Evil-doers – и все тут.

Последовали и действия. Первым, почти инстинктивным действием было резкое увеличение военного присутствия в Мексике и иных странах Центральной Америки. Если раньше в Мексике стоял контингент стабилизации, то теперь речь шла уже об открытой оккупации с целью наведения порядка. Страну оккупировали, из боссов наркомафии поймали только мелкую сошку, часть мексиканской армии разбежалась, часть перешла на сторону мятежников. Конфликт не только не угас, но и вспыхнул с новой силой. Стало понятно, что конфликт этот солидно подпитывается извне. Кем? Русскими, кем же еще… Evil-doers на марше…

Но этот шаг нового президента еще как-то можно было объяснить. А вот последовавшее в две тысячи третьем году масштабное вторжение объяснить было нельзя ничем…

Бразилия…

Крупнейшая страна Латинской Америки, занимающая чуть ли не половину Южноамериканского континента. Бывшая колония Португалии и нынешняя полицейская диктатура. Государство двух половин, где одна половина живет вполне сносно, вторая же – в ужасной нищете, в так называемых фавелах, в жилищах из картона и жести, в переоборудованных под жилье контейнерах – русский крестьянин такое жилье сочтет негодным для своей скотины. Более богатая половина жила в современных, многоэтажных городах, окруженных кольцом фавел.

Веселый и не сильно заботящийся о своем будущем народ. В этом смысле – полная противоположность рачительным и деловитым русским. В холодной России если вовремя не позаботиться о теплом жилище и запасах на зиму – до весны просто не доживешь. В беспечной Бразилии не нужен ни теплый дом, ни электричество, ни запасы на зиму – земля дает урожай круглый год, хоть и скудный. В фавелах многие не работали вообще, что для христианской, старообрядческой России просто дико. На Руси кто не работал, тот считался каким-то порченым.

В политике – классический латиноамериканский тупик. Крайне правое правительство, держащееся на полицейских и армейских штыках при сильно сочувствующем левым населении. Мощные движения городского сопротивления – так называемая герилья. Целые неконтролируемые районы в сельской местности, особенно в джунглях и дельтах рек – там выращивали наркотики и этим жили. Там же действовали многочисленные банды левого толка.

Президентом страны на момент вторжения был генерал Рожелио Варгас. Генерал полиции, выходец из специальных сил, пришедший к власти в результате государственного переворота и публично расстрелявший своего предшественника и весь его кабинет. Как и все его предшественники, он был правым, даже крайне правым – на свою беду, правым настолько, что стал националистом. И вот тут-то его интересы в корне разошлись с североамериканскими, которым только националистов у власти в Бразилии не хватало.

Зато генерал Варгас нашел общий язык кое с кем другим. Мануэль Альварадо, крупнейший наркомафиози мира, грезящий о создании Центральноамериканских Соединенных Штатов и прилагающий для этого все усилия, очень даже понимал генерала Варгаса и оказывал ему существенную помощь. Час истины настал, когда на шельфе Бразилии нашли богатейшие запасы нефти и газа, обещавшие сделать побережье Бразилии едва ли не вторым Персидским заливом. Ставки в игре многократно выросли – но никто из игроков, ввязываясь в эту пахнущую нефтью, кровью, порохом игру, не мог даже предполагать, каковы истинные ставки в этой геополитической головоломке…

16 августа 2004 года

Устье Амазонки, Каналь до Норте

Оперативный район «Коронадо», плавбаза «Бенева»

Машинист первого класса ВМФ САСШ Райан Патон

Двадцать первая группа СПн ВМФ САСШ

Пахло жратвой. Нет, и в самом деле, можно было поклясться чем угодно – пахло жратвой. Нет, не той жратвой, которой приходится питаться на выходах – сырой рыбой, змеиным мясом, еще какими-то подстреленными зверюшками – а самой настоящей североамериканской жратвой. Такой жратвой, от которой не выворачивает наизнанку. Пахло мясом. Большим, сочным мясным бифштексом, таким сочным, что, когда его режешь, из-под ножа брызгает сок. Такой вот бифштекс он ел больше месяца назад, в Аргентине. Тогда они выбрались – верней, их отправили на отдых в Аргентину, они зашли в маленький ресторанчик в Буэнос-Айресе… Таких ресторанов было там много, но хозяин этого вывесил у входа звездно-полосатый флаг. Возможно, как раз для того, чтобы привлекать внимание таких, как они, солдат, получивших две недели отпуска, чтобы окончательно не свихнуться от войны. Они зашли в ресторан, и хозяин принес им каждому по стейку, свежему, только что сготовленному стейку. Каждый стейк был размером примерно с две сложенные вместе ладони и подавался на плоской деревянной тарелке. Табаско, к сожалению, в ресторане не было – но он тут и не требовался. Они переглянулись между собой и накинулись на горячее мясо, как волки. Они даже не знали, что в Аргентине так хорошо умеют готовить мясо – да и где им это было узнать. Они тогда получили две недели отпуска после почти месячной погони за призраками в проклятой дельте, безжалостной к любому чужаку. И эти две недели рая они использовали на полную катушку…

Теперь о стейке можно было лишь мечтать…

А можно – оторвать вдрызг уставшую задницу от подвесной койки-гамака, подвешенного где-то между переборками, пойти на камбуз и кинуть что-нибудь на зуб. А потом идти досыпать…

Это была «Леди Би», легенда среди боевых пловцов и всех, кто имел отношение к спецназу ВМФ, королева побережья. Бывшее флотское судно поддержки дедвейтом тридцать тысяч, ныне уже несколько лет как бросившее якорь в самом устье Амазонки, проклятой Амазонки, зеленого ада. Каналь до Норте, северный канал, стал ее портом приписки, и она не меняла его вот уже три с лишним года, находясь примерно километром мористее, в акватории Атлантического океана. За это время она превратилась непонятно во что – этакий обтянутый маскировочной сеткой, ощетинившийся противокумулятивными решетками, обросший, как ракушками, самодельными причалами, чуть ли не полностью перекрывающими канал, остров. База снабжения, ремонтная база, место базирования боевых пловцов, отрядов Naval Special Warfare Rigid Inflatable Boat (NSW RIB) и Special Operations Craft Riverine (SOCR). Здесь же частенько швартовались пибберы – небольшие, похожие на буксиры вооруженные суденышки, которые базировались выше по течению, на базе в Порто де Моз. На «Леди Би» всегда можно было отдохнуть, поесть по-человечески, пополнить запас патронов и гранат, оставить на попечение местных эскулапов своих раненых. И снова в бой, в зеленый ад, где смерть караулит тебя на каждом шагу, где топь может засосать человека в секунду, где бесследно пропадают лучшие бойцы спецназа ВМФ, где под кронами гигантских деревьев сумрачно даже днем. Ты уходил в бой – а «Леди Би» оставалась и ждала тебя обратно.

«Леди Би» была для всех этих неразговорчивых, крепких молодых людей домом…

Машинист первого класса Патон одним движением, еще не открывая глаз, выскользнул из гамака, по памяти сунул руку в то место, где он оставил свое оружие, подхватил его за ремень. Автомат Калашникова в САСШ не был принят на вооружение, здесь полагался по штату автомат «кольт М4А2» с подствольником и пистолет-пулемет «кольт-45» с интегрированным глушителем. Но большинство из тех, для кого «Леди Би» была домом, хранили свое штатное оружие в местной оружейке, а в джунгли ходили с русским автоматом. Покупали или за свои деньги дома, или приносили трофейные и в мастерской на «Леди Би» их перестволяли под штатный североамериканский патрон. В зеленом аду, где жизнь и смерть порой разделяет нить толщиной с паутину паука, автомат Калашникова был единственным, который верно служил боевым пловцам, не захлебываясь в воде и болотной грязи. Рисковать отказом оружия в бою никто не хотел. Здесь и так было предостаточно возможностей для риска.

Закинув автомат на плечо – здесь все постоянно ходили с оружием, – машинист первого класса Патон направился в сторону камбуза. Камбуз располагался в носу, на второй палубе, почему – непонятно, обычно камбуз находится как раз в корме. Чтобы попасть на камбуз – а Патон занял свободную койку в самой корме корабля, чтобы не беспокоили хождениями, – ему надо было пройти через целую вереницу кают, наскоро отгороженных углов, где спали, писали письма домой, что-то читали, резались в карты и просто смотрели в потолок. На полу было грязно, половина плафонов освещения была разбита, но здесь на это не обращали внимания, не до того было. Это тебе не океанский корабль, где у матросни только и дел, что каждый день палубу драить. Это «Леди Би», парень, здесь совсем другой мир. Чистилище перед вратами ада…

– Эй, Рэ, как сходили? – спросил кто-то, лежащий в таком же гамаке.

– Хреново. Впустую сходили… – ответил Патон (Рэ почему-то было его прозвищем, прозвища здесь были у всех) и начал протискиваться дальше.

Сходили и в самом деле хреново. Их забросили неделю назад с вертолета – и они целую неделю шли к какой-то точке, вскрытой спутниковой разведкой. Шла речь о том, что в этой точке находится перевалочный лагерь оружия и снаряжения, его надо было взорвать, да еще и языка желательно было бы взять. Амазонка – крупнейшая река мира, в ее дельте, поросшей тропическими лесами, может спрятаться целая проклятая армия. Она и пряталась – местные индейцы, языка которых никто не знал, боевики-анархисты, боевики-наркомафиози, контрабандисты, золотодобытчики, еще какие-то подозрительные личности, – да кого тут только не было. Леса предоставляли убежище всем – деревья-великаны намертво скрывали, что под ними находится, не помогала ни спутниковая, ни авиаразведка. Ходили недобрые слухи, что в сезон дождей, когда Амазонка разливается так, что с одного берега не видно другой, по реке проходят малые подводные лодки, доставляя в верховья оружие, снаряжение, подкрепления. Чьи подлодки? Да русские, конечно, чьи же еще. Это русские помогают проклятым анархистам, это из России все пошло. Бакунин, проклятый Троцкий – самые что ни на есть русские, русские выбросили в мир эту заразу, как выбрасывают чумных блох. Русские ненавидят североамериканцев, потому что у североамериканцев демократия, а у русских – диктатура и культ личности. Русские хотят захватить весь мир, и ради этого они тайно помогают анархистам. Наконец, у русских достаточно для этого сил, и их ракеты держат под прицелом города. Русские – вот кто всему виной.

Но автоматы у них без вопросов – хорошие.

Вот они и шли – по джунглям, по топи, выходя на указанную точку. Два раза они натолкнулись на какие-то непонятные отряды – в последнем случае в отряде было человек пятьдесят. Оба раза им удалось заметить их вовремя – и обошлось без боя, правда, в последнем случае пришлось четыре часа пролежать в болоте. А вышли на точку – и оказалось, что все впустую. Какой-то проклятый древний город, непонятно чей, непонятно, кто тут жил и когда – но явно не в этом веке и не в прошлом. Даже не заминировано. И потом четыре дня они отступали к реке, последние два дня – с боем, им упали на хвост боевики. У самой реки они потеряли Данна. Джозеф Данн, корабельный старшина, шутник из Айовы, ему просто не повезло, и одна из пуль, градом летящих из зарослей, попала ему в руку, а еще одна – в грудь, пробив бронежилет. Когда его вытащили к ведущим шквальный огонь по зеленке катерам, Данн был еще жив, он умер на реке, когда они на полной скорости шли домой. Проклятая река забрала еще одного из них, этому когда-то было положено начало, но они сомневались, что родился тот человек, которому суждено положить этому конец. Река была вечной, она текла к океану до них и будет течь после них. И проклятые джунгли – они тоже вечны, их не сжечь напалмом и не нашпиговать свинцом, их слишком много, этих проклятых джунглей…

Поднявшись по узкой лестнице на вторую палубу, Патон пошел мимо закрытых кубриков-клетушек, где квартировали немногочисленные офицеры, стараясь не попадаться никому на глаза…

Камбуз был не таким уж большим, без иллюминаторов, какой-то шутник придумал оформить его под итальянский ресторанчик, но получилось плохо, здесь не достать было соломы, а то, что достали, сразу приказали убрать, потому что солома была пожароопасной. В итоге от итальянского ресторанчика остался только итальянский флаг на стене, еще какой-то придурок поймал океанскую рыбу-меч и решил сделать из нее чучело, но чучело это стало так вонять, что его выбросили в реку, а заодно чуть не выбросили самого чучельника. Вот так вот…

– Эй, парни, где здесь можно разжиться бифштексом?

– Да у нашего шеф-повара были… – крикнул кто-то.

Кока здесь, как и полагается в ресторане, называли шеф-поваром.

Бифштекс и в самом деле был. Никого из своих на камбузе не было, отсыпаются, видимо, и Патон подсел к катерникам. Катерники – совершенно бесшабашные и отмороженные ребята, снующие на небольших бронированных катерах по всей Амазонке и стреляющие, даже когда у них просто плохое настроение. На маленьком катере у них было аж пять пулеметов – два «Минигана», два «М60» и один «М2 Браунинг», это не считая личного оружия. Их единственной защитой от летящих с берега пуль были скорость да шквальный огонь, позволяющий быстро подавить огневые точки на берегу и оторваться от преследования. Катерники были из того самого спецотряда, который и вытащил их с предыдущего задания…

– Лэнс… – поглощая дымящееся, горячее мясо, Патон обратился к старшему катера, невысокому коренастому боцману, – какого хрена здесь происходит?

Боцман оторвался от поглощения порции спагетти, залитых соусом «Табаско» сверх всякой меры.

– Ты о чем?

– Ну я вот подумал… Какого хрена здесь вообще происходит? Они воюют с нами который год. За счет чего это все держится? За счет наркоты? Но почему нельзя наркоту выращивать где-нибудь в другом месте, где нет нас? Где намного тише. Да, мы видели поля – но их, черт возьми, не так уж и много. Какого хрена здесь надо русским?

– Тише! – боцман осмотрелся по сторонам, но камбуз был полупустой и никого из офицерского состава не было, – ты вот что, парень… Если ты начал об этом задумываться – я тебе кое-что расскажу. Но – рот на замок, понял?

– Могила, – Патон прижал палец к губам.

– Так вот. Ты помнишь, как подорвали «Луизу Эм»?

«Луиза Эм» была новейшим артиллерийским крейсером класса «Делавэр», она стояла на траверзе Рио для огневой поддержки операций, ведущихся в этом районе, и была подорвана совершено неожиданно полтора года назад, в один прекрасный летний день. Вернее, ночь. Взрыв был такой силы, что половину экипажа спасти так и не удалось. После этого случая североамериканский морфлот стал намного осторожнее: потерянный новейший крейсер – это не шутки…

– А это тут при чем?

– Да все при том. У меня на этом крейсере однокашник служил. Он тогда на берег в самоход ушел, девочки, то-се… Ну, и жив остался. И потом мы с ним на берегу встретились, он мне рассказал кое-что такое, что волосы зашевелились.

– Что именно?

– Да то. За пару дней до того, как «Луиза Эм» выдала свой последний в жизни салют, там побывали британцы из Корпуса наблюдателей. Он заметил, как один офицер совал нос совершенно не туда, куда бы следовало. И через два дня после этого «Луиза Эм» – бабах!

Сказанное было настолько неожиданным, что у Патона кусок застрял в горле.

– Ты чего?

– Да того?! Совсем деревянный! Ты сколько раз тут русских видел?! Хоть раз тебе русские здесь попадались?!

– Один раз. Помнишь тот случай на Рио Негро два года назад? Тогда…

– Помню. Трое русских. Скорее всего наемники. И все. Больше ни ты, ни я русских здесь не видели. Да, конечно, они профессионалы – но не настолько же! И мы тоже не ногой сморкаемся. Но ни одного русского. Они даже наблюдателей не прислали сюда, в Мексике есть, а здесь нету. А британцев – полно. Да и римлян – тоже немало. А насчет лодок, заходящих в устье реки, – все это чушь собачья! Тюлени постоянно в воде, датчики движения, это тебе не океан, черт бы все побрал. Вот и думай – почему мы так долго воюем…

– Ты хочешь сказать…

– Ничего я не хочу сказать, – боцман еще раз огляделся, – и тебе болтать лишнее не советую. Просто никогда не поворачивайся к ним спиной. И никому ни в чем не доверяй. Вот и все. Давай доедай свою капибару и пошли на воздух…

– Капибару?!

– Ну да… А ты думал, тут тебя говядиной накормят…

– Сейчас я…

Патон рванулся из-за стола с весьма недобрыми намерениями, но катерники, надсадно хохоча, удержали его.

– Еще один попался… Спокойно, братан, это и в самом деле говядина. С Адамса вертолет был, подвезли нам свежей аргентинской говядины. Говядина, говядина это…

Доев свой стейк, Патон уже хотел досыпать, но понял, что не заснет. Поднялся на верхнюю палубу, подошел к самым леерам. Его сразу же осветили фонариком – но узнали и оставили в покое. Накрапывал мелкий, нудный дождь, над океаном стояла, словно пелена, стена водяного тумана, скрывающего берег. Погода была нелетная, многие операции на воде также были свернуты. На смонтированной в носу вертолетной площадке, накрытые брезентом, мокли два вертолета – вооруженный «СиХок» и морпеховская «Си Кобра», еще две вертолетные площадки были свободны. Брезентом накрыты были и две затащенные на палубу и приваренные к ней сухопутные гаубицы М203, восьмидюймовки сухопутных войск, стрелявшие новыми снарядами почти на семьдесят километров. В брезентовых плащах стояли у пулеметов нахохлившиеся часовые. Вокруг ничего не было – только едва покачивающаяся на волне «Леди Би» и стена воды, отделяющая ее от окружающего мира мутная серая занавесь. Вода заливала весь этот проклятый мир, словно хотела поглотить его раз и навсегда, вместе с его ненавистью, злобой, жестокостью…

Был только он. И была «Леди Би».

– Патон! Патон, твою мать!

Патон повернулся:

– Да, сэр!

– Какого хрена ты мокнешь под дождем! Спускайся вниз и спи! Завтра предстоит работа, все должны быть в форме.

– Да, сэр…

Повернувшись, Патон пошел вниз. Досыпать.

К утру дождь прекратился, выглянуло солнце. По левому борту «Леди Би» нетронутой волнами гладью блестел океан – ветра не было, солнечные зайчики играли на воде. По правому борту тонкой зеленой полоской на горизонте зеленел лес.

Лес ждал их…

Они собрались в каюте, девять человек, три боевые тройки. Так они обычно работали – тройками, а не парами, как было принято у сухопутных крыс. Все – словно мародеры, а не солдаты регулярной армии: нештатное оружие, нештатное снаряжение, вымазанные черной краской лица у тех, у кого цвет кожи не был черным от природы.

Задачу ставил дежурный офицер, главный корабельный старшина Ричард Блейз – ас из асов, раньше он преподавал в Коронадо[2], а как началась война – попросился сюда. Темная сторона взяла свое – так они часто говорили. Тех, кто прибыл сюда просто по велению долга, здесь уже не было. Ни одно живое существо не могло выдержать то, что здесь происходило, только по велению какого-то эфемерного долга, должно было быть что-то еще.

Задачу главный старшина ставил как всегда предельно кратко:

– Джентльмены, пойдете на калошах[3], нам выделяют одну лодку. Патрулируете до Сантаны, там десантируетесь на берег. Остаетесь в порту. В город пойдут двое гражданских, позывные «Белка-один» и «Белка-два», ваша задача – прикрыть их, пока они будут делать свои дела в городе. В город входите только по вызову по рации, если вызова не последует – сидите в порту, пока не дадут отбой. Вроде как патрулирование – а потом отваливаете. Вопросы?

– Форма одежды?

– Обычная. В Сантане есть наши, вы сделаете вид, что приехали немного гульнуть и затариться выпивкой. Но не дай бог кто-то воспримет выпивку серьезно – скормлю кайманам.