Не вижу зла

Джек криво усмехнулся, осознание того, что он настолько предсказуем, не доставило ему удовольствия.

Внезапно Тео уставился куда-то мимо него, и, проследив за его взглядом, Джек увидел бас-гитариста, готовящегося к вечернему выступлению. Зрители начали придвигаться поближе к сцене, занимая хорошие столики, и Джек понял, что ему недолго осталось находиться в обществе друга. Но и в этом не было ничего нового.

– Итак, что стряслось на сей раз? – поинтересовался Тео.

– Только для тебя в двух словах: Джесси Меррилл.

– Ага! Тебе не кажется, что есть нечто сверхъестественное в том, что я слышу это имя сразу же после того, как спел «Песенку самоубийцы»?

– Она вернулась.

– Из мертвых?

– Не в буквальном смысле, идиот.

Джеку понадобилось несколько минут, чтобы познакомить приятеля с рассказом Линдси Харт. Тео не был адвокатом, но если Джек решит заняться делом Линдси, Тео наверняка примет участие в расследовании, так что в данном случае речь о злоупотреблении доверием клиента со стороны его адвоката не шла. Помимо всего прочего, Джеку просто необходимо было поговорить об этом с кем-нибудь, а Тео был одним из немногих, кто был полностью посвящен в подробности истории с Джесси Меррилл. Он также был единственным клиентом Джека, которому пришлось отсидеть в камере смертников за убийство, которого он не совершал.

Тео позволил ему выговориться, а потом улыбнулся и покачал головой.

– Для парня, который занимается любовью с женщинами исключительно в дни солнечного затмения, да и то через раз, ты умудряешься извлечь максимум возможного из каждого своего романа.

– Премного благодарен. Кстати, к твоему сведению, это бывает через одно частичное солнечное затмение.

– Парень, ты настоящее животное. – Тео зачерпнул ладонью горсть арахиса и принялся жевать, разговаривая с набитым ртом. – Эта Линдси в полном дерьме?

– Не уверен. Я попробовал прочесть отчет о следствии по делу, перед тем как ехать сюда, но не смог сосредоточиться.

– Похоже, эти новости о Джеке-младшем застали тебя врасплох, а?

– Врасплох? Да я знал об усыновлении вот уже пару лет, с тех самых пор, как умерла Джесси. Но по-настоящему осознал это, только когда Линдси показала мне его фотографию. У меня в самом деле есть сын.

– Нет, это только ее ребенок. Все, что ты сделал, это занимался сексом со своей подружкой.

– Все не так просто, Тео. Он очень похож на меня.

– Неужели? Или тебе просто так показалось, потому что так утверждает его мать, и по какой-то извращенной дарвинистской причине тебе хочется, чтобы это оказалось правдой?

– Можешь мне поверить. Сходство поразительное.

– Полагаю, могло быть и хуже. Он мог быть похож на одного из твоих друзей.

– Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

– Нет, но я могу притвориться. – Тео сделал глоток. – Итак, ты будешь ее защищать?

– Еще не знаю.

– А что подсказывает тебе чутье? Она невиновна?

– Какое это имеет значение? Я защищал многих клиентов, которые были виновны. Я даже тебя счел виновным, когда твоя апелляция впервые попала ко мне.

– Но я не был виновен.

– Я защищал бы тебя с таким же рвением, будь ты виновен.

– Возможно. Но я чувствую, что здесь совсем другое дело.

– Ага, ты тоже видишь дилемму?

– Да, если не считать того, что там, откуда я родом, мы называем это не дилеммой. Мы называем это «запутаться в собственных штанах».

– Ух ты. Но в данном случае, по-моему, звучит подходяще.

– Ну еще бы. Скажем так, твою клиентку обвиняют в убийстве мужа, и ты согласился выступить в роли ее адвоката. Скажем так, она виновна, но ты способен совершить чудо и убедить присяжных в обратном. Она свободна. И что это дает тебе?

– Она забывает обо мне. А что это дает ее сыну?

– Он останется жить с убийцей, только и всего.

Джек уставился на свой стакан с бурбоном.

– Не совсем то, что должен сделать уважающий себя адвокат по уголовным делам для того, кто является его собственной плотью и кровью, – произнес он.

– С другой стороны, если ты не возьмешься за это дело… Предположим, она невиновна, но какой-нибудь олух-адвокат – вроде того, который защищал меня в суде, – проваливает дело, и ей выносят обвинительный приговор. Для мальчишки все заканчивается тем, что он лишается и матери, и отца, по крайней мере тех матери и отца, которых он когда-либо знал. Ты сможешь жить с этим?

– Я бы сказал, что ты очень верно выразил то, в чем состоит дилемма.

– К черту твою дилемму. Тысячи маленьких металлических зубцов готовы вцепиться в твой…

– Я все понимаю, Тео. Что, по-твоему, я должен сделать?

– Ничего особенного. Возьмись за ее дело. Если ты начнешь вести его и обнаружишь, что она виновна, то откажешься и умоешь руки.

– Это рискованно. Как только делу об убийстве дан ход, уже нельзя взять и отказаться от него. Судья просто не позволит тебе отойти в сторону, если ты не захочешь вести дело своего клиента только потому, что считаешь его виновным. Будь это в порядке вещей, адвокаты пачками отказывались бы представлять интересы своих клиентов в суде.

– Тогда ты должен придумать, как убедить самого себя в том, что твоя клиентка невиновна, еще до того, как возьмешься за это дело. Как насчет того, чтобы попросить ее пройти проверку на детекторе лжи?

– Я в них не верю, особенно если учесть, в каком она сейчас эмоциональном состоянии. С таким же успехом можно подбросить монетку.

– Ну, так что ты мне скажешь?

– В общем, если хочешь знать, ее могут осудить хоть завтра. Мне нужен быстрый ответ, но, как обычно, такового не существует.

Тео взял стакан с виски из рук друга, опустил его на стойку и отодвинул в сторону.

– Тогда поднимайся с этого чертова стула, отправляйся домой и прочти отчет о следствии по делу. Читай его так, как если бы этот мальчуган был для тебя посторонним.

Тон его голоса был суровым и безжалостным, Тео больше не улыбался, но Джек знал, что эти слова произнес друг. Джек поднялся и положил на стойку пятерку, чтобы расплатиться за них обоих.

– Эй, – сказал Тео. – Я не шутил.

– Я знаю.

– Я имею в виду счет, гений. До тех пор, пока к тебе не вернется чувство юмора, я беру с тебя двойную плату, помнишь?

Джек достал портмоне и бросил на стойку еще одну банкноту.

– Благодарю за преподанный урок, – со смешком бросил он.

Но, протискиваясь сквозь шумную толпу к выходу, слыша вокруг бессвязные обрывки бессмысленных разговоров, он не мог не думать о том, чем был вызван этот принужденный смех, и улыбка его увяла.

Ему очень хотелось, чтобы Тео оказался прав. Он молил Господа о том, чтобы все происходящее показалось ему смешным.

Глава третья

На следующий день, после полудня, Джек поднялся на пятый этаж конторы прокурора округа в нижнем Майами. Он провел большую часть ночи, изучая отчет СКР ВМФ, который оставила ему Линдси Харт. Джеку еще никогда не доводилось держать в руках отчет о следствии по делу, составленный Службой криминальных расследований Военно-Морского флота, но он ничем не отличался от сотен других полицейских отчетов, с которыми ему приходилось иметь дело, с одним-единственным исключением: здесь явно поработала рука цензора. Казалось, что на каждой странице были вычеркнуты какие-то сведения – иногда весь параграф, иногда свидетельские показания целиком; очевидно, командование сочло их слишком опасными для глаз штатских.

Первой мыслью Джека было, что СКР ВМФ хотела утаить информацию от Линдси, поскольку ее подозревали в убийстве. Однако, позвонив приятелю в военно-юридическом управлении, занимавшемуся делами резервистов, он узнал, что это было обычным делом, когда семья погибшего военнослужащего получала отредактированные следственные отчеты. Даже в тех случаях, когда смерть наступила по причинам, не связанным с военными действиями – будь то убийство, самоубийство или несчастный случай, – оставшиеся в живых наследники далеко не всегда имели право узнать, что именно делал их любимый в момент гибели, с кем разговаривал или даже что он написал в своем дневнике за несколько часов до того, как девятимиллиметровая пуля разнесла ему череп. Конечно же, у военных зачастую возникала юридически обоснованная необходимость соблюдать секретность, особенно в таких местах, как Гуантанамо, единственной оставшейся базе США на территории коммунистов. Но работа требовала от Джека здорового скептицизма.

– Джек, надеюсь, ты понимаешь, что я не стремился выглядеть умником, разговаривая с тобой по телефону? Я вправду не имею никакого отношения к этому делу Харт.

Джерри Шафетц сидел за своим столом, закинув руки за голову. Джек сотни раз видел его в этой позе в те времена, когда Джерри был его начальником. Тогда они обычно работали до позднего вечера, обсуждая все на свете: начиная с того, в каких свитерах «Дельфины из Майами» выиграли больше футбольных матчей – цвета морской волны или в белых, и заканчивая тем, сумеет ли дожить до суда их главный свидетель по делу, если не включить его в федеральную программу защиты свидетелей. Джек иногда скучал по старым временам, прекрасно, впрочем, понимая, что, даже если бы он остался, все пошло бы совсем по-другому. Джерри поднялся по служебной лестнице до должности первого заместителя прокурора округа, и спор с ним теперь доставлял намного меньше удовольствия, поскольку ныне он знал все.

– Дело находится здесь, в Майами. Я прав? – поинтересовался Джек.

Джерри хранил молчание. Джек сказал:

– Послушай, это не тайна, что Линдси Харт – гражданское лицо и она не может предстать перед военным трибуналом. Она родом из Майами, поэтому нетрудно вычислить, не создавая никакой угрозы национальной безопасности, что если ей предъявят обвинение в убийстве мужа, то сделают это именно здесь, в Южном округе Флориды.

Со стороны Джерри не последовало никакой реакции.

Уголки губ Джека изогнулись в улыбке.

– Да ладно тебе, Джерри. Неужели ты не можешь сказать мне даже этого?

– Я могу сказать тебе следующее: теоретически ты можешь быть прав.

– Хорошо. Тогда, рассуждая теоретически, ты мог бы передать от меня послание прокурору, назначенному для этого дела. Я прочел отчет СКР ВМФ. То есть то, что они называют отчетом. Ровно половина необходимой информации в нем отсутствует.

– Собственно говоря, миссис Харт крупно повезло, что она вообще увидела хоть какой-то отчет.

– Что ты имеешь в виду?

– Агентству или соответствующей службе может потребоваться по меньшей мере шесть месяцев, чтобы подготовить окончательный отчет. Эти же подсуетились намного быстрее. Твоя клиентка должна быть довольна.

Джек улыбнулся про себя. Именно так он и думал: первый заместитель действительно знал все.

– Теоретически она – не моя клиентка, – заметил Джек. – Во всяком случае, пока. Как я говорил тебе по телефону, я еще не решил, стоит ли мне браться за ее дело.

– Откуда тебе знать, что дело вообще будет?

– В Службе криминальных расследований ВМФ пришли к выводу, что ее муж был убит.

– Я имею в виду – дело против нее.

Джек оценивающе взглянул на него.

– Ты хочешь сказать…

– Я ничего не хочу тебе сказать. Мне показалось, что я дал ясно это понять с самого начала.

– Ладно. Права она или нет, но миссис Харт, похоже, считает, что она является главной подозреваемой.

Джерри многозначительно промолчал.

– Для женщины, заявляющей о своей абсолютной невиновности, она оказалась в чертовски неприятном положении, – сказал Джек.

– Они все заявляют о своей невиновности. Вот почему я до сих пор сижу по эту сторону стола. Я уважаю твою работу, Джек, но зато спокойно сплю по ночам, зная, что не защищаю виновных.

Джек подвинулся на самый краешек стула и взглянул своему бывшему боссу прямо в глаза.

– Вот почему я здесь. Это дело поставило меня в затруднительное положение. Линдси Харт… – Он спохватился и умолк, чтобы не сказать лишнего. Джерри, конечно, был его старым приятелем, но он по-прежнему оставался на другой стороне. – Будем считать, что она просто знакомая одного друга. Очень близкого друга. Я хочу помочь ей, если смогу. Но мне не хотелось бы впутываться в это дело, если…

– Если что? – насмешливо фыркнул Джерри. – Если она виновна?

Джек не улыбнулся в ответ. Выражение его лица оставалось очень серьезным и сосредоточенным.

– Перестань, Джек. Ты ведь не ждешь от меня, что я посмотрю тебе в глаза и скажу: «Да, ты тот самый парень, который ей нужен. Возьмись за это дело. Следователи дышат в затылок не тому человеку». Или все-таки ждешь?

– В данный момент мне всего лишь хочется знать, насколько честна со мной моя собственная клиентка. Мне нужно кое в чем удостовериться. Это имеет отношение к тому, когда наступила смерть.

– Даже если бы мне были известны подробности этого дела, а они мне неизвестны, я не имею права комментировать ход расследования.

– Еще как можешь. Вопрос лишь в том, захочешь ли ты это сделать.

– Назови мне хотя бы одну вескую причину, почему я должен так поступить.

– Потому что я прошу об одолжении, прошу во имя дружбы, которая когда-то существовала между нами.

Джерри отвел глаза, словно подобная просьба заставила его почувствовать себя неловко.

– Такое впечатление, что для тебя это глубоко личное дело.

– Сейчас для меня нет ничего более личного.

Несколько секунд Джерри сидел молча, размышляя. Наконец он взглянул на Джека и спросил:

– Что тебе нужно?