Помоги проекту - поделись книгой:
Радио сообщало уклончивые сведения: «…чьё тело было найдено вчера в Чёрном лесу. Из офиса шерифа не поступило никакой дальнейшей информации».
— Как-то всё это подозрительно, — изрёк неугомонный механик. — Что-то они недоговаривают!
В цветочном магазине Квиллер задал вопрос приветливой продавщице, чьё имя никак не мог запомнить. У неё были длинные белокурые волосы и голубые глаза, всегда полные удивления. Как же её? Синди? Минди? Кэнди?
— Вы сможете выполнить мой заказ?
— О да, мистер К.! Их доставили сегодня утром. Из Чикаго. Они прекрасны!
В перестроенном яблочном амбаре, где он проживал с сиамцами, Квиллер упаковал килт, плед, грубые башмаки и все прочие причиндалы для Шотландского вечера. Вдруг он заметил, какая необычная тишина стоит в этом просторном здании, когда здесь нет кошек.
Потом он вернулся в «Щелкунчик» за открыткой от Полли. На буфете в холле стояло большое серебряное ведерко для льда, полное бледно-жёлтых нарциссов. Гости рассматривали их с благоговейным восторгом.
— Потрясающие цветы!.. Какой удивительный жёлтый цвет!.. — восклицали они. — А кто такая Анна Макинтош Квиллер?
Маленькая изящная карточка гласила, что букет посвящен её памяти. Квиллер поспешно юркнул в офис, надеясь, что его не заметили.
Оба супруга Бамба были в офисе: он у компьютера, она — возле кофеварки.
— Они великолепны, Квилл! Тебе понравилось серебряное ведерко для льда? — спросила Лори.
— Ну ты и потратился, дружище! — сказал Ник. — А по какому случаю? Не хочешь ли чашечку кофе?
Квиллер уселся в кресло с кружкой кофе и объяснил:
— Сегодня день рождения моей мамы. Её нет уже больше тридцати лет, но я всё ещё помню, как она каждый год читала в свой день рождения любимое стихотворение:
— Какая прекрасная идея! — воскликнула Лори. — Я тоже подберу себе стихи для дня рождения! Может быть, Эмили Дикинсон. А у тебя есть такое стихотворение, Квилл?
— Нет, но если бы было, то Киплинг:
Забрав открытку, Квиллер покинул офис.
В открытке было написано:
Юмор был несколько ветреный — для той Полли, которую он знал. Уж не угостил ли её Уолтер пуншем «Фишхаус»[26]? Это был любимый напиток американцев в прежние времена. Его пил Джордж Вашингтон. Квиллер хмыкнул в усы.
Сиамцы ему обрадовались — а почему бы и нет? Они ещё не получили свою дневную порцию сухого корма.
— Завтра мы уезжаем, — сообщил он им, когда они захрустели своей едой.
Не прошло и нескольких минут, как позвонила Ханна Хоули, словно ждала, когда на парковке появится его пикап. Она заговорила, приглушив голос:
— Квилл! События развиваются весьма странно! Я могу зайти на минутку?
— Конечно! Даже на две!
Но она не услышала его шутки, так как уже дала отбой. Торопливой походкой она приблизилась к его хижине.
— Когда я уходила, Дэнни спал, и я не хочу, чтобы он проснулся и увидел, что остался один. — Она отклонила предложение выпить фруктового сока.
В мозгу у Квиллера промелькнули новости, услышанные по радио: всплеск в ручье… неопознанное тело… молодая женщина. Он сказал:
— Успокойтесь, Ханна. Сделайте глубокий вдох. Начните с самого начала.
— Ну… сегодня утром, около восьми, я проснулась и сделала то же, что и всегда, — отперла парадный вход и вышла на свежий воздух немного подышать. Представьте себе моё удивление, когда я увидела, что снаружи сидит Дании, рассматривая книжку с картинками! Я спросила, знает ли его мама, что он здесь. Мальчик сказал: «Мама ушла. Она велела мне пойти к тете Ханне, если когда-нибудь уйдет. Я не завтракал». На нём была синяя футболочка, которую я ему подарила, и он показал мне, что у него в кармане.
Казалось, она не в силах продолжать, и Квиллер предложил:
— Вам бы лучше всё-таки выпить стакан фруктового сока. — Подождав, пока она сделает несколько глотков, он спросил: — Так что же было в кармане?
— Немного денег — и записка. Я захватила её, чтобы показать вам.
Ханна передала ему клочок промасленной бумаги — вероятно, из коробки с печеньем, — на котором было кое-как нацарапано:
— Несчастная женщина! — воскликнула Ханна. — Бездомная! С алкогольной зависимостью — а может быть, и наркотической. А потом, когда я услышала сводку новостей, то поняла, что это Мардж…
Квиллер слушал её, и мурашки забегали у него по телу, когда он вспомнил, как сам дошёл до такого состояния, что единственным выходом ему казалось… когда-то, давным-давно.
Ханна разразилась рыданиями, и он принёс ей пачку бумажных носовых платков.
— Я хотела ей помочь, — лепетала Ханна, — но она всех сторонилась. Думаю, она боялась Джо.
«Интересно, — подумал Квиллер, — знала ли Мардж, что никакой он не рыболов-спортсмен, а золотоискатель? Знала ли она, что он дважды убил?»
Сморкаясь и вытирая глаза, Ханна воскликнула:
— Мне бы так хотелось усыновить Дэнни! Мой внук во Флориде — его ровесник. У всех Скоттенов и Хоули крепкие семьи. Я по образованию учительница. Но… мы же не знаем ни его имени, ни откуда он. Если малыш попадёт на попечение округа, то будет переходить из рук в руки, от одних приёмных родителей к другим. Я ничего не понимаю в законах, но видела, как такое происходит с другими сиротами…
Квиллер перебил её:
— Ханна, Фонд К. обо всем позаботится. У них есть целый штат следователей и консультантов, которые всё уладят в интересах Дэнни.
— Правда? — переспросила она. — Округ…
— Забудьте об округе. Они всегда рады сотрудничать с Фондом К. Сделайте весёлое лицо и ступайте к Дэнни, а я позвоню кой-кому, чтобы дали ход делу.
Ханна поколебалась, но всё-таки решилась:
— Может быть, мне следует рассказать вам, что я сделала. Как только Дэнни уснул, я пошла в соседнюю хижину, чтобы забрать его вещи и одежду. Там почти нечего было забирать. У него даже нет зубной щётки и пижамы! И послушайте, Квилл! Там не было ни малейшего следа пребывания Джо!
«За исключением отпечатков пальцев», — подумал Квиллер.
После того как Ханна ушла в свою хижину, а «добрые самаритяне» взялись за работу, Квиллер позвонил Нику:
— Скажи своим друзьям из офиса шерифа, что пора им выбираться за жёлтую ленту[27]. Одну из хижин у ручья следует обыскать. Я предлагаю тебе подойти сюда, чтобы посовещаться.
Поджидая управляющего гостиницей, Квиллер быстро просмотрел фотографии Дойла — из той коробки, на которой Буши написал «Разное». Это были типичные отпускные снимки. Таверна «Кораблекрушение» в Мусвилле; рыболовные причалы; отель «Попойка» в Брр; цветочные клумбы возле тюрьмы штата; гостиница «Щелкунчик»; Венди, угощающая белок орешками; живописный Старый Каменный мост и участники пикника, поедающие хот-доги. Именно эту фотографию он и искал.
— То, что нужно, всегда находится на самом дне, — пожаловался он Коко, который с чувством собственного превосходства следил за поисками. — Почему же ты мне не сказал, что нужно начинать с самого низа?
Когда появился Ник, Квиллер предложил ему пива, усадил на веранде и дал снимок восемь на десять, запечатлевший компанию на пикнике.
— Узнаёшь здесь кого-нибудь, Ник?
— Вон тот, с усами, работает в газете… Ещё я знаю миссис Хоули… И, думаю, вот этот, в бейсболке, — Джо Томпсон.
— Он мог зарегистрироваться под этим именем, но я подозреваю, что оно вымышленное… и сдается мне, что он сбежал после убийства Дойла Андерхилла. Полиция считает, что Дойла застрелили примерно в четыре часа в среду. Вскоре после этого сюда подъехал грузовик Джо, он недолго здесь пробыл и уехал — покинув женщину и ребёнка, которые вместе с ним жили в хижине… Ты случайно не слышал, как в новостях говорили о самоубийстве в Блэк-Крик?
— Что-то такое слышал…
— Думаю, неопознанное тело окажется телом худенькой женщины на фото с пикника. Она положила предсмертную записку в карман футболки сына. В этой записке она называла Джо «плохим, плохим человеком».
Ник, отец троих детей, первым делом спросил:
— Где малыш?
— Миссис Хоули присматривает за ним, и ей бы хотелось его усыновить.
Ник поднялся, собираясь уходить.
— Я думаю, Лори была права. Над «Щелкунчиком» тяготеет проклятие!
Теперь Квиллеру нужно было быстро переключиться с мрачной реальности Блэк-Крик на праздничную атмосферу Шотландского вечера. Благодаря занятиям в театральной студии он умел перестраиваться, а длительная поездка на «Лунном свете» помогла ему в этом. Мерно крутя педали, вдыхая свежий воздух и любуясь безмятежными видами, он обрёл нужный настрой.
Сиамцы, которые пришли в ужас, впервые увидев Квиллера в килте и гольфах, сейчас и глазом не моргнули, когда он предстал перед ними в полном облачении. Он обещал им принести кусочек хаггиса.
Гостей в шотландских костюмах встречали Эрни Кемпл и его партнёрша по бизнесу Энн Мунро. Красные, синие, золотые и зелёные пледы с клановыми тартанами мелькали среди двадцати киосков. Играла волынка, молодая женщина танцевала шотландский флинг. Гости пили пунш и шотландское виски, угощались хаггисом.
Дженеллван Рооп возле помоста с музейной мебелью Эльзы раздавала буклеты, повествовавшие о треснутых зеркалах. Картина, которая запечатлела прабабушку Дженелл и была описана в колонке «Из-под пера Квилла», красовалась под стеклом, в запертой витрине.
На вечер собрались все столпы шотландской общины: Мак-Вэннел, Абернети, Огилви, Кэмпбелл, Мак-Мёрчи и другие.
— Где же Полли Дункан? — сыпались на Квиллера вопросы со всех сторон.
Он беседовал с Эрни Кемплом, когда часы в одном из киосков пробили час. «Ку-ку!»
— Прости, — извинился Квиллер, — мне пришло сообщение на пейджер.
Он вычислил киоск, в котором куковала кукушка. Ходики были в точности такие, как те, что пропали из особняка Лимбургеров, — или так ему казалось. Шедевр резьбы по дереву: сельская хижина, полускрытая ветвями деревьев, с раскачивающимся маятником и тремя гирьками в виде сосновых шишек. Квиллеру хотелось спросить: «Где вы их взяли?», но вместо этого он осведомился:
— Вам известно их происхождение?
Торговец ответил:
— Их изготовили в Германии, в Шварцвальде, вероятно, в начале двадцатого века, — вырезали из липы. Их заводят раз в восемь дней. Кукушка выскакивает каждый час, но можно сделать так, чтобы ночью она не куковала. Впрочем, некоторые любят слышать кукушку ночью — говорят, это им не мешает, даже успокаивает.
«Меня бы она свела с ума, — подумал Квиллер, — а кошки залезли бы на стенку и убили её». Однако часы предназначались не ему. Он осведомился небрежным тоном:
— Сколько вы за них хотите?
— Триста, но, будь я уверен, что они попадут в хороший дом, отдал бы за двести семьдесят пять.
— О… — произнёс Квиллер и направился прочь.
— Двести пятьдесят, сэр!
— Гм-м… Это для подарка. У вас есть коробка? Ничего особенно нарядного.
— Сейчас что-нибудь найду. Дайте мне минут десять… Вы будете расплачиваться чеком или кредитной карточкой, сэр?
Квиллер потолкался в толпе, болтая с друзьями.
Нелл Абернети сказала:
— Не говорите никому, но секрет моего пирога с чёрными орехами заключается в том, что я использую кленовый сироп и добавляю капельку уксуса — чтобы не было приторно.
Эрни Кемпл, понизив свой звучный голос, конфиденциально сообщил:
— Моя бывшая жена хочет помириться… Ни за что на свете!
Бёрджесс Кэмпбелл, слепой от рождения, был с Александром, своей собакой-поводырем.
— Я прихожу ради духа товарищества и потому, что Александр обожает хаггис. Ты что-нибудь купил, Квилл?
— Да, купил пару островов по умеренной цене. — Это была их любимая шутка, и Бёрджесс оглушительно захохотал, так что собака положила ему на ногу лапу. — Беда с Алексом: он лишен чувства юмора.
Забрав ходики, Квиллер вернулся к ручью. Там он постучался в хижину номер один.
— Квилл, вы потрясающе выглядите! — воскликнула Ханна, увидев его в шотландском костюме.
— Я нашёл часы с кукушкой, которые Гас Лимбургер обещал вашему племяннику, — сказал Квиллер. — Помните, их украли из особняка?
— Обри будет так счастлив! Где вы их нашли?
Поделиться книгой: