Легат Пелагий

— Это наша гостья, миссис Литтлмаус! — сказал Бабушке Робин.

— Здравствуйте, миссис Литтлмаус! — вежливо сказала Бабушка. — Видите, какую я устроила катастрофу с этим шоколадом!

С этими словами Бабушка побежала на кухню за тряпкой для вытирания пола, а Робин подошел к старушке и протянул ей увеличительное стекло.

— Ну как, понравилось? — спросила старушка.

— Еще бы! — ответил Робин. Старушка встала с кресла.

— Вот ваш Рожок. Я вижу, вы с ним бережно обращались, а значит он может пока побыть у вас. Только обещайте, что вы не будете лить в него воду.

— Ну конечно, не будем! — сказал Робин, а Кот даже плечами пожал от такой странной мысли.

— Теперь я ухожу, — объявила старушка, — но если однажды у вас к чаю будут подавать миндальные печенья, то я, пожалуй, зайду еще разок.

— Всегда рады вас видеть, миссис Литтлмаус, — ответил Робин. Они с Котом отволокли саквояж и зонтик старушки к двери, отодвинули засов и распахнули ворота. На улице по-прежнему лил проливной дождь. Старушка взяла саквояж, открыла зонтик, вышла из ворот замка и исчезла, как будто ее и не было.

Глава 4

Бабушка склонилась над кроссвордом. Самые сложные слова «семантика», «телекоммуникация» и «хризопраз» были уже найдены. В кроссворде осталось лишь несколько коротких неразгаданных слов, многие буквы в которых были Бабушке уже известны.

— Котуня! — позвала Бабушка. — Что за грызун из четырех букв, последняя — мягкий знак?

— Мышь! — сказал Кот, немного подумав. Он играл с Робином в шахматы на другом конце гостиной, и положение на доске было благоприятным для Робина.

Бабушка продолжала разгадывать:

— Символ на гербе Ватикана, четыре буквы, третья «ю», — ну, это, конечно, ключ. А вот этого я не знаю: «Элемент оборонительного пояса портового города». Четыре буквы, первая «ц»…

— Цепь! — подсказал Робин.

— Какая цепь? — удивилась Бабушка.

— Чугунная или бронзовая! Цепь, которая натягивалась поперек входа в бухту, чтобы помешать проникновению вражеских кораблей.

— Да, — подхватил Кот, — именно так Исаак Ангел пытался защитить Константинополь от флота Бонифация Монферратского, а султан Аль-Камил, перегородив Нил цепью, защищал Дамиетту от войска Иоанна Иерусалимского!

— Превосходно, — сказала Бабушка, — кроссворд разгадан! А что потом стало с цепью через Нил?

— Ее сбросили на дно реки, когда тамплиеры захватили Цепной замок, — сообщил Кот, довольный возможностью блеснуть историческими познаниями. — Бой шел двадцать четыре часа без передышки. Король Иоанн атаковал с пловучей осадной башни, построенной на двух скрепленных между собой галерах. Сарацины подожгли это сооружение греческим огнем, и башня рухнула. Десять тамплиеров во главе с магистром Гийомом Шартрским оказались отрезаны на стене Цепного замка, куда они ворвались по абордажному мостику. К тому времени, когда король пробился им на помощь, из десяти тамплиеров погибло восемь. К концу дня Цепной замок поднял белый флаг, а в лагерь крестоносцев прибыло ценное пополнение: двадцать две Папских галеры под командованием Легата Пелагия, который сразу же возглавил войско крестоносцев.

Пока Кот рассказывал, Робин провел пешку в ферзи, и теперь, успокоившись за исход партии, мирно грелся у камина, вглядываясь в языки пламени, которые то складывались в очертания Цепного замка, то плескались, как волны Нила. За окном барабанил дождь, и все обитатели Загадочного замка радовались домашнему уюту. Тиан Обержин даже отказался от похода на рынок, объяснив горничным:

— В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит.

Не успел он договорить, как из-за стен замка донесся тоскливый собачий вой. Все переглянулись. Голос у собаки был низкий и грубый. Вскоре к нему присоединились еще два собачьих баса, а через десять минут рычание и вой издавало уже не меньше десяти собак. Бабушка забеспокоилась и пошла посмотреть, что же происходит. Робин и Кот побежали за ней. Выглянув из окна Восточной башни, они обнаружили, что по периметру замкового рва стоят, как часовые, огромные ирландские волкодавы. Их было не меньше дюжины. По подъемному мосту бегало сразу три волкодава, причем один из них время от времени лапой царапал ворота. Хозяев не было видно, хотя на опушке леса виднелись три темных фигуры в плащах с капюшонами. Дождь лил с прежней силой, и вся картина от этого делалась еще мрачнее.

— Что им надо? — спросил Робин. — Может, они хотят войти?

— Только через мой труп! — ответил Кот. — Или я, или они.

— Не волнуйся, Котик, мы не будем их пускать. Но надо узнать, что происходит. Прикажи кому-нибудь из стражников выйти за ворота и выяснить, в чем дело.

— Эй, стража! — крикнул Кот, — ну-ка отгоните от наших ворот этих бездомных псов!

Два стражника с сожалением покинули свои места возле горячей плиты Тиана Обержина и поплелись к двери. Слышно было, как лязгают засовы и скрипят несмазанные петли. Затем на какой-то момент установилась тишина, даже собачий вой прекратился. И вдруг тишину прорезал бешеный лай, раздались испуганные крики, грохот и стоны. Кот и Робин бросились в прихожую. Робин бежал первым, а Кот чуть позади, показывая своим видом, что, с одной стороны, он ничего не боится, но с другой стороны, когда дело касается собак, ему не следует слишком спешить.

В прихожей уже столпились все стражники и горничные. Ворота были заперты, а за ними бушевала стая собак. Один из стражников сидел на полу, прислонившись к гобелену с изображением Франциска Асизского. Камзол его был разодран в клочья, левая нога в была крови.

— Скорее бинты и йод! — закричал Робин. — Приведите сюда Тиана Обержина. Он понимает в медицине!

Тиан Обержин был уже на месте. Осмотрев рану, он сказал, что, кроме бешенства, стражнику ничто не угрожает.

— А бешенство ему угрожает? — спросил Кот.

— Сложно сказать, мсье Саладин, — ответил повар, — надо следить за волкодавом. Если в течение десяти дней не сдохнет, значит он не был бешеным.

— Как же мы будем следить? А вдруг они уйдут? — спросил Робин.

— Не похоже, чтобы они собирались уходить, — сказал Тиан Обержин, — не угодно ли посмотреть в окно?

Робин подбежал к окну. Все волкодавы уже вернулись на свои места и расселись, как ни в чем не бывало. Люди в плащах с капюшонами суетились на опушке леса, устанавливая что-то вроде шатра.

— Итак, замок осажден! — констатировал Робин. Кот мяукнул от возбуждения. Бабушка пошла принимать беллатаминал.

— На какой срок у нас хватит припасов? — спросил Робин повара.

— На три месяца, если перейти на осадный режим и отказаться от второго десерта и свежих фруктов, — грустно ответил тот.

— Подождем десять дней, и если волкодав не сдохнет, сделаем вылазку! — решил Робин. — Всем слушать мою команду! Объявляется осадное положение. Стражникам надеть доспехи и зарядить арбалеты. Дозоры на смотровой площадке менять каждые два часа. Горничным приготовить бинты и целебное питье. Повару урезать выдачу еды!

— Превосходно! — поддержал его Кот. — Таким образом, я уж точно похудею до прежних размеров!

Первый вечер на осадном положении прошел вполне спокойно. Робин и Кот играли в «медведя и охотников», повар пек постные пироги с севрюгой, укушенный стражник лежал на диване и стонал, Бабушка с обморочным видом ходила от одного окна к другому и смотрела на волкодавов, которые сидели смирно и даже не выли.

Ровно в полдесятого вечера все волкодавы молча встали со своих мест и побежали к шатру, разбитому у опушки леса. В бинокль Робин увидел, как они грызли какие-то кости и пили воду из корыта. Наевшись, все псы вернулись на свои места.

— Что это за собаки? Что им от нас нужно? — риторически спрашивала Бабушка, пока, наконец, ее не стало клонить в сон, и она не удалилась в свою спальню. Робин и Кот, конечно, тоже обсуждали этот вопрос. Они сошлись на том, что волкодавов подослала та загадочная старушка, но зачем ей понадобилось это делать и что она от них хочет, было неясно.

— Кажется, я недавно уже видел где-то ирландских волкодавов, — вспоминал Робин, — но где это было?

— И мне кажется, что я их видел, — подтвердил Кот. — Но вот где?

Перед сном Робин и Кот обошли замок, проверили караулы и строго приказали стражникам соблюдать бдительность. Кот сказал, что вместо обычной ночной охоты на этот раз он пройдется по тайным закоулкам замка и выяснит, все ли в порядке. Робин пожелал ему спокойной ночи, отправился в свою спальню, залез в теплую кровать и немедленно заснул.

Ему приснился просторный сводчатый зал какого-то замка или дворца. Солнечный свет проникал через стрельчатые окна с чугунными переплетами и смешивался со светом нескольких факелов, закрепленных на стенах. Посреди зала стоял длинный стол, покрытый красной бархатной скатертью, расшитой золотыми крестами, тиарами и скрещенными ключами. За столом в креслах с высокими спинками сидели красиво одетые люди. Один из них, пожилой, бородатый воин в кирасе, вертел в руках небольшую корону, очевидно только что снятую им со своей головы. Во главе стола сидел мрачного вида высокий человек в епископской мантии с маленькой фиолетовой шапочкой на голове. У него был крючковатый нос и глубоко запавшие черные глаза под густыми бровями. С шеи его свисала массивная золотая цепь с тяжелым крестом. Неожиданно два стражника распахнули двери, и взволнованный глашатай объявил:

— Послы султана Аль-Камила!

Сквозь два ряда стражников с алебардами в зал степенно вошли три человека в белых чалмах, украшенных изумрудами. Впереди всех шел старец с красивой длинной бородой. Приблизившись к столу, он наклонил голову в знак почтения ко всем собравшимся и сказал по-французски с сильным арабским акцентом.

— Великий султан Аль-Камил шлет свое сердечное приветствие храброму королю Иерусалимскому! Он избрал меня, своего родного брата, эмира Аль-Муаззама, чтобы предложить христианам мир, достойный как Христа, так и Магомета!

Старый король начал ответную речь:

— Привет тебе, блистательный эмир! Мудрость султана давно известна мне. Мир является моим сильнейшим желанием. Какие условия готов предложить нам султан?

Внезапно, не дав королю закончить, заговорил мрачный человек в епископской мантии, сидевший во главе стола. Голос его был резким, каждое слово отражалось эхом от стен зала.

— Мы ведем священную войну! — сказал он. — В Дамиетте собрались рыцари Англии, Франции, Италии, Австрии, Кипра и Иерусалимского королевства. Все они прибыли сюда по воле Святого Престола. Поэтому любые переговоры должны вестись не с королем Иерусалимским, а с представителем Святого Престола, то-есть со мной, Легатом Пелагием!

Эмир Аль-Муаззам ничем не выдал своего удивления. Он продолжал, обращаясь одновременно к Пелагию и к королю.

— Условия, которые предлагает мой повелитель, так же щедры, как весеннее солнце Египта и плодородные воды Нила! Если христиане уйдут из Дамиетты, султан готов вернуть Иерусалим, все земли Палестины до самого Аскалона, крепости по берегам Иордана и выпустить всех христианских пленников. Более того, Святой Крест, захваченный султаном Саладином в битве при Хаттине, будет возвращен Христианской церкви.

По залу прошел восхищенный шепот. «Это победа!» — услышал Робин. «Иерусалим наш!» «Он возвращает все, что отнял у нас Саладин!». Король, выглядевший до того печальным и встревоженным, казалось помолодел на двадцать лет. Когда он заговорил, шепот улегся.

— Иерусалимское королевство приветствует предложение султана! — сказал он. — Нам следует обсудить все детали, но у меня нет никаких сомнений, что мир на условиях, которые вы привезли нам, можно и должно заключить!

Как и в прошлый раз, короля прервал Легат Пелагий. Он почти кричал, не скрывая своего раздражения.

— Если султан считает, что войско Святого Престола прибыло сюда лишь для того, чтобы вернуть пару крепостей Иерусалимскому королевству, значит у него помутился разум! Ключ к Египту, Дамиетта, в руках христиан. Она никогда не вернется вновь под власть сарацин! Передайте султану, что война только началась. Мы не сложим оружие до тех пор, пока Каир и Багдад не признают власть Святой Церкви!

Все вскочили со своих мест. Раздались крики: «Он безумец!», «Это измена!», «Легат сошел с ума!». Послы султана испуганно оглядывались по сторонам. Легат стоял неподвижно перед своим креслом и сжимал в руке крест. Его высокая фигура в длинной мантии напоминала башню готического собора. Он спокойно дождался, пока шум утихнет, и заговорил вновь, обращаясь уже не к послам, а к христианам:

— Отправляясь сюда, все вы приняли крест. Сделав это, вы стали солдатами Церкви. Вы будете воевать и, если понадобится, умрете во славу Церкви там, куда она вас пошлет. Любой, кто нарушит свою клятву крестоносца, будет предан анафеме и погибнет. Король Иерусалимский, Магистры орденов, герцоги и бароны! Я, папский легат епископ Пелагий, приказываю вам завтра на рассвете построить своих воинов в походный порядок. А вы, — он вновь повернулся к послам, — можете передать своему султану, что не пройдет и двух недель, как знамя с крестом будет развеваться над его дворцом в Каире!

Робин проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел стражника в шлеме и латах.

— Что случилось? — спросил Робин.

— Ваша светлость, пойдемте скорее! — прошептал стражник и потянул Робина за собой. Накинув подвернувшуюся под руку волчью шкуру поверх пижамы, Робин поспешил за стражником. Они поднялись по винтовой лестнице на верхушку донжона. Там уже стоял Кот в кольчуге и с биноклем.

— Смотри туда! — шепнул он Робину.

В бледных лучах начинающегося дня Робин оглядел склоны холма на подступах к замку. Над травой клубился утренний туман, воздух был влажным и холодным, хотя дождь уже прекратился. Волкодавов не было видно. Переведя взгляд на опушку леса, Робин увидел шатер на том же месте, где он был вчера. Из-за шатра доносились звуки какой-то возни, то и дело раздавалось приглушенное рычание.

— Их снова кормят! — пояснил Кот.

— И ради этого вы меня разбудили? — возмутился Робин.

— Нет конечно! — сказал Кот. — Посмотри туда!

Робин перевел взгляд на противоположный край большой поляны, отделявшей замок от леса. Сначала он ничего не увидел. Но присмотревшись, он заметил ползущего в высокой траве человека. Человек двигался чрезвычайно осторожно, так что стебли травы едва-едва колыхались над его головой. Он прополз уже полпути до замка. В руке у него было нечто вроде конверта или тетрадки в коричневой обложке. Робин и Кот видели, как ползущий человек вскарабкался на замковый холм, добрался до рва и стал осторожно спускаться вниз. В это время волкодавы что-то почуяли. Один за другим, молча, они понеслись от шатра через поляну и вверх по склону холма к тому месту, где спускался в ров неизвестный.

— Скорей на вылазку! Они его растерзают! — закричал Робин и помчался вниз по лестнице. Следом за ним скакал Кот в кольчуге, а по пятам за Котом громыхали стражники с алебардами. На шум, поднятый этой процессией, выскочила из своей спальни Бабушка в ночном чепце. Не понимая, что происходит, она припустилась бежать вслед за всеми. Потеряв драгоценные секунды на борьбу с засовами и щеколдами, Робин наконец выскочил наружу. Мост был поднят на ночь, но Робина это не остановило. Не переходя ров, он побежал вдоль стены замка. Верный Кот двигался за ним. Сзади, спотыкаясь, бежали стражники, а в самом арьергарде следовала Бабушка.

Еще издали Робин заметил огромных волкодавов, которые один за другим спрыгивали в ров. На дне рва шла отчаянная борьба. Подбежав поближе, Робин увидел человека в очках и черном пальто, который пытался вскарабкаться по крутому откосу к стене замка.

— Это же Бумберг! — сообразил Робин.

Два волкодава тянули несчастного Бумберга за полы пальто вниз, третий вцепился зубами в его ботинок. Появление Робина в волчьей шкуре на секунду озадачило волкодавов. Воспользовавшись этой передышкой, Бумберг вскарабкался еще на метр и сунул Робину в руку мятый конверт коричневого цвета. В следующее мгновение волкодавы сдернули его на дно рва. Там сразу шесть злобных псов схватили Бумберга за рукава, воротник и полы пальто и, как на носилках, вытащили бывшего дворецкого на другую сторону рва.

— Стреляйте из арбалетов! — кричал Робин, но было уже поздно. Собачья стая волокла Бумберга все дальше вниз по склону холма, затем через поляну по траве и, наконец, под прикрытие лесных деревьев. За все время пойманный дворецкий издал лишь два коротких стона, стукаясь головой о камни и бревна. Стражники выпустили в воздух несколько арбалетных стрел, которые ничуть не напугали волкодавов. В ответ, из-за лесных деревьев вылетели две стрелы, которые попали в стену замка чуть выше голов Робина и Бабушки.

— Скорей назад! — заорал Кот, загоняя всех под защиту стен. Сам он решил уйти из-под обстрела последним, чтобы никто не усомнился в его храбрости. Когда все наконец вернулись в замок, и Кот начал запирать ворота, он увидел, что волкодавы, как ни в чем не бывало, возвращаются на свои места по периметру замка. Страшные псы бежали спокойно и неторопливо, не обращая никакого внимания на Кота, возившегося с запорами ворот.

Убедившись, что непосредственная опасность замку не угрожает, все его обитатели собрались в обеденном зале, чтобы подкрепить свои силы завтраком. С учетом осадного положения, Тиан Обержин подал в этот раз копченую треску, омлет с грибами, тосты и черный пудинг с кровью.

— Итак, нас окружают враги! — констатировал Робин, когда все сели за стол. — Мы не знаем, кто они и чего они от нас хотят. Мы не можем выходить из замка, не опасаясь стрел и зубов волкодавов…

— Во всем есть своя положительная сторона, — отозвался Кот, намазывая хвост трески малиновым джемом, — за это утро я похудел по меньшей мере грамм на восемьсот!

— Мне так жаль бедного Бумберга! — сказала Бабушка. — Наверно, его уже нет в живых.

— Не думаю, — ответил Робин, — по-моему, они хотели взять его живым, иначе бы волкодавы разорвали его на сто кусков прямо во рву.

— Но почему им понадобился Бумберг? И зачем они окружили наш замок? Почему они пришли? Что им нужно?

— Полагаю, что ответы на все эти вопросы находятся здесь! — сказал Робин и положил перед собой на стол мятый конверт из коричневой бумаги.

Глава 5

«Благородный и высокочтимый лорд Робин, мудрый и несравненный Кот Саладин, почтенная и великодушная Бабушка! Пишет вам недостойный и презренный бывший дворецкий Загадочного замка Готтфрид Бумберг», — начал чтение Робин, извлекший из конверта несколько листков бумаги, исписанных мелким почерком. Все слушали, затаив дыхание.

«Долго не решался я предать бумаге сокровенные мысли и сомнения мои и поведать вам скорбную историю жизни, которая, вероятно, оборвется скоро, так и не принеся того единственного результата, коего добивался ее обладатель с самого детства. Да-да! Именно тогда, живя с почтенными родителями своими на самой западной оконечности Корнуэлла в белом домике у кромки океана, впервые прикоснулся я к страшной тайне, которая, несомненно, сведет меня в могилу ранее положенного срока.

Началось все с того дня, когда, копаясь в груде старого хлама на чердаке родительского дома, я нашел судовой журнал когга „Бременский Орел“ и обнаружил на последней странице его свою фамилию. Ни мой отец, ни мать не имели представления о матросе Бумберге и его чудесном спасении с тонущего судна. Отчаявшись получить объяснения у родителей, я положился на собственные силы и продолжил поиски на чердаке. Немало пыли пришлось мне проглотить, пока, наконец, на дне сундука, в который никто не заглядывал со времен моего пра-прадеда, я не обнаружил еще два свидетельства драматических событий тринадцатого столетия, в которых посчастливилось участвовать моему предку!

Одной из этих бесценных реликвий было письмо Папы Гонория III королю Франции Филиппу II Августу, которое, вероятно, вы уже прочитали. Я недоумевал: почему же матрос Бумберг, обладая столь важным документом, не отправил его по назначению? Я терялся в догадках, пока новая находка не пролила свет на эту таинственную историю. В углу того же сундука лежал старинный серебряный медальон с гравировкой „F-II-H“ на крышке. Открыв его, я обнаружил миниатюрный портрет вельможи в черном камзоле с кружевным воротником. У человека на портрете были рыжие волосы, ярко-зеленые глаза, светившиеся умом, и властное выражение лица. Перевернув медальон, я прочитал на обратной стороне крышки: „Моему храброму спасителю матросу Бумбергу от императора Фридриха II“. Тут-то я понял, что гравировка „F-II-H“ означала Фридрих Второй Гогенштауфен!

Вы можете легко представить себе, как велико было мое возбуждение! Выходит, мой предок не только перевозил письма Папы Римского, но к тому же спас жизнь могущественного императора Фридриха, за что удостоился его личной благодарности! С этого дня я, не покладая рук, занимался поисками любых исторических документов, в которых говорилось что-либо о матросе Бумберге. В архиве мэрии нашего городка я обнаружил запись о том, что Дж. Бумберг приобрел некий „Дом повешенного“ за городской стеной в мае 1222 года. В церковно-приходском архиве я нашел дату венчания Джеймса Бумберга (ноябрь 1222) и рождения его сына Патрика (декабрь 1223). Вслед за этими милыми и радостными сведениями я узнал страшную правду о гибели моего предка. Церковная книга сообщала: „5 октября 1225 года горожанин Джеймс Бумберг осужден выездным церковным судом за ересь и безбожие. Уличенный в отправлении богопротивных писем Врагу Святой Церкви, еретик Бумберг сожжен на костре на Соборной площади в день Святого Якова, 11 декабря того же года. Прах безбожника развеян по ветру.“

Я перелистал исторические хроники и проникся твердой уверенностью, что Враг Святой Церкви, которому пытался писать мой бедный предок, — это никто иной, как император Фридрих Гогенштауфен! Девять лет, с 1221 по 1230 год, этот монарх был отлучен от церкви. Папа Гонорий призывал к священной войне против императора, преследовал его самого и всех, кто был ему близок, всеми средствами, которые были в распоряжении у Святого Престола. Оставив у себя письмо Папы, мой предок, вероятно, действовал по воле Фридриха II. Увы! Инквизиция прознала об особых отношениях, связывавших императора с матросом Бумбергом, и последний пал жертвой церковного суда.

Узнав все это, я так и не получил ответа на вопрос, какую услугу оказал императору мой предок. Однако, перечитав вновь судовой журнал „Бременского Орла“, я пришел к выводу, что их встреча могла произойти лишь в августе или сентябре 1221 года. Именно в этот период известный нам ганзейский когг стоял на якоре в Апулии, в порту Брундизий. Там же находился и император Фридрих, намеревавшийся вскоре отплыть в Дамиетту. Я также обратил внимание на то, что накануне стоянки в Брундизие „Бременский Орел“ побывал в египетском порту Дамиетта. Что-то связывало матроса Бумберга с Пятым Крестовым походом, который, как знает каждый, был направлен Папой Гонорием в Египет и потерпел крах, в числе прочего, из-за несостоявшегося плавания в Дамиетту императора Фридриха.

Вы не поверите, как я обрадовался, когда увидел в газете объявление о том, что новые владельцы Загадочного замка нанимают штат слуг! Возможность пожить в твердыне тамплиеров и, если повезет, прикоснуться к тайнам Крестовых походов, казалась мне сказочно привлекательной. Неплохо разбираясь в винах, я подал на должность дворецкого и прошел по конкурсу, хотя, признаюсь, выдержать экзамен у Кота Саладина было непросто…»

Кот довольно хмыкнул:

— Помню, я заставил претендентов попробовать с закрытыми глазами сант-эмийон, грав и кот дю блэй. Только Бумберг сумел отнести эти вина к бордосским. Остальные были не в состоянии даже сказать, белые они или красные!

Робин отхлебнул остывшего чая из своей чашки и продолжил чтение:

«С каким увлечением я листал фолианты в библиотеке Загадочного замка! Здесь не хватит места, чтобы перечислить все то интересное, что я в них обнаружил: от плана подвалов замка Святого Ангела и до рецепта миндальных пирожных! К сожалению, ничего, впрямую относящегося к моему предку, я не нашел.

Новая возможность докопаться до истины представилась, когда замок осадила армия сарацин, вызванная к жизни звуками Охотничьего Рожка. Не знаю, поймете ли вы мотивы моего бегства к Саладину. Уверяю вас, что тогда, как и сейчас, я испытывал ко всем вам чувства глубочайшего уважения, граничащего с восхищением…»