Письма "К. Х." Ч. У. Ледбитеру с комментарием Ч. Джинараджадасы

Письма "К. Х." Ч. У. Ледбитеру

С комментарием Ч. Джинараджадасы

21 ноября 1883 Ч. У. Ледбитер подписал своё заявление-анкету, чтобы присоединиться к Теософическому Обществу; 1 марта 1934 он ушёл из воплощения. Единственным интересом в его жизни в течение пятидесяти одного года была работа для Т. О.; на его счетах великолепный капитал служения, предоставленного человечеству лекциями по теософии во многих странах и книгами по многим аспектам Древней Мудрости. Что же было в его жизни движущей силой, которая сделала его твёрдым и преданным до конца?

Эта движущая сила появилась в октябре 1884, когда он нашёл его Учителя. Именно тогда он был принят как "чела", или ученик, адептом, который называл себя Кут Хуми и подписывал свои послания этими двумя инициалами: "К. Х.". Как же м-р Ледбитер добился того, чтобы получить определённые письма от Учителя К. Х., и что было его ответом на них, необходимо исследовать, если мы хотим понять его и дело его жизни.

Первая глава биографии Ч. У. Ледбитера должна начинаться с этого инцидента.

Поскольку, когда значение этого инцидента понято, и когда его действие в это время правильно оценено, тогда мы сможем увидеть, почему пришла к нему возможность служения, и почему тысячи людей во многих странах — мужчин и женщин, мальчиков и девочек — смотрели на него как на отца, брата и друга, данного для руководства и вдохновения.

В 1883 м-р Ледбитер был священнослужителем англиканской церкви, занимая должность викария в округе Брэмшот, Гэмпшир, Англия. Он много лет глубоко интересовался спиритизмом, не вдохновенными посланиями духов через медиумов, но феноменами, выполненными теми духами, которые раскрывали не только существование скрытых сил в природе, но также и управляющих ими развоплощённых существ. Я позволю теперь м-ру Ледбитеру изложить свою историю.

М-р Вильям Эглинтон

“В ходе своих исследований спиритизма я соприкоснулся с большинством выдающихся медиумов того времени, и видел (как уже ранее говорилось) почти все обычные феномены, о которых можно прочитать в книгах, посвящённых этому предмету. Одним медиумом, с которым у меня было много дел, был м-р Эглинтон, и хотя я слышал о нём много плохого, сам я могу засвидетельствовать, что, лично имея с ним дело, я нашёл его очень честным, разумным и любезным. У него было несколько так называемых духов-руководителей. Одним из них была индейская девочка, называвшая себя Ромашкой (Дэйзи), которая обильно болтала по всякому поводу к месту и не к месту. Другим духом был высокий, под 1 м 90, араб по имени Абдулла, который никогда ничего не говорил, но производил примечательные явления. Я видел, как одновременно он поднял двух грузных мужчин, держа по одному в каждой руке.

Третьим руководителем, который часто являлся, был Эрнест; он материализовался сравнительно редко, но часто говорил чётким голосом и писал характерным почерком, демонстрирующим образованность. Однажды в разговоре с ним были упомянуты Учителя Мудрости. Эрнест отозвался о них с самым глубоким почтением и сказал, что в различных случаях имел привилегию видеть их. Я сразу же спросил, готов ли он взять на себя труд передать им сообщение или письмо, и он сказал, что охотно это сделает и доставит письмо, когда представится возможность, но не может точно сказать, когда именно это может произойти.

Возвращаюсь к своей истории. Я сразу же принял предложение Эрнеста, но с одной оговоркой. Я сказал, что напишу письмо к одному из этих Великих Учителей и вручу ему, если мой друг и учитель, м-р Синнетт, не будет против. При упоминании этого имени "духи" пришли в большое возбуждение. Особенно разозлилась Дэйзи, заявив, что не хочет иметь дела с Синнеттом ни при каких обстоятельствах. Почему? "Он называет нас призраками", — сказала она с огромным негодованием.

Однако я вежливо настаивал, сказав, что всё, что я знаю о теософии, пришло ко мне через м-ра Синнетта, и потому мне не представляется справедливым действовать за его спиной или пытаться найти какие-то иные средства сообщения, не посоветовавшись сначала с ним. Наконец, хотя и с большой неохотой, духи на это согласились, и сеанс был вскоре завершён. Когда Эглинтон вышел из транса, я спросил, как же мне послать письмо Эрнесту, и он ответил, что если я вручу ему письмо, он положит его в особый ящик, висящий на стене, из которого Эрнест сможет взять его, когда пожелает. Я написал Синнетту и спросил его мнение обо всём этом. Он сразу же этим заинтересовался и посоветовал мне принять предложение и посмотреть, что из этого выйдет”.

Письмо Учителю

“Затем я отправился домой и написал три письма. Первое было к Учителю К. Х., и в нём я со всем почтением сообщил, что с тех пор, как я впервые услышал о теософии, моим единственным желанием было стать его учеником. Я сообщил ему о своих тогдашних обстоятельствах, и спросил, необходимо ли те семь лет испытания, о которых я слышал, провести в Индии. Я поместил это письмо в маленький конверт и аккуратно запечатал его своей собственной печатью.

Затем я вложил его в письмо к Эрнесту, в котором я напомнил ему о его обещании, попросив передать это письмо и доставить мне ответ, если таковой будет. Это письмо я запечатал так же, как и первое, а затем, в свою очередь, вложил его в краткую записку к Эглинтону, в которой просил поместить письмо в ящик и дать мне знать, если на него обратят какое-нибудь внимание. Я попросил друга, остановившегося у меня, исследовать обе печати под микроскопом, чтобы, когда мы снова увидим их, можно было узнать, не мухлевал ли кто с ними. В ответ я получил записку от Эглинтона, где говорилось, что он исправно поместил письмо для Эрнеста в его ящик, и оно уже исчезло, так что если поступит какой-нибудь ответ, он сразу же перешлёт его мне. Через несколько дней я получил письмо, адресованное незнакомым мне почерком, а, открыв его, я обнаружил в нём свое собственное письмо Эрнесту, по всей видимости, нераспечатанное. Имя "Эрнест" на конверте было зачеркнуто, а под ним карандашом было написано мое собственное имя. Мы с другом сразу же исследовали печать под микроскопом и не смогли найти никаких признаков того, что кто-либо манипулировал с письмом, и мы оба согласились, что совершенно невозможно, чтобы кто-то его открывал. Тем не менее, вскрыв конверт, мы обнаружили, что моё письмо к Учителю исчезло. Всё, что я нашел внутри — это мое собственное письмо к Эрнесту, с добавлением нескольких слов, написанных хорошо знакомым мне почерком на чистой странице. Там сообщалось, что письмо исправно вручено Великому Учителю, и что если в будущем я буду сочтён быть удостоенным ответа, Эрнест с радостью мне его передаст.

Я прождал несколько месяцев, но ответа не было, и когда бы мне на сеансах Эглинтона ни случалось встретить Эрнеста, я всегда спрашивал его, когда же можно ожидать ответа. Он неизменно отвечал, что моё письмо было должным образом доставлено, но об ответе ещё ничего не известно, и больше он ничего предпринять не может”.[1]

Письмо, упомянутое выше, было послано Учителю К. Х. 3 марта 1884. 1-го ноября того года мадам Блаватская должна была плыть в Индию с м-ром и м-с Купер-Оукли. За два дня до этого, 30-ого октября, м-р Ледбитер приехал в Лондон, чтобы попрощаться с Е.П.Б., и остановился на ночь у м-ра и м-с Синнетт. Тем вечером "Д. К." (Учитель Джуал Кхул) сообщил ему через Е.П.Б., что ответ на его письмо от 3-го марта Учитель послал, но ничего не было сказано относительно его содержания.

Утром 31-го октября м-р Ледбитер возвратился в Липхук (станция в округе Брэмшот) поездом, идущим в 11.35 от станции Ватерлоо. Поскольку Липхук находится в сорока семи милях от Лондона, он достиг Брэмшота в течение одного часа. Там он нашёл письмо, которое я воспроизвожу.[2]

Первое письмо учителя К. Х. Ч. У. Л

Прошлой весной, 3 марта, вы написали мне письмо и доверили его "Эрнесту". Хотя сама бумага так и не дошла до меня — да и вряд ли могла, учитывая природу посланника — содержание её дошло. Я не ответил на письмо тогда, но послал вам предостережение через Упасику.

В этом вашем послании было сказано, что после чтения "Эзот. буддизма" и "Изиды", вашим "единственным большим желанием было стать моим челой, что вы желали бы узнать больше истины". "Как я понял из высказываний м-ра С[иннетта], — продолжали вы, — будет почти невозможно стать челой, не отправившись в Индию." Вы надеялись, что сможете сделать это через несколько лет, так как узы благодарности обязывают вас пока оставаться в этой стране, и т. д. Теперь я отвечаю на вышесказанное и другие ваши вопросы.

1. Находиться в Индии, в продолжение семи лет испытания необходимости нет. Чела может провести их где угодно.

2. Принятие какого-либо человека в качестве челы не зависит от моей личной воли. Это может быть лишь результатом его личных заслуг и усилий в этом направлении. Вынуждайте одного из "Учителей" по своему выбору; делайте добрые дела во имя его и ради любви к человечеству; будьте чисты и непоколебимы на пути праведности (как заповедано в наших правилах); будьте честны и неэгоистичны; забудьте своё "я", чтобы помнить о благе других людей — и вы заставите этого "Учителя" принять вас.

Это требуется от кандидатов в периоды, когда развитие вашего Общества ничем не нарушается. Однако когда теософии, делу Истины, приходится стоять не на жизнь, а на смерть перед судом общественного мнения — самым легкомысленно жестоким, предубеждённым и несправедливым из всех судов — должно быть сделано нечто большее. К тому же нужно учитывать коллективную карму касты, к которой вы принадлежите. Нельзя отрицать, что дело, близкое вашему сердцу, сейчас страдает по причине тёмных интриг, подлого заговора христианского духовенства и миссионеров против Общества. Они не остановятся ни перед чем, чтобы подорвать репутацию Основателей. Вы готовы добровольно искупить их грехи? Тогда поезжайте в Адьяр на несколько месяцев. "Узы благодарности" от этого не порвутся и даже не ослабеют из-за вашего отсутствия в течение нескольких месяцев, если этот шаг будет благовидно объяснён вашему родственнику. Тот, кто хотел бы сократить годы испытаний, должен жертвовать ради теософии.

Подтолкнутое злобными руками к самому краю пропасти, Общество нуждается в каждом человеке, достаточно сильном для дела Истины. Чтобы пожать плоды заслуг, нужно именно делать благородные дела, а не просто их планировать. Как для "истинного человека" Карлайла, не соблазняющегося легкостью, для сердца истинного челы в час испытаний "действенными приманками являются трудности, самоотречение, мученичество и смерть".

Вы спрашиваете меня: "Какие правила я должен соблюдать во время этого испытательного срока и как скоро я осмелюсь надеяться, что он может начаться?". Я отвечаю: "Ваше будущее в ваших собственных руках, как показано выше, и каждый день вы можете ткать его ткань. Если бы я потребовал, чтобы вы сделали то или иное, вместо того, чтобы просто посоветовать, я бы нёс ответственность за каждое следствие, вытекающее из этого шага, а ваша заслуга была бы второстепенной. Подумайте, и вы увидите, что это правда. Так что поручите свою судьбу Справедливости, никогда не опасаясь, ибо её ответ будет абсолютно истинным.

Челство — стадия обучения, так же, как испытания, и лишь от самого челы зависит, закончится ли оно адептством или провалом. Из-за ошибочного представления о нашей системе челы слишком часто выжидают и ждут приказов, тратя ценное время, которое можно было бы заполнить личными усилиями. Наше дело нуждается в миссионерах, энтузиастах, посредниках, и даже, пожалуй, в мучениках. Но оно не может требовать от кого-либо сделаться таковым. Так что выбирайте теперь и возьмите свою судьбу в свои руки — и пусть память нашего Господа Татхагаты поможет вам принять лучшее решение.

К. Х.

КОММЕНТАРИЙ

Поскольку это письмо Учителя будет вдохновлять изучающих оккультизм, я предполагаю в духе древних комментаторов Вед и Упанишад прокомментировать все его фразы, которые требуют разъяснения, чтобы донести полные значения мысли Учителя.

Прошлой весной, 3 марта…

Как уже было упомянуто, это было 3 марта 1884, когда м-р Ледбитер написал письмо Учителю. Он отправил его с "Эрнестом", духом, манеры которого уже были описаны им.

…доверили его "Эрнесту".

Главным "контрольным" духом медиумов был Джон Кинг, который утверждал, что был сэром Генри Морганом, английским пиратом, который разграбил город Панаму в 1671.

В некоторой степени Джон Kинг был "боссом" духов и держал их в подчинении. Но "Эрнест" никогда не раскрывал, кем он был в воплощении.

… учитывая природу посланника…

Эрнест ошибался, когда он думал, что он может войти в присутствие адептов, даже доставить письмо, как бы ни запрещали они делать это. Но это выглядит, как будто Эрнест просто солгал, пытаясь сделать любезность м-ру Ледбитеру, когда он обещал доставить письмо. М-р Ледбитер комментирует это следующим образом:

“В связи с этим я могу упомянуть, что потом получил хороший пример ненадёжности всех таких сообщений. Довольно приличное время спустя один спирит написал в газету "Лайт", что таких персон, как Учителя, существовать не может, поскольку Эрнест определённо сказал ему об этом. Я написал в ту же газету, что от точно того же бесценного авторитета я получил утверждение, что Учителя существуют, и Эрнест хорошо с ними знаком. Очевидно, он в каждом случае отражал мысль вопрошающего, как часто делают подобные существа”.[3]

…содержание её дошло.

Годы спустя, когда м-р Ледбитер был в состоянии через развитие своей психической силы общаться непосредственно с Учителем без помощи какого-либо посредника, тот сообщил ему, что когда он (Ч. У. Л.) писал письмо в своём доме в Брэмшоте, прямо здесь Учитель читал письмо. Поэтому, хотя Эрнест никогда не доставлял письма, и оно никогда не было получено Учителем, "содержание [бумаги] дошло".

…послал вам предостережение через Упасику.

Слово упасика — это существительное женского рода, образованное от палийского слова упасака. Упасака — мужчина, который берёт "восемь обетов", упасика — женщина, взявшая те же самые обеты. (Буддийский монах берёт еще два обета, кроме этого).

Самые близкие западные аналоги — мирской брат и мирская сестра. Упасика — слово, часто используемое Учителями для Е.П.Б., так как во время её пребывания с ними в Тибете она взяла обеты мирской сестры. Посланное предостережение было намеком Е.П.Б. м-ру Ледбитеру, чтобы смягчить его энтузиазм по поводу спиритических феноменов; но она не упомянула тогда, что оно было от Учителя. Следовательно, м-р Ледбитер не знал в то время, что Учителю известно о его предложении служения и преданности.

…узы благодарности обязывают вас…

М-р Ледбитер был в это время одним из двух викариев, или помощников священника, англиканской церкви в округе Брэмшот, Липхук, Гэмпшир. Пастором, или приходским священником, был преподобный У. У. Кейпс, который также был сельским деканом. М-р Кейпс, дядя м-ра Ледбитера, был оксфордским профессором, преподавателем древней истории в университете, стипендиатом Королевского колледжа и в течение некоторого времени преподавателем Хартфордского колледжа. Отец м-ра Ледбитера умер за несколько лет до этого, и он был единственным оставшимся сыном; семья была состоятельной, но его мать и он потеряли всё после краха крупного банка. Это потребовало, чтобы он начал работать как можно раньше; некоторое время он был клерком в известном банке Вильямс Диконс и Ко. Но работа была, естественно, примитивной, чуждой ему по духу. Он тяготел к католицизму в своих духовных склонностях и был близко связан с работой церкви “Всех святых”, Маргарет стрит, Лондон.

Поскольку дядя был влиятельным лицом в духовных кругах, было бы логично, что племянник пойдёт по его стопам. После обычной учёбы он был 22 декабря 1878 принят дьяконом Винчестерского епископа Гарольда Брауна и 21 декабря 1879 посвящён в сан в приходской церкви св. Эндрю, Фарнхэм, Суррей. Когда его приняли как дьякона, он получил право служить викарием в Брэмшоте, очень большом округе. В учебное время пастор преподобный м-р Кейпс был часто в Оксфорде на своей университетской работе, и текущие дела большого округа в значительной степени возлагались на этих двух викариев. Поэтому м-р Ледбитер чувствовал, что он не сможет уехать в Индию, не создав трудности для его дяди, для которого он должен был срочно найти замену.

…находиться в Индии…

Так как теософическое движение было инициировано двумя адептами, которые живут в индийских телах, и так как большое количество адептов находится также в восточных телах, естественно, среди ранних теософов имела хождение идея, что не будет никакого реального духовного роста и оккультного продвижения, если не поехать в Индию. Эта идея всё ещё преобладает среди тех, кто в Европе и Америке верит в существование Учителей. В тех странах сотни людей думают, что какое-либо духовное продвижение не может быть начато, если они не приложат всех усилий, чтобы освободиться от их западной среды и прибыть в Индию в поисках Учителя.

Только после того, как придёт понимание истинной природы адепта — что его сознание может свободно функционировать в любой части мира, и что его ум мгновенно реагирует на невидимо вспыхивающую искреннюю мысль претендента, придёт знание, что совсем необязательно оставлять своё место жительства, чтобы приблизиться к Учителю.

Все мы, кто — "сыновья Учителя", знаем по своему опыту, что ему известно о каждой нашей мысли и чувстве, независимо от того, где мы находимся, и как он даёт свои указания по вопросам служения ему. Из нескольких случаев, демонстрирующих информированность Учителя, находящегося на расстоянии в тысячи миль, я выбрал два.

В 1884 году одним из наиболее преданных членов Теософического Общества была мисс Франческа Арундэйл. Она получила в Лондоне длинное письмо от Учителя К. Х. (опубликовано в “Письмах Учителей Мудрости”, первый выпуск, письмо XX), бывшего в это время в Тибете, из которого я взял три извлечения: (1) "Я наблюдал за многими вашими мыслями, за их молчаливой эволюцией и сильными желаниями вашей сокровенной души; и с того самого времени, как ваш обет позволяет мне поступать таким образом, у меня есть нечто сообщить вам о вас самих и о тех, кого вы любите. Я воспользуюсь этой благоприятной возможностью написать прямо вам и сказать несколько слов". (2) "Нечаянно услышав ваш разговор с Е.П.Б. в ночь её приезда, я могу сказать, что вы правы". (3) "Она [мать мисс Aрундэйл] подсознательно причиняет себе вред, большой вред, не обуздывая свой характер. Она тянет к себе плохие "астральные" влияния и создает ток, столь антагонистический нашему, что мы часто вынуждены с грустью удаляться".

Второй случай с адептом, сразу знающим, что происходит за тысячи миль от него, имеет отношение к полковнику Г. С. Oлькотту. В 1888, когда он следовал к Лондону для встречи с Е.П.Б., он был на борту парохода, который приближался к Бриндизи. Будучи ранним утром в день прибытия на палубе, он почувствовал в себе раздражение против Е.П.Б., думая, что её политика в Европе ведет к разделению Общества. Когда он возвратился в свою каюту, сверху упало длинное письмо от Учителя К. Х. с советами и инструкциями относительно ситуации, которую он найдёт в Лондоне (“Письма Учителей Мудрости”, первый выпуск, письмо XIX). В письме содержатся такие предложения.

"Один из наиболее ценных результатов миссии Упасики заключается в том, что она направляет людей к самообразованию и разрушает в них слепое раболепие перед личностями. Проанализируйте, к примеру, свой случай. Но ваше возмущение, добрый друг, против её "непогрешимости" — как вы однажды изволили подумать — зашло довольно далеко, и вы были несправедливы по отношению к ней, за что, простите на слове, вам придётся пострадать в будущем вместе с другими. Как раз сейчас на палубе ваши мысли о ней были дурны и грешны, поэтому я считаю этот момент подходящим для того, чтобы обязать вас быть настороже".

Таким образом, мы видим, что расстояние не имеет никакого значения для адепта, и что, хотя он может быть за тысячи миль, его внимание будет немедленно привлечено к любому, кто искренне и глубоко стремится, или к любому из его учеников, поскольку они работают для их Учителя. Одним из Учителей было сказано, что сегодня в мире так мало тех, кто бескорыстно желает служить человечеству или тоскует по истинной духовности, и везде, где искренняя душа ищет Света, это — как будто в совершенно тёмной долине кто-то зажигает свечу. Свеча может быть маленькой, но столь велика окружающая темнота, что её свет далеко заметен. Вот поэтому человек, который ищет просто, бескорыстно, напряжённо путь к Свету, сразу становится известен Учителям, в какой бы части мира он ни находился. И по мере его стремления и его способности к получению Света Мудрости, тот Свет даётся ему. Следовательно: "Находиться в Индии в продолжение семи лет испытания необходимости нет. Чела может провести их где угодно".

…не зависит от моей личной воли.

Здесь впервые мы находим идею, которая имеет нечто противоположное тому, что было обычной концепцией относительно принятия ученика учителем оккультизма. В Индии была распространена с незапамятных времен традиция принятия ученика, согласно которой кандидат должен был только пойти к гуру и сказать: "Сэр, примите меня", а гуру ответил бы: "Пусть будет так". Верно, что в одной из Упанишад учитель отвечает кандидату: "Возвращайтесь через год", и что утвердительный ответ был дан во второй раз, в конце первого года.

Учитель К. Х. разъяснил, что в оккультизме отношение между Учителем и учеником не сентиментально; и должно быть результатом от приведения в движение определённых сил самим учеником. Эта идея передана в словах, что это отношение "может быть лишь результатом его личных заслуг и усилий в этом". Только после углублённого ознакомления с тем, что является работой адепта, можно понять, что Учитель не только преподаватель духовных истин, но и, по существу, великий исполнительный агент, который обращается с силами Логоса и ответственен даже за их малейшее использование. В отношениях между Учителем и учеником подразумевается, что Учитель должен использовать некоторые из тех сил, которые находятся в его власти, чтобы помочь ученику. Поэтому перед тем, как направить те силы ученику, у него должна быть полная уверенность в том, что ученик возвратит в резервуар Учителя больше силы, чем он получил от него.

Вынуждайте одного из "Учителей"…

Ничем не мог он поразить больше, чем использованием слова "вынуждайте" и подчёркиванием этого, чтобы привлечь специальное внимание к реализации мысли. Есть оккультное высказывание: "Стучите, и откроется вам"; но из этого не следует, как было объяснено в "Свете на Пути", что простое желание со стороны кандидата — реальный "стук" в оккультном значении слова.

"Просящие получат. Но, хотя обыкновенный человек и просит постоянно, его голос не будет услышан. Ибо он просит не духом, а умом, голос которого раздается только в сфере мысли" (“Свет на Пути”). Кандидат должен так определить направление всех своих мыслей и чувств, чтобы они сходились в надежде на то, чтобы быть принятым как ученик. Если такое определение претворено в действие день за днём, это может иногда быть в течение многих лет, он "стучит" в дверь Учителя, и Учитель, как агент Благого Закона, должен открыть дверь, поскольку кандидат "заставил этого "Учителя"".

…"Учителей" …

Это примечательно, что Учитель К. Х. в письме дважды помещает слово "Учитель" между кавычками. Подобным образом в письме мисс Ф. Арундэйл, написанном за несколько месяцев до этого письма м-ру Лeдбитеру, Учитель пишет "Учителя", упоминая адептов. Это примечательно, так как обращает внимание на факт, что адепты никогда не называли себя "Учителями", но просто "Братьями". Достаточно естественно, что, когда началась переписка между м-ми A. П. Синнеттом и A. O. Хьюмом и адептами, слово Учитель было применено к ним, возможно потому, что и Е.П.Б. и полковник Oлькотт использовали это слово. Но Великие не учителя, первичная задача которых состоит в том, чтобы дать инструкции в философии и разъяснить проблему Освобождения. Они ясно дали понять нам, что их задача — помочь уменьшить человеческое страдание, и что они интересуются прежде всего миллионами, т. е. человечеством в массе. Действительно, единственная трудность, которая возникла между европейскими теософами и Учителями в 1880–1884, состояла в том, что первые оказались изначально неспособными понять, что Учителя не учителя, демонстрирующие оккультные феномены с целью убедить скептический Западный мир, но самые чистые из филантропов, неустанная работа которых должна "немного облегчить тяжелую карму мира".

…делайте добрые дела во имя его…

Во всех странах и во все времена проблема духовной жизни всегда одна и та же, потому что фундаментальные законы раскрытия души не изменяются. Но всегда есть вариации в основах, которые пытаются описать жизнь духа. В индийских религиях есть два потока, которые идут параллельно друг другу, но редко объединяются. Один поток — поток милосердия. Индийская религия внушает сострадание, отзывчивость и потребность в добродетельном человеке, постоянно знающем о проблемах и бедствиях тех, кто беден, болен и испытывает муки. Второй поток — тот, который обращает внимание души на её собственное Освобождение.

Один метод, которым достигается это Освобождение — через самообучение философской отстранённости, не прибегая к опоре на личного бога, помогающего в процессе. Это — тема философской школы санкхья, буддизма и "чистой" вeданты Шанкарачарьи. Второй метод — через самоотречение и преданность личному богу или аватару, как Шри Кришна в индуизме или Иисус Христос в христианстве. Особенность индусской духовной жизни состоит в том, что каждый человек ищет своё Освобождение пристально и настолько стремительно, насколько возможно, не посвящая себя нуждам других за исключением благотворительности и помощи пострадавшим. Следовательно, это идеал сaнньяси в индуизме и тхeрa в буддизме.

Но важная особенность христианской духовной жизни в том, что любовь к богу не должна быть отделена от милосердия к ближним. Правда, монашеская жизнь всегда была таким идеалом в христианстве; все же христианство больше, чем любая другая религия, подчеркнуло близкую связь общественного служения и поклонения богу. У христианских монахов и монахинь даже есть несколько Орденов, которые особенно посвящают себя облегчению участи страдающих. Их развитие было вдохновлено словами Христа, где Он объявляет, что Он показал Его присутствие для тех, кто находится в нужде и страданиях. "Поскольку вы сделали это одному из меньших Моих братьев, вы сделали это Мне". Отсюда развился идеал комбинации поклонения и служения во фразе: "Во Имя Его". Поэтому мы находим в христианстве союз милосердия и поклонения; его составляющие могут быть разделёнными, но в самой благородной христианской жизни они всегда были единством.

Именно эту концепцию практической жизни оккультиста — стремиться служить Учителю, и в то же самое время остро ощущать потребности своего ближнего, Учитель К. Х. раскрывает в этих поразительных словах — "делайте добрые дела во имя его".

В Индии люди думают об Учителе особенно, не как о простом философском образце духовной жизни, но как о том, кто есть само воплощение божественности, проявленное в физическом теле. Поэтому божественность объявлена, как поддающаяся обнаружению везде, где может быть найден Учитель. Так сегодня в Индии, как и в прошлые эпохи, люди блуждают с места на место, "ища гуру". Но когда все поймут, что каждый из великих Учителей находится в связи с каждым случаем в мире и в каждом месте с помощью сил, которые являют его как адепта, тогда все узнают, что "найти гуру" не вопрос путешествия с места на место, но внутреннего изменения сердца и ума.

…и ради любви к человечеству…

Есть большое реальное милосердие, не для любви к человечеству, но или для любви к богу, или для того, чтобы "накопить хорошую карму." В определённых восточных религиях благодетельный человек занимается "даной", или даянием, потому что он надеется таким образом приобрести "пунью", или заслугу, то есть хорошую карму, приводящую к мокше, или нирване. Среди христианских монахов и членов светских орденов, которые посвящают себя служению, участие в акциях милосердия обычно делается для бога и служения, но не из простой любви к человеку. Я хорошо помню посещение учреждения для престарелых в одной из стран Центральной Америки, когда я был поражён терпением монахини, ответственной за работу с трудноизлечимыми престарелыми мужчинами и женщинами. Продемонстрированная выдержка была настолько большой, что я произнёс несколько слов восхищения по поводу реальности человеческого братства, показанного ею.

Но её ответ поразил меня: "Мы делаем это, чтобы понравиться богу". Я не сомневался в том, что это было истинное и прекрасное служение; но это не было "любовью к человечеству", той нежностью к нашим ближним только потому, что они — люди, которая подразумевается в теософическом идеале Братства. Именно этот идеал Братства, "любовь к человечеству", Учитель К. Х. взыскивает с того, кто стремится стать его челой.

Он, несомненно, одобряет милосердие, проявляемое, "чтобы понравиться богу"; такое милосердие никоим образом не умаляет институт ученичества. Но Учитель — Бодхисаттва, и ему нужны такие чела, которые переполнены "любовью к человечеству", чтобы он мог излить свою любовь лучше всего и сделать их своими лучшими агентами.

…как заповедано в наших правилах…

Каждая религия даёт определённые правила поведения относительно того, что является "Путем Праведности". Но со сменой эпох слово "праведность", или дхарма, как это называют на санскрите, стало использоваться, чтобы покрыть собой все виды действий и церемоний, которые по мере необходимости объявлялись священником и религиозными иерархами якобы для праведности, или дхармы, но у которых не было никакого отношения к истинной Праведности. Каждая религия полна заповедей, которые, как предполагают, были даны божественным законодателем, но которые, как показывают исторические исследования, были результатом извечного роста священнической эксплуатации или неосведомлённого суеверия народов. В Индии было время, когда "сати", или самопожертвование вдовы на похоронном костре её мужа, объявлялось священниками и законодателями как дхарма, или закон бога. Всего лишь несколько лет назад в Англии брак с сестрой умершей жены считался противоречащим этике и был запрещён согласно закону. Закон теперь изменён, но англиканская церковь всё ещё не позволяет в таких случаях проводить торжественную церемонию бракосочетания в её храмах. Паранджа, или вуаль для женщин на публике, а в домашних условиях содержание их в изоляции от мужчин объявлены мусульманами как заповеди пророка Магомета и, следовательно, бога. Многобрачие запрещено небольшим количеством религий, но разрешено в других. Сексуальные табу различных видов требуют божественной санкции, как среди диких, так и среди цивилизованных народов. Вся цивилизация полна ограничений, которые разрешают или нет, согласно тому, как диктуют традиции и обычаи.

Адепт, однако, не заинтересован в соглашениях преходящих цивилизаций и вероучений, но только в фундаментальных фактах, которые лежат в основе правильной мысли, чувства и действия. Критерий адепта относительно правды или неправды в каждом обычае, который объявлен как божественный, находится в ответе на вопрос: "Не содержится ли здесь зачатка жестокости?" Следовательно, использование Учителем поразительной фразы "как заповедано в наших правилах" с подчеркиванием слова "наших" обращает, таким образом, специальное внимание на правила адептов, а не на правила традиций или этики.

…периоды, когда развитие вашего Общества ничем не нарушается.

Учитель уже сослался на семь лет испытания, которое чела может пройти где-нибудь; но это правило имеет дело с нормальным ходом событий. Но есть определённые периоды необычного напряжения, когда потребности Великой Работы особенно неотложны.

При таких ненормальных обстоятельствах имеют место модификации нормального правила. Такой кризис случился в 1884, когда христианские миссионеры Мадраса придумали заговор — с помощью двух служащих Теософического Штаба доказать, что это Е.П.Б. написала своей собственной рукой письма от адептов, и что существование Учителей было просто плодом её воображения, которое она навязывала своим доверчивым ученикам.

Теперь, на старте Теософического Общества работа Е.П.Б. под руководством Учителей не была простой философской деятельностью; она была для "дела Истины", если использовать фразу Учителя. На существование и продвижение Общества были рассчитаны обширные планы адептов по возрождению человечества. Атака миссионеров на Общество с целью разрушить его была нападением на человечество, однако немногие поняли это. Миссионеры думали, что они "служили богу", но они, в действительности, делали прямо противоположное.

…приходится стоять не на жизнь, а на смерть…

Необходимо остановиться более подробно на ситуации в Теософическом Обществе, к которой обращается Учитель, в 1884 году. Я только что упомянул, что была атака на Общество со стороны христианских миссионеров Мадраса. Происхождение нападения было следующее. В Каире в 1871 Е.П.Б. познакомилась с французом м-ром Куломбом и его женой-англичанкой, бывшей в девичестве Эммой Каттинг. В 1878 Е.П.Б. и полковник Oлькотт приехали в Индию и учредили в Бомбее Штаб Общества.

Где-то приблизительно в это время Куломбы были в Галле, Цейлон, где они открыли пансион. Это предприятие было на грани краха, когда мадам Куломб написала Е.П.Б. о ссуде. Е.П.Б. ответила, что, если бы она захотела приехать с её мужем в Индию, то работа для них нашлась бы. Таким образом, Куломбы прибыли, и им была предоставлена работа, какую можно было найти. Муж имел опыт в плотницком деле, и ему было обеспечено место на фабрике; но он потерял его, и тогда ему нашли работу по месту жительства основателей. Мадам Куломб дали работу по управлению домашним хозяйством. Позже Куломба определили отвечать за маленькую библиотеку Общества, а его жене дали простую секретарскую работу. Когда основатели уехали в Мадрас в 1882, Куломбы также переехали и проживали в новом Штабе в Aдьяре.

В феврале 1884 Е.П.Б. и полковник Oлькотт уехали в Европу. Руководство Штабом было тогда отдано в руки Управляющего Совета. Совет вскоре нашёл, что мадам Куломб многократно пыталась получить ссуду от участников, приезжавших в Aдьяр. Сразу возникли затруднения между Управляющим Советом и мадам Куломб, и, наконец, Совет уволил и мужа, и жену.

После того, как основатели в феврале уехали, никто не проживал в верхней части здания, где была комната Е.П.Б… Смежной с ней была маленькая комната, названная "комнатой — часовней", где висел раздвижной деревянный ящик, названный "алтарём". Именно в этот "алтарь" Учителя имели привычку помещать свои осаждённые письма. В течение нескольких недель вряд ли кто-нибудь поднимался наверх кроме Куломбов.

Они замыслили заговор, который позволял им отомстить за себя Обществу и Е.П.Б., как уже было упомянуто. Куломб был опытным плотником, и он придумал деревянную скользящую панель позади "алтаря", а также сделал отверстие в стене позади неё со второй скользящей панелью. Стена в этом месте была тонкой, поскольку был "стенной буфет" с другой стороны в комнате Е.П.Б…

Здесь вступает в историю один из её самых позорных факторов. Это — роль, сыгранная в заговоре христианскими миссионерами Мадраса. С самого начала работа T. О. по возрождению индийской религии и культуры, конечно, начала создавать препятствия на пути усилий миссионеров. С каждым годом их работа становилась тяжелее, потому что основатели T. О. и группа его работников вдохновляли индусов восстанавливать свою древнюю культуру, как и буддистов острова Цейлон — восстанавливать буддизм. В Индии были основаны санскритские школы, а на острове Цейлон — народные школы. Была начата работа по переводу священных писаний индусов и буддистов, и, таким образом, была развёрнута пропаганда против миссионерской прозелитизации.

Поэтому, когда Куломбы пришли к миссионерам с их выдумкой скользящей панели в "алтаре", миссионеры увидели прекрасную возможность для того, чтобы уничтожить Теософическое Общество и его работу. Они поверили Куломбам, финансировали их и начали наступление на Общество в миссионерском журнале. Предлагалось так называемое свидетельство, чтобы доказать, что Учителя были изобретением Е.П.Б. и что письма, феноменально воспроизведённые в "алтаре", были написаны Е.П.Б. и помещены туда Куломбами с её ведома. В то же самое время письма, в которых Куломбами был подделан почерк Е.П.Б., были сфабрикованы, чтобы показать, что идея Учителей была простым обманом со стороны Е.П.Б… Выдумка Куломбов была в том, что, якобы по предложению Е.П.Б., Куломб сделал скользящую панель в "алтаре" и отверстие к нему с другой стороны. И, таким образом, письма не помещались необычным способом в "алтарь" Учителями, но были написаны Е.П.Б. её собственной рукой, и помещены туда через секретный проём в её комнате.

Однако множество людей имело возможность в течение нескольких месяцев до отъезда Е.П.Б. не только осматривать "алтарь", но и также тщательно исследовать его; они знали, что не было никакой скользящей панели позади "алтаря", ни какой-либо коммуникации между местом, где он висел, и комнатой с другой стороны. Поэтому тем, кто исследовал "алтарь", было ясно, что после отъезда Е.П.Б., когда в верхней половине дома никого не было, Куломб изобрёл панели.

Такой была ситуация в Обществе, когда, по словам Учителя, ему пришлось "стоять не на жизнь, а на смерть перед судом общественного мнения — самым легкомысленно жестоким, предубеждённым и несправедливым из всех судов".

Может быть задан вопрос, если Учителя находятся в таком тесном контакте с делами в мире, как получилось, что они не смогли предвидеть это миссионерское нападение на Общество. Они предвидели это так же, как и шок для Общества, который последовал за этим. В письме, "осаждённом" в купе движущегося пассажирского поезда, которое полковник Oлькотт получил в Англии 5 апреля 1884, появилось следующее.

"Не удивляйтесь ничему, что вы можете услышать из Адьяра, и не расхолаживайтесь. Возможно — хотя мы стараемся предотвратить это в границах кармы — что вы будете иметь крупные домашние неприятности, через которые вам нужно пройти. Под своей крышей вы дали на годы приют предателю и врагу, а миссионеры более чем готовы извлечь выгоду из любого шага, к которому они могут её принудить. Постоянный заговор в ходу. Она раздражена появлением м-ра Лейна Фокса и полномочиями, которые вы дали Управляющему Совету.

Мы произвели в Адьяре несколько феноменов с тех пор, как Е.П.Б. покинула Индию, чтобы защитить Упасику от заговорщиков".[4]

Если Учителя предвидели нападение, почему они не предотвратили его? Ответ уже дан Учителем: "в границах кармы". Ошибки, сделанные даже их пользующимися наибольшим доверием агентами, должны давать свои результаты. Деликатными намёками и тонкими предупреждениями, но такой природы, чтобы не вызывать желания их агента, Учителя указывают на возможную опасность. Но если намёк не принимается, и делается техническая ошибка, то они не станут вмешиваться, чтобы предотвратить последствия.

Есть вторая причина, почему Учителя — даже когда эффект приведен в движение причиной — только наблюдают, но не вмешиваются. Это должно "отделить овец от козлищ", если использовать христианское сравнение. Учителя использовали возбуждение участников Общества, чтобы увидеть, кто поддерживает принципы, а кто — персоны.

Когда Общество подвергается нападению извне, или столкновение их личной кармы приводит к сильным разногласиям среди участников, Учителя отмечают, что те, для кого теософия — "дело Истины" — близко связана с личностью, оставляют Общество в кризисе, потому что их вера в цельность того человека поколеблена вследствие того, что кажется доказательством его подлости; но они отмечают также, что есть другие, для которых Великая Философия и особенно работа для Всемирного Братства основаны на принципах, а не на людях. Последние поддерживают Общество в любой чрезвычайной ситуации и продолжают работу, несмотря на нанесённый ущерб. Это позволяет выбрать их для более важных областей служения, тем не менее, адепты, не вмешиваясь во взаимодействие кармических сил участников, очень сожалеют об ущербе для общественного мнения и трате энергии участников на ссоры между собой.

Будущее Общества зависит от тех, кто ставит на первое место преданность теософическим идеалам и только затем лояльность людям, которых они уважают как лидеров и учителей. Но часто принципы и личности столь переплетены в уме человека, что требуется "хорошо развитая интуиция", чтобы отделить одно от другого. Это — одна из проблем, которые должен решать оккультист.

Другой фактор в этой проблеме — то, что Учителя не беспокоятся, что все в мире должны быть убеждены в их существовании. Учитель К. Х. сказал, что их работа и работа их агентов "не для тех, кто не хочет расставаться со своими предрассудками и предубеждениями ради приобретения истины, из какого бы источника она ни происходила. Мы не желаем убеждать последних, ибо ни факт, ни объяснение не могут заставить слепца видеть. Кроме того, наше существование стало бы крайне нестерпимым, если не невозможным, когда бы все люди без разбора были огульно убеждены" (“Письма Учителей Мудрости”, первый выпуск, письмо XXII).

…легкомысленно жестоким…

Тот, кто читал письма Учителя К. Х., и у кого есть достаточное понимание значения английских слов, отметит снова и снова замечательное знакомство Учителя с нюансами английского выражения. Никакая фраза, не столь точная и подходящая, как "легкомысленно жестокий", не могла бы описать порывы общественного гнева, которые направлены на мужчину или женщину в общественной жизни, когда чувства "общественности" раздуты до ярости воззванием к её предубеждениям. С чувством безответственности, которое характеризует дикарей, общественность пытается разорвать на части такую жертву их гнева. Но во всём этом есть легкомысленность, поскольку, когда им предлагают новую жертву или некоторое новое волнение для их эмоций, о старых жертвах и содеянном с ними разрушении забывают.

Есть выражение, что человек может "преследоваться до его смерти". Человек, подвергшийся такому преследованию, действительно, иногда выходит из строя и разрушает себя или, по крайней мере, отказывается от своей работы, неспособный "вынести" безумного преследования общественности. Но есть отважные души, которые отказываются преследоваться до их смерти. Такой была Е.П.Б… Такой же была Анни Безант. Не менее твёрдым и неуступчивым был Ч. У. Ледбитер, когда его пытались отстранить от работы для Учителя. В 1906–1907 многие так называемые "теософы" пытались изгнать его из теософического поля служения; позднее он был освистан на улицах Сиднея оборванцами, возбуждёнными для этого жёлтой прессой города, и всё же, как говорится, "глазом не моргнул", но невозмутимо продолжал свою работу без малейшего чувства негодования, как будто свистки были не более, чем мухами, которые докучают нам на этой земле и которых мы смахиваем прочь нашими руками.

…коллективную карму касты, к которой вы принадлежите.