Помоги проекту - поделись книгой:
– Ваше Величество, я должен доставить вас в Россию.
– Я сказала, что я не поеду в Россию. И точка.
Как же все-таки все скверно.
Граф Ежи незаметно хватанул воздуха – как перед прыжком в ледяной бассейн.
– Сударыня, Его Императорское Величество Николай Третий поручил мне доставить Вас в Россию и я не могу этого не сделать. Однако, если вы не желаете быть в Санкт-Петербурге, мое поместье под Варшавой – к Вашим услугам. В конце концов, Варшава – это тоже Россия.
Все тайное – когда-то становится явным. Николай еще с юношества отличался непостоянством и влюбчивостью, а Моника Джелли, француженка по крови и гражданка САСШ – была совершенно непохожа на русских женщин, готовых ждать мужа, пока он вернется из очередного похода, утешая себя тем, что каждый раз он все-таки возвращается в дом, к детям. Вполне возможно, что графиня Елена была не так уж и неправа в своих обвинениях. И правду – знали только они двое. Да еще, возможно, Павел.
– Вы готовы стать изгоем при дворе, граф?
– Ваше Величество, я не был при дворе уже несколько лет и мнение придворных о тех или иных вещах меня совершенно не интересует. Я долгие годы живу в Париже и мое поместье под Варшавой – исключительно для Вас, я сам останусь в Париже. Суть моих коммерческих предприятий требует моего постоянного присутствия.
– Постоянного присутствия?
Императрица пожала плечами.
– Что там Павел… господи. Сейчас, граф, я вернусь и мы поедем. Чемоданы вон там, у двери, будьте любезны…
У машин еще один специалист по имени Павел – работал со спутниковым терминалом, раскрыв его на багажнике машины.
– Что там? – спросил его графы Ежи
– Пан командир, кажется, они установили блок-пост на дороге, пятью километрами южнее. Когда мы ехали – этого не было.
Граф Ежи прикинул – ехать через блок-пост вооруженными до зубов, да еще когда в стране объявлен красный, крайний уровень готовности – не самое умное решение.
– Объезд есть?
– Да, пан коммандер. Вот здесь, по сельским и через этот городок. И потом – на трассу, крюк километров десять.
– Едем так.
У выезда с виллы – граф Ежи приказал остановиться, подошел к охранникам, охранявшим поместье.
– Мы уезжаем.
– Да, сэр – кивнул охранник – у нас все оплачено. Счастливого пути.
Граф Ежи достал бумажник, отсчитал десять купюр по тысяче рейхсмарок каждая.
– Извините, других нет. Но рейхсмарку можно обменять почти один на полтора к доллару, если знать где. Проводите до Тетерборо?
Старший группы охраны немного поразмыслил – и протянул руку.
– С удовольствием, сэр.
При этом – радиосвязь между машинами установлена не была, порядок действий в критической ситуации не оговорен, две группы защиты не знали друг о друге практически ничего. Но граф Ежи, пусть и довольно удачливый разведчик – в вопросах боевых действий не слишком смыслил и решил, что чем больше людей и стволов – тем лучше.
Вместо того, чтобы ехать на юг по федеральной трассе, они проехали около полутора миль на север и свернули на так называемую фермерскую дорогу – их делают и поддерживают в нормальном состоянии либо сами фермеры, либо власти графств. Эта – была сделана по самой простой технологии – щебень, прикатанный катком и залитый гудроном. В европейской России такая дорога расползлась бы после первой же зимы, а здесь – стояла по нескольку лет.
Руководствуясь компасом и сигналами навигатора, они проехали около трех миль на запад, потом на пустынном, нерегулируемом перекрестке повернули направо. Слева – вдалеке высились бетонные громады животноводческого комплекса, в котором корова и свинья проводит всю свою жизнь, не видя даже солнечного света. В одном комплексе – как потом с большим скандалом обнаружила ветинспекция – каждая корова стояла с капельницей в вене, по которой впрыскивалась какая-то дрянь. Тот, кто бывал на таких комплексах – вполне понимал, почему Российская Империя не разрешала ввозить из САСШ никакое мясо, ни куриное, ни говяжье, ни свиное, ни какое-либо другое…
Они проехали мимо комплекса, дальше – потянулся пейзаж, типично североамериканский, даже типичный для северных штатов – с холмами и перелесками. Еще севернее – были дикие угодья с одной из лучших в мире охотой на оленей.
Потом – они увидели городок. Небольшой городок, который был известен тем, что здесь одна частная фирма по заказу Министерства обороны утилизировала подбитую и непригодную к восстановлению технику – ее везли сюда трейлерами, самолетами, тайно, чтобы скрыть истинный масштаб потерь. Но это – было дальше, а пока – они видели какой-то серый и неприветливый городишко, дорога к которому вела вниз.
Граф Ежи поправил микрофон
– Всем повнимательнее…
Колонна двигалась так: первым Шевроле Субурбан частной охранной структуры, за ним – первый Линкольн, в котором были Его Величество с Наследником и граф Ежи на переднем сидении, за ними – второй Линкольн, в котором было четыре человека и замыкал колонну – тот самый степ деливери Ван, который они увидели у ворот, черного цвета. Наряд охранников состоял из десяти человек, шесть в Субурбане и четверо – в вэне.
Они уже въехали в город, продвигаясь по его главной улице – как вдруг черный пикап Ф550 с кенгурятниками, сдвоенной кабиной и полицейской мигалкой на крыше – взревел сиреной, замигал огнями над кабиной и перегородил дорогу.
– Пся крев… а это что?
Субурбан, подчиняясь приказу полицейского – остановился. При этом – связи между Субурбаном и Линкольнами не было, и скоординировать действия было невозможно.
Форд Ф550 был больше похож не на патрульную машину – а на штурмовой грузовик SWAT, и люди, которые высадились из него – больше были похожи не на полицейских маленького городка, оплачиваемых за счет местных налогов – а на группу спецназа из Нью-Йорка.
Граф Ежи достал автомат и снял его с предохранителя.
– Готовность всем!
Один из полицейских – махнул палкой с красным катафотом на конце, подтверждая приказ остановиться. У всех у них – были специальные ремни Джиллса, позволяющие держать оружие на груди в полной готовности – и граф Ежи видел, что это не ружья, а североамериканские полуавтоматические винтовки.
Или автоматические, запрещенные для полиции?!
Полицейские не успели подойти к Субурбану, те, кто там сидел что-то поняли. Оглушительно бахнуло ружье, и один полицейский упал на моментально подкосившиеся ноги – а остальные моментально вскинули винтовки и открыли огонь по конвою длинными очередями.
В этот момент – был единственный шанс прорваться, и он был бы реализован, если бы охраной занималась единая, профессиональная команда или если бы это была группа армейского или флотского спецназа. Субурбан – по размерам если и уступал Форду, то немного, он имел таранный бампер, кенгурятник, семи с половиной литровый дизель от легкого грузовика и бронирование по классу В7 – то есть он мог выдержать очередь из ротного пулемета. Охранники сделали то, что и должны были сделать, то чему их учили на спецполигоне в Аризоне, прежде чем отправить в Мексику. Водитель выкрутил руль, взревел двигатель – и Субурбан с яростью разъяренного носорога, осыпаемый градом пуль пошел на таран Форда, чтобы разблокировать дорогу. Восемьсот с лишним ньютон-метров тяги, бронированный кузов и таранный бампер сделали свое дело – Субурбан ударил Форд в моторный отсек и, ревя двигателем, протиснулся мимо него, свозя на обочину и открывая путь конвою…
– Головы вниз!
Град пуль ударил по лобовому стеклу Линкольна, граф едва успел нырнуть вниз, под защиту мотора и приборной доски. Если Субурбан вполне мог выдержать даже массированный обстрел – то Линкольн, увы, не мог.
На остатки лобового стекла брызнуло красным, обмяк на водительском сидении водитель и граф почувствовал, что его правая рука как онемела – попали! Полицейские – или кто там был в их форме – били точно, перейдя с очередей на одиночные и короткие очереди. Двое упали под ответным огнем, один кажется, был ранен, а другой – убит – но их сноровисто оттащили в укрытие, продолжая вести огонь. Форд тоже оказался бронированным, это и впрямь была машина спецназа.
Графу Ежи удалось левой рукой перехватить автомат, он выставил руку с зажатым в ней автоматом и веером выпустил все сорок пуль через разбитое и осыпавшееся в салон лобовое стекло. Он ни в кого не целился, ему важно было сорвать атаку, сорвать планы нападавших, заставить их залечь. И хоть он этого не видел, но у него кое-что получилось. Один неосторожно высунувшийся из-за укрытия полицейский упал на дорогу, взмахнув руками и выпустив винтовку – он был мертв. Остальные вынуждены были спрятаться за Форд и стоящий у тротуара микровэн и перегруппироваться…
В этот момент и была возможность вырваться. Субурбан уже пробил коридор, двигатель Линкольна еще работал, нужно было только чуть повернуть руль и давануть на газ хоть рукой. Но увы…
Старший группы в Субурбане – пять лет оттрубил в Мексике и привык к тому, что полицейские – это не оплот законности и порядка – а жадные и разложившиеся типы, перевозящие наркотики, подрабатывающие продажей изъятого, а кто – и киллерами. И если бы типичный американец не сомневаясь открыл полицейскому дверь бронированной машины, буде тот попросит – то у старшего группы внезапное появление полицейских, перекрытие дороги именно перед конвоем вызвало серьезные подозрения…
– Готовность к прорыву – отрезал он, как только полицейские начали высаживаться из пикапа. Между ног у него стоял пятизарядный Моссберг с прикладом как у штурмовой винтовки, он начал медленно подтягивать его к рукам так, чтобы не было видно полицейским.
Бдительность принесла свои плоды – он увидел, как за Фордом из переулка появился человек, в такой же полицейской форме – но в руках у него было что-то, наподобие гранатомета…
– Контакт справа!
Толкнув коленом бронированную дверь – он специально отпер ее – старший группы с двух метров шарахнул в "полицейского" запрещенной к гражданскому применению пулей двенадцатого калибра с вольфрамовым сердечником. Такие пули продают только правоохранительным органам, их применяет и Морская пехота – а он сам четыре года стоял на часах у посольства САСШ в Сальвадоре и связи в Корпусе сохранил.
– Прорыв!
Взревев мотором, Субурбан тяжело ударил Форд, водитель был опытным и бил так, чтобы сдвинуть машину противника в сторону, прилагая для этого как можно меньше усилий. Пули били по кузову внедорожника подобно граду, все стекла моментально покрылись белыми разводами трещин, но пока еще держались. С треском, с грохотом, с искрами – но Субурбану удалось проломиться на свободу и проложить путь остальным. Сдвинувшийся в сторону Форд сбил с ног и придавил неосторожно занявшего позицию за ним гранатометчика, он не был убит – но из строя вышел. Сопротивление внезапно ослабло – и Субурбан рывком прыгнул вперед, к свободе…
Впереди – с криками разбегались немногочисленные люди, которым не повезло оказаться на улице в то время, пока на улице шло побоище…
И тут – открылась дверь стоящего дальше по дороге вэна, из кузова выскочил человек, держа на плече большую, толстую трубу. Через избитые пулями окна ничего видно не было, стрелок встал на колено, труба окуталась пламенем, выбросив термобарический снаряд, которому и лететь то было – не больше тридцати метров. Пущенный точной рукой, огненный комок в секунду преодолел расстояние от стрелка до едущего по дороге Субурбана – и со вспышкой провалился в салон. Пламя хлынуло изо всех окон машины одновременно, две двери, которые были приоткрыты – были просто вырваны, и пламя плеснуло и через них. И авангард конвоя, который еще мог сыграть свою роль в бою – сгорел буквально в пару секунд, от них остался только пепел в салоне съехавшего на обочину горящего бронированного внедорожника…
Открыв дверь Линкольна, граф Ежи вывалился из салона, поставив между собой и остающимися на ногах стрелками препятствие из бронированной двери, так, как это делают полицейские на своих патрульных машинах. Левой рукой выхватил пистолет, распластался на асфальте и открыл огонь. В поле его зрения были ноги одного из стрелков, он поймал их в прицел, дважды выстрелил, третью пулю послал в голову упавшему как подрубленное дерево на асфальт стрелку. Перекатом ушел от ответного огня, выстрелил еще дважды – и снова попал…
Во втором Линкольне – открылся люк, поднявшийся из люка Анджей, открыл огонь из пистолета и автомата одновременно, заставляя противника укрыться, и не давая ему свободно маневрировать. От открытых дверей обоих Линкольнов и от разводного фургончика – все, кто еще оставался жив, вели огонь из автоматов и ружей…
Еще один вэн, вынырнул сзади из какого-то переулка. Остановился, перекрывая дорогу. Из него – один за другим начали выскакивать люди в черной, штурмовой униформе, вооруженные автоматическими винтовками и легкими пулеметами…
Графу все же удалось перезарядить пистолет, с рукой было совсем хреново. Стреляя, он бросился обратно в Линкольн…
– Целы?!
На заднем сидении – почти ничего не видно, затемненные до черноты стекла. Грохот со всех сторон, граф Ежи уже понял, что их обложили со всех сторон и уйти – вряд ли получится. Но он и не думал сдаваться – гонор поляка и честь русского офицера просто не оставляли ему такого выбора…
– Целы?! – заорал он
– Кажется…
– Как скажу – бегите! Бегите!
Пуля попала ему в ногу, в глазах потемнело от боли – но адреналин не дал ему выключиться. Держась за крышу Линкольна, он переместился назад, к багажнику. Дернул ручку двери машины, открыл огонь из пистолета прикрывая Государыню и Наследника своим телом.
– Бегите! Бегите, сказал! Бегите!
Засевший на одной из крыш снайпер выстрелил, и выстрелил точно, граф закашлялся кровью – но продолжал стрелять. Пистолет щелкнул, вставая на затворную задержку, он повернулся – и увидел промельк белого – такого цвета был костюм для верховой езды Императрицы. И тут снайпер выстрелил еще раз – и польский патриот и русский офицер, граф Ежи Комаровский распластался на асфальте главной улицы маленького североамериканского городка, до конца выполнив свой долг…
Стреляли со всех сторон…
Почему женщины априори худшие водители, чем мужчины? По одной простой причине – у женщин есть скверная привычка в критической ситуации бросить руль и закрыть лицо руками. И будь – что будет.
В такой ситуации – девять из десяти женщин так бы и поступили. Они или визжали бы на полу машины от ужаса до тех пор, пока одна сторона в перестрелке не одержала бы победу или – схватив ребенка, бросились бы очертя голову, не видя ничего перед собой – прямо под пули. Но Моника Джелли, она же Государыня Александра была не такой, и не таким был Наследник, будущий Император и офицер.
Моника Джелли снималась в кино, в том числе в боевиках, поэтому – она прошла в Голливуде курс обучения использованию стрелкового оружия, который проводил Фрэнк Сил, бывший морпех и очень дорогой тренер по стрельбе. Курс был гламурным, это факт – но бывший морской пехотинец корпуса морской пехоты САСШ все-таки был человеком толковым и честным, и навык применения оружия давал. Кроме того – в России, где террористы убили Александра Второго Освободителя – к безопасности Высочайших Особ относились серьезно, и после интронизации – ее обучили некоторым действиям в критической ситуации. Поэтому – Моника Джелли знала, по крайней мере – если и не как постоять за себя, то – как укрыться и не мешать тем, кто пытается ее защитить, не усугублять и без того скверное положение.
Что же касается наследника – то, как и положено наследнику Русского Престола он с детства начал постигать науку владения оружием, потому что это было нормально для мужчины и будущего офицера. Мужчина должен уметь постоять за свой дом, свою семью, своего Императора и свою Родину, иначе он и не мужчина вовсе. Наследник не успел поступить в какое-нибудь Суворовское училище до того, как мать забрала его с собой в Штаты – но дома он видел оружие у отца, у офицеров Императорского Конвоя и Гвардейского Экипажа и даже несколько раз стрелял под бдительным взором охраны и отца. Поэтому – в критической ситуации Наследник проявил изрядное хладнокровие, которое не всегда обнаружишь у людей вдвое, и даже втрое старше его самого. Когда началась стрельба – он моментально оказался на полу, прикрывшись сбоку дверцей, а спереди – моторным отсеком и спинкой впереди стоящего кресла, которая тоже какая-никакая, но защита.
– Лежи! – мать столкнула его еще ниже – Господи, лежи!
Несмотря на то, что по крови она была француженкой, а по гражданству – до недавнего времени североамериканкой – Моника Джелли крикнула это по-русски.
Павел толкнул мать, он был мужчиной и не должен был принимать защиту, это он должен был защищать, потому что мужчина!
– Лежи, сказала!
Павел, сопя, отпихнулся – и тут осыпалось, не выдержавшее града пуль стекло в дверце. Мать охнула – а он посмотрел и увидел лежащего в кресле убитого водителя, залитый кровью руль и…
И перевязь кобуры…
Пули свистели, били о кузов, нападающие, озверев, били по машинам, били на каждое движение. Павел чуть повернулся – он был маленьким, ему было легко это сделать – и протянул руку вперед. Через пару секунд – он наткнулся на шершавый пластик, схватил его, как смог, и дернул на себя. В его руках оказался автомат с изогнутым магазином, полным патронов. Сорок патронов – и сорок шансов остаться в живых.
– Ты что делаешь!?
Мать навалилась на него, прикрывая собой
– Лежи, не поднимайся!
Стрельба то утихала, то вспыхивала вновь, подобно волнам, накатывающим на берег. Потом кто-то сунулся в машину, закричал по-русски – целы?! А потом – открылась дверь, и тот же голос закричал по-русски: "бегите! бегите!".
До машины, старого фермерского внедорожника, стоящего у обочины – было метра три, но как их они преодолели?! Просто чудом, учитывая плотность огня. И, тем не менее – они их преодолели, Моника тащила сына за собой, а сын – тащил автомат, вцепившись в него как в спасательный круг. Как мужчина и будущий офицер он знал, что бросить оружие – позор.
– Павел… – мать толкнула его за машину, это был высокий, старый, трехдверный Шевроле, за ним было относительно спокойно – откуда это у тебя! Ну-ка, дай!
– Мама!
Моника вырвала из рук сына автомат. Как он… а, вот.
Здесь было поспокойнее, но все равно – пули били по бортам машин градом, одно за другим лопались, с серебристым звоном осыпались стекла и казалось, что наступил ад.
Поделиться книгой: