Крушение дома Халемов

- Смотря какую.

- Отца звать не надо. Не надо его больше мучать. Я обещаю делать то, что Вы скажете. Лорд-канцлер на мгновение представляет своего сына на месте Ко и себя на месте лорда Халема. Сиду бы он не поверил ни на секунду, даже если бы предварительно обыскал три раза и убедился, что тот не прячет под безрукавкой кинжал, а во рту — отравленную иглу. Но этот. он ершистый, смешливый и сумасшедше порядочный, как все Дар-Халемы. Сказал, что не будет сопротивляться

- ляжет и сделает все, как надо. И деле красивая получится, между прочим. Отчего-то лорд- канцлеру так казалось.

- Ко, я могу тоже попросить у тебя одну вещь?

- Вы — все можете. Вы первый вельможа Аккалабата.

Видно, что он устал от словесной пикировки. Забирается на кровать поглубже, подтягивает к груди колени, устанавливается подбородком, продолжая смотреть сквозь лорд-канцлера. Крылья вывернуты вверх и распластаны по стене. «Ему, наверное, ужасно неудобно, но интуитивно он пытается быть от меня подальше», — думает лорд Дар-Эсиль.

Лорд Дар-Эсиль разглядывает пальцы Ко, сомкнувшиеся чуть пониже коленной чашечки: несколько длинных царапин указывают, что парень не один вечер провел, упражняясь с кинжалами, ногти обкусанные — Сида бы лорд Дар-Эсиль за это убил сразу, мозоль от дужки меча на тыльной стороне правой кисти. Взгляд поднимается выше — на рельефные предплечья, крепкие плечи, одно из которых украшено незарастающим шрамом: Хетти не сдержал удар еще на детском турнире. Взгляд спускается ниже — на открытую грудь: только накачанные мускулы, ни одной боевой отметины (мальчишки Халемы не бьют друг друга в опасные места, а другим до них не дотянуться). Лорд-канцлер представляет себе кружевные складчатые рукава, из-под которых будут аккуратно и нежно высовываться кончики пальцев — без единого шрама, без малейшего изъяна — на несколько сантиметров, как предписывает этикет. Представляет себе открытое бархатное платье, обнажающее ровно настолько, насколько положено, точеные белые плечи — округлые, мягкие. Представляет себе грудь, задрапированную или выставленную напоказ и подпертую жестким корсетом — по желанию мужа. И понимает, что ему не хочется видеть только то, что ему пожелают показывать. Ему хочется видеть все, всего Ко Дар-Халема, или как там ее будут звать. В любую пору дня или ночи.

- Страшно выглядите, — тем временем сообщает Ко. — За Вами во сне гоняются демоны?

- Если бы.

Если бы он знал, что лорд-канцлер Аккалабата с трудом заставляет себя проспать два-три часа в сутки! Независимо от того, насилует он молодых даров Халема или нет.

- Ко, я приду завтра. Не делай глупостей.

- Это не я.

- Что не ты?

- Собираюсь наделать глупостей.

- Без твоих советов.

Уходя, лорд-канцлер протягивает руку и треплет мальчишку по волосам. Тот не убирает голову, и всю ночь лорду Дар-Эсилю снятся сны. Не хорошие и не плохие. Просто снятся, в первый раз после смерти матери Сида.

Глава 4. По-настоящему Ке DA^-XAMLM

Пришел бы уже он скорей, этот лиходей. Задрало его дожидаться.

Ко не мерял шагами комнату. Он давно уже ее измерил: шесть шагов в ширину, десять в длину. Света ему не оставили. Было погано. Но не от темноты и не от горьких раздумий, которые одолевали его весь вчерашний день и улетучились куда-то прочь с явлением лиходея — лорд- канцлера. Ко пытался заставить себя переживать за братьев и за свою почти уже загубленную молодую жизнь, но получалось плохо. Все прочие чувства вытеснило на задний план лихорадочное ожидание. И какое-то предвкушение, что ли. Дрянь. Дело дрянь. Звякнул засов на двери. Высокая фигура в ораде выставилась на пороге. Мрачно сказала:

- Ну что ж, пойдем.

Ко нерешительно отступил в сторону, поправил волосы, спросил ломким голосом:

- Разве не здесь?

- Пошли.

Повинуясь жесту лорд-канцлера, Ко вышел из комнаты. В коридоре было полутемно, но он все равно зажмурился.

- Прямо. Налево. Вверх по лестнице, — командовал лорд-канцлер за спиной. Ко не выдержал.

- Лорд Дар-Эсиль, я не первый раз у Вас в замке. Скажите, куда мы идем.

- Ааа… — в голосе лорд-канцлера прозвучала нерешительность. Он, как будто, правда, забыл, что Ко в крепости Эсилей ориентируется немногим хуже его самого. — В главную залу.

- Хорошо.

Ко поднялся еще на несколько ступенек, прошел через небольшую комнату, в которой во время знаменитых эсильских балов выставляли вдоль стен столики с закусками, толкнул дверь в обеденную залу.

- Эт-та еще что? — остолбенел на пороге.

Стол в главной зале хаяросской резиденции Дар-Эсилей был накрыт к парадному ужину. Нет, стоп. Не к парадному. К торжественному. Стооооп! Это что же. К романтическому ужину на двоих. Свечи. Цветы. Сумасшедших расцветок циконии в это время года. Стоят, наверное, немеряно, как объезженный жеребец из конюшен Дар-Кауда. Лучшая скатерть. Я не разбираюсь, но похоже, что лучшая. Вообще, лучшая на Аккалабате. У нас такой нет, а в большинстве замков даже в праздничные дни на стол ничего не стелят. И эти штуки. Кааак называются эти штуки?!! Я забыл. Не говоря уже о том, как ими пользоваться. Нет, последнее я не забыл. Я никогда и не помнил. Да! Салфетки! Салфетки они называются. С монограммами, вышитыми золотом. Умереть. И все это для меня? Он из ума выжил, честное слово. И смотрит затравленно, будто это я его трансформировать собираюсь.

- Ко, тебе не нравится?

- Мне? Нет. То есть да, мне нравится. А зачем это все?

- Я хочу, чтобы все было по-настоящему.

Оооо! Вириды выкрали нашего лорд-канцлера. Выкрали и подменили. Хотя. Сейчас лучше всего зажмурить глаза, сделать два шага вперед и сказать. Громко и четко.

- Я тоже.

- Чтооо?

- Раз уж это должно произойти, я хочу по-настоящему. Со всеми делами.

Ну вот, он совсем расстроился. А что, интересно, он имел в виду? Я имел в виду то, что, если уж мы собираемся. ээээ. совокупляться, то лучше сделать это по-человечески, а не так, как с Солем и Элджи. Я же не собираюсь сопротивляться.

- Почему?

Хороший вопрос. Он, что, читает мысли на расстоянии? Да нет, если бы он это умел, давно б уже перевешал пол-Аккалабата. Даже три четверти. Это минимум столько его терпеть не могут. Откуда я знаю, почему я не собираюсь сопротивляться?

- Ко?

Ааааа, не подходи ко мне! Не надо так изысканно кланяться. Не надо брать меня за локоток и церемонно сопровождать к креслу. Я не слепой и не хромой. И вот этих глаз — Чахи тебе в глотку

- не надо! Я не перевоплощенная королева Лулулла. Я Ко Дар-Халем, пусть даже последние часы в этом качестве. И я хочу жрать! Ягненка вон того жирного я хочу! Сыру вонючего вон с того подноса. И артишок. Лучше два. А что это там у нас, фаршированный кролик? И его давайте сюда. Я весь день просидел взаперти и перенервничал. Буду раздирать мясо руками.

Почему он сидит, подперев щеку рукой, ничего не ест и глядит на меня с умилением? Понял. Он хочет меня отравить.

- Ко, вина хочешь?

Ох, как же трудно разговаривать с набитым ртом. Хочу, разумеется. Не всухомятку же всю эту роскошь жевать. Мням! Мням-мням-мням. Братцам дважды не повезло. Их не кормили, прежде чем сделать девчонками. Спасибо моему личному обаянию.

- Ко, еда нравится?

- Ага. Вкусно. А Вы отчего не едите?

- Ты кушай, Ко. А что тебе еще нравится?

Глаза закатил и разговаривает со мной томным голосом. Нет, точно сейчас отравит.

- Лошади. Фехтовать — но теперь уже это не имеет значения. Играть с Китти.

- С этим? Тебе бы все равно не разрешили взять его в дойе. Он полукровка.

- Вам-то что?

- Мне ничего. А ты должен был искать себе пару получше, — лорд-канцлер говорил жестко и назидательно.

Кажется, мы сейчас поссоримся. Потому что лучше Китти никого нет. Только к парам типа «дойе

- карун» мы с ним не имеем никакого отношения. Я и не чесал его никогда, его всегда лорд Хару вычесывал. Просто Китти маленький и забавный. И без меня он пропадет.

От этой мысли, только сейчас пришедшей в голову, Ко холодеет.

Я здесь сижу, жру, «хочу, чтобы все было по-настоящему», а Китти останется один, против всех тех, кто считает его полукровкой, никчемным мечником. хотя мечник он, правда, будет никчемный. один. если только Хетти. Святая Лулулла, что я делаю?!!!

- Ко?

— Я. Не. Хочу.

- Ты же только что говорил.

- Мало ли что я говорил! А теперь понял, что я не хочу. И ненавижу Вас, ненавижу! И буду ненавидеть всю жизнь, так же, как мои братья!

Лорд Дар-Эсиль смотрел, как красное вино разливалось по белой скатерти. Смотрел и не видел. Он сам себя ненавидел в этот момент. Увлечься, повестись на какого-то мальчишку с большими глазами и поцарапанными костяшками пальцев! Понадеяться на «по-настоящему», на то, что тот тоже что-то почувствовал! И услышать это отчаянное «Ненавижу!»

Говорят, что легче усмирить демона Чахи, чем привести в ярость лорд-канцлера Аккалабата. Говорят, что легче остановить падающие воды Эль-Зимбера, чем ударить по щеке дара Халемских холмов. Говорят.

От увесистой оплеухи Ко отлетел на середину комнаты. Сжав зубы, попытался подняться, но наткнулся на неумолимые ладони лорд-канцлера, пихающие в плечи, опрокидывающие на спину. Застежки на безрукавке сорвались с треском, последний крик заглушили сухие, торопливые губы. Последний — потому что не было больше криков, потому что жадные хрипы одного эхом отозвались в призывных стонах другого, а потом молча тискались двое, сжимали, переворачивали, путая черные волосы с белокурыми, перемешивая кровь, слюну, слезы. До рассвета, до того самого момента, когда, с трудом поднявшись на шаткие ноги, лорд-канцлер Аккалабата взвалил на плечи молодое, томное после ночных ласк, со спиной — залитой кровью, с шеей — покрытой поцелуями, — тело и понес в спальню. На ту постель, которую после матери Сида никогда ни с кем не делил гордый лорд Дар-Эсиль.

5 мая 1500 года со дня пришествия королевы Лулуллы Ёе^у, Рл^-^сил*

- Койя, — посмотрел на создание. эээ… рук своих с тайной нежностью, провел по волосам рукой, по округлой груди — только взором, разбудил.

- Милорд.

Приложил палец к губам — не хотел слышать от нее своего титула. Никогда больше.

- Корво. Ты можешь звать меня по имени, Койя, дорогая. Она улыбнулась, попробовала подняться — он удержал.

- Не надо сейчас, тебе еще больно.

Она не сопротивлялась, только спросила насмешливо:

- А почему — Койя? Обычно к таким именам прибавляют — ра. Ко-ра.

- Не знаю, — смутился он. — Так сказалось. Тебе не нравится?

- Нет. То есть — да, — поправилась, увидев его огорченное лицо. — То есть нет, не не нравится. Вместе расхохотались. И тут же вспомнили.

— Койя, я должен сообщить твоему отцу. Она все-таки приподнялась — с трудом, закусывая губу, собралась в комочек под одеялом у самой стенки, завесила лоб волосами. Он потянулся — отпрянула.

Лорд-канцлер понял, что настаивать бесполезно. Полез в шкаф за новым серебристым орадом. О старом после вчерашнего можно было забыть.

- Корво.

- Да, милая.

- Что с нами будет? Что с нами со всеми будет? — истинно женский страх в голосе.

- С тобой — то, что захочешь. Говори. Или ты еще не решила? — между железной уверенностью первой фразы и смятенной нерешительностью последней — одно слово и целая пропасть.

Койя откинула одеяло, на четвереньках перебралась через сбившуюся простыню и подушки, спотыкаясь и путаясь, на край кровати, не глядя, протянула лорд-канцлеру руку:

- Помоги. К зеркалу.

Он за руку брать не стал, наклонился, поднял, понес бережно, как только что сорванную циконию.

- Смотри.

Смотрела долго, тяжко опираясь на его локоть, с трудом поворачиваясь, заглядывая через плечо. Отводила, туда-сюда перекидывала волосы, поднимала, пробовала высокую прическу, открытый, закрытый лоб. Наконец спросила:

- А тебе. нравится?

Слова прилипли к сухой гортани — просто кивнул.

- Оставишь меня у себя?

На этот раз смог, справился с собой, в ответ выдавил:

- Хочешь?

Лихорадочно обнял за плечи, прижал к себе:

- Койя! Хочешь?

- Больно. Пусти. Хочу.

И побрели, спотыкаясь, обратно в постель. Заснули до вечера, ничего не сообщив лорду Халему. И правильно сделали, потому что при рождении не знает своей судьбы ни один дар Аккалабата.

DA^-I^CUM, Mefy-LAH-uMf ALLAAASA**

- Когооо? Кого вы оставили?!!

У старой волчицы, затравленной на последней охоте, был менее страшный оскал, чем у правящей королевы Аккалабата, услышавшей краткий доклад лорд-канцлера. Покатились по полу пергаментные свитки, разлетелись перья и печати, крошечные женские кулачки с неожиданной силой забарабанили по инкрустированному столику.

Но лорд-канцлер пришел не один. Не один пал на колени перед своей королевой. За ним, не поднимая глаз, маршал Аккалабата, тут же — верховные дары Фалько, Пассера, Эрзеля. В малом тронном зале не видно пола под черными и темно-фиолетовыми орадами.