Помоги проекту - поделись книгой:
Нынешним его владельцем был Гэри Пратт, неуклюжий, косолапый, с косматой чёрной бородой. Неудивительно, что кафе Гэри звалось «Чёрный медведь». А когда он поставил у входа чучело барибала, который приветствовал гостей стоя на задних лапах, картина стала полной. Кроме первозданной атмосферы посетителей в это заведение привлекали знаменитые «медвежьи гамбургеры», самые вкусные сандвичи с рубленой говядиной в округе. И конечно, самые большие.
— А кто родоначальник клана Абернети? — спросил Квиллер, когда они уселись в кабинке.
— Лесли из графства Абердин, живший в тринадцатом веке. Нелл нравится, когда я надеваю килт. Почему бы нам не устроить в гостинице «Щелкунчик» шотландский вечер?
— Энди мог бы сыграть на волынке, — предложил Квиллер.
— А моя дочь станцевала бы горский флинг.
Брюс заказал стакан красного вина, а Квиллер — кофе. Оба сказали, что будут есть гамбургеры — но чуть позже. Им нужно было обсудить дело.
Квиллер достал диктофон, и доктор поведал историю, которая позже фигурировала в книге под названием «Лесовик».
Когда мне было одиннадцать лет, мы жили в лесистой местности неподалеку от Фишпорта, и за нашими владениями простирался девственный лес — или так мне казалось. Это была густая роща, которая заключала в себе какую-то тайну для одиннадцатилетнего мальчика. Я любил уходить от своих младших братьев и сестер и читать о летающих тарелках. Там росло одно дерево с мощными воздушными корнями, которые образовывали что-то вроде удобного сиденья — подобие гамака, подёрнутого мхом.
Я ускользал туда в субботу днём, прихватив с собой свежий выпуск журнала, где печатали научную фантастику, — и запас груш. Дело в том, что первые французские поселенцы посадили у озера груши. Быть обладателем «французской груши» считалось почётным. Возле нашего дома имелось такое дерево, которое всё ещё приносило сочные плоды. Перед тем как отправиться в мою потайную «читальню» в субботу, я забирался на него и совал за пазуху груши. А потом удирал потихоньку в лес.
Однажды, развалившись на корнях, я с восторгом читал о тайнах космоса, как вдруг в листве у меня над головой что-то зашелестело. Я взглянул наверх, полагая, что это белка, и увидел пару ног, свесившихся с ветки: коричневые туфли, коричневые шерстяные гольфы, кожаные коричневые штаны. Остальное скрывала листва. Спустя минуту на землю спрыгнул маленький человечек, точнее, проплыл по воздуху. Он был старый, с пышными седыми усами; остроконечная шапочка, как у дятла, низко надвинута на глаза. И что самое удивительное, он был примерно трёх футов ростом.
Я хотел сказать что-то вроде: «Хелло… Кто вы?.. Откуда вы?» Но язык мне не повиновался. И тут он заговорил на иностранном наречии. Я насмотрелся достаточно фильмов о Второй мировой войне, чтобы понять, что он изъясняется по-немецки.
А теперь начинается самое странное: я понимал, о чем он говорит! Его слова переводились каким-то телепатическим путём. Он ласково со мной беседовал, а я внимал, онемев от изумления. И чем больше я слушал, тем большее волнение испытывал. Он говорил о деревьях! О том, что дерево — лучший друг человека… Оно даёт пищу, укрывает в своей тени в солнечный день, предоставляет дрова, чтобы топить зимой, доски, чтобы строить дома и изготовлять мебель и лодки… Величайшая радость — посадить дерево, ухаживать за ним и наблюдать за его ростом. Он не сказал того, чему я научился в школе: что деревья очищают воздух и улучшают экологию планеты!
А затем не успел я и глазом моргнуть, как он исчез! Но я изменился. Я больше не хотел быть астронавтом — мне хотелось выращивать деревья!
Я побежал домой с двумя оставшимися грушами и журналами, которые меня больше не интересовали.
Мой отец был у себя в кабинете.
«В чём дело, сын? У тебя такой вид, словно ты в эйфории». — Он всегда использовал непонятные слова, надеясь, что мы найдём их в словаре. Боюсь, я никогда этого не делал.
В сильном волнении я поведал ему всю эту историю. Он оказался на высоте как родитель и не стал говорить, что я уснул и мне это приснилось, или что я объелся грушами, или что начитался историй о сверхъестественном. Он сказал: «Ну что же, сынок, всё, что говорил этот старик, вполне разумно. Если мы не перестанем рубить деревья, не высаживая новых взамен, планета Земля попадёт в большую беду. Почему бы нам с тобой что-нибудь с этим не сделать? Мы будем деловыми партнерами. Найди лесника, который научит нас разводить деревья. Я дам денег на покупку саженцев. А ты будешь отвечать за посадку и уход».
Мой отец был мудрым человеком. Одно ведёт к другому, и я стал его партнёром по медицинской практике, как он был моим партнёром в выращивании деревьев. Но это ещё не конец истории. В медицинском колледже я изучал немецкий, язык науки, и там-то встретил свою будущую жену. Мы провели медовый месяц в Германии — чтобы попрактиковаться в немецком. Мне особенно хотелось посетить Чёрный Лес — Шварцвальд.
В магазине, где торговали изделиями из дерева, я вдруг взглянул вверх и увидел того самого маленького старичка, который беседовал со мной в лесу. У него были длинные пышные усы и тирольская шапочка, надвинутая на глаза. Он был вырезан из дерева, и кое-где на шапочке мастер оставил нетронутой кору.
— Was ist das?[9] — спросил я.
— Лесной дух, — ответил хозяин магазинчика на безукоризненном английском. — Он живёт на деревьях и приносит удачу тем, кто в него верит. Этот вырезан местным художником.
— А откуда он знает, как выглядит лесной дух? — спросила Нелл.
Хозяин магазина взглянул на неё с жалостью:
— Это все знают.
Мне хотелось рассказать ему, как я встретился с духом леса, но опасение, что он воззрится с жалостью и на меня, замкнуло мои уста. Теперь эта резная фигурка висит у нас над камином, напоминая о том дне, который изменил мою жизнь. Была ли это галлюцинация? Или я объелся груш? Или?..
— Потрясающая история! — восхитился Квиллер. — Мне бы хотелось увидеть вашего деревянного лесного духа.
— Давайте не будем заказывать десерт и поедем домой пить кофе с пирогом, который Нелл печёт с чёрными орехами.
По пути в Блэк-Крик Квиллер задал вопрос о том, почему в этой местности так популярен чёрный орех.
— Его было очень много здесь и в некоторых западных штатах, но, когда строился особняк Лимбургеров, мебель из дерева американского чёрного ореха сделалась большой редкостью: ореховые рощи вырубили. Сегодня снова высок спрос на доски и фанеру из древесины чёрного ореха, особенно на азиатском рынке. Но для их производства нужно взрослое дерево, а чёрный орех очень медленно растёт. Хорошее прямое дерево подходящего возраста сегодня стоит около пятидесяти тысяч. Я посадил рощу чёрных орехов, и это будет хорошим наследством для моих внуков.
— Изумительная тема, — пробормотал Квиллер. — Откуда вы черпаете информацию?
— Мой друг, Боб Ченовет, написал на эту тему книгу. Возможно, вам захочется её прочесть. Он хороший писатель.
— Фамилия у него валлийская, — заметил Квиллер, гордившийся тем, что разбирается в происхождении фамилий. — Он поет? Вы же знаете, как обычно говорят: «Все валлийцы поют. Все шотландцы бережливы. Все англичане хладнокровны. А все ирландцы пишут пьесы».
— Первым делом мне бы хотелось взглянуть на резную фигурку, — заявил Квиллер, когда они добрались до дома доктора.
Фигурка висела над камином: шероховатое лицо, полуприкрытые глаза, длинные усы. Художник сработал лесовика с таким искусством, что он был как живой.
— Выглядит совсем как я, когда мне пора подстричься, — заметил доктор.
А потом они ели пирог с чёрными орехами! Что это было за лакомство! Квиллер, который никогда не испытывал трудностей с подбором слов, только пробормотал с набитым ртом:
— Bay!
— Хорошо, не правда ли? — обратился к нему Брюс. — Она без конца его печёт. А я колю орехи.
— Да, наша семья просто помешана на чёрных орехах, — добавила его жена.
— А велика ли семья?
— Три дочери. Самая младшая сейчас в Новой Шотландии — борется за приз на фестивале шотландских танцев.
— Средняя заканчивает медицинский колледж, — вставил Брюс. — Старшая… — Он вытащил из бумажника и показал фотографию молодой женщины в рыжевато-коричневом рабочем халате, ярко-жёлтой рубашке, шляпе с широкими опущенными полями и высоких сапогах. Она стояла рядом с большим деревом, кора с которого слезла, как кожура с банана, — его повредило молнией. С нескрываемой гордостью Брюс продолжал: — У неё ученая степень по лесоводству. Работает лесным рейнджером штата. Теперь, когда общественность так волнуют проблемы экологии, она далеко пойдёт! — Затем, смутившись, что выказал свои чувства, он пошутил: — Она та, что слева.
Квиллеру подумалось: внутри этого преданного своему делу педиатра сидит лесной дух, пытающийся выбраться наружу!
Кукушка на часах прокуковала час. Обменявшись с хозяевами любезностями, обещаниями и напоминаниями, Квиллер отбыл с томиком «Американский чёрный орех» под мышкой. На какую-то минуту он задумался, не обделила ли его судьба некоторыми благами: отцовство, любящая жена, талантливые отпрыски, забота о грядущих поколениях и пирог с чёрными орехами «без конца».
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Хорошие новости! — вот были первые слова, которые услышал Квиллер в четверг утром. Ник Бамба позвонил сообщить, что полиция убралась из хижины номер пять. Там сейчас делают уборку.
— Надеюсь, не слишком старательно, — откликнулся Квиллер. — Коко любит, чтобы в доме остались прежние запахи. Возможно, он отыщет ключ к отгадке преступления, который не заметили детективы. Я не утверждаю, что кошки умнее людей, но
— Дай им ещё часок. Да, тут тебе открытка.
Повесив трубку, Квиллер обратился к кошкам:
— Пакуйте сумки!
Казалось, они понимали, о чём идёт речь. Коко гарцевал по комнате на длинных изящных лапах, Юм-Юм съёжилась в уголке.
Открытка Полли была прислана из Колониального Уильямсберга[10]. На ней рота английских солдат в красных мундирах маршировала по улице Герцога Глостерского.
Квиллер хмыкнул в усы. Знать бы, чем это так «интересен» антиквар. Особенно… особенно из Огайо.
Как только Квиллер начал с аппетитом уплетать французские гренки и пирожки с сосиской, официантка подошла к его столику с мобильником:
— Вам звонят, мистер Квиллер. Побеседуете за столом?
— Нет. Я не одобряю манеру говорить по телефону, орудуя ножом и вилкой. Узнайте имя и номер, и я позвоню после второй чашки кофе.
Оказалось, что его побеспокоил Роджер Мак-Гиллеврэй, звонивший из дома: сегодня был четверг. Роджер работал в газете все уикенды, чтобы высвободить среды и четверги для занятий со своими детьми. И именно в эти два дня в неделю Шарон занималась по договору бухгалтерией мотеля в Мусвилле.
— Роджер! Ты звонил? — осведомился Квиллер, когда приятель подошёл к телефону. — Что случилось?
— Тебе бы не хотелось побывать на репетиции спектакля Исторического клуба? Они будут воссоздавать события тысяча восемьсот шестидесятого года, а меня пригласили в качестве консультанта-историка. Это меня захватило. Представления будут давать каждый субботний вечер в июле для привлечения туристов.
— А у этого шоу есть какое-то название? — поинтересовался Квиллер.
— «Субботнее гулянье в отеле „Попойка“».
— А шериф знает? Он может прикрыть лавочку после первого же представления.
— Но это же вполне нравственное шоу — историческое, образовательное и познавательное.
— А в какое время будет репетиция?
— В восемь часов.
— Почему бы тебе не подъехать и не пообедать со мной в «Щелкунчике», Роджер? Я хочу, чтобы ты мне побольше об этом рассказал.
Итак, настало время перебираться в хижину номер пять. Как только Квиллер взялся за первую вещь, которую нужно было упаковать, Юм-Юм исчезла под кроватью. Посветив туда фонариком, Квиллер увидел, что она сидит точнёхонько в центре. У кошек есть внутреннее ощущение пространства. Юм-Юм знала, что она в безопасности. Даже магическое слово «Вкусненькое!» не возымело обычного действия. Она оставалась под кроватью, а её порцию смел Коко. Когда Квиллер светил ей в мордочку фонариком, её глаза вспыхивали фосфорическим блеском.
И тут явился Трент, портье, чтобы спустить багаж на лифте.
— Всё готово к переезду, мистер Квиллер?
— Всё, кроме одной кошки.
— Никаких проблем! Эта кровать на колёсиках. Мы просто отодвинем её от стенки. — Кровать отодвинули, но заодно с ней переместилась Юм-Юм — она по-прежнему сидела в самом центре.
— Каково ваше следующее остроумное предложение, Трент? — спросил Квиллер.
— Слезоточивый газ. Электрошокер.
— А как насчёт метлы? Вы несколько раз тычете ею под кровать, а я ловлю кошку, когда та выскакивает.
Это была хорошая идея, но она не сработала. Юм-Юм вылетела из-под кровати, как пушечное ядро, и понеслась по винтовой лестнице на башню.
Тренту, разгорячённому погоней, всё-таки удалось схватить кошку, прежде чем та успела выскочить в окно. Тут подоспел Квиллер, и Юм-Юм была благополучно водворена в переноску.
— Вот чертёнок! — сказал Квиллер. — Ей нравится делать из нас дураков… Спасибо, Трент. Я позову вас снова, когда потребуется специалист по ловле кошек.
Квиллер разгрузил пикап возле задней двери хижины. Коко, который уже бывал здесь прежде, вошёл внутрь с беззаботным видом. Квиллер показал кошкам, где находятся их туалет и миска с водой, и угостил в честь новоселья.
Тут постучали в дверь веранды, и оба сиамца бросились прятаться.
— Добро пожаловать в Криктаун, — произнесла Венди, в руках у которой был кувшин чая со льдом.
— А где же чудесные киски? — осведомилась Ханна, которая принесла тарелку домашнего печенья.
Они уселись на веранде, и Квиллер поинтересовался, где же Дойл.
— Когда он не ездит на велосипеде, то плавает на каноэ вверх по ручью и фотографирует дикую природу.
— А что делаете вы, Венди?
— Я слушаю классическую музыку и работаю над историей семьи. Моя прабабушка оставила целый сундук переписки, восходящей ко временам Гражданской войны: тяготы, любовные романы, бедствия, герои войны; а один опозорил семью: записался в армию северян, получил за это вознаграждение и дезертировал! Когда не было телефона, люди писали длинные письма прекрасным почерком, обычно очень Церемонные, а порой поэтические, словно ожидали, что когда-нибудь их опубликуют. Они писали: «Моя дорогая кузина, я снова беру в руки перо и стремлю мысли мои к Вам, дабы преодолели они все эти мили, разделяющие нас». Это занятие открыло мне глаза на многое!
— Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь написал историю семей Скоттен и Хоули, — вздохнула Ханна, с надеждой глядя на Квиллера.
«Только не клюнь на эту удочку», — мысленно приказал он себе, хотя сам об этом мечтал. Большое водное пространство, кормившее рыбаков Мускаунти, служило неиссякаемым источником драм. В один прекрасный день он таки напишет книгу…
«Йау-у!» — донёсся звучный комментарий из-за двери, и гостьи поняли это как намёк, что пора взять кувшин и тарелку и убираться восвояси.
Хижина номер пять была невелика, но хорошо спланирована — сочетание деревенской простоты и современного дизайна. Здесь хватало встроенной мебели и мест, где можно что-нибудь хранить. Например, в спальне имелись две встроенные койки у противоположных стен; стенной шкаф без дверцы, но с множеством вешалок и крюков; открытые полки в каждом свободном углу и комплект ящиков, передвигаемых по стальным направляющим на нейлоновых роликах. Такие же легко скользящие ящики нашлись и в крошечной кухне, обеденной нише и под телевизором. Обеденный стол и скамьи тоже были встроенные, как и обитый материей диванчик в гостиной. В общем, тесновато, но уютно, как в судовой каюте. Сиамцы явно предпочитали это жилище номеру три в гостинице.
Размышляя, как бы получше разместить свои вещи, Квиллер вдруг услышал, что из-под койки доносятся характерные звуки, как будто кошка играет с мышкой.
— Коко! Что ты делаешь? — спросил он, посветив под койку фонариком.
Кот возился с парой туфель — явно тех же, что привлекли его в первый раз. Достав их с помощью швабры, Квиллер убедился, что это и впрямь те же самые коричневые полуботинки, совсем новенькие.
— Жаль, не мой размер, — сказал он и уселся поразмыслить.
Он приписал тягу Коко к полуботинкам… тальку для ног? Или запаху свежей кожи? Кот определённо спрятал туфли под койку для дальнейшего ознакомления. Чувствовал ли он, что ещё вернётся сюда? Способность Коко предсказывать события действовала на нервы… А теперь он вдруг проявил интерес к местности за хижинами. Очевидно, знал, что лимузин аэропорта спускается с холма и сейчас доставит миссис Траффл в хижину номер четыре.
Квиллер продолжил распаковывать вещи и раскладывать их по местам: пишущую машинку и письменные принадлежности — на стол в обеденной нише, книги — на полку на стене над диваном, шлейку Коко — в ящик на кухне, коричневые полуботинки — в ящик под телевизором. Встреча с Роджером была назначена на пять тридцать, и ему ещё нужно было привести себя в порядок и накормить кошек.
Подъехав к гостинице, Роджер припарковал свой серый пикап на автостоянке, и они с Квиллером вместе направились в столовую.
Дежурившая помощница менеджера, по-видимому, была знакома с Роджером — он окликнул её:
— Кэти! Ты сможешь сегодня вечером попасть на репетицию?
— Да. Миссис Бамба позволяет мне уйти в семь тридцать.
Любопытство Квиллера было возбуждёно.
— Ты должен мне рассказать все об этой вашей реконструкции. И какое отношение имеет к ней Кэти?
— Она будет девицей из салуна… Во всяком случае, так мы их называем.
Роджер, человек семейный и обременённый растущим потомством, редко обедал вне дома — разве что «у бабушки», как он называл свою тёщу Милдред Райкер. Поэтому Квиллер убеждал его выбирать самые дорогие блюда в меню, приговаривая:
— Это всё за мой счёт, Роджер.
Постепенно перед Квиллером развертывался сценарий «Гулянья в субботний вечер». Роджер рассказывал:
— Действие происходит в тысяча восемьсот шестидесятом году, в поселении Норт-Коув — ныне Брр. Тогда это был мир лесорубов и сплавщиков, лесопилок и парусных судов с высокими мачтами. Весенний субботний вечер, салун в отеле «Попойка» переполнен лесорубами, пильщиками и моряками. Наверху можно переночевать за двадцать пять центов — кроватей там нет, но на полу достаточно места для двенадцати человек. В салуне пьют, играют в карты и флиртуют с девицами, которые тут околачиваются. Размолвки приводят к дракам. Пьяных выносят на улицу, чтобы протрезвели на деревянном тротуаре.
— И вы это ставите в кафе «Чёрный медведь»? — спросил Квиллер.
— Да! Публика будет сидеть в кабинках с трёх сторон зала. Сценической площадкой станет пространство у длинной стойки и столы в центре комнаты. Актеры, разбившись на группы из двух-трёх человек, разместятся кто у бара, кто за столиками. Каждая группа займется своим делом: одни играют в карты, другие — в кости, прочие волочатся за женщинами, балуются индейской борьбой… Понятно, Квилл?
— Да, всё ясно.
— Торнтон Хаггис сыграет хозяина салуна. Во время представления он должен незаметно направлять действие, чтобы внимание публики фокусировалось то на одной группе, то на другой и не было хаоса.
— Кто члены клуба?
— Главным образом молодые мужчины плюс несколько их сестер и любимых девушек. Моя задача — познакомить их с той жизнью, которая здесь протекала, когда эти края были одним густым лесом. Французские коммивояжеры появились здесь первыми. Затем компании из Мэна и Канады, занимающиеся лесоразработками, разбили тут лагеря для лесорубов, чтобы те валили лес и сплавляли деревья по ручьям на лесопилки, которые строили там, где можно было использовать энергию воды.
Поделиться книгой: