Танец в темноте

Линк заключил младшего брата в объятия и чмокнул в макушку, словно тот был маленьким мальчиком. Фионе отчего-то больно было видеть, какая глубокая любовь связывает трех братьев.

Все они выросли в приюте. От них отказались те, кто должен был любить их. Бренту приходится преодолевать не только свою болезнь, но и презрение собственного отца. Сможет ли он когда-нибудь справиться с этим? Хочет ли она, чтобы он добился победы вместе с ней?

Конечно же нет. Глупо мечтать об этом! Брент не пустит ее к себе в душу.

Братья явно относятся к участию Розы в их жизни как к чему-то исключительному. По правде говоря, много ли они видели женской ласки и заботы? Способны ли они вообще на любовь к женщине? Смогут ли научиться отдавать и принимать ее?

Едва ли Брент пойдет на это. Да и сама Фиона не готова к такому повороту. В конце концов, ни о какой любви речи не идет. Он ей просто нравится. Нравится как мужчина. Одного этого уже достаточно, чтобы осложнить их отношения.

Еще раз посоветовав Алексу быть паинькой хотя бы один день, все, кроме Розы, уехали.

Глава 9

Теперь с Алексом уже все в порядке. Слава богу, обошлось без осложнений. Он молодец, не испугался войти в горящее здание, чтобы вывести людей.

Фиона сидела в кофейне с матерью и сестрами. Каждую пятницу после работы женщины семьи Доннер обязательно встречались в городе, правда, ее уже давно не приглашали на такую встречу.

На сей раз Фиона сама напросилась и, как только в разговоре возникла пауза, начала рассказывать о своей новой работе, о своих успехах и о том, как ей нравится то, чем она сейчас занимается. Затем Фиона поведала об участии Алекса в спасении людей, но, честно говоря, ее уже давно не слушали, и Фиона сникла. Она изо всех сил старалась продемонстрировать, как любит маму, Кристин и Джуди. И надеялась на отклик. Однако на их лицах было давно знакомое выражение: «Что это за инопланетянка среди нас?»

Что ж, ее усилия не увенчались успехом. Снова пустая трата времени. Фиона замолчала.

— Я слышала, твое прежнее место работы в «Кредит юнион» может опять освободиться. — Мать отпила глоток кофе и выжидательно уставилась на Фиону. Самый близкий человек начисто лишен хотя бы крупицы понимания своей дочери.

— Надеюсь, они подыщут кого-нибудь на эту вакансию, — с трудом выдавила молодая женщина. Может, она требует слишком многого от родных?

Да нет, дело в том, что мать пытается насильно подогнать ее под тот шаблон, который ей близок и понятен.

Миссис Доннер взглянула на часы и поставила сумочку на колени. Это говорило о том, что она собирается уходить. Фиона вздохнула. Брент подвез ее в город и обещал доставить домой. Ей придется стоять на улице и ждать его еще добрых десять минут.

— Подожди, мам. Я принесла тебе подарок. — Фиона взяла картину, стоявшую возле ее стула, и вручила матери. Она вложила в эту картину всю душу. Пейзаж выполнен в мягких, спокойных тонах, он прекрасно впишется в интерьер маминой гостиной. — Знаю, твой день рождения только на следующей неделе, но мне бы хотелось, чтобы ты повесила картину заранее.

— Рановато. — Мама отвернула краешек оберточной бумаги. Взглянула на открывшийся уголок картины и прикрыла его. — А, это одна из твоих картин. Не знаю, что с ней делать…

Боль и обида затопили Фиону. Желание вытащить картину, рассказать о своем замысле и объяснить матери, сколько времени и любви она в нее вложила, было очень сильным. Но нельзя заставить человека по достоинству оценить то, что он не ценит. Ее семья никогда не изменит своего мнения о ней. Потому что она другая…

Фиона выдавила улыбку и встала вместе со всеми. Она покорно заплатила за себя и смотрела, как дамы Доннер заспешили в разные стороны, едва только вышли на улицу.

Было очень больно сознавать то, что она долго старалась не замечать: ее родным не свойственны ни тепло, ни понимание. Причем подобным образом они относятся не только к ней, но и, в сущности, друг к другу.

— Фиона? — Рука Брента легла ей на плечо. — Ты рано. Я приготовился ждать.

— Я тебя не видела. — Она надеялась, он ничего не заметил. Молодой женщине не хотелось, чтобы ее застигли жалеющей себя. Она не знала, стоит ли рассказывать Бренту о том, что произошло. — Ты уже закончил свои дела?

— Да. Это заняло меньше времени, чем я рассчитывал. Поэтому я приехал раньше и разглядывал витрины.

Фиона улыбнулась через силу:

— Теперь я готова ехать. Спасибо, что дождался меня.

— Нет проблем. — Его тон ясно говорил о том, что он понимает, насколько расстроена Фиона, причем ее состояние ему далеко не безразлично.

Фиона отвернулась, не желая, чтобы Брент увидел слезы в ее глазах, и зашагала к его машине.

Полквартала они прошли в молчании, и она использовала это время, чтобы взять себя в руки. Ей показалось, что она неплохо справилась, пока Брент не заговорил:

— Ну, сама поделишься или я угадаю?

Они сели в машину, однако Брент не завел мотор. Положив руку на руль, он смотрел ей в лицо и ждал.

— Мама отогнула уголок оберточной бумаги, мельком взглянула на картину и снова прикрыла ее. Она ясно дала понять, что более практичный подарок был бы желательнее. — Какой смысл скрывать это от него? Все равно он уже понял, что Фиона расстроена. — И еще ей не очень понравилось, что я вручила подарок заранее, за неделю до ее дня рождения. Боюсь, что бы я ни совершила, моя семья не в восторге. Я слишком отличаюсь от них, и они не могут смириться с этим.

— Это была замечательная картина, и ты вложила в нее свою душу, а в подарках, сделанных заранее, нет ничего страшного. — Пальцы Брента забарабанили по рулю, голова дернулась один раз, второй. Затем он взял себя в руки и сказал: — Твоей матери она должна была понравиться, и ты просто…

— Разве ты нравился своему отцу, разве он принимал тебя таким, какой ты есть? — Фиона поглядела на улицу, на людей, выстроившихся в очередь, чтобы войти в ресторан. — Все мои родные — люди практичные, и им трудно со мной. Потому что я… не такая во многих смыслах. Мне следовало предвидеть, что мой подарок не понравится, и выбрать что-нибудь другое. В следующий раз я так и поступлю. — Она тяжело вздохнула. — Но знаешь, я кое-что поняла. Моя семья живет по определенным правилам, и мне не следует забывать об этом. Тогда общаться с ними будет гораздо легче.

— И все равно они не имеют права обращаться с тобой подобным образом. — Брент был рассержен, возмущен. Он защищал ее, и это было очень приятно. — Ты мягкая, добрая. Ты заслуживаешь того, чтобы они любили тебя!

— И все же отношения с родными делают нас с тобой в чем-то похожими. Поведение твоего отца, хочешь ты того или нет, оказывает огромное влияние на твою жизнь, на твое мировоззрение, на твои… — Фиона собиралась сказать «цели», но остановилась, поскольку увидела странное выражение лица Брента — то была смесь удивления, неловкости… и боли.

Ей захотелось обнять его и никогда не отпускать. Хотелось в его объятиях забыть обо всем на свете. Из-за того, что эмоции эти были очень сильны и могли привести к весьма нежелательным последствиям, она постаралась закрыть тему. — Ну, не важно. Нам надо ехать.

Брент заколебался, затем указал рукой на ресторан, расположенный поблизости:

— Ты как, не против подкрепиться? Мы довольно далеко от дома, а Линк бывал в этом ресторане. Говорил, морепродукты здесь хороши. Свежие, как океанский бриз.

Если бы на лице его мелькнул хотя бы намек на жалость, Фиона отказалась бы. Но она поняла, что им движет лишь желание продлить время, проведенное вместе с ней. Молодая женщина чувствовала себя настолько выбитой из колеи, что это показалось ей неплохой идеей. По крайней мере, ему нравится ее компания.

— Ты любишь морепродукты?

— О да. — Брент кивнул. — Крабы, омары, креветки, мидии и так далее.

— Ну, тогда ладно. Обед — это хорошо. Судя по всему, домой мы приедем поздно. — Она не останется одна, и, каким бы сдержанным и настороженным ни был Брент, он не столь холоден, как ее семья. А сейчас ей необходимо тепло…

— Значит, договорились. — Брент был очень доволен.

Он с радостью посидит с Фионой в ресторане. Необходимо поддержать ее, пока она будет приходить в себя после общения с родственниками. Это он может сделать для нее. А для себя? Действительно ли ему безразлично презрение Чарлза? Или он просто избегал встреч с отцом все это время?

Фиона закусила губу, словно сомневаясь, не было ли ее согласие слишком поспешным. Однако теперь Брент не собирался отпускать ее. Ну что такого, если они пообедают вместе? Сегодня ей необходима компания.

— Мы, правда, неподходяще одеты, — заметила молодая женщина. Брент был в бежевых брюках и синей рубашке, а Фиона в одной из своих пышных шелковых юбок и розовой блузке, облегающей грудь. — Впрочем, думаю, сойдет. — В ее глазах уже светилось предвкушение. — Разве что тебе понадобится галстук.

— Несомненно, и он у меня есть. — Брент протянул руку к бардачку, открыл его и вытащил синий галстук. — Его держит здесь Линк в расчете на то… — Он осекся и откашлялся. — Линк иногда одалживает машину.

Ему показалось, что Фиона слегка улыбнулась. Она забрала у него галстук и жестом велела наклониться:

— Давай я завяжу, если хочешь.

Бренту нравилось ощущать прикосновение ее пальцев к его шее, когда она завязывала галстук и поправляла узел. Да, определенно нравилось. Самое приятное заключалось в том, что она сделала это не задумываясь, спонтанно. Брент очень ценил непосредственность Фионы. Однако тревожные мысли не позволили ему в полной мере насладиться моментом: «Чему ты радуешься, Маккей? Если тебе кажется, что она на самом деле хочет тебя, ты должен встревожиться и отступить».

Брент, нахмурившись, вышел из машины. Жребий брошен. Они идут в ресторан. Он не желал анализировать или менять свое решение.

Через несколько минут в ресторане их провели к столику, стоящему недалеко от танцпола. Там пока никого не было, но Брент предвидел, что произойдет позже, когда посетители станут танцевать. Он уже видел Фиону на танцполе, видел каждое ее движение, каждый жест…

— Итак, мы едим морепродукты? Выбирай, — предложила ему Фиона.

Они склонились над меню. Вскоре к ним подошла официантка с блокнотом и карандашом, в сером фартуке, туго повязанном поверх джинсов.

Брент сделал заказ, рассеянно добавив: «Спасибо». И внимательно посмотрел на свою… на Фиону. Она не его подружка, и у них не свидание.

Нет? Тогда что означают этот обед и танцы, если не свидание? Голос разума предостерегал его от сближения с Фионой. Он немедленно напрягся.

Но мгновением позже волнение улеглось, Брент поднял глаза и улыбнулся Фионе. Она выглядела бодрее. Ведь это самое главное, не так ли? Они посмотрели друг на друга, и словно электрический разряд проскочил между ними, отчего кожу Фионы начало покалывать, а дыхание сбилось. В ней сейчас бурлило слишком много противоречивых эмоций: разочарование из-за неудачной встречи с семьей, горькие мысли о судьбе Брента, радость от его общества, предостерегающие звоночки по поводу этой радости…

В прошлый раз Брент отступил. В тот вечер, когда поцеловал ее. Он не хотел…

А если сейчас хочет? Хочет ли и она? Очень рискованно позволить себе полюбить его, поскольку она не уверена, может ли он испытывать то же самое… Возможно, Брента и влечет к ней, но нужен ли ей только секс?

Как будто у нее есть выбор. Как будто она способна решать, испытывать ей чувства к кому-либо или нет. Это происходит помимо ее воли.

Стоит ли сейчас думать об этом? Пока ей ничто не грозит. Это всего лишь один вечер, один раз. Брент пригласил ее исключительно из сочувствия. Наступило время обеда, а ехать до дома далеко. В этом нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего романтическое свидание. И надо признаться, Фиона собиралась обсудить с Брентом его собственную ситуацию, попытаться что-то с этим сделать, потому что она все больше и больше убеждалась в том, что он с ней так и не справился.

— Ты ведь любишь музыку, правда? Она живет в тебе. — Голос Брента вернул Фиону к реальности. До нее дошло, что она покачивается на стуле.

Молодая женщина улыбнулась и слегка пожала плечами:

— Да, я люблю музыку. Разную.

Потом принесли их заказ, и Фиона рассмеялась при виде количества блюд. А Брент усмехнулся:

— Только не говори, что мы никогда это не осилим. Ты не видела, сколько я могу съесть за один раз. — Его пальцы играли с щипчиками для устриц на краю подноса. — Не знаю, заметила ли ты, что к тому времени, когда мы уезжали из домика в горах, там не осталось ни крошки съестного.

— Должно быть, ты ел среди ночи…

— Ага. Боюсь, я любитель подкрепляться по ночам. — Брент проглотил устрицу. — И вообще я люблю поесть.

— В том числе и чужие запасы шоколадных конфет, — поддразнила его Фиона и тут же прикусила язычок. — Я ничего не имею против и вообще не заметила бы, если бы ты не купил взамен так много…

Он встретился с ней взглядом:

— Я даже не сознавал, что делаю, пока гора фантиков на столе не стала напоминать Эверест.

— Ты ел конфеты, пока изучал мою графическую программу? — Она отпила глоток вина, гадая, понимает ли он важность того, что таким образом обсуждает с ней подробности своего состояния. — Мне надо было самой познакомить тебя с программой.

— Не имеет значения. Мне было очень интересно.

Брент в самом деле ел много, и за едой они разговаривали. Это было приятно. Фиона расслабилась и перестала мучить себя предположениями насчет того, что он может подумать или не подумать. Она просто позволила себе наслаждаться моментом.

— Давай потанцуем. — Брент поднялся, протянул руку и, когда Фиона вложила в его ладонь свою, обхватил ее своими длинными пальцами и повел на танцпол.

Обоих восхитили эти прикосновения и ощущение того, как они подходят друг другу по росту, как хорошо им рядом.

Брент держал ее за руки, и они танцевали. Спустя какое-то время он положил обе ладони на бедра Фионы и стоял почти неподвижно, пока она покачивалась в его объятиях, положив руки ему на плечи и растворяясь в танце и в его близости.

Фиона закрыла глаза и позволила одной руке соскользнуть с плеча Брента и лечь ему на грудь. Она отдалась ритму музыки и ритму его сердца. Ненадолго, всего на мгновение. Ну, какой может быть от этого вред?

Глава 10

Руки Брента, лежавшие на бедрах Фионы, ритмично сжимались и разжимались. Он наблюдал, как она танцует, закрыв глаза и отдаваясь танцу.

Она так красива, и он… очень сильно хочет ее. Брент боролся с конвульсивным подергиванием, и в конце концов ему удалось взять его под контроль и наслаждаться ее прикосновениями к нему, ее видом. Волосы Фионы, пахнущие персиками, свободно ниспадали на щеки и шею блестящими волнами. Он слегка наклонился, чтобы вдохнуть их аромат, наполнить им легкие. Фиона безумно нравилась ему именно такой — немного уставшей, со стершейся помадой и в слегка помятой блузке. Ему было приятно, что она танцует с ним, и было приятно танцевать с ней.

Этот вечер все же превратился в свидание, и Брент вынужден был признать, что он сам тому виной. Может, то, что он встал и пригласил Фиону танцевать, и произошло случайно, но не было ничего случайного в его непреодолимом желании обнять ее. Может, он и хотел успокоить ее после неприятного эпизода с матерью, но с тех пор, как они пришли сюда, не сказал об этом ни слова. Когда рука Фионы в танце задела его бедро, Брент привлек ее к себе. Не прижал, нет. Просто ее ладони лежали на его груди и на плече, и его ладони у нее на бедрах. Он ощущал невероятную близость с ней.

Глаза Фионы искрились, когда она подняла на него взгляд. Остальные посетители ресторана как будто исчезли, перестали для него существовать, и он полностью сосредоточился на женщине, танцующей с ним.

— Мне нравится, как ты танцуешь, — пробормотала Фиона возле его уха. Ее грудь прикоснулась к его груди. Брент резко вдохнул воздух, и руки его сами собой обвили Фиону. Так, обнявшись, они покачивались под музыку. И у него возникло странное чувство, будто он наконец пришел домой.

— Мне больше нравится, как танцуешь ты. — Губы его коснулись ее уха и задержались там, чтобы в нежнейшем поцелуе исследовать очертания изящной раковины.

Очень тонкая грань. Как легко перешагнуть через нее, потому что это кажется правильным…

Ее дыхание омыло щеку Брента. Это говорило о том, что ей доставляет удовольствие его трепетное прикосновение.

В голове Брента мелькнула тревожная мысль: сколько пройдет времени, прежде чем он утратит ощущение покоя и ему снова придется контролировать свои движения? А пока он просто наслаждался танцем с Фионой. Казалось таким правильным обнимать ее, чтобы их тела соприкасались грудь к груди, бедро к бедру, пока они покачивались под музыку. Ему захотелось закрыть глаза и ощущать плавные движения молодой женщины, впитывая их, что он и сделал.

Желая отвлечь Фиону от грустных воспоминаний и одновременно упиваясь танцем, Брент утратил бдительность, утратил основательно, и даже не заметил этого. Самым пугающим было то, что он не мог заставить себя сосредоточиться.

Они танцевали, точнее, танцевала в основном Фиона, а Брент всего лишь тихонько покачивался в такт музыке, но — ах! — это стало для нее незабываемым впечатлением. Потому что он не сводил с нее глаз, потому что никто и ничто вокруг его не интересовало. Брент полностью сосредоточился на ней одной. Наверное, дальнейшее было неизбежно — он привлек ее ближе, и она охотно подчинилась ему. Звучали то быстрые, то медленные мелодии, а они все продолжали танцевать. Наконец Брент прижался щекой к ее щеке, и его ладони скользнули вверх по рукам Фионы, по ее плечам, по груди и вниз — к изгибу талии.

Обида на мать, грусть по поводу очередной неудачной попытки наладить отношения с родными отошли на второй план. Для нее существовал только Брент.

Правда, сомнения все же оставались. Фиона пока не понимала, как Брент относится к ней. Все ли он знает, все ли видит, все ли понимает? Да, он, несомненно, ценит ее артистическую натуру. Это ясно, поскольку и сам Брент — человек творческий.

Но в то же время он, как правило, не подпускает ее близко, удерживает на расстоянии. Брент, похоже, не уверен ни в ней, ни в себе и не знает, признавать ему влечение, которое он испытывает к ней, или нет. Сейчас преграды, которые он воздвиг вокруг своего сердца, исчезли, и Фиона позволила себе надеяться, что так будет и в дальнейшем.

Она крепче обняла Брента за шею. Оба молчали и не отрывали глаз друг от друга. Наконец они перестали танцевать. Брент сжал руку Фионы и увел с танцпола. Сердце ее стучало медленно и гулко. Дыхание сбилось. Она была готова идти за ним куда угодно — не только к машине, но и на край света.

В кабине пикапа Брент снова потянулся к руке Фионы. Положил ее к себе на бедро и удержал там.

— Я собирался поговорить с тобой о твоей семье…

— Может, поговоришь со мной о Чарлзе?

Машина свернула на стоянку возле ее дома, и они замолчали. Потребность поговорить боролась с совсем другими, более древними потребностями. Фиона не знала, как поступить, а потому решила попрощаться с Брентом, хотя каждое слово давалось ей с трудом.

— Спасибо… спасибо за чудесный вечер. — Она нащупала ручку дверцы.

Брент остановил машину на свободном месте в самом конце стоянки. Тут было тихо и темно. Он обошел капот, подал Фионе руку и захлопнул дверцу после того, как она вышла.