Помоги проекту - поделись книгой:
Картинки из прошлого
31 декабря 2002 года
Бывший дворец Шахиншаха – Голубой дворец
Говорят, что традиции – повивальная бабка могущества. Руководствуясь этой мудростью – мы устроили новогодний бал в кое-как восстановленном Голубом дворце.
Именно новогодний – по нескольким причинам. Первая – Новый год праздник более – менее нейтральный, хоть у мусульман и свое летосчисление, ведущее свое начало не от Рождества Христова, а от Хиджры, переселения пророка Мухаммеда – все равно большинство мусульман отмечает и общепринятый новый год. Вторая причина – мне хотелось, что бы на балу был Государь, а по традиции – в Рождество он должен присутствовать на рождественском балу в одной из столиц Империи. Так и решили – что везде будут идти рождественские балы, а мы – проведем новогодний! Опережая всех![66]
В Собственной, Его Императорского Величества Канцелярии меня буквально облаяли, поняв, что я хочу пригласить Его Величество в зону необъявленной войны, точно так же и еще более недоброжелательно – к моей идее отнеслись начальник дворцовой полиции и глава императорского конвоя. Но я идею свою протолкнул – достаточно было звонка в Константинополь и десяти минут разговора. Все-таки – старая дружба с Императором – это сила.
Почему я вообще за это взялся? Хороший вопрос – некоторые газеты обвинили меня в том, что я устраиваю пир во время чумы. Но я с ними был не согласен. Людям – и не только тем, кто живет здесь, но и тем, кто, рискуя жизнью, восстанавливает здесь все – нужно было дать, хотя бы на один вечер кусочек нормальной жизни. Кусочек жизни из Санкт-Петербурга, Константинополя, Москвы, Гельсингфорса. Напомнить о том, что не все на свете сводится к кровавой клоаке, к пропитанным ненавистью городам и селениям, к обстрелам и подрывам. Мы пришли сюда для того, чтобы за год преобразить страну, сейчас я, многие из тех, кто работал здесь, начали понимать, что на это потребуется как минимум одно поколение, поколение людей, которое не будет помнить, каково было при шахиншахе, кому нечего будет забывать и прощать. И показать, как будет, заложить традиции – это было важно, по крайней мере, для меня.
Люнетта, когда я ей сообщил, что будет бал – сначала расцвела, потом наоборот нахмурилась. Битые полчаса я потратил на то, чтобы выяснить, что произошло. Оказалось – она не хочет идти на бал, потому что опасается, что там будут люди, которые будут знать о том, чем занималась ее мать, и где выросла сама Люнетта.
Вот так вот. Отцы поели кислых плодов – а у детей на зубах оскомина.
Как-то раз мне попало в руки творение британского современного прозаика… даже имя его не помню, в котором была высказана удивившая меня мысль – что бывшие проститутки – самые лучшие жены на свете. Помню, как я изумился тому, что прочитал – кому как, а по мне это страшный позор, ложащийся не только на тебя, но и на весь род. Связаться с падшей женщиной! Повести ее к алтарю… кто венчать-то согласиться!? Книжку я захлопнул с чувством брезгливости.
А вот теперь – я задумался…
Из всех женщин, с которыми я имел дело, немногие оставили в моей душе какой-то след. Но те, кто оставил – оставили чувство боли. Не проходящей, напоминающей о себе раз за разом боли, боли, которая приходит когда, казалось бы, уже все. Ксения растила нашего сына и ощетинивалась как кошка, когда мне приходило в голову побыть немного с ним – она считала его своей собственностью и ничьей больше – и что мне делать? Отбирать? Юлия – оставила после себя такое, что и до сих пор становится больно, когда думаешь о ней. Марианна… я не знаю, что это такое, североамериканки к этому проще относятся, это у нас – я возвращаю ваш портрет, я о любви вас не молю. Люнетта – отличалась от всех их.
Она годилась почти что мне в дочери и она была поразительно светлым человеком. Не знаю, как она сумела это сохранить, растя не в самой моральной обстановке – но в ней совершенно не было того, что было в других женщинах. Ревность, мучительная потребность все контролировать, какие-то выяснения отношений, постоянная неудовлетворенность непонятно чем. Хуже всего было с Ксенией – она испытывала просто физическое удовольствие от власти и от манипулирования. Николай был совершенно не таким, в душе он был простым человеком – а Ксения была именно такой, видимо – в деда. Мэрион, с которой я жил какое-то время в Ирландии, бестия, совмещавшая чтение Троцкого, свободный секс и учебу в университете на факультете экономики – могла расцарапать тебе все лицо, если ей что-то не нравилось – но морально она не давила. А вот Люнетта – в ней не было ни одного из недостатков, которые я познал в женщинах. Она радовалась каждому прожитому дню, она совершенно спокойно воспринимала, что хозяин в доме мужчина, она искренне радовалась любому подарку, и даже доброму отношению к ней. При этом – она не была забитой и пугливой, как женщины из арабской глубинки, просто…
Просто я начал задумываться о создании семьи в последнее время. Вот и все. Отец тоже создал семью поздно, до этого не позволяла служба… вот и вышло то, что вышло. Я его даже не помню… так, смутный силуэт и крепкие руки, на которых я сижу. Я свалился с ветрянкой – иначе вполне мог бы оказаться тогда в Багдаде…
Объяснив Люнетте, что сын не несет греха отца, и это даже в Библии сказано – я отправил ее вместе с другими немногими дамами – в Верный, один из ближайших оплотов цивилизации на предмет заказа подходящего платья. В Багдаде тоже можно было заказать – но это не совсем то, к тому же я хотел, чтобы Люнетта посмотрела Россию. Посмотрела, как там живут люди.
На Николая давила дворцовая полиция, в конце концов, он для них – всего лишь закрепленный, а не Император, и история России двадцатого века, когда мало кто из Государей умер в постели своей смертью – заставляла их нервничать. Договорились вот о чем – Николай приедет на бал ровно на несколько часов, после чего – вертолетом вылетит на авианосец Цесаревич Николай, стоящий в Персидском заливе и там уже – поздравит командный состав армии, казачества и флота, который доставят туда.
Люнетта вернулась с обновками – платье делало ее похожей на яркую, тропическую бабочку, на мой взгляд, оно было даже слишком ярким, но я вслух восхитился. Подписывая чек, удивился, как дешево оно стоит – и тут выяснилось, что она просто попросила самое дешевое. Господи… пришлось посылать в Багдад за готовым, бальным. Там и захочешь, не продешевишь: в городе полно нефтяников, а у них денег – куры не клюют.
Оставив Люнетту во дворце на попечение казаков, я вылетел в аэропорт на вертолете – встречать Императора.
Дворцовая полиция была в своем репертуаре. Опасаясь, что движение самолета Его Императорского Величества отследят – они расконсервировали неприметный, но снабженный самыми современными системами связи и РЭБ самолет, предназначенный для перелетов ЕИВ во время войны. Он выглядел как обычный транспортник, но внутрь – вставлялась точно изготовленная по размерам грузовой кабины самолета капсула, в которой уже – роскошь не уступала лучшим салонам Петербурга. Самолет этот делали серией, другие самолеты серии – встречали приземлившихся космонавтов.
Николай мальчишеской походкой сбежал по трапу, пригибаясь, пробежал к вертолету, опережая охрану. В салоне – плюхнулся напротив меня на сидение, махнул рукой – можно отправляться. Торопливо рассаживалась по местам охрана.
– Как город?
– Жаль, с полета не увидишь! – сказал я в ответ
Темнело. На окраине города – две машины, в каждой из которых была установлена лазерная установка – готовы были нарисовать над Тегераном числа 2003 и поздравлением всем на фарси. Для персов, многие из которых никогда не видели подобного – появление букв в ночном небе будет тем же самым, что для христиан – знамение.
А сделали мы многое, черт побери. Полностью функционируют все аэропорты, в Бушере восстановлен нефтеналивной терминал, строится еще один – в одной из самых северных точек Персидского залива. В Тегеране – восстановили далеко не все, но восстановили все крупные дороги, семьдесят пять процентов водопровода и девяносто, даже больше – электричества. Остальное – восстанавливают сами люди… восстановление уже началось, с каждым днем все больше и больше людей убеждается в том, что русские здесь – надолго, и надо просто жить дальше.
И с каждым днем – все более ожесточенным был террор. Видит Бог, я не хотел этого. Но с каждым днем – общество снова раскалывалось на две части: те, кто поверил русским и готов идти за ними. И те, для кого любой русский, любой неверный – враг биологический. В Тегеране то еще ничего, а вот в глубинке… Мы уже пошли на отчаянный шаг – начали раздавать оружие тем, кто взял землю и начал на ней хозяйствовать. Убедились, что таких – не прощают.
Николай стукнул по столику, который разделял нас, привлекая внимание.
– Говорят, ты не один тут, а?
– Правильно говорят.
На лице у Николая появилось заговорщическое выражение
– Где нашел?
– Ты не поверишь – именно нашел.
Я коротко рассказал историю Люнетты, многое умолчав. Николай хмыкнул
– И бывает же… то нет ни гроша, а то сразу пятиалтынный
– Это у кого это нет ни гроша?
– У тебя – спокойно сказал Николай – я вон солидный человек, окольцованный, а ты когда?
– Успеется. А как с дочерью? Работаешь?
Николай помрачнел
– Работаю
О том, что в Августейшей семье не все ладно – я знал, знал по слухам, о которых не задумывался. Все-таки Николай сделал большую глупость с браком. Брак с кинозвездой – он, конечно, обеспечивает тебе первые полосы до конца жизни, до этой истории такое было только в Монако[67] – но есть и минусы. Они в том, что два человека, рожденные в разных странах, жившие до брака совершенно разной жизнью – должны предпринимать какие-то усилия для того, чтобы сохранять брак и оставаться вместе. Если ни та, ни другая сторона не хочет уступать, если в браке два лидера, если старая, добрачная жизнь тянет назад – будут сложности. По хорошему – что мне, что Николаю следовало выбирать на Бестужевских курсах, готовящих девушек из хороших семей в жены высшим сановникам империи. Но увы – что я, что Николай обожаем сложности, будь это побег в поход по Крымскому полуострову без предупреждения старших или выбор спутницы жизни.
Слухи доходили и сюда – и судя по этим слухам, Николай себя женатым, солидным, окольцованным человеком совершенно не чувствовал – по поведению не было видно.
– А мне советуешь окольцеваться.
Николай ничего не ответил, было видно, что тема эта ему неприятна и лучше ее не продолжать…
– Ничего себе…
Я кивнул
– Здесь была прекрасная коллекция произведений искусства, просто удивительная. Стены драпированы где бархатными занавесями, где шелком, а где и драгоценными камнями. Они все это уничтожили. Специально резали портреты и разбивали статуи. Знаешь, как мы распознаем махдистов и прочую шваль?
– Как?
– У них в вещах всегда найдешь что-нибудь, на чем замазан портрет. Тот же батончик Машенька, популярная вещь. Они или замазывают портрет, или отрывают это место. Изображение человека – харам.
– Но там же просто рисунок!
– Все равно – харам.
Николай только плечами пожал. Для нас, родившихся в конце двадцатого века и живущих в веке двадцать первом, было удивительно – как простой рисунок на шоколадном батончике может быть чем-то запретным. Господи… в Крыму были пацанские компании, где были в основном мусульмане, и они эти батончики наворачивали – за ушами трещало.
Наши деды – вот они бы не удивились. И не такое видели.
– Александр, я…
Люнетта застыла на пороге в черном бальном платье, с высокой прической – она была похожа на выпускницу школьного бала.
– Входи. Ваше Величество, имею честь представить вам Люнетту, мою даму сердца…
Люнетта несмело подошла, Николай поймал ее руку, запечатлел поцелуй. Подобного удостаивались очень немногие дамы – да и вообще быть представленной монарху – честь даже для дворянки, а уж для простолюдинки… Ведь это – считай, что пропуск во дворец.
– Сударыня. В Константинополе только и говорят, что о красоте избранницы Моего Наместника, и я не имел права не убедиться в этом лично.
– Вы… Вы Император Николай? – простодушно выпалила Люнетта
– Честь имею, сударыня.
Люнетта не знала что сказать, я пришел ей на помощь.
– Люнетта сегодня будет королевой нашего бала, надеждой на будущее этой страны.
– В том нет сомнений – откликнулся Николай – сударыня, я надеюсь, что мой друг не будет ревнивым собственником, и в вашей бальной книжке еще осталось немного места для лейтенанта десантных войск.
– Господа!
Николай говорил без бумажки, он был опытным оратором, научившись этому еще во времена жизни отца. До сих пор он официально не вышел из Монархического блока, хотя по традиции Наследник имел право состоять в политической партии, а вот Император – нет.
– В нашем мире, созданном Божьей волей – существуют самые разные народы и все они, волей Божьей наделены некоторыми правами. Но увы – есть народы, которые могут самостоятельно нести бремя власти, и есть народы, которые к тому не способны. Мы, русские люди, великим трудом и волей Божией создали величайшую империю в мире! Наши предки шли вперед, не обращая внимания на трудности и лишения, не задумываясь о последствиях – они шли, потому что их звал горизонт, шли расширять границы нашей страны к вящей славе православной монархии! Здесь и сейчас, господа, я стою на новой границе нашей Империи! Мы стоим на новой границе нашей Империи. Мы – продолжатели дела Александра Невского, Дмитрия Донского, простого казачьего воеводы Ермака, фельдмаршала Корнилова! Мы делаем важное и нужное дело, мы несем мир и спокойствие, процветание и справедливость там, где их никогда не было. Наше бремя, господа, бремя империи – тяжело, но мы будем его нести к вящей славе Божьей! С новым, третьим годом нового тысячелетия, господа! Ура!
– Ура, ура, ура! – троекратно отозвались собравшиеся…
– Ура!
– Виват Императору – крикнул кто-то
– Виват! – подхватили все собравшиеся.
На балу – была в основном аристократия, хотя я мог назвать пару чинов по гражданскому ведомству, которые заслуженно получили приглашение, но в дворянство еще не выслужились. Поскольку здесь не Санкт-Петербург, а все-таки Тегеран – нормальных фраков заказать не удалось, вышли из положения тем, что оделись по форме. Благо форма полагалась почти всем. Военная, флотская, жандармская, полицейская, чиновничья, инженерская. Почти у всех были награды или знаки отличия, инженерный корпус в этом едва ли не превосходил военных. Оно понятно, здесь столько объектов, что претенденты на десятый разряд[68] со всей страны собрались.
Объявили контрданс. Дам было мало – но Николаю немедленно нашлась партнерша по танцам – веселая и разбитная полька, дочь одного из инженеров. Дам на бал – собирали по всему Тегерану. Плохо здесь с дамами…
Через некоторое время бал как то угас… все просто настолько вымотались за год, что нас хватило лишь на празднование. Праздновали хорошо – с шампанским Кристалл-Роедер, доставленным из Багдада и коллективным отсчетом времени, оставшимся до Нового года.
Потом – я обнаружил себя, трезвого, но не совсем (на ногах держался) в компании с несколькими офицерами, обсуждающими, какие меры можно еще предпринять по перекрытию границы. Как в том анекдоте… о чем говорят? О работе? Все, надо завязывать.
Мельком глянулся. Николай танцевал с Люнеттой. Еще подумал… везет человеку, два с лишним часа Нового года уже, он все дам кружит. А я спать хочу. Устал как собака…
И я пошел спать…
Вторая мировая война началась внезапно. Впрочем – сейчас все в мире начинается внезапно, сваливается как тонна кирпичей на голову. Вот ты идешь по улице, ничего не делаешь – бабах! Есть. Это жизнь сейчас такая. Раньше – война начиналась с объявления войны, с каких-то церемоний, с отзыва послов. Сейчас – вторая мировая война, она же – война судного дня, она же – двухнедельная война – началась с убийства главнокомандующего одной из стран – участников и приведения в действие плана широкомасштабного заговора.
Впрочем – давайте не забегать вперед. Обо всем – по порядку.
Избирательная система САСШ ненормальна настолько, что это не может не вызывать мыслей о том, что отцы-основатели САСШ на самом деле боялись народа и его мнения. Существует два основных типа государств. Монархия – где выборы главы государства не производятся вовсе и демократическая республика, в которой выборы главы государства проводятся голосованием, всеми гражданами либо гражданами, подпадающими под избирательный ценз, и выборы эти проводятся регулярно. Существуют так же диктатуры – государства, где лицо или группа лиц узурпировала власть, захватила ее насильственным путем – но я не буду их рассматривать, потому что такие государства в исторической перспективе нежизнеспособны. США – нельзя было отнести ни к одной из этих категорий, потому что эта страна считала себя демократией, но прямых выборов там не было.
Выборы президента САСШ – процесс двухступенчатый. Первая ступень – это голосование, казалось бы – нормальное голосование, с кандидатами, с конкуренцией – но на деле выбирают не кандидатов, выбирают выборщиков. Две партии – Республиканская и Демократическая – сменяют друг друга у власти, у независимых кандидатов шансов нет, путь наверх перекрыт, потому что у них нет выборщиков. Выборы проводятся не по всей стране – а по штатам, от каждого штата избирается какое-то количество выборщиков по принципу "победитель получает все" – то есть победитель по каждому штату забирает себе все голоса выборщиков, а голоса за проигравшего кандидата не учитываются вовсе. Потом – выборщики собираются и уже голосуют за кандидатов в президенты – конечно так, как велит им голосовать партия.
Эта система, и тот факт, что, несмотря на многочисленные предложения ее так и не реформировали – говорит о двух вещах. Первая – полностью зачищенное политическое поле, где независимым кандидатам не дают слова и места в системе. Второе – при основании САСШ ее отцы – основатели боялись собственного народа, раз доверяли выбирать главу государства только выборщикам. По их мнению – выборщиками должны были быть элитарии, уважаемые люди – и они уж между собой договаривались, кого выбрать. Постепенно эта система дрейфовала в сторону более демократического выбора. Сейчас выборщики – но более чем винтики в механизме – но отцы основатели задумывали их совсем не такими.
Система дала сбой, причем чрезвычайно серьезный сбой – на выборах нового тысячелетия, Миллениума. Произошло то, что и должно было произойти когда-нибудь – на выборах победил кандидат, набравший арифметическое меньшинство голосов – но за счет более мелких штатов – обеспечивший себе большинство в коллегии выборщиков. То есть – получается, что новоизбранный президент – не мог выступать от имени большинства населения страны. Увы, он выступил, и выступил еще как. После событий 9/10 спокойное президентство Джона Томаса Меллона приказало долго жить. План окончательного урегулирования ситуации в Мексике, обернувшийся новым витком уже открытой бойни, дикое, ничем не спровоцированное вторжение в Бразилию, закончившееся ядерной катастрофой в Сан-Пауло и продолжающейся бойней. Вот каков был итог избрания президента меньшинства – страшный итог! Стоит ли говорить о том, что его демократического преемника – внесли в Белый Дом буквально на руках.
Президент Дарби Морган подошел к перевыборам с сомнительным багажом – но почти с таким же багажом подходили к перевыборам все президенты двадцатого столетия. Главным его активом была ликвидация Мануэля Альварадо, врага номер один североамериканской нации, крестного отца мафии, наркоторговца, сепаратиста и террориста, на которого возложили вину за события 9/10. Он был ликвидирован на южноамериканском континенте в результате совместной операции Российской Империи и САСШ – североамериканские солдаты, точнее не солдаты – а моряки из особого подразделения флота – штурмовали виллу Альварадо, высадившись с русских вертолетов, поднявшийся в воздух с русского авианосца. Все данные о той операции были засекречены – североамериканский народ не понял бы ни столь активного участия русских, ни тяжелых потерь при штурме. Однако – администрация Моргана с ложью переборщила – они сказали, что при штурме укрепленного объекта не погиб вообще и один солдат (!) и не предъявила останков Альварадо. Ложь как всегда не довела до добра – теперь республиканцы утверждали, что вся эта операция – не более чем инсценировка, а на самом деле Альварадо жив, просто ушел на дно. Но, тем не менее – североамериканские граждане в большинстве своем верили информации о гибели Альварадо – просто потому, что хотели в это поверить. Они хотели жить в том мире, который безвозвратно ушел.
С экономикой, кардинально подорванной в период правления Меллона – он увеличил налоги на бедных, уменьшил налоги на богатых и ничего не сделал для среднего класса, хуже просто не придумаешь – все было неоднозначно. Финансовый кризис, вызванный тем, что страна долгое время жила не по средствам – удалось купировать массированным вливанием денег в экономику – но именно что купировать, а не победить. Классический кризис – объем денежной массы в стране больше, чем объем товарного рынка, причем больше на проценты – в разы. Америка жила не по средствам – но какое-то время, довольно длительное ей удавалось связывать денежную массу в различных финансовых инструментах, таких как акции, облигации, долговые бумаги, производные от этих бумаг. Все это – делалось так долго и так активно, что составители финансовых схем забыли о том, кто должен был все это оплачивать – о простом американце. А простой американец – все чаще терял работу от того, что производство переводили в страны Латинской Америки, где люди готовы работать буквально за похлебку – и оплачивать финансовые игрища уже не мог.
Президент Меллон – все-таки хоть и допустил кризис, но его действия во время последнего года президентства – были правильными. Из такой ситуации есть два выхода. Первый – допустить контролируемый обвал, то есть через институт банкротства отделить агнцев от козлищ. Если какой-то банк, не думая о рисках, нахватал плохих ценных бумаг – пусть банкротится. Но экономика, реальная экономика – она останется и после того, как обрушится навес плохих долгов – она пойдет на поправку. Меллон – хотел сделать именно это – но ему не дали. К власти пришел Морган и его люди.
Морган и его финансовая группа, которая, в общем-то, и была архитекторами приведшей к кризису экономической политики – решила пойти по иному пути. Они решили заменить фиктивную денежную массу, существующую в виде ничем не обеспеченных финансовых инструментов – на реальную, то есть влить в экономику ничем не обеспеченные деньги. При этом – ничего для развития производства, помимо словоблудия сделано не было – да и не могло быть сделано, потому что для реального роста товарной массы нужно работать, по крайней мере, лет пять, новый продукт не изобретешь и завод по его производству не построишь за год. Не сделали. В итоге, как известно, должно было получиться следующее: денежная масса и товарная масса должны были привести себя в соответствие – то есть превышение денежной массы над товарной должно было уйти за счет роста цен на товары – инфляция. В этом случае – проиграли бы все, а не только те, кто рисковал и покупал ничем не обеспеченные долги. Президентская команда попыталась уйти от инфляции за счет раскручивания новой спирали выпуска и покупки ничем не обеспеченных бумаг, пытаясь если и не избежать всплеска инфляции – то хотя бы растянуть его на время. Но получалось плохо – люди хорошо помнили кризис и не торопились вкладывать деньги в малообеспеченные бумаги. Экономика – вышла примерно на уровень в девяносто процентов от докризисного и начала откровенно пробуксовывать. Новые вливания ничего не давали, даже намеки на прекращение политики "количественного смягчения" – так называли печатание ничем не обеспеченных денег – вызывали истерику на бирже, а государственный долг буквально устремился в небеса.
По расчетам президентского штаба – новый удар кризиса следовало ждать в пятнадцатом – шестнадцатом году, причем удар очень серьезный – нерешенные проблемы возвращаются и бьют с удвоенной силой. Президент приказал любой ценой отсрочить удар до семнадцатого года – чтобы успел избираться новый президент. Дальше – хоть трава не расти.
Теперь понимаете, чем лучше монархия? Государю, если он хочет убежать от проблем – только что стреляться, его через четыре года не сменят и ответственность спихнуть – не на кого!
Итак, в сфере внешней политики президент мог предъявить избирателям ликвидацию Альварадо и ведущиеся в Мексике и Бразилии переговоры о путях выхода из кризисной ситуации. Переговоры шли – ни шатко, ни валко, но все же шли, САСШ уже подошли к такой черте, когда они были готовы покинуть регион, прикрывшись тем, что Альварадо убит и сепаратизм – якобы сломлен. Это было поражение, понятно – что рушилась доктрина Монро и на место североамериканцев приходили германцы, испанцы, за которыми стояла Священная Римская Империя – и англичане. Но политика Североамериканских соединенных штатов – версталась с горизонтом четыре года.
В сфере экономики – президентская команда могла предъявить избирателям купирование кризиса и выведение экономики из состояния пикирования в состояние шаткого, но неуверенного равновесия. Проблемнее было с третьим пунктом предвыборной повестки дня – с внутренней политикой.
Издревле – Демократическая партия была партией всевозможных меньшинств, точно так же как Республиканская партия – была партией белого большинства. Демократы поддерживали негров, мексиканцев, сексуальные меньшинства, лиц, не желающих служить в армии… понятно, в общем. Но сейчас – ситуация в стране складывалась такая, что все эти меньшинства – были угрозой стране, угрозой самому существованию САСШ как государства. Президент Морган это понимал, хорошо понимал – но лишиться избирателей не мог.
Что мог противопоставить этому республиканский кандидат в президенты, Джек Лейтер, конгрессмен от штата Луизиана? Многое.
Первое – Америка проигрывала войну. Он заявлял это прямо, заявляя это при любой малейшей возможности – в отличите от действующего президента он имел право критиковать. Америка проигрывает войну. Отвод войск в оффшорную зону – стал агонией кампании в Бразилии: с моря противника можно разгромить, но не завоевать. В Мексике – ситуация не только не улучшилась, но и обострилась, демократическая администрация не может предложить никакого иного выхода, кроме как покинуть страну. Сам Лейтер – не мог предложить детального плана решения внешнеполитических проблем в пользу САСШ – но он мог показывать свои медали и зеленый берет избирателю – чтобы Джо Сикс Пак у телевизора сказал: да, этот парень знает, как надо поступать с врагами. В экономике – главной картой Лейтера стала безработица. Подскочив во время кризиса до семнадцати процентов – она опустилась до четырнадцати и оставалась на этой отметке уже год. Причем – безработица в САСШ считалась очень хитро, люди, которые не могли найти работу в течение определенного времени – исключались из подсчетов. Таким образом, не учитывались хронические безработные, искажалась картина – а в некоторых штатах по данным независимых аналитиков постоянной работы не имели до тридцати процентов населения – треть! Безработица била по наиболее незащищенным, по низкоквалифицированной рабочей силе, по "белой швали" как ее называли – людей, занятых на простых, исполнительских работах, на минимальной и близкой к минимальной заработной плате. В этих кругах были распространены агрессивно – националистические настроения и вот почему: когда нелегальный мигрант – мексиканец начинал работать, без страховки, без налогов, безо всего – он отнимал рабочее место именно у таких американских граждан. Когда в угоду политкорректности принимали законы о запрет расовой и этнической дискриминации и крупные компании начинали балансировать этнический и расовый состав своего персонала – почему то всегда оказывалось, что на высококвалифицированную работу годились только белые кандидаты, высококвалифицированных мексиканцев и негров просто не хватало. Вот и начинали – набирать мексиканцев и негров на нехитрую исполнительскую работу – и увольняли опять-таки "белую шваль", пусть она и работала лучше, ответственнее и квалифицированнее. Ну и как после этого не стать расистом и этническим националистом?
Юг, откуда происходил Джек Лейтер – теперь был за республиканцев, просвещенный север – за демократов. Оставались колеблющиеся штаты, они были известны в любом раскладе. Огайо, Индиана, Коннектикут, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Иллинойс, Техас, Флорида. Конечно, в каждые выборы ситуация на предвыборном поле была своя – но эти штаты были "свингующими" почти на каждых выборах. Соответственно – кандидаты, и республиканский, и демократический – тратили все свои силы именно на эти штаты. Если в остальных – хватало выступления в столице штата, может еще в паре – тройке крупных городов – то эти штаты приходилось "чесать мелким чесом", останавливаясь для агитации даже в самых мелких и незначительных городках. Все помнили – в как нулевом году судьбу президентского кресла решили несколько сот голосов Флориды – кстати, губернатором там был брат победившего кандидата, а выборы там проходили – с грубейшими нарушениями.
Поделиться книгой: