Любовь по соседству

За завтраком Белинда почти ничего не ела, ее щеки утратили румянец, но, к удивлению Эбби, Бел приветствовала кузину вполне дружелюбно. Казалось, она ничего не помнит из случившегося накануне, и Эбигейл сочла наилучшим вести себя как обычно, а не раздражать Белинду обиженным видом или многозначительным молчанием.

Кэтрин Уивинг завела было разговор о странном шуме, который послышался ей вчера вечером, но миссис Эварт довольно резко сменила тему, и даже Кэтрин поняла, что лучше ей не продолжать.

После завтрака мистер Эварт собрался поехать на одну из ферм, поговорить с арендаторами, и неожиданно для Эбби предложил ей сопровождать его.

– Прогулка пойдет на пользу твоему здоровью, ты выпьешь свежего молока и посмотришь на маленьких ягнят, – добродушно улыбнулся он, и девушка тотчас согласилась.

Она догадалась, что тетушка Энн посетовала своему супругу на болезненный вид племянницы, и дядя решил на свой лад развлечь ее, или же ему прямо сказали, что Эбби лучше увезти из дома, так как сестры Хедвич собирались приехать после завтрака вместе с мистером Лонгсдейлом, поиграть в волан.

Эбби и в самом деле получила большое удовольствие от поездки с дядей, его манеры и речь так сильно напоминали ей отца... А на ферме было столько всего интересного, что Эбигейл и думать забыла о вчерашней ссоре с Белиндой и своих переживаниях. Кухня в старом фермерском доме напомнила ей убежище Джованны, и Эбби безо всякого стеснения уселась вместе с семьей арендатора за огромный деревянный стол и с аппетитом поела простой деревенской пищи. Мистер Эварт был чрезвычайно рад наблюдать, как эта маленькая птичка распушила перышки и сразу превратилась из нахохлившегося птенца в хорошенькую девушку со здоровым румянцем на смуглых щечках.

И на другой день, и на следующий Эбби осматривала вместе с дядей его владения, с явного одобрения миссис Эварт. Корзинка со снедью занимала свое место в открытой коляске, и дядя и племянница могли остановиться в любом живописном месте и немного перекусить. Девушка наслаждалась видами реки, лугов на ее берегах и полей, на которых трудолюбивые фермеры работали до глубокой усталости, чтобы прокормить свои семьи зимой.

Эбби, кажется, начинала понимать и любить страну, где появились на свет ее родители, но на четвертый день дядюшка сообщил ей, что закончил объезд поместья и должен встретиться с управляющим, чтобы наметить кое-какие улучшения в ведении хозяйства.

Белинда, которую Эбби почти не видела в прошедшие три дня, накануне уехала на бал к каким-то друзьям и собиралась пробыть в гостях чуть ли не целую неделю, чтобы отдохнуть от всех своих кузин. Миссис Эварт страдала от мигрени и осталась дома, за Белиндой должна была присмотреть мисс Перри или миссис Хедвич, также поехавшая на бал вместе с дочерьми, Киллианами и мистером Лонгсдейлом.

Фанни и Кэтрин вознамерились осмотреть собор в ближайшем городке, а заодно посетить модные лавки и купить себе что-нибудь на деньги, так любезно подаренные им дядюшкой. Миссис Эварт предложила Эбби поехать с ними, но Эбигейл едва ли не с ужасом отказалась, заявив, что после долгих прогулок с мистером Эвартом ей хочется немного побыть дома, почитать книгу и позаниматься музыкой.

– Только не в гостиной, моя дорогая, возможно, ко мне на чай явятся две или три подруги, и громкие звуки будут нам мешать. Ты вполне можешь петь в саду, – поторопилась избавиться от третьей племянницы миссис Эварт, едва две другие скрылись из виду вместе с коляской мистера Эварта.

Эбби не требовала к себе внимания тетки, приятные впечатления от поездок на фермы требовали осторожного подхода – Эбигейл собиралась устроиться на скамье в саду и заново перебрать в своем воображении каждый запомнившийся ей эпизод, подобно тому, как пальцы монаха-католика перебирают янтарные четки.

Девушка прошла к озеру и разложила шаль на той самой скамье, где несколько дней назад ее застал мистер Лонгсдейл. И теперь, как и тогда, Эбигейл не услышала его приближения и заметила, что не одна, когда его длинная тень упала ей под ноги.

– Мисс Тиндалл! Кажется, мне суждено пугать вас всякий раз, как мы встречаемся, – виновато заметил джентльмен, когда Эбби проворно вскочила на ноги и едва ли не отпрыгнула в сторону.

– Если бы у вас была собака, она бы предупредила о вашем появлении своим лаем, – немного сердито ответила Эбби.

– Увы, мисс Перри не любит собак, иначе я непременно завел бы одну или двух, чтобы доставить вам удовольствие, – джентльмен ничуть не удивился неожиданному заявлению Эбби. – Вы любите собак?

– Мы не держали их, но мне хотелось иметь щенка. У моих друзей, семьи Фьори, всегда были подросшие или только что родившиеся щенки, они, казалось, покрывали весь пол в их маленькой кухне одним пушистым, шевелящимся покрывалом...

– У вашего дяди ведь есть собаки, почему бы вам не подружиться с одной из них, если вы их так любите? – Лонгсдейл все еще стоял, а Эбби не знала, сесть ей снова или беседовать с джентльменом стоя.

– Они ведь не мои, – просто ответила она.

– Вы хорошо себя чувствуете? – заметив грусть в ее голосе, Лонгсдейл поспешно сменил тему.

– О, да, благодарю вас, – Эбби сперва не поняла, чем был вызван этот вопрос.

– Мы не видели вас уже несколько дней, и вчера на балу вас тоже не было, а я надеялся танцевать с вами, – с видимым сожалением заметил Лонгсдейл. – Ваша кузина сказала, что вы опять приболели...

– Ах, это... – протянула Эбби, не зная, что сказать еще, лгать ей не хотелось, но и представить в невыгодном свете свою тетку и кузину было совершенно немыслимо. – Пожалуй, я немного переутомилась...

– Вас видел один мой знакомый, вы ехали в коляске с мистером Эвартом и смеялись, – обличил девушку джентльмен.

Эбигейл смущенно опустила глаза.

– Дядя предложил мне покататься вместе с ним, у него были дела на ферме, и он решил, что свежий воздух и деревенское молоко будут мне полезны, – пробормотала она.

Джентльмен подошел ближе и жестом предложил ей опереться на его руку.

– Давайте немного пройдемся, и вы расскажете мне, почему бежите от общества.

– Я не могу, сэр, – заявила девушка, но послушно приняла предложенную помощь и вслед за спутником медленно пошла по узкой дорожке, ведущей в обход озера к дальней границе парка.

Лонгсдейл вдоволь насмотрелся на старания юных леди избавиться от соперниц, и поведение мисс Эварт предстало перед ним в новом, неприятном свете. Неужели мисс Белинда злится на свою кузину, и виной тому – он сам?

Лонгсдейл уже понял, что мисс Тиндалл – весьма скрытная особа и не захочет очернять своих родственников, а потому не стал настаивать на выяснении истины. Ему было достаточно знать, что она здорова.

– А почему вы здесь, сэр? – осмелилась спросить Эбби. – Разве вам не положено быть в гостях, вместе с Белиндой и другими?

– Мне показалось скучным проводить время в обсуждениях достоинств кухарки, представившей высокому собранию совершенно необыкновенный торт, и я сбежал оттуда, – улыбка у Лонгсдейла вышла совершенно мальчишеской. – Ваша кузина, наверно, рассердится на меня.

«Особенно когда узнает, что вы были здесь», – подумала Эбби.

– Хотите пройти в дом? У тетушки болит голова, но она надеется, что к чаю приедут ее соседки и развлекут ее беседой. А дядя заперся в кабинете со своим управляющим.

– Нет уж, увольте! Я приехал сюда только ради вас, опасался, что мисс Эварт скрывает, насколько серьезно вы на самом деле больны! – его серьезный тон встревожил Эбби, но она постаралась ответить шутливо.

– А как же тот ваш знакомый, что видел меня во время поездки с дядюшкой? Вы ведь говорили, он заметил, что я смеюсь!

– Это ничего не значит! – решительно заявил джентльмен. – Вы могли смеяться, а вечером слечь от лихорадки! Я тревожился о вас, но вы, кажется, вполне привыкли к здешнему климату и уже не кутаетесь в свою шаль.

– О, да, я привыкаю, – торопливо согласилась Эбби, она совсем не знала, что надо отвечать на сказанные таким пылким тоном слова. Если бы это был Марио Фьори, она бы не сомневалась в его чувствах к ней, но не мог же этот малознакомый человек испытывать к ней то же, что и ее учитель-итальянец, к тому же настроенный влюбиться в свою хорошенькую ученицу!

– Рад слышать это, мисс Тиндалл! Мне бы очень не хотелось, чтобы вы оставили нас и вернулись в Рим, – Лонгсдейл словно бы не замечал, что смущает и тревожит девушку.

– Боюсь, это не в моей власти, – с некоторым сожалением ответила Эбби. – Если бы мой отец смог приехать сюда... Но и это невозможно, хотя он и не сказал мне, почему именно.

– Насколько я слышал от мистера и миссис Сноуорд, викарий Тиндалл не вполне крепок для такого путешествия, – Лонгсдейл постарался смягчить то, что узнал от своих друзей, и в то же время подумал, что кто-то должен подготовить девушку к горестной новости, если та вдруг придет.

– Он не имел привычки жаловаться на здоровье, но он уже немолод... – Эбби отвлеклась от мыслей о странном поведении своего собеседника, стоило ему только заговорить о ее дорогом отце. – Я так боюсь, что никогда его больше не увижу!

Последние слова прозвучали с таким отчаянием, что у Лонгсдейла сжалось сердце, ведь, скорее всего, так оно и случится. Не зря же викарий поторопился устроить дочь у родственников!

– Если б я мог, завтра же доставил вам вашего отца, чтобы вы смогли его обнять! – воскликнул он, злясь на свое бессилие.

Эбби посмотрела на него с благодарностью и отчасти с недоверием, ее прежнее волнение вернуло краску на ее уже было остывшие от румянца щечки.

– Обещайте, что больше не будете избегать общества, – попросил он. – Без вас наша компания неполна, да и вам не надо часто оставаться одной.

Эбигейл подумала об отвратительной сцене с Белиндой и слегка поморщилась – ну как объяснить ему, что лучше бы он сделал Бел предложение, и тогда все Эварты и сама Эбби обрели бы душевное спокойствие и радость. Может быть, ей стоит попробовать примерить на себя роль свахи? Помогая кузине, она поможет себе самой избежать ссор с Белиндой и не раздумывать о том, отчего мистер Лонгсдейл говорит так необычно для случайного знакомого. Или так принято в свете – флиртовать каждому с каждой? Эбби уже обращалась с этим вопросом в недавнем письме к Делии, но еще не получила ответа, а мистер Лонгсдейл снова ее смущает...

Набравшись смелости, она спросила:

– Скажите, сэр, вы... влюблены в Белинду?

Наверное, надо было изящно намекнуть, сколь глубок его интерес к мисс Эварт, а не спрашивать столь прямо, но Эбби не хватало искушенности в умении вести разговоры совсем не о том, о чем можно подумать, просто слушая фразы собеседников.

Джентльмен резко остановился, словно под ногами его вдруг разверзлась земля, и повернулся к Эбби.

– Это мисс Эварт попросила вас задать этот вопрос?

– Нет, конечно, нет! Откуда ей было знать, что вы сегодня придете сюда? – Эбби отошла на шаг и даже укоризненно покачала головой, чтобы собеседник лучше прочувствовал всю глубину своего заблуждения.

Но Лонгсдейл не собирался сдаться от одного только укоризненного взгляда этих выразительных глаз, уж он-то знал, сколь коварны могут быть такие вот прелестные ангелы.

– Она могла попросить вас заранее, с тем чтобы вы сами выбрали удобный момент, – тотчас возразил он.

– Это не так, сэр! – Эбби прикусила губу, она уже раскаивалась в том, что вообще осмелилась говорить на подобную тему, наверное, это очень дурно и совсем не в духе светских правил.

– О, ну, хорошо, простите, если я оскорбил вас этим предположением, – Лонгсдейл, сколько мог, потянул время, но юная леди явно ждала ответа на этот тягостный для него вопрос.

Он снова медленно пошел по дорожке, увлекая за собой Эбигейл, и после паузы сказал:

– Я выделяю мисс Эварт среди других известных мне молодых леди, но я в нее не влюблен. Вернее, одно время я думал, что люблю ее, но сейчас отчетливо понимаю, что не она занимает все мои помыслы.

– Но она считает... – Эбби осеклась, но было уже поздно.

– Что я должен на ней жениться, – подхватил Лонгсдейл. – Увы, легкомысленные мужчины вроде меня часто попадают в подобные ловушки из-за того, что не умеют вовремя остановиться и не превращать простую любезность во флирт, а флирт в ухаживания... Зачастую осознание приходит, когда они уже помолвлены с кем-то, кого не любят по-настоящему, и хорошо еще, если через год или через несколько лет на их пути не встретится женщина, которая разобьет им сердце и заставит всю жизнь сожалеть о поспешном браке!

Эбби не всегда могла уследить за прихотливыми извивами его фраз, и общий смысл она поняла согласно своему разумению – мистер Лонгсдейл развлечения ради ухаживал за Белиндой, но теперь он нашел девушку, привлекающую его намного сильнее бедняжки мисс Эварт. Кто же эта леди, Эбби ни за что не осмелилась бы спросить. Вместо этого она с глубокой укоризной в голосе спросила:

– И что же теперь будет с Бел? Вы сделаете ее очень несчастной...

– Я стараюсь избегать ее, сколько возможно, и пытаюсь дать понять, что наши отношения не выходят за рамки приятельских, – со вздохом, показывающим, насколько он сам не уверен в действенности своего плана, произнес Лонгсдейл. – По-вашему, я поступаю дурно?

– Не мне судить вас, сэр, – коротко ответила Эбби, внезапно вспомнившая о своем не особенно похвальном поведении с Марио Фьори. – Мне жаль мою кузину, но, боюсь, она отчасти это заслужила. Я не очень понимаю еще, как надо вести себя молодой девушке в обществе джентльменов, чтобы не уронить своего достоинства и в то же время не бежать своего счастья...

– Как вы правильно сказали, мисс Тиндалл! – Лонгсдейл с воодушевлением переменил тему. – Опаснее всего пройти мимо своей судьбы, пренебречь знаками, что подает Провидение, и горько раскаиваться потом! Вы еще так молоды, но уже поняли главное! Надеюсь, ваш здравый смысл не помешает вашему сердцу в нужный момент...

Эбби опять промолчала, ей стало на мгновение страшно – а вдруг он прав, и она уже все испортила в своей жизни? Согласилась подчиниться, уехать от отца, отпустить Марио в Неаполь... Что, если ей суждено было стать синьорой Фьори и вместе с Марио давать уроки пения добропорядочным английским леди, удивляя их смелостью своего выбора? «Нет-нет, если бы я любила Марио так, как об этом говорит мистер Лонгсдейл, я бы жестоко страдала теперь от разлуки с ним, а меня убивает лишь невозможность быть рядом с отцом!» – подумала она.

Парочка вышла на лужайку, с которой просматривался дом, и мистер Лонгсдейл тут же развернулся в обратную сторону.

– Вашей тетушке и кузине лучше не знать, что я приходил сюда и беседовал с вами, если это может навлечь на вас неприятности, – проницательно заметил он. – Мисс Эварт, боюсь, несколько... ревнива.

Эбби кивнула, ей уже было в тягость общество Лонгсдейла, ей хотелось остаться одной и подумать обо всем, что он тут ей наговорил.

– Наверное, тогда вам лучше вернуться в дом мисс Перри, пока меня или вас не начали искать, – сумела выдавить она.

– Боюсь, вы опять правы. Я удаляюсь, но полон надежды скоро вновь вас увидеть. Обещаю, что я буду вести себя благоразумно! – он поцеловал ей руку, чем весьма смутил девушку, и размашисто зашагал по дорожке к дальней границе парка, где начинались владения мисс Перри.

– В тридцать лет уже пора научиться вести себя благоразумно! – с непонятной для себя досадой пробормотала Эбби ему вслед. – Это мне или Белинде простительно совершать глупые, наивные поступки, но когда вполне взрослый джентльмен ведет себя, как пятнадцатилетний мальчишка, это смешно... и некрасиво.

Эбигейл вернулась к своей скамье, осторожно озираясь по сторонам – не заметил ли кто-нибудь из прислуги ее тайного разговора с джентльменом, но никого не увидела и с облегчением уселась на скамейку.

Ее мнение о разумности поведения Лонгсдейла оказалось во многом здравым, но она слишком мало была знакома с этим типом избалованных повес, упивающихся своим положением завидного жениха до тех пор, пока не увидят, что их вытеснил с пьедестала кто-то более молодой и блестящий. Тогда они очертя голову бросаются в брак с какой-нибудь леди, и чем моложе и красивее она будет, тем больше это потешит их самолюбие и позволит утереть нос соперникам. Лишь некоторым из них достает удачливости обрести подлинное счастье, и Сэмюэль Сноуорд являл собой такой пример для своего друга. Значит, и сам Лонгсдейл еще не утратил пылкость чувств и сможет выбрать себе спутницу по сердцу, а не потому, что того требуют поколения его предков, желающих продолжения рода.

Для Лонгсдейла, может, было и лучше остановить свой выбор на мисс Эварт, или мисс Хедвич, или еще какой-то девушке такого же возраста и положения, но он вбил себе в голову, что мисс Тиндалл – сокровище, посланное ему небом, и он должен добиться ее любви, а пока добивается, и сам ее полюбит.

11

Белинда вернулась со своими кузинами только на следующий день. За это время Эбби сумела убедить тетушку, что ссора забыта, и миссис Эварт разрешила племяннице участвовать во всех развлечениях вместе со своей дочерью и сестрами Уивинг.

Фанни была полна самодовольства – какой-то вдовец средних лет обратил на нее свое внимание, и Фанни тотчас вообразила себя супругой этого самого вдовца и владелицей пусть и небольшого, но вполне вместительного домика в ближайшем городке как раз напротив собора, что они с сестрой недавно осматривали. Кэтрин от зависти просто зеленела, что в сочетании с ее рыжими волосами придавало ей русалочий вид. Миссис Эварт не могла дождаться, когда же нелюбимые племянницы отправятся восвояси, но до этого счастливого дня оставалось не меньше двух недель, а теперь, учитывая надежды Фанни, можно было опасаться, что обе мисс Уивинг задержатся у Эвартов и дольше.

– Я слышала, как этот вдовец, мистер Повенсли или Пертенсли, я не запомнила, сказал кому-то, что в рыжеволосых девушках больше жизни, чем в бледных златокудрых красавицах, и Фанни вообразила себе, что он вот-вот попросит ее составить ему партию, – жаловалась Кэтрин Эбби, которую случайно застала в музыкальном салоне одну. – Можно подумать, только у моей сестрицы рыжие волосы!

Эбби не знала, стоит ли ей ободрить мисс Кэтрин или, напротив, выразить убеждение, что ее сестра слишком умна, чтобы принять простую любезность за восхищение. И в том, и в другом случае беседа не могла доставить Эбби удовольствия, но одна сестра Уивинг хотя бы лучше, чем обе. Фанни в это время просиживала часы перед зеркалом, пытаясь с помощью пудры придать своему носу меньшую выразительность, а горничная исколола все пальцы, нашивая на платье госпожи атласную тесьму.

Миссис Эварт все еще жаловалась на мигрень, что позволяло ей избегать общества сестер Уивинг и собственной дочери, но вскоре она послала за Эбби, чтобы девушка ей почитала. Эбигейл рада была избавиться от мисс Кэтрин, а потому с радостью откликнулась на просьбу тетушки.

Она переворачивала уже третью страницу, а тетя Энн вот-вот должна была погрузиться в приятную дремоту, когда в малую гостиную неожиданно вошел мистер Эварт. Выражение его лица казалось озабоченным. В руке джентльмен держал конверт с траурной каймой, и сердце Эбби сжали ледяные пальцы дурного предчувствия.

– Миссис Эварт, – сказал дядюшка, обращаясь к супруге. – Только что дворецкий принес мне это письмо. Оно адресовано вам, но я подумал, что лучше будет, если мы откроем его вместе.

– О, ну конечно! Откуда оно? Что-то могло случиться с кем-то из наших родственников? – миссис Эварт живо приподнялась в своем глубоком кресле и с тревогой и сдержанным ожиданием взглянула на мужа.

Уж она-то предпочла бы, чтобы умер кто-то из родных мистера Эварта, из тех, кто вечно просит у него денег, а не одна из двух ее престарелых дальних родственниц. Мистер Эварт посмотрел на племянницу и горестно вздохнул.

– Эбби, боюсь, в этом послании дурные вести для тебя. Письмо прислано из Рима.

– Из Рима! – Эбби вскочила, но ноги ее тут же подкосились, и она почти упала на свой стул, а книга выпала из ее рук и шлепнулась на китайский ковер. – Отец?..

– Мистер Эварт, да распечатайте же его! – воскликнула вдруг миссис Эварт, побелевшее лицо племянницы ее напугало.

Дядя еще раз озабоченно взглянул на Эбигейл и без дальнейших проволочек развернул письмо. Внутри оказалась короткая записка и какие-то бумаги желтоватого цвета. За несколько мгновений мистер Эварт пробежал глазами содержимое записки и поднял голову.

– Я очень сожалею, Эбби, но твой отец скончался. Нам пишет дедушка твоей подруги, миссис Сноуорд... Позвоните горничной, дорогая, пусть принесет девочке чего-нибудь укрепляющего!

Последнее предложение мистер Эварт выкрикнул второпях, так как глаза Эбби начали закатываться, а сама она осела на бок, и дядя едва успел удержать ее от падения. Миссис Эварт с несвойственным ей проворством бросилась к звонку, после чего принялась рыться на туалетном столике в поиске нюхательной соли.

– Какое несчастье, – бормотала она. – Надо же ему было умереть так скоро!

– Вы правы, эта новость пришла слишком рано, бедняжка еще не привыкла к переменам в своей жизни, а теперь ей придется свыкнуться с мыслью, что она потеряла единственного своего родителя, – с сочувствием ответил мистер Эварт, продолжавший придерживать Эбби.

– Что еще в том письме? – миссис Эварт, наконец, отыскала пузырек и повернулась к бесчувственной девушке.

– Завещание мистера Тиндалла, я полагаю. – Мистера Эварта сейчас гораздо больше заботило состояние Эбби, нежели содержимое письма.

– Теперь мы, наконец, узнаем, оставил ли он ей что-нибудь! – встрепенулась миссис Эварт. – Ее жизнь может сильно измениться...

– Вряд ли так уж сильно, любовь моя, – отозвался ее супруг. – Мы не оставим девочку своей заботой, как и прежде, будут ее средства достаточны или ничтожны.

Вдохнув резкий запах, Эбби пришла в себя, растерянно взглянула на встревоженные лица своих дяди и тети, затем заметила письмо, оставленное мистером Эвартом на чайном столике, и все вспомнила.