Я истребитель! Я истребляю!

  'Лево... Двадцать... Дистанция три тысячи... штафель Хейнкелей... '

  Посмотрев в ту же сторону, я тоже заметил маленькие точки направлявшиеся куда-то в море. Показав знаками, идем за ними, мы с набором высоты последовали за немцами. Будем надеяться мы успеем догнать их до того как они дойдут до цели.

  Посмотрев на холодные серые волны под брюхом 'лавочкина' я только поежился. Купаться в начале марта мне как-то совсем не хотелось.

  Через десять минут полёта мы увидели, куда летят бомбардировщики. Заметно дымя трубами, к Керчи шел морской конвой. Толстопузые транспорты, остроносые стремительные эсминцы, и огромная - по сравнению с другими - туша крейсера.

  'Восемь транспортников, три эсминца, крейсер. И еще что-то... вроде мелких охотников. Сколько их там? Один... два... пять штук. Один вроде побольше' - мысленно прикидывал я количество конвоя. Странным казалось только наличие крейсера, хотя может быть он просто шел с попутным конвоем?

  Также я понял, кто навел бомбардировщики. В голубеющей дали была отчетливо видна белая стрела. На высоте находился разведчик. Хотя судя по тому, как стрела стала удаляться, он уходил на дозаправку, видимо горючее кончилось, однако судя по тому, как задергались Хейнкели, о нас сообщить успел.

  Четыре 'худых', которые обеспечивали прикрытие, развернулись и направились к нам.

  Быстро прикинув расстояние между нами, и расстояние от бомбардировщиков до конвоя, понял, что мы не успеем, если ввяжемся в бой с прикрытием.

  - Второй, твои пузатые! Я работаю по прикрытию! Как понял меня? Прием! - нарушил я радиомолчание.

  - Товарищ командир, но вы останетесь один... - начал было Славка, но я его перебил.

  - Второй, выполнять! Костьми ляг, но не дай им отбомбиться по конвою!

  - Есть!

  - Как только я ввяжусь в бой, прорывайся и иди к Хейнкелям. 'Мессеры' мои.

  - Ясно.

  Ведущий первой пары шел прямо мне в лоб. Я знал, что фрицы боятся таранов, поэтому, не отворачивая, пер прямо на него, прищурив один глаз, прицеливаясь. Сам я в таких ситуациях еще не бывал, но несколько летчиков из эскадрильи капитана Быкова побывать успели, и горячо обсуждали эти тараны, составляя рисунок боя. То, что я знал об этом, они понятное дело не догадывались, но читать - это одно, а расспрашивать участников - это другое, что нужно в таких ситуациях делать, мне было известно, как и то, что у немцев 'кишка тонка'. Не выдерживают они наших таранов.

  Меня беспокоило другое, выдержу ли я?

  'Мессеры' стремительно приближались. Одна пара шла на меня, вторая чуть левее, перегораживая путь к конвою и бомбардировщиков. Понять, что 'гансы' нервничают было не трудно, стоило только посмотреть на движение их машин. А так как полк вооруженный 'лавочкинами' был всего один на Кречинском фронте, то нас мгновенно опознали, и иметь с нами дело явно не хотели, однако Хейнкели сковывали их. Было видно, что 'фрицы' бы драпанули, но и среди них встречались люди чести, те, кто не бросит прикрываемых. Более того уверен, что этим человеком который держит своих людей в кулаке и является командир звена который и шел мне в лоб, и если я его собью...

  'Отваливай, отваливай, пора уже!' - мысленно кричал я, наблюдая, как маленькая точка истребителя становиться все больше и больше, пока не превратилась в огромную птицу.

  Крепко сжав зубы, я понял, что не уйду в сторону, не уйду и все тут. Нервы немца таки не выдержали, буквально в паре метров от кока винта 'ганс' дернул штурвал от себя, и я не упустил этот момент, нажав на гашетки.

  Сбил ли я немца или нет, уже не имело значения, сейчас моя задача связать боем вторую пару чтобы они не перехватили Степку который на полном газу летел к бомбовозам, что я и сделал резко развернувшись и стал догонять 'фрицев', они проскочили вперед. Главное встать у них на пути если они попытаются развернуться и догнать лейтенанта.

  Этот маневр дал мне возможность увидеть, что творилось с ведущим первой пары. Выбрасывая густые клубы дыма, он падал вниз, прямо в ледяные воды Черного моря.

  Бросив быстрый взгляд на ведомого, увидел, что он уже приближается к Хейнкелям.

   - Гадство! - только и сказал я, увидев что немцы таки успели и сейчас выстроившись в боевой порядок начали бомбежку.

  'Хорошо иметь такую славу' - подумал я, глядя на улепетывающих 'гансов'. Все три оставшихся 'мессера' форсируя свои движки уходили к себе плюнув на подопечных.

  Развернувшись, последовал к бомбовозам, среди которых уже мелькал тупоносый истребитель Микояна. Оставляя дымный след от горящего мотора, закручиваясь спиралью, понесся вниз первый сбитый, почти сразу второй.

  'Использовал мой любимый 'ухват'. Хотя чему я удивляюсь, все летчики полка используют его когда встречают бомбардировщики' - подумал я разглядывая мельтешение точек впереди.

  Как не странно зенитного огня не было видно, моряки разобравшись, что мы свои, успев дать несколько залпов прекратили огонь как только ведомый атаковал немцев. Похоже, они догадывались, что если среди бомбардировщиков вдруг возникнут шапки зенитных разрывов, мы отойдем подальше чтобы не попасть под случайный выстрел.

  - Степка отжимай их ко мне, я со стороны солнца подхожу.

  - Понял! - донесся его ответ через шум помех.

  Форсировав мотор, я с набором высоты, стал заходить на выбранный бомбардировщик.

  Видимо командир штафеля уцелел, скорее всего шел вторым в строю, так как первого Степка уже сбил, или?..

  - Второй? Ты 'ухват' с кого начал?

  - С третьего! Не успевал на первый зайти, пришлось бить до кого дотягивался!

  - Отлично! Увидишь командира не бей, он нам помогает, не дает разбежаться, собирает их в строй.

  - Понял!

  Дав очередь из пушек по кабине, и не обращая внимания, как не управляемый Хейнкель свалился на крыло и по дуге пошел вниз, стал выискивать себе следующую цель.

  - Второй бей ту четверку справа! - скомандовав я, с нижней позиции атакуя следующий бомбардировщик. Дав короткую очередь в буро-зеленное брюхо бомбовоза, почти мгновенно последовала вспышка и 'лавочкин' изрядно встряхнуло. Резко дернув штурвал увернулся от падающих огненных обломков и отойдя в сторону быстро осмотрелся. Привычно заболела шея натертая о воротник. Я как всегда забыл накинуть подшлемник предохраняющий от натирания. Шарфы мы не использовали, для этого существовали специальные подшлемники.

  Оставшаяся шестерка - Степка успел сбить еще одного - уходила к себе.

  - Отжимай их от берега! - проорал я, догоняя последнюю машину.

  Сам ведомый мелькнул у первой двойки, пытаясь атаковать, однако сдвоенный ответный огонь не давал ему воспользоваться преимуществом в скорости. Заметив, что он встал на крыло и ушел вниз довольно кивнул. Степка решил атаковать их в 'беззащитное' брюхо. Один пулеметный ствол в нежней сфере, не такая большая помеха.

  Мельком глянув на стрелку датчика топлива, недовольно скривился. Это тебе не патрульный вылет, в бою горючка быстро расходуется.

  Увернувшись от струи пулеметного огня борт-стрелка, я дал очередь сперва по левому мотору потом по правому. Заметив, как из неуправляемого самолета отделились две фигурки, только пожелал им удачи. Выжить в студеной воде - это уметь надо.

  - Уходим! - велел я.

  - Сейчас... Добью гада! - услышал бормотание ведомого.

  Однако избитый Хейнкель продолжал лететь, хотя Степка заходил на него уже третий раз.

  - Бей по кабине или моторам! - наконец не выдержал я.

  Судя по виду, это был тот самый бомбардировщик, которого Степка атаковал снизу.

  - Угу! Щаз!

  Вдруг мой 'лавочкин' задрожал и, выбросив в копоти горящего масла языки огня, стал крениться на бок.

  - Бля! - только и выкрикнул я, заметив как мимо принеслись две стремительные тени: - Степка, у тебя два 'мессера' на хвосте! - успел крикнуть и попытался открыть фонарь, удерживая штурвал ногами.

  Однако, похоже, заклиненный пулями замок не открывался. Попытавшись еще раз, я закашлялся от дыма проникавшего в кабину. С отчаяньем осмотревшись, попытался найти возможность выжить. До берега не дотяну, его не было видно, так что у меня только один шанс выжить пока мотор не заклинило и это...

  Продолжая удерживать штурвал коленями, я дергал ручку открывания замка фонаря, но результаты были те же. Закашлявшись от заполнявшего кабину дыма, я попытался рассмотреть, что происходит вокруг. Одновременно продолжая направлять истребитель к конвою, благо высоты добраться до него хватало. В это время, стукнув, засбоил и заглох мотор.

  В эфире отчетливо звучал мат Степки, радио работало, уже хорошо. Сам он дрался с той парой, которая неожиданно атаковала меня. Бомбардировщики же спокойно удалялись, пользуясь моментом. Причем удалялись только пятеро, ведомый, добил таки шестого.

  - База, я Хромой, ответь! - стал вызывать штаб полка.

  - Я База, слушаю.

  - Я Хромой. Подбит, иду на вынужденную в квадрате ноль-шесть. Как поняли меня?

  - Вас понял... но это же... море?!

  - Все правильно. Отбил атаку на конвой, сажусь радом с одним из эсминцев, прошу предупредить моряков.

  - Вас понял, сделаем.

  - Еще из этого квадрата идет пять толстопузых, пошлите группу их встретить. Скорее всего они выйдут в квадрате три-восемь. Идут пустые.

  - Я База, сделаем. В остальном все в порядке?

  - Да! Второй дерется с парой пчел, что подбили меня.

  - Прислать помощь?

  - Не надо, справится. Отбой!

  Дальше я уже сражался с управлением. Несмотря на великолепные летные характеристики 'лавочкина', при не работающем моторе аэродинамика работала против него, сказывалось толстолобый нос машины, чем-то похожего на 'ишачка'.

  Скорость быстро падала, как и высота, а до кораблей было еще далеко, если бы горящий мотор не заглох так быстро, то шансов добраться до конвоя были бы не такими призрачными. Плохо еще было в том, что я мог скоро потерять сознание от удушливого дыма. Не помогала даже повязка, наспех сделанная из носового платка.

  'А, была не была' - подумал я и бросил истребитель в штопор, одновременно пытаясь сбросить фонарь и сбить пламя. С пламенем получилось, но вот фонарь открыться так и не смог.

  - Да на хрен! - прорычал я, удерживая истребитель на стометровой высоте. Скорость, набранная за счет падения давала возможность добраться до своих. Вытащив из кобуры пистолет, взвел курок, и дважды выстрелил в замок, не обратив внимание на рикошет и брызнувшие стекла одного из приборов на приборной панели.

  - Блин, да я так сам себя прихлопну, - пробормотал я.

  - Что? - услышал я вопрос ведомого.

  - Фонарь заклинило, никак... кха-кха... открыть не могу. Как у тебя дела?

  - Одного подшиб, он к себе ушел, второй за ним, страхует.

  - Понял. Кха-кха... Ты где?

  - Над тобой. Выше на километр.

  - Ага, вижу. Уходи, горючка на исходе. До базы ты вряд ли доберешься, садись у Быка, на крайней площадке.

  - Но...

  - Это приказ! Выполнять, я уже под прикрытием зенитных систем конвоя.

  - Понял, выполняю, - недовольно пробормотал лейтенант.

  Еще раз подергав за ручку, я неожиданно сдвину фонарь на несколько сантиметров. Почти сразу в кабине стало легче дышать. Еще раз подергав, я мощным рывком с легким треском распахнул таки фонарь.

  В кабине сразу посвежело и уже можно было не напрягая слезившиеся глаза осмотреться. 'Лавочкин' за время полета опустился еще на шестьдесят метров. До верхушек волн, такое впечатление, можно было дотянуться рукой.

  Впереди уже был виден близкий борт одного из транспортов.

  Связаться с конвоем я не мог, частоты можно поменять только на земле, так что, качнув крыльями стал по пологой дуге приближаться к одному из охотников который на полном ходу шел в мою сторону.

  Отстегивать ремни я даже не пытался, знал, что может случится при резком торможении. Удар, рывок вперед и смятая о штурвал грудная клетка. Нет уж, я лучше после приземления - или приводнении, кому как нравиться - отстегнусь, а вот парашют... Его я отстегнул заранее, только снимать придется уже в воде.

  Чиркнув остановившейся лопастью винта о верхушку высокой волны, истребитель перелетел через нее, и врезался в следующую. Было такое впечатление, что я врезался в стену, благо ремни все-таки спасли меня от увечий. Через открытый фонарь, хлынула просто до сумасшествия ледяная вода, от перекатившейся через истребитель волны. Нос стал опускаться, а хвост задираться, когда я отчаянно отстегнув ремни, вывалился на крыло дергая ногами чтобы освободиться от парашюта, оставшегося в кабине.

  Булькая, и пуская пузыри 'лавочкин' уходил все глубже, еще мгновение и он скроется под водой. Сообразив, что хоть и небольшая, но воронка может утащить меня за собой, я оттолкнулся от ушедшего под воду крыла и брассом, стараясь согреться резкими движениями, отплыл в сторону, как раз оттуда шел катер с матросами на носу.

  Выбивая зубами дробь, я с надеждой подумал.

  'Надеюсь, они эти сто метров преодолеют достаточно быстро!'

  - Лови конец! - услышав, попытался схватиться полуобмороженными руками за канат брошенный рядом, но пальцы уже не гнулись, и канат ушел в сторону.

  Вдруг рядом в воду упало что-то большое, разбрызгивая воду. Меня ухватили крепкие руки, и ругающийся под нос моряк, завязал под мышками веревку. Рывок, и я оказался на палубе. Мгновение и рядом мой спаситель.

  Почти мгновенно меня освободили из комбинезона, и на миг остановились, увидев весь иконостас на груди. Честно говоря, на груди были только две Золотые Звезды Героя, остальные я оставил в вещмешке, но и этого хватило.

  - Мать моя женщина, так это же Суворов, - ахнул один из моряков в звании главстаршины.

  - От этого он человеком не перестал быть, боцман. Раздевайте до исподнего и в каюту его, растирать будем, - рявкнул кто-то рядом.

  - Товарищ капитан-лейтенант, Аникина тоже? - поинтересовался боцман.

  - Да и его тоже, - буркнул командир охотника.

  - Есть. А ну быстро черти морские! Давайте обоих в каюту! - рявкнул главстаршина и нас понесли в каюту. По крайней мере меня точно, моряк, который прыгнул в воду шел сам. Понимать что либо, я стал минут через двадцать после того как меня растерли водкой, и одели в сухую морскую робу.

  - Вот, товарищ капитан, горячего чаю попейте, - протянул мне парящую кружку молоденький, моих лет конопатый морячок.

  - А что, в такую погоду и камбуз работает? - удивился я.

  - Это из термоса, - просто пояснил он.

  - Хорошо, - протянул я отхлебнув крутой чай.

  - Еще налить?