Помоги проекту - поделись книгой:
Лара недоверчиво покосилась на него, но все же ответила:
– Любое расстояние. Будь Зонгар в Австралии, дудка бы показала на юг.
– На юго-восток, – поправил Глеб. – Тогда не обольщайся. Возможно, Зонгар давно покинул город и просто едет где-то в автобусе, километрах в двухстах отсюда.
– Это легко проверить, – сказала Лара, остановившись и вновь достав из сумочки дудку. – В каком направлении автовокзал сейчас?
Глеб тотчас показал, удовлетворенно отметив, что до сих пор чувствует город, где прожил пять студенческих лет, словно свое собственное тело. Лара повторила мелодию и бережно уложила дудку на землю, смахнув ладонью пыльные листья да спугнув маленькую змею, что грелась на солнце. Дудка развернулась точно туда, куда надо. Глеб запоздало сообразил: ведь он мог указать и другое направление, и что было бы тогда? Лара каким-то образом могла управлять устройством.
– Значит, он все еще там, – сказала она. – Так ты что же – теперь уже веришь мне?
– Безусловно. Я вижу, как крутится твоя чудесная дудка. Вот если бы ты еще и вызвала скатерть-самобранку, то я бы оставил самые последние сомнения.
– Не время сейчас жрать, – отрезала Лара, пряча дудку в сумочку.
Автовокзал, как всегда, был полон всякого разномастного народа, смиренно ожидавшего на жаре, когда покой сменится движением. Автобусы отходили нечасто. Только что развернулся, жирно чадя выхлопом, Ростовский. Лара догадалась выложить дудку. Рожок указал ему вслед. Когда автобус повернул направо, чтобы выбраться из города, дудка нервически дернулась за ним. Глеб недоверчиво перевел взгляд с рожка на улицу. Автобус уже двигался за домами, Глеб ясно представлял его невидимый путь. Дудка неумолимо и медленно, словно стрелка часов, точно указывала на него.
– Зонгар в этом автобусе! – вскрикнула Лара.
Глеб недоумевал. Теория фокуса рушилась на глазах. Вряд ли Лара была в курсе, что Ростовский автобус свернет с улицы Гоголя направо, а потом – круто – налево, на Садовую. Вряд она сама управляла этой дудкой. Выходит, что дудка каким-то образом действительно находит положение Зонгара, который как раз и сидит в этом самом автобусе, сквозь жару и пробки пробивающемся на север.
– Мы можем его догнать… Впрочем, этого и не нужно… Пока… – Лара размышляла вслух, пытаясь принять решение, а Глеб все ломал голову над загадкой дудки.
Допустим, какое-то устройство определяет мобильный телефон Зонгара по GPS – спутниковой навигации. Но это должно быть весьма дорогое устройство. Здесь уже не фокус, а что-то гораздо серьезнее. И вовсе это все не какая-то мистификация, призванная ввести в заблуждение Глеба, а что-то другое, более важное. Что-то совсем огромное…
– Я поняла, – сказала Лара. – Нам надо поехать туда же, куда направился Зонгар. Надо как-то завладеть фляжкой. Просто так отнять ее мы не сможем.
Глеб усмехнулся, вспоминая приемы «борьбы континента Му».
– Думаешь, мы не справимся с ним, даже вдвоем?
– Может быть и справимся. Но он в любом случае не один.
– Как это – в любом случае? Он может быть либо один, либо не один.
– С ним может быть кто-то из друзей.
– Тоже эти, как их… Могильщики?
– Нет. Никто, кроме меня и Зонгара не может преодолеть время. Но он мог найти кого-то здесь. Как я нашла… Тебя.
В другой обстановке слова вроде «нашла тебя» могли бы согреть душу, порадовать и обнадежить…
– Но дело не в этом, – продолжала Лара. – Даже если с Зонгаром и нет друзей, то он все равно не один: с ним джинн. А джинн служит тому, кто им владеет. Уж не думаешь ли ты справиться с джинном?
– Нет, не думаю, – ответил Глеб, дивясь своему собственному серьезному тону, поскольку в этот момент ему вдруг показалось, что джинн и в самом деле есть.
Только на один момент. Но если это не джинн (поскольку никаких джиннов нет), то что? Какую вещь, весьма малого размера можно было переместить из амфоры во фляжку? Некую жидкость? Но амфора, как заявила Светка, всегда была пустой. Может быть, это какой-то газ? Или сгусток энергии? Но в таком случае, джинн на самом деле существует. Не важно как назвать эту энергию, которая может храниться в сосуде и которую можно носить с собой и прятать. Ее можно назвать даже Джинном. Именно так – Джинном с большой буквы.
Следующий автобус в том направлении был нескоро. Глеб уже принял решение: что бы ни было в амфоре, что бы ни было перемещено из амфоры во фляжку, он не бросит их общую затею на полпути. И дело уже не только в его влюбленности.
– Идем на железнодорожный вокзал, – сказал он, невзначай беря Лару за руку и увлекая сквозь толпу.
Девушка не отнимала руки, она думала, что мужчина просто ведет ее среди чьих-то сумок и коленей, а он, тот самый мужчина, впервые столь долго владея этой прохладной рукой, чувствовал необыкновенное единение с Ларой, готовность помочь ей – в чем бы эта помощь ни состояла, каких бы приключений ни сулила. Влюблен, да, влюблен… Хоть есть уже и другая, более важная причина.
Электричка до Тимашевской отошла через полчаса. Лара сидела у окна, время от времени выкладывала дудку подле своего бедра, и та исправно указывала вправо-вперед. С каждым новым замером рожок все больше отклонялся вправо, затем вывернулся немного назад. Электричка обогнала автобус. Лара повернула к Глебу счастливое лицо.
– Мы приедем раньше него!
Глеб нахмурился. Что-то слишком медленно двигался автобус, в котором сидел Зонгар.
Электричка остановилась на каком-то полустанке. Следующий перегон дудка поворачивалась с видимой скоростью, словно секундная стрелка часов.
– Мы выходим, – сказал Глеб, когда состав снова затормозил.
Лара медлила. Глеб тряхнул ладонью:
– Ну же! твой Зонгар просто уже сошел с автобуса.
Лара вскочила, выдернутая Глебом за руку, и они побежали вдоль вагона, потому что электричка уже зашипела дверьми. Еле успели выпрыгнуть на платформу.
Маленький низкий полустанок, меж бетонных плит пробивается трава. Вместе с Глебом и Ларой сошел всего один человек, он с любопытством посмотрел на них.
От железнодорожного переезда на восток вела узкая дорога. Вдали виднелась покосившаяся железная крыша автобусной остановки. Глеб повел Лару туда. Девушка, казалось, окончательно приняла новый стиль: держаться все время за руки.
Карты у Глеба не было, но он неплохо представлял себе район, в котором они находились. Человек, сошедший с электрички вместе с ними, направился по тропинке к остановке. Это был местный житель пенсионного возраста, с коричневым испитым лицом, в мятой серой шляпе. Глеб окликнул его и спросил, скоро ли будет автобус на Кореновск? Именно этим маршрутом они могли бы выехать на ростовскую трасу, а там уже искать Зонгара.
Автобус будет через полтора часа. Не годится. Глеб отвел Лару чуть дальше от остановки. Затормозил первый же грузовик: голосовать с девушкой – всегда беспроигрышный вариант.
Лара не могла поставить свой «компас» в трясущемся ЗИЛе, да еще на глазах у водителя. Она попросила остановить, скромно опустив глаза, уже километров через десять пути. Вернувшись из зарослей акации, девушка молча рубанула ладонью перед глазами Глеба, цокнув языком. Глеб задумался, глядя по указанному направлению. Похоже, что Зонгар сошел с автобуса несколько дальше Кореновска и двигался теперь на запад.
Внезапно за поворотом показались машины, стоящие поперек трассы. Защитный цвет, люди в камуфляжной форме. Глеб не сразу понял, что им вовсе не стоит проходить через блокпост, но было уже поздно бежать.
– Это из-за террористов, – процедил сквозь зубы водитель. – Ловят Доцоева. Только не поймать им его… Готовьте паспорта, ребята!
Глеб-то свой приготовил… Лара закусила губу и беспомощно глянула на Глеба. Все трое должны были выйти из машины. Водитель открыл створки своей фуры. Солдат даже заглянул под колеса: не прилип Доцоев ли где-нибудь снизу.
– Ну, и откуда вы будете?
– С Тамани, – сказал Глеб.
– А здесь по каким делам?
– По археологическим.
Глеб развернул планшет и показал атлас. Лейтенанта убедил, скорее, вид кожаного планшета, нежели книжки с картинками.
– В этом районе есть древние могильники, – добавил Глеб. – Мы проводим необходимые изыскания.
– Бумаги надо иметь в должном порядке, – пробурчал лейтенант. – Лично я здесь как раз для того, чтобы современных могильников в районе вдруг больше не стало. Откуда мне знать, что она – не человек Доцоева? – кивнул он на Лару, возвращая Глебу его паспорт.
– Я могу поручиться, – сказал Глеб. – Это именно мой человек.
– Под вашу ответственность, – сказал лейтенант и отвернулся, потеряв к ним всякий интерес.
Они вернулись в машину. У Глеба не выходила из головы последняя фраза сержанта. Лара – человек Доцоева… Может такое быть?
У нее в руках некий странный прибор, который способен через спутники связи указывать направление на что-то, возможно – на точно такой же прибор. Да, Лара говорила, что у и Зонгара есть дудка.
Кто мог сделать такой прибор, вернее, заказать его специалистам, и сколько это может стоить? Кто в нашем мире располагает такими средствами? И главное – зачем маскировать прибор под глиняную дудку?
ЗИЛ ехал теперь вдоль Левого Бейсужека, по всему течению перепруженного, берега этих невеликих водохранилищ сплошь обросли станицами, незаметно переходившими одна в другую. Лара, которая опять часто просилась в туалет, вызвала у водителя вполне разумное подозрение.
– Пивка попили? – весело спросил он.
– Ага, – сказал Глеб. – И еще винца.
– Вареха здесь, а не винцо, – пробурчал водитель.
Когда Лара вернулась и вновь отметила направление, Глеб понял, что пора выходить. Попросил остановиться у ближайшей запруды.
Они перешли реку по ветхому деревянному настилу, под нагретыми за день перилами вились темно-зеленые нити водорослей. Солнце уже слепило, завершая этот жаркий день. Они быстро выбрались из станицы в степь. Дудка, уложенная на плоский камень, указала на северо-восток.
– Расстояние никак нельзя определить? – спросил Глеб.
Лара мотнула головой. Глебу нравился этот ее жест: косичка описывала коричневый полукруг между ее лопаток.
– Ты правду сказал солдату, что здесь есть древние могильники? – спросила она.
– Разумеется. Потому что они тут повсюду, от Черного моря до Каспия.
– Чтобы спрятать Джинна, Зонгару нужен не простой могильник, а могильник с призраком. На самом деле, его можно спрятать где угодно, но только в захоронении, да еще под охраной призрака Джинн чувствует себя наиболее комфортно. И это – очень древняя традиция.
– Нам бы подумать о ночлеге, – сказал Глеб.
НАСТОЯЩЕЕ ПОТРЯСЕНИЕ ЧРЕВА И РАЗУМА
В студенческие годы, не столь уж далекие, он много ездил по стране автостопом, да и в армейских забавах случалось ночевать на голой земле, и летняя ночь на природе не представляла для него проблемы. Другое дело, надо бы раздобыть где-нибудь еду. Глеб оглянулся: станица была еще недалеко, но возвращаться не хотелось. Впереди, может быть, будет другая. Вдруг он заметил высокую соломенную скирду. В августе спать на траве довольно-таки холодно… Внезапно ему пришла в голову забавная мысль.
– Остановимся здесь, – сказал он. – Только вот есть нам совсем нечего.
Он хитро посмотрел на свою спутницу. Та пожала плечам, хлопнула ладонью по холщовой сумке:
– А дудка нам на что?
Глеб вдруг отчетливо понял, что обман, вернее истина, раскроется прямо сейчас. Дудка, конечно, может пеленговать направление, с этим он смирился, но вот вызвать скатерть-самобранку – это уже чересчур. Скорее, Лара скажет, что дудка не сработала, сломалась или что-то в этом роде. Тогда дело плохо, очень плохо, – вдруг подумал Глеб, испытав чувство, которое редко посещало его – настоящий страх.
Реальный блок-пост, вооруженные солдаты. Доцоев где-то поблизости. Лара – человек Доцоева. И она ведет Глеба к нему… А что может быть нужно террористу от археолога, знает один Аллах. Впрочем, этот Доцоев, как уверяла тетя Дуся – «русский террорист», и Аллах тут совсем не при чем.
Глеб отвалил от скирды порядочный пласт, получилось приличное ложе. Лара, понаблюдав за его действиями, сделала то же самое, несколько дальше по скосу скирды. Так. Спать с ним в обнимку она не собирается. Конец голливудскому стандарту семидесятых: в тех боевиках он и она всегда проводили первую ночь вместе, где-нибудь в мотеле, на одной кровати, но оставались целомудренными до самого конца фильма. Между прочим, в тех же семидесятых, герой мог и погибнуть…
Присев на свою соломенную постель, Лара извлекла на свет дудку. Передвинулась, перебирая ногами, в сторону Глеба и сыграла короткую мелодию, которая была совершенно чудной, но чуть подпорченной из-за одной какой-то ноты, выпавшей из общего строя.
Лара опустила голову, глядя на траву перед собой. Ничего не произошло. Ясно. Все идет нормально. Теперь будет недоуменная реплика и реальность восстановится. Но Лара сказала вовсе не то, чего ожидал Глеб:
– Ну, какая же я тяпа… То есть, эта, как ее?
– Растяпа, – уточнил Глеб, ухмыляясь.
– Точно, она. Растяпа. Просто соскользнул палец.
Лара повторила мелодию, теперь она прозвучала отчетливо. Глеб едва успел подумать о том, что такая совершенная гармоника почему-то вовсе не известна ему, человеку с музыкальным образованием, человеку, который любит и знает музыку… Почему? Как это может быть… Как вдруг…
Немыслимо. Трава перед сидящей по-турецки Ларой заколыхалась, как-то замутилась, будто подернутая дымом, и довольно быстро, но все же заметно для глаз, приняла форму кувшина. Затем этот травяной кувшин налился глиняным цветом, на его брюшке проявились детали узора, рядом, сперва такие же травяные, выросли кубки, миски, что-то еще… Скромно вышитое полотно белело на траве квадратом, дымка не исчезла, все еще вилась над совершенно реальными предметами… Да это просто пар! Самый обыкновенный пар от горячих бараньих ножек с румяной корочкой, которые преспокойно лежали на блюде и источали запах пряностей. Глеб придвинулся ближе, взял одну ногу и оторвал от нее зубами кусок.
Главное, не терять самообладания, – думал он, прожевывая мясо. Барашек был явно молодой, нежный, и питался он при жизни весьма изысканно, а незадолго до решающего события его от пуза накормили сладкой курагой. Далее: повар был знатоком своего дела, изжаренная на виноградных угольях нога отливала смуглым золотом тончайшей корочки. Такое блюдо в современном ресторане стоило не более ста долларов, но и ненамного менее…
Да, будто бы все так и есть, так и надо. Глеб протянул руку, задев рукавом рубашки медный кубок, ловко подхватив его и тотчас наполнив из кувшина. Лара тем временем быстро очистила луковицу костяным ножом, который был в комплекте скатерти. Так. Целоваться, значит, она с ним не собирается. Тогда и мы попробуем этот древний лук. Вот интересно, что бы показал радиоуглеродный анализ данных биологических материалов? Надо заначить косточку, фрагмент шелухи. Этот баран, возможно, жил, и этот лук, вероятно, рос несколько тысяч лет назад…
– А у Зонгара, в музее, не было костяного ножа, да и вино было не такое, – сказал Глеб, пригубив из кубка высококачественный мускат.
– Другая мелодия, – пояснила Лара с полным ртом. – Я предпочитаю белое и сервировку побогаче.
Ничего такого, вроде: ну, а теперь-то ты мне веришь? – она не сказала. Это и понятно, ведь Глеб уже несколько часов делал вид, что принял предложенную ему реальность.
Допустим, он сам был бы сейчас где-нибудь в Америке и говорил бы тамошней девушке, что он из России, а она бы ему почему-то не верила. И вот, он предъявил бы какое-нибудь доказательство… Для Лары, значит, все было именно так. Она знала, кто она и откуда. Тот факт, что и Глеб не сомневается в этом, не должен вызвать у нее каких-то особых эмоций. Облегчением была мыль о том, что теперь-то, по крайней мере, ясно, что вовсе она не «человек Доцоева».
Когда с едой было покончено, Лара сытно рыгнула и принялась ковырять в зубах, для чего в этом комплекте, в отличие от музейного, предполагалась маленькая вазочка с зубочистками. Глеб улыбнулся, подумав, что это финальное торжествующее рыгание ставит последнюю точку во всех сомнениях: девушка из Лемурии вполне может иметь такую привычку, отнюдь не шокируя своих сотрапезников. М-да. Вино все же ударило по мозгам.
Лара свернула скатерть в узелок и отбросила в сторону. Внутри узелка звякнуло: это разбилось что-то из бесценной керамики, выволоченной какой-то непонятной и чудовищной силой из глубины времен.
Ночь, звезды, пахнет прелой соломой, где-то в глубине скирды шуршит мышь. Так и мысль моя сейчас шуршит, мечется, где-то внутри черепа, пытаясь понять то, что не может объяснить разум, – думал Глеб, лежа с Ларой с странной какой-то позе, которую и представить не мог, сколько ни скитался по дорогам страны.
Эта походная поза для двух спящих не предполагала никакой надобности в подушках. Лара не зря постелила себе соломы вплотную с его ложем, последовательно, голова к голове. Лежа на одной линии, навзничь, втянув ноги вдоль скирды примерно по оси земного меридиана, они положили головы друг другу на плечи. Еще одно лемурийское изобретение… Их волосы путались, а уши соприкасались, что неимоверно возбуждало мужчину. Он будто раскачивался на волнах, обращенный ногами на север, чувствуя плечи Лары, обращенной ногами на юг. В центре зрения дрожала Полярная звезда. Над головой обреталась Кассиопея неправильной буквой «М», а за ней длинношеим гусем, он же искаженная «У», покачивался Персей.
– Лара, – спросил Глеб. – Почему Джинн чувствует себя комфортно именно под охраной призрака?
– Это очень просто, – отвечала она. – Дело в том, что Джинн и Смерть неразрывно связаны друг с другом. Скорее всего, то, что люди называют Смертью, этот мрачный образ с косой – и есть Джинн. Переход умершего человека из живого состояния в мертвое, отделение и переселение его души в другой мир происходит только при участии Джинна.
Она явно считала Смерть именем собственным, так показалось Глебу. Интересно, что-нибудь шевелится в этой молодой… То есть – страшно подумать, насколько
Спать не хотелось обоим. Лара медленно, с долгими паузами рассказала историю, с чего все началось. Глеб слушал, переводя взгляд со звезды на звезду…
Поделиться книгой: