Я истребитель! Я истребляю!

   В это время к нам подбежал посыльный.

  - Товарищ капитан, вас вызывают к телефону. Вызов из вашей части.

  - Ну вот я же говорил, что пора домой. Как вы там? Моего ведомого не обижаете? Нам ведь обратно лететь,- спрашивал я на ходу, с легкой хромотой шагая к зданию штаба.

  - Все в порядке. Кстати вас заправить?

  - У нас другое топливо. Октан повыше будет. Не беспокойтесь тут лететь-то, хватит.

  - Понятно.

  Шагавший рядом посыльный, сказал Ермолову:

  - Товарищ капитан. Из штаба дивизии звонили, сказали, что они всех сбитых немцев взяли в плен.

  - Всех двух?- уточнил капитан.

  - Не знаю, слышал что несколько.

  - Вячеслав, сколько выпрыгнуло?- уточнил у меня Ермолов.

  - Я двоих видел. Может кто на вынужденную сел?

  - Сейчас узнаем.

  После разговора со Стрижом, который потребовал вернуться обратно, причем побыстрее, я узнал, что немцев действительно выжило трое. Одного достали из разбитого истребителя, он был жив и цел. Что было удивительно если судить по состоянию останков боевой машины. Я сразу связался с командиром и рассказал ему о них. Пусть договариваться чтобы поделились сведеньями. Нужно узнать места базирования местных частей Люфтваффе. Те, которыми располагал Шмидт, могли устареть.

  Через полчаса мы с закормленным, но трезвым Степкой поднялись в воздух, и на бреющем, на небольшой скорости полетели домой.

  'Блин сутки не прошли, а этот аэродром для меня уже дом родной!'- вздохнул я мысленно.

  В моем планшете были многочисленные записи и рисунки - это не считая справки подтверждения о сбитых нами. Так же метки на карте, с возможным выбором мест базирования групп. Нас в это еще тихое место послали тренироваться в боевой обстановке, так нужно использовать эту возможность на все сто.

  Вернувшись на свой аэродром, оставив ведомого рассказывать окруживших нас однополчанам о прошедшем бое, а сам направился в штаб.

  Срочность вызова была проста, штаб фронта смог достать все что нам нужно, а раз так, то можно устроить налет на ближайший аэродром противника. Чтобы не расслаблялись.

  Сдав справку о сбитых, и пообещав написать рапорт, я направился к Стрижу. Сперва я выложил все свои записи. Показывая удобные места базирования. Всего я их обнаружил шесть, из нужных двенадцати, по числу звеньев, или групп.

  - Что за человек этот Шмидт? Мешать не будет?- спросил у меня командир.

  - Я полностью выложил ему концепцию применения охотников. Не скажу что это его порадовало, но потесниться он не против. Хочу сказать, что я тоже не против разместиться там с ведомым. Не на все время, но на ближайшие две недели точно. Есть кое-какие идеи по сотрудничеству.

  - В чем сотрудничество?

  - Хочу хорошенько проредить истребительные части немцев используя этот полк.

  - Хм, приманка? Мы же это уже обговаривали, но давай накидай как ты думаешь это делать,- расстелив карту велел подполковник.

  - Кроме звена и моей пары, нас будут усиливать два звена вот на этих местах. Тут планируются аэродромы подскока...

  Вся раскладка моей идеи заняла чуть больше часа. Стриж сходу сделал несколько замечаний, улучшивших взаимодействие групп и одобрил мое решение.

  Пока писарь перерисовывал мои наброски и метки с карты - оригинал я оставил себе - чтобы отправить с заявками в штаб фронта, мы обговаривали какую эскадрилью я получу. Понятное дело они переходила под мое руководство.

  Закончив с местами базирования и моими планами, мы приступили к разработке нападения на аэродром противника. Посыльный У-2 привез расширенную докладную по запросу. Пленных уже допросили и прислали нам копии допросов. Так что собрав всех командиров вплоть до командиров звеньев мы приступили к разработке плана.

  В большую землянку, где мы планировали нападение то и дело вбегали посыльные от радистов и тех службы. Шла приемка боеприпасов и горючего с войсковых складов. Очень мешало то, что еще не прибыл БАО. Его нам очень не хватало, однако небольшая группа механиков и сами летчики неплохо справлялись с приготовлениями своих машин к бою хоть и медленно.

  За это время мне пришлось отвлечься. Написать рапорт, и подробно в мельчайших подробностях - вплоть до чувств - описать прошедший бой. Многие уже знали - Степка больше эмоции вкладывал в рассказ чем суть - так что мои рассказ был выслушан очень внимательно, причем с комментариями по окончанию. Профессионализм растет, они нашли несколько ошибок. Молодцы.

  Проблемы были с новейшими снарядами к пушкам наших истребителей. В наличии таких не было. Нет они конечно начали поступать в войска, но в мизерных количествах, так как их выпуск только начался. Наверное мы единственный полк который получил их в полной мере. Пришлось брать обычные ослабленные. С 'Таирами' таких проблем не было. И снаряды к их пушкам, и бомбы были завезены в достаточном количестве. Во тыловики зашевелились, ни как от них этого не ожидал. Мой полк в Белоруссии снабжали 'бери боже что нам не гоже'. Все изменилось как только мой полк стал более или менее известен, а тут видимо повлияли полномочия Стрижа.

  Весь день мы готовились. Заправляли истребители, штурмовики, проверяли машины, делая предполетный осмотр. Вылетать мы собирались перед рассветом, чтобы появится над аэродромом противника когда только начнет светать. По плану, звено лейтенанта Архипова и моя пара после выполнения задания должны были сесть в полку Шмидта, и ожидать там прибытия механиков и службы обеспечения.

  Это был наш план, но погода внесла свои коррективы в возможные сроки проведения операции. В десять вечера подул ветер и началась метель. Утром она не прекратилась. Ни о каком вылете не могло быть речи, так что мы находились в своих землянках и готовились к будущим боям изучая местные особенности ориентирования. Некоторые пилоты не выдержав срывались на пронизывающий ветер бросавший в лицо колючие снежинки узнать как там их машины. Пока все было в порядке. Механики успели слить все что можно, так что проблем - кроме того что все самолеты превратились в сугробы - не было. Больше всего времени занимало откапывание тех кого занесло. Некоторые землянки находились так низко, на уровне земли, что приходилось откапывать не только себя, но и соседей.

  Пурга продолжалась два дня, а на третий прибыл БАО. Его непогода задержала на полустанке в сорока километрах от места нашего расположения, так что сколько бы не длилось ожидание оно закончилось. С БАО прибыло несколько спецмашин. Нет, конечно, когда метель стихла, установилась безветренная погода, а температура остановилась на отметке минус двадцать три, мы все взялись за самодельные лопаты и расчистили стоянки машин, взлетная полоса была чистая, все выдуло с нее, но с техникой это было быстрее. Машины мы откопали самыми первыми, и уже делали на них ТО, когда появилась первая машина БАО.

  Пока командование решало что делать - штаб фронта временно отменил налет на аэродром противника - я решил проверить, как ястребки пережили метель. Взлетев мы со Степкой погоняли на виражах, после чего пошли на посадку.

  В течение двух дней мы готовили места базирования и аэродромы подскока. Я же с выбранным звеном передислоцировался на аэродром подполковника Шмидта. Первое звено под командованием командира эскадрильи капитана Покрышкина встало на озеро, сделав теплые землянки на берегу. Взвод охраны и обслуживающий персонал они тоже получили. Второе звено было со мной, а вот третье, встало в небольшой деревушке, взлетая с укатанного шоссе - ширина позволяла. Маскировка была просто идеальная.

  Полетов как таковых не было. На фронте было затишье. У бомбардировщиков был один вылет, но с немцами они не повстречались. Причина пока не известная, зря мы ждали на аэродроме в готовности номер два.

  И если у нас было без особых успехов, то у других было по-другому. Звено старшего лейтенанта Курсанова перехватило идущей в наш тыл строй Хейнкелей - цель была железнодорожная станция, с прибывшим на нее составом с танковым топливом. Встреча была запланированная. Мы догадывались что немцы клюнут на такой жирный кусок. Посты ВНОС передали высоту и маршруту, а наши их перехватили. Одна пара связала боем четверку охраны, вторая атаковала сомкнувшийся строй бомбардировщиков.

  В результате боя потери немцев четыре Хейнкеля, и один 'мессер'. Весь бомбовый груз был сброшен в чистое поле возле памятной деревеньки Живцы. Там же упали и сами сбитые бомбардировщики. Был поврежден истребитель и с нашей стороны. Раненый летчик смог довести машину под охраной своего ведущего до аэродрома и посадить машину. Это была наша первая боевая потеря. Парня серьезно упаковали и увезли в госпиталь. Требовалась замена, но это уже было продуманно, и из резерва в Центре к нам был направлен летчик. Сержант Клемец. Я его знал. Потому как сам созванивался о подмене.

  Что касается оставшихся бомбардировщиков, то их перехватили 'сетью' у линии фронта. Уйти смогли только два 'худых'. Работа была грубовата - уйти не должен был никто - но все равно это неплохо подняло боевой дух полка.

  Я постоянно читал сводки. Там встретились, приняли бой. Там атаковали двигавшийся состав - это про звено 'Таиров', где-то встречались с врагом, где-то принимали бой. А мы сидели на земле и ждали сообщений ВНОСа - бесполезно жечь топливо летая туда-сюда если нет противника. На четвертый день пребывания на новом аэродроме, мы наконец получили сигнал.

  - ... упная группа. Двадцать семь бомбардировщиков. Пятнадцать истребителей прикрытия. Высота - два километра, курс...

  - К нам идут. Боевая тревога!- крикнул я как только получил сообщение. Связавшись с засадными группами, я надевая на ходу шлемофон побежал к своей машине которая работала на холостом ходу.

  'Наконец-то работа!'- подумал я втискиваясь в кабину.

  За все время пребывания на аэродроме бомбардировщиков, где было место нашего базирования, мы смогли неплохо совместить работу полковой радиостанции. Небольшое подразделение ВНОС, что прибыло с БАО, сходу включились в работу усилив местные посты слежения. По приказу командования фронта, посты ВНОС были не только усиленны и расширены, но и получили новейшие радиостанции поступавшие по ленд-лизу. Первоклассные стационарные рации брали до ста пятидесяти километров. Так что на протяжении трехсоткилометровой линии фронта, на расстоянии десять-пятнадцать километров друг от друга располагались такие посты, по возможности перекрывая воздушное пространство.

  Сообщение о пересечении линии фронта я получил сразу от двух постов. Они немного отличались, но разницы особой не было. Было ли там пятнадцать истребителей, как сообщил один пост, или четырнадцать с одним двухмоторными истребителем, видимо наблюдателем, разницы особой не было.

  Вызывать помощь я сперва посчитал излишней идеей, но подумав, связался с двумя соседними группами, велел им подниматься через десять минут в воздух, и встретить немцев при возращении - если кто-то конечно будет возвращаться. Сделал я это не только для полной уверенности в победе и подстраховки, а для банальной практики. Для чего наш полк послали в это тихое место? Именно для того чтобы в преддверии тяжелых летних боев, мы встретились с немцами не только что сформированным молодым полком, а волчарами для которых эти немцы на один укус. Опыт, именно для наращивания опыта нашего экспериментального полка и отправили нас сюда. Так пусть нарабатывают, не нужно упускать такую возможность.

  Если вы думаете, что это я командовал взлетевшей группой, то вы ошибаетесь. Я был куратором, используя себя в качестве резерва. В данный момент звеном командовал лейтенант Архипов, который повел его не в лоб, а увел в сторону. А общее руководство было на капитане Покрышкине. Тупо долбить прикрытие в лоб не наш метод. В таких ситуациях, если охотники в меньшинстве, а это обычное дело, то используется метод удар-отскок. Пока жертва не обескровлена, прямого боя не будет. А как только они прочувствуют слабину, то...

  Заняв свою позицию, выше обеих пар на семьсот метров, мы с набором высоты стали делать полукруг, чтобы ударить в левую скулу строя противника. Слушая кодированные переговоры бойцов Покрышкина, я довольно качал головой представляя себе начало боя. Объемное мышление у меня было прекрасно развито, так что план Покрышкина я представил без проблем, честно говоря он был неплох. Звенья лейтенанта Архипова и старшего лейтенанта Мельникова должны были связать боем прикрытие, а сам капитан работал по бомбардировщикам. Это пока легкий набросок, нужно ждать сообщений от наших 'глаз'.

  В это время на связь вышел высотный разведчик на базе 'Таира', вызванный мною, передав его под командование комэска, я продолжил отслеживать ситуацию слушая эфир.

  По сообщению разведчика, немцев было двадцать семь бомбардировщиков. Он подтвердил сообщение поста ВНОС номер семь, о том что истребителей четырнадцать. Пятнадцатый оказался Ме-110. Видимо наблюдатель.

  Слушая общение между Покрышкиным и пилотом разведчика старшим сержантом Кравцовым, я все больше хмурился. Среди условных фраз, нужных не было. Больше описание построения немцев, курс и высота.

  - Сокол, я Воробей помни о 'глазах',- намекнул я Покрышкину.

  'Глаза' в условных обозначениях означали разведчиков.

  Намек был понят, через пару секунд прозвучал приказ для Кравцова. Сбить разведчик. Благо он был на километр выше построения немцев, и широкая возможность для 'Таира' была не только сбить, но и безнаказанно уйти. Местные птенцы Люфтваффе еще не встречались в прямом бою с 'Таирами' так что, что от них ждать они пока имели общее представление. Смутные слухи просочившиеся от морской авиации доверия не внушали. Байкам как один 'Таир' уничтожил эсминец, они не особо верили.

  Ме-110 нам реально мешал, если там сидел командир-наблюдатель с правом отменять приказы вроде меня, то нужно избавится от этой проблемы. Так что посмотрим кто кого. Два фактически однотипных истребителя, встретились в этом бою.

  Мы уже видели шедший 'лесенкой' строй немцев, когда пришло сообщение что разведчик пытался уйти, но сейчас уже догорает на снегу. Однако и мы остались без 'глаз', за удирающим на всех парах 'Таиром' гнались взбешенные фрицы. То, что они на нервах понять было не трудно. Стрелять по разведчику они стали чуть ли не с полукилометра. Нет, есть конечно такие асы которые даже умудрялись попадать с такого расстояния. Но среди пары, что преследовали Кравцова, их не было.

  - Уведи их подальше, чтобы не мешались. Там их встретят,- приказал сержанту Покрышкин.

  Кравцов, следуя командам капитана, уводил фрицев в противоположную сторону от нас, ослабляя остальных. Дальше их встретит одна из пар прикрытия, что уже ждут немцев у границы, то есть у линии фронта.

  Заходили мы классически, со стороны солнца. Немцы это предвидели и поставили заслон с этой стороны, который благополучно прошляпил передовую атакующую пару. Ее специально выделили для отвлечения внимания. Сходу атаковав прикрывающее звено, они сбили командира, и рванули дальше прямо на бомбардировщики.

  Это было шоком для остального охранения, но они быстро оправились - даже слишком быстро - и попытались перехватить атакующую пару. 'Приманка' сработала, шесть 'мессеров' рванули наперехват открыв огромную брешь в обороне. Именно в нее ворвались два звена. Одно под командованием Покрышкина с ходу атаковало Хейнкели, второе пришло на помощь бьющейся паре, которую все-таки перехватили. Свалка шла страшная. Вниз то и дело падали огненные комки. Как назло под нами в это время оказался какой-то городок, на него и падали сбитые.

  В эфире стоял сплошной ор. Отбросив все кодированные переговоры - сейчас они были банально не нужны - и громко переговариваясь старательно давили истребители прикрытия.

  Я крепко сжимая штурвал, смотрел вниз всем сердцем желая оказаться внизу, среди бьющихся товарищей. Но делать было не чего, мне туда нельзя. Без наблюдателя-куратора в данном случае нельзя. Только сейчас я оценил изуверски для меня, хитрый ход Покрышкина. На моем месте мог... нет должен был оказаться он, а не я. Управлять боем должен был он. Воспользовавшись ситуацией, он сбросил командованием группой на меня и с упоением участвовал в бою, сбивая уже третий Хейнкель.

  Грустно вздохнув, я продолжил выполнять свои функции куратора-наблюдателя:

  - Сверчок, в сторону! У тебя на хвосте 'мессер'. Сделай бочку, ты выведешь его под пушки Сотого. Сотый слышал? Сотый!!! Сотый, твою мать!!! Прими 'худого!.. Рыжий добей подранка, он пытается на свою территорию уйти... Глухарь! Что там за одиночка с парой дерется? Помоги ему!.. Четыре Хейнкеля уходят на бреющем на одиннадцать часов. Черкес, перехвати. Сверчок, на тебя сверху падает пара немцев уводи их на Глухаря он примет. Глухарь слышал?.. Сверчок, да что ж они в тебя такие влюбленные?! Уводи одиночку на Рыжего он примет. Всем внимание! Преследовать противника за линию фронта ЗАПРЕЩАЮ! Глухарь, что с Сотым? Не отвечает? Подбит? Сопровождай его до аэродрома. Кто у нас ближе всего? Сейчас сам посмотрю. Давай к Бугаю. У него медики есть. Все, уходи.

  Проводив взглядом как три 'лавочкина' сопровождают поврежденный в бою истребитель теряющий скорость и высоту, на место базирования соседней эскадрильи, стал нагонять своих, внимательно наблюдая за воздухом и за маленькими точками внизу. Преследуемых и преследователей. Впереди уже были видны пары встречающих 'сетью', из групп эскадрильи Бугая. Шансов уйти у немцев фактически не было. Шестнадцать бомбардировщиков девять истребителей, это не считая наблюдателя, потеряли фрицы за первый бой. Остатки поодиночке гнали к линии фронта.

  Вечером был разбор полетов, то есть боя.

  - ... млей подтверждено, что сбито двадцать шесть Хейнкелей и тринадцать истребителей. К сожалению один бомбардировщик и два 'мессера' смогли уйти. Два 'худых' пожертвовали собой связав боем пару младшего лейтенанта Скрипача, дав им уйти к своим. Преследовать их на чужой территории я запретил. Наши потери. Два подбитых, один сел на вынужденную на главную улицу Змиева. Летчик, сержант Кожедуб цел. Машина требует капитального ремонта. Второй смог дотянуть до аэродрома. Машина лейтенанта Сотникова. Ближайшая площадка была капитана Богачева, я отправил его туда с сопровождением. Рана у Сотникова довольно серьезная, перебита рука. Лейтенант отправлен в госпиталь. У меня все.

  Закончив доклад, я сел, и осмотрелся. Самым мрачным из присутствующих был я. В бою не участвовал, только командовал, а поучаствовать хотелось так, что аж зубы сводило. Общий сбор командиров, был устроен вечером этого же дня, рапорты написаны, подробные схемы боя зарисованы, так что сейчас обсуждалось ответное посещение. Короче, после того как разбор полетов закончился, мы начали составлять план по налету на аэродром противника.

  В конце на повестке дня стоял открытый вопрос, с решением которого мы тянули, оставив его на потом. Кто-то из присутствующих командиров полетит в Центр со всеми последними наработками. С ним мы отправим съемки синхронизированных киноаппаратов - такие стояли на восьми истребителях - мой не исключение. В ответ из Центра должен прибыть один из инструкторов. Теперь появилась практика, отправлять инструкторов для пополнения боевого опыта в боевые части, так что не только мы отправляем на временную учебу летчиков, передавать накопленный опыт, но и к нам с ответным визитом будут прибывать командиры на временную замену. Идея исходила не от меня, но я был с ней полностью согласен.

  Мы не летели, мы крались, именно так можно было сказать, глядя как низко прижимаются хищные силуэты 'Таиров' и 'лавочкиных' к заснеженной земле.

  'Только бы успеть. Только бы успеть!'- шептал каждый из летчиков управляя своей боевой машиной. Шептал их и я. Только что мы перелетели линию фронта, и в данный момент в эфир должны нестись предупреждающие крики немецких радистов на передовой. Наподобие наших пунктов ВНОС.

  Сейчас главное для нас успеть долететь до аэродрома перед тем как там поднимут тревогу.

  Успеть, сейчас для нас главное успеть.

  И мы сделали это. Сделали!

  Первыми шли три звена под моим командованием, то есть двенадцать истребителей-штурмовиков ударной группы. Наша задача тривиальна. Зенитки. Мы должны уничтожить зенитные средства этого аэродрома. Именно этим они и занялись. Сделав полубочку, поднявшись над аэродромом на сто метров, 'Таиры' сходу атаковали зенитки. Где стоит каждая мы знали до метра. Пленные немецкие летчики описали это подробно. Упакован аэродром, вмещавший в себя три полка по нашей терминологии - это где-то около сотни машин - три батареи. Две из них, состояли из автоматических мелкокалиберных пушек и одна восьмидесяти восьми миллиметров, шестиорудийного состава. Мощная оборона, и хоть мы налетели неожиданно, две дежурные пушки встретили нас шквальным огнем. Какие из них дежурные мы не знали, так что атаковали все одновременно. Тут главное не столкнуться при пересечении курса.

  - Проверка!- заорал я. Теперь можно не соблюдать радиомолчание. Сам я не атаковал, прикрывал со Степкой сверху, внимательно наблюдая за землей. Небо оставил за ведомым, это его задача следить за ним.

  После атак, 'Таиры' не поднимаясь отошли от аэродрома, и повернули назад. Сейчас жилые постройки в огне. Их штурмуют эрэсами 'ишачки' соседнего полка, за ними второй волной шли две эскадрильи СБ. Одиннадцать машин. Поэтому сделав плавный полукруг я присоединился к звену Тапирова и мы стали набирать высоту. То же делали другие пары вдали. В том, что мы подавили не все зенитки я был уверен, хотя дежурные расчеты уничтожены, мне уже сообщили об этом, так что поднявшись над аэродромом где в дыму мелькали силуэты 'ишачков' и 'Таиров', я стал осматривать аэродром. Стоянки самолетов не привлекли моего внимания, они не наша цель. Первым налетом мы уничтожали технические службы и летный состав. Уничтожать стоянки будет третья волна состоящая из Ар-2 подполковника Шмидта и одной эскадрильи СБ второго полка бомбардировщиков майора Кириленко. Шесть машин.

  - У опушки зенитка!- услышал я вопль в эфире. Видимо кто-то из пилотов 'ишачков' внизу, засек ее.

  - Глухарь, уничтожить.

  Отдав своим приказ я стал наблюдать за небом отслеживая ситуацию так же и на земле. Пока подошедший в охранении капитан Покрышкин строил оборону, не то чтобы мы ожидали нападения, а по привычке иметь крепкие тылы.

  Соседний немецкий аэродром находился в ста километрах, но и об этом мы подумали. Его блокировало звено из эскадрильи капитана Бугаева. Ненадолго, но нам должно хватить.

  - Воробей, бомбардировщики на подходе,- сообщил мне Покрышкин.

  Сам он находился на двести метров выше, по привычке держа господствующую высоту. А одно звено он вообще загнал на четыре километра.

  - Отходим восточнее, не будем им мешать.

  В течение десяти минут мы наблюдали за огненными адом внизу. Рвались боеприпасы, бомбы на складах. Горел склад ГСМ, горели самолеты, горели снег и земля. Горело все. Напоследок стоянку проштурмовали 'лавочкины'. Уничтожив немногие уцелевшие самолеты.

  - Уходим,- приказал я.

  Как ни странно, но этим вылетом командовал я. То есть командовать поставили меня. Не наши, приказ пришел из штаба фронта.

  Было непривычно вести в бой такое количество самолетов, но интересно, даже очень. Это как квест в стратегии, немного, но похоже. Опыт набирался значительный, стало меньше мелких ошибок, командовал я увереннее, замечал больше. В общем, несмотря на лично мной уничтоженную зенитку - видел как рванул боезапас - вылет мне понравился. Командовать было так же интересно как и работать руками.

  После пересечения линии фронта - я шел последним - мы стали разделяться. По группам, по звеньям, парам мы расходились по своим местам базирования. В отличие от остальных, мой путь был к штабу полка, нужно писать рапорт. Другие командиры, будут это делать на месте, я же еще должен рассказать командованию про вылет.

  Штаб нашего полка располагался на окраине Змиева. В том самом городе над которым шел тот памятный бой, который пресса окрестит впоследствии 'Звездный день' по количеству появившихся звезд на фюзеляжах истребителей.

  Кроме пары 'лавочкиных', которая кстати шла сейчас за мной, больше у города никто не базировался. Убедившись, что шоссе чистое, я повел машину на посадку. Ведомый последовал за мной. Загнав истребители в свободные капониры и передав машины в руки механиков мы направились в небольшое одноэтажное здание. Поскрипывая настом, мы подошли ближе, кивком поздоровавшись с часовым, я рывком открыл крашенную коричневой краской дверь и под скрип пружины, первым вошел в небольшой помещение. Видимо оно была что-то вроде прихожей.

  - А, Суворов со своей тенью. Проходи мы у Литвинова,- высунулся из приоткрытой двери Стриж. Из соседней двери вышел дневальный полка с большим парящим чайником в руках, и направился в комнату откуда выглядывал подполковник, пока мы отряхивали обувь.

  Следом за мной зашел Евстигнеев, штурман полка, это его пара села вслед за мной. Именно он осуществлял вывод передовой группы, в которой состоял и я, прямо на аэродром немцев.

  - Началось?- спросил Евстигнеев.

  - Нет еще.