Граф Суворов. Том 12

А на пятый день, когда положение стало особенно тяжелым, на горизонте появилось ползущее мясное поле. Перед ним спешили крупные твари, толстяки и лужи, тысячами они словно пытались убежать от нагонявшего их моря перемешенных костей, обломков зданий, опоясывающих их мышц и сваленных в кучу деревьев.

— Не приближаться! — донесся до меня напряженный голос Романа. — Есть сведенья что эта дрянь бьёт щупальцами на триста метров!

Эта информация стала для меня шоком. Почти полкилометра, хотя при такой массе и неестественной поддержке всей конструкции полями диссонанса могло быть и хуже. Вот только мой клинок, даже при максимальном усилении с Гнева империи, на полкилометра не выдвигался. И единственное что нас пока спасало — приближающееся бедствие никуда не спешило.

— Что прикажете? — спросил у меня ошалевший от увиденного Василий.

— А есть другие варианты? — усмехнулся я, глядя на заполонившую все от горизонта до горизонта ползущую к нам живую массу. — Огонь из всех орудий. Мин и снарядов не жалеть. Расходуйте всё, отступать будем налегке.

— Понял вас, ваше высочество. — кивнул Строганов. — Пленных не брать, патронов не жалеть! Огонь из всего что достает до врага!

Это был практически бесполезный, отчаянный шаг, но иначе было нельзя. Я же тоже не жалел времени даром и рыл, рыл без конца, выкидывая пласты земли в несколько тонн весом, лишь бы расширить и углубить ров перед нашими позициями. Остановить монстра я даже не надеялся, но хоть слегка замедлить, выиграв время нашим тыловым частям и до последнего не желавшим убираться с войны идиотам гражданским.

Артиллерийская канонада не прекращалась ни на секунду на протяжении почти суток. Плотность огня была такой что срезало даже случайных толстяков и лужи, попавшие под огонь. Но основного противника это конечно остановить не могло, лишь замедлить, заставив отдергиваться и терять щупальца под взрывами мин и снарядов.

И несмотря на то, что скорость твари составляла считанные сотни метров в час, приближалась она всё равно слишком быстро. А еще — неотвратимо, как настоящее природное бедствие, правда от природы в этом противоестественном монстре не было совершенно ничего живого.

За каждую минуту, за каждую выигранную секунду я был благодарен каждому из бойцов на передовой. Они не хотели уходить, не хотели покидать позиции, и начали отступление только когда заканчивались боеприпасы, под гневными и одновременно опекающими взглядами отцов командиров. Я же с пользой использовал всё подаренное мне время и к моменту, когда щупальца твари приблизились к городу, сумел вырыть наполнившийся из подземных источников ров. Может даже небольшое, но очень протяженное озерцо.

Почти семь километров длинной и тридцать метров шириной. Глубина получилась не очень существенная, метров пять, но даже такой подвиг дался мне невероятными усилиями и использованием не по назначению реакторов на Гневе империи. Но когда тварь таки добралась до рва, я вдруг понял — всё это было не зря!

Первые щупальца монстра окунулись в воду и быстро отошли назад. Тварь осторожно ощупывала дорогу, пытаясь найти сухое место, но не могла остановится. Кажется, задние части тела давили на передние, и хотя при многократном увеличении камер на чудовищном теле можно было разглядеть множество глаз, вряд ли это бедствие имело мозг в привычном нам понимании. А уж согласование действий такой туши внутри своего тела, и вовсе было делом почти не реальным.

Вот передний край, подталкиваемый кусками плоти что находились дальше, невольно опустился к воде, сморщился, но продолжил ползти дальше. Вот щупальца перекинулись через водоем, в попытках поднять над ним многотонные отростки, но не сумели, подломившись под собственным весом. Жуткий монстр плюхнулся в воду, своим краем, но все равно не остановился, постепенно заполняя собой все озеро.

Но чем дальше тварь продвигалась, тем медленней шло её движение. Чудовищное строение монстра заставляло его притормаживать в холодной воде, а нервные импульсы наконец начали доходить до центрова обработки информации находящиеся за километры от этого места, и им тоже не понравилось происходящее.

— Он что, застрял? — удивленно спросила Ангелина, сидевшая за штурвалом второго пилота. Там же ему по колено, условно.

— Скорее превратился в тяни-толкая. — ответил я внимательно наблюдая за противоречивыми импульсами твари. А посмотреть было на что. Теперь, при максимальном увеличении, можно было различить что тело катастрофы не однородно, оно будто состояло из множества отдельных центров, принимавших решение коллегиально. Не слишком умных центров, вроде насекомых.

Так и представлял себе, как одна часть говорит — мне холодно и мокро, уберите меня отсюда, а другая возражала — а мне уже сухо, давайте быстрее перейдем. Третья же наоборот, лезть в холодную весеннюю воду не желала… И это тоже выигрывало нам драгоценные мгновения, позволяя лучше изучить и оценить размеры твари, которые были воистину циклопическими.

— Смотрите, кажется, оно начинает впитывать воду. — проговорила Ангелина, выделяя участок, который стал чуть более блестящим и будто маслянистым. Интересное наблюдение, которое вряд ли нам что-то давало, кроме того, что вместе с деревьями и кусками застрявших в ней зданий тварь поглощает и воду.

— Интересно, вот человек на восемьдесят процентов состоит из жидкости, а это… вот, оно на сколько? — проговорила в задумчивости Ангелина, невольно натолкнув меня на интересную мысль.

— У нас есть кабели? Любые пропускающие электричество, но не меньше полукилометра? — спросил я, нажав кнопку вызова машинного отделения.

— Швартовочные тросы, должны ток пропускать. — ответил через несколько секунд глава тех службы. — Что делать?

— Крепите их к реакторам, так чтобы они не оторвались под собственным весом, а затем начинайте медленно спускать. — приказал я. — Удерживать высоту и позицию, чтобы на с не болтало как в проруби. Постараемся!

— Так точно! — еще не понимая в чем дело, но с воодушевлением отчеканили офицеры и буквально через двадцать минут, когда тварь вновь начала движение, ей попался на пути очередной болтающийся кусок непонятного и ненужного мира. Одно из щупалец попробовало убрать трос, и корабль мотнуло в сторону, но крепления выдержали, а когда еще несколько кабелей коснулось твари я перевел всю энергию кроме маршевых двигателей на провода.

Тварь сжалась, попробовала выплюнуть проглоченное, отгородится от внешней угрозы щитами, да только в местах соприкосновения с телом она уже была мертва и молнии проникали на много сотен метров во все стороны, выжигая плоть, которая не давалась под напорами напалма, мин и снарядов.

— Отказ третьего энергоблока, выходная мощность восемьдесят три процента! — ворвался в мое сознание обеспокоенный голос инженера. — Критическое состояние генераторов со второго по пятый! Трос плавится…

— Остановите меня только когда будет риск крушения. — сказал я, вновь отдавая всего себя резонансным реакторам. Молнии, расходящиеся от разогревшихся до бела тросов, начавших плавится и расслаиваться под собственным весом, расходились на сотни метров, покрывая тварь почти целиком.

Жуткий, чудовищный, искаженный монстр, настоящее ползучее бедствие всё же оставался живым, и это был главный его недостаток. Плоть слаба, а плоть, которую бьет ток в несколько тысяч вольт — еще слабее.

— Всё… Сашенька — всё он горит! — тряся меня за плечо кричала Ангелина, и в последний раз взглянув на мерцающие обзорные экраны я с удовлетворением отметил что да, тварь полыхает по всей поверхности. Бедствие остановлено. По крайней мере одно из них. И с удовлетворением от проделанной работы провалился в глубокий сон.

Глава 11

— У нас орден не землеройки называется? Не кроты, нет? — раздраженно спросила Мария, с которой мы встретились возле Минска. — Может земляные черви?

— Дорогая, не отвлекай. — коротко ответил я, потому как супруга, обычно сдержанная и держащие себя в руках на людях сейчас высказывалась на весь эфир. Наши корабли шли параллельным курсом, и хотя вопрос у Марии был провокационным, но по сути она была права — мы рыли землю. Только не с помощью экскаваторов а при помощи собственного дара, многократно усиленного реакторами капитальных судов.

После нашей внезапной победы над всепожирающей массой прошло два дня, и хотя основную тварь мне чудом, и потерей трех энергоблоков Гнева империи, удалось прикончить, но сотни отделившихся от неё малых чудищ пробились дальше и сейчас их едва сдерживали в холмистой местности.

Да и фрегату это далось слишком тяжело — пришлось оставлять его на верфях в Киеве для ремонта, а самим заниматься тем, что большая часть аристократии посчитала ниже своего достоинства — копать. А что хуже всего, делать это могли лишь одаренные седьмого ранга и выше, у остальных конструкты просто лопались при попытке вести их под землей. В результате командование армии опустилось до работы простых солдат. Что последние воспринимали не без удовольствия.

Правда наша эффективность была куда выше, чем у двух солдат с лопатами, как известно заменяющих один экскаватор. За Черепахой оставался гигантский ров, глубиной в пять метров и шириной в три, идущие параллельным курсом корабли спихивали поднятые на поверхность глыбы, утрамбовывая их в стену на одном берегу.

И пусть двигались мы с поистине черепашьей скоростью, в двадцать километров в час, делали ту же работу что и три сотни экскаваторов, и несколько тысяч человек что двигались нам на встречу. Новая засечная черта, защитный вал от моря до моря, строилась вдоль рек, к которым уже подтягивали трансформаторные подстанции.

Мой опыт посчитали успешным и начали применять во всём флоте, правда результаты оказались противоречивые. Нужно было не просто подать высокое напряжение, а поймать тварь в момент, когда она будет на контактах, при этом объемы энергии требовались воистину титанические, как и площадь удара.

Но нет такой задачи, которую не мог бы осилить подготовленный человек. Всё что нам требовалось — время и ресурсы. И если с ресурсами вообще никаких не было, мы просто использовали всё что было в наличии, забирая с брошенных территорий всё необходимое, то время постоянно поджимало.

В степях Юго-Западного края было невозможно зацепиться за местность, и крепостницы и города падали один за другим. Но в то же время «волчьи стаи» — небольшие отряды катеров с курсовыми орудиями от двухсотого калибра, легко уничтожали средние цели, мелкие перехватывались штурмовыми отрядами из одаренных при поддержке мотопехоты, а вот крупные…

Но мы надеялись успеть отстроить оборону до их появления. Двадцать километров в час, триста километров в день, с небольшими остановками в городах и крепостях, выигрывающих нам иногда минуты и часы, а иногда до суток. И всё это время работали эвакуационные команды и пропаганда.

Ангелина, умница моя, умудрилась наснимать столько жести в городах подвергшихся нападениям искаженных, что даже самые прижимистые фермеры и приросшие корнями к своей земле домочадцы решились на бегство с наводняемых монстрами территорий вглубь нашей, как оказалось не такой уж и необъятной родины.

Вот только злорадной радости соседей, обычно сопровождающей катастрофы или бедствия на территории конкурентов, не было. Выиграли от происходящего разве что Китай, Япония да обе Америки, находящиеся предельно далеко от открытия врат диссонанса. Всем же европейским странам было не до веселья.

Искаженные двигались во все стороны, словно мигрирующие животные, в поисках пищи. По свидетельствам разведчиков оставляли после себя эти твари лишь голые камни, и если первые волны охотились за двигающейся биомассой, последние и самые медленные просто выжирали всё, включая корни деревьев, грибов и плодородный слой почвы. Там, где прошли твари оставалась только каменистая пустыня. Да и та, начинала медленно меняться под воздействием диссонанса.

Оставалось только строить теории, почему подобное не произошло в Тунгусской зоне, возможно из-за предельно малой, относительно Польской зоны, массы людей и одаренных, находившихся эпицентре во время катастрофы, а возможно из-за продолжающихся нарастающих зон диссонанса.

Искаженные, двигаясь от центра во все стороны, пожирая все на своем пути, стали проблемой не только для нас. Первым досталось немцам. Германия буквально находилась в осаде, ведь от эпицентра катастрофы до Берлина чуть больше, чем до Минска, а населения там в разы больше, так что нам ещё было куда отступать, в отличие от них.

Следующими досталось словакам, с их небольшой теплой страной, зажатой в компактные поселения. Им отступать было некуда, и, хотя злорадствующие румыны оказались довольны притокам дешевой рабочей силы, вскоре твари нашли проход вглубь континента и сейчас удерживались у Братиславы, в которой почти не осталось населения.

Австрия в спешном порядке возводила укрепления на горных дорогах, сносила давно построенные автострады и даже римские пути, которым было больше двух тысяч лет. Швейцария от них не отставала, и обе страны, уже столкнувшиеся с вспышками буйства искаженных, затаившихся среди мигрантов, сильно ограничили возможности въезда на территорию стран.

Чехия, чьи уютные европейские улочки вновь, как и тысячу лет назад, стали естественными укреплениями при обороне городов, держалась всеми силами, вот только крупного флота у неё не было, а удержать искаженных без мобильных батарей оказалось практически неосуществимым делом.

Португалия, Испания, Англия, Италия и Франция организовали внутри лиги наций оборонительный блок, который очень хотела возглавить Америка, но что-то у них не заладилось. Может обещали мало, может хотели много. Но неожиданно для всех Германия оказалась против, выдвинув необоснованно завышенные требования — траты на защиту от диссонанса в невообразимые 35% ВВП, без его возврата.

Жители российской империи же, судя по опросам и статистике поисков во внутренних сетях, воспринимали происходящие сложности как должное. Недавний всплеск воодушевления граждан центрально европейских регионов, от возврата территорий Сибири и малой Азии, полностью погас на фоне бедственного положения западноевропейской части империи, но тяготы люди переносили стойко.

Правительство, временно возглавляемое условной партией войны, ввело драконовские налоги для аристократии, обосновывая их принесенной клятвой царю и отечеству, при этом пропаганда не спала и показывала как богатые с готовностью делятся своими капиталами, отправляют на спасательные операции своих детей и наследников, хотя по факт такие события были не так уж и часты.

Мы же… копали. В первую очередь сменил своё русло Днепр, охватив западные окраины Киева и других крупных городов, стоящих на реке. Одесса стала городом на острове, как и Херсон. Те города, которые по причине удаленности от водных ресурсов и крупных электростанций было невозможно защитить — эвакуировали, и шли дальше — на север. Под Минск.

Хуже всего в Российской империи дела шли в губерниях Балтии. Несмотря на своевременно высланные подкрепления и значительно возросшие группировки флота и армии они просто не успевали зачищать накатывающие волны тварей. Я несколько раз порывался улететь на север, но меня постоянно сдерживало то, что наши силы были в несколько раз меньше и ещё не выполнили свои обязанности.

Было ли весело копать сотни километров рва? Да ни разу, это была монотонная тяжелая работа, требующая предельной концентрации и полной самоотдачи. Даже мне, с постоянной двойной медитацией на восстановление и усиление, приходилось не сладко, а уж корабли сопровождения, пусть и выполнявшие меньше работы, и вовсе приходилось регулярно менять, чтобы их пилоты и реакторы не перегорели.

Все были при деле. Каждый занимался тем, что у него лучше всего получалось, и даже бывшие враги централизации, лесные братья и ополченцы войска польского, перешли на сторону спасающегося народа. Ситуация, в целом отвратительная и жуткая, из катастрофической, постепенно становилась контролируемой, хоть и плохой.

— В чем дело? — спросил я, увидев, как помрачнел офицер связи.

— Докладывают о первых искаженных в Швеции. — ответил радист.

— Беженцы спасаются куда могут, искаженные теряются в их рядах, так что ничего удивительного. — вздохнул я.

— Прошу прощения, ваше высочество, я не верно выразился. Особенные искаженные твари. Из самого центра польской зоны. — проговорил офицер связи, и вывел на один из экранов изображение из местных Шведских новостей. О чем лопотала репортер разобрать было невозможно, но знание языка и не требовалось.

На пристань, с которой в панике бежали пассажиры пришвартовавшегося морского лайнера, выбиралось нечто размером с грузовик и при этом обладающее всеми признаками гигантского краба. Толстый панцирь, суставчатые лапы с острыми когтями на концах и несколько жуткого вида клешней.

Морда твари, запрятанная между костяными пластинами из ребер, состояла из полукруга человеческих черепов, а пасть из множества пальцев, спешно запихивающих чью-то откушенную ногу. Стоило монстру выбраться, как вокруг него замерцали выстрелы, не достигавшие своей цели.

Тварь, которую мы относили к подвиду толстяков, неожиданно стремительно для такой туши, набросилась на таможенников охранявших порт с личным оружием, и побежавший от страха оператор едва успел заснять как гигантский краб схватил своими клешнями попытавшуюся убраться от монстра репортершу и целиком запихал её в пасть. Ноги девушки еще несколько секунд дёргались, но её конец уже был понятен, когда тварь добралась и до оператора.

— Жуть какая. — проговорила, передёрнув плечами офицер РЭБ.

— Да, жуткое зрелище. — согласился я, всматриваясь в изображение. — Перемотай на полторы минуты назад, замедли.

Лейтенант послушно выполнил команду, и когда я увидел то что хотел и приказал стоп, большая часть команды невольно перекрестилась. Да, происходящее на переднем плане вызывало смесь страха и отвращения, но то что было дальше, почти размыто и вне фокуса, у меня вызывало куда больше опасений. Потому что за крабом, оказавшимся скорее всего просто самым быстрым из тварей, на берег начали один за другим выбираться другие монстры.

— Это что же, все наши рвы бесполезны? — с тоской и отчаяньем в голосе произнесла лейтенант РЭБ.

— Нет. Мы делаем главное — снижаем возможность прохода тварей. Ров и стена — не морская пучина, в которой невозможно обнаружить и уничтожить врага без патрулирующих подводных лодок. Так что главное — вовремя обнаружить опасность прорыва. — ответил я, успокаивая экипаж.

Нет, наши усилия и в самом деле были не напрасны, но ценность их резко снизилась. Да, ров и стена сразу за ним, это не пологое морское дно по которому можно выйти на берег. Перепад высот, в почти десять метров — это не то, что можно преодолеть с наскоку. И всё же это не бетонные укрепления, а просто земляной, пусть и утрамбованный прессами, вал, который при достаточном времени вполне можно развалить.

А ведь уже поступали редкие сообщения о новых видах тварей — подземных, идущих правда куда менее резво чем основная масса, но что куда опаснее — летающих, с перепончатыми крыльями. Жуткая диссонансная эволюция, где нежизнеспособные монстры тут же пожирались их более успешными собратьями, а те в свою очередь становились куда опасней и многочисленней.

Будь у тварей осознанность, разум, который взял бы их почти несметные полчища под контроль, и ни о каком выживании человечества речи бы не шло. К счастью, хаотичность нападок и постоянная смена вектора движения тварей и пожирания ими друг друга существенно ослабляли жуткую орду.

Был в этом и минус. По свидетельствам разведки, останки прожаренного мною живого поля были пожраны за считанные дни, и теперь в сторону Киева двигались несколько монстров куда меньшего размера, но достаточно быстрые и более приспособленные к боям с воздушным флотом. Но это пока не наша проблема.

Приказав связаться с генеральным штабом и на всякий случай продублировать наши опасения относительно ходящих под водой искаженных, я добавил к ним рекомендации по организации патрульной службы и блокпостов, хотя уверен с этим справились и без меня, благо специалистов пограничников хватало, а вот с тварями диссонанса сталкивались далеко не все.

— Первое обнаружение морских гадов. — доложил Багратион, войдя в кабинет императора. Борис предпочитал заниматься работой, не отвлекаясь от глобальных исследований, но сейчас ситуация обострилась на столько, что ему пришлось отложить все изыскания, чтобы окунуться в текущие проблемы.

— Что по разложению? — спросил император, быстро читая отчеты.

— Обнаружено в минимальных объёмах. — ответил Леонид, переключив вкладку на планшете. — Даже в пятистах километрах эффекта разложения почти не видно.

— Не характерно. — поморщился Борис, серьёзно задумавшись. Диссонанс, как и резонанс, имел четко очерченную природу и зону действия. Обычно твари, отдаляющиеся от центра искажения, начинали терять мобильность, структурную целостность, а стоило им выйти в зону «нормали», как твари разлагались, превращаясь в бессвязные куски плоти, после чего их зачистка не представляла сложности.

Да, были условно стабильные диссонансные формы. На самом деле таковыми не являющиеся. Искаженные пусть и вызывали страх и трепет, но в большей степени оставались людьми. Как и подвергшиеся искажению звери и растения. Крайние же формы, вроде живого поля, не могли отдалятся от центра искажения больше, чем на определенное расстояние, зависящее от мощности излучения.

И гибель Второй такую дыру в реальности пробить просто не могла. Ни при каких условиях. Вот если бы он сразился с первым, и оба выложились по полной, пожалуй, возмущение могло бы привести к дыре такого размера что накрыла бы всю Европу, особенно ели один из них погиб бы, высвободив все силы и став ключом. Но не Вторая.

Изначально не слишком сильная девица, получившая свои способности только благодаря поддержке англичанина, в качестве противовеса и раздражающего фактора для него и Пятой. Проще говоря для России и Германии. К слову, как бы чужак не возмущался, а Борису удалось использовать Генриха с максимальной выгодой.

Германия в начале наступила на Польшу, на волне воодушевления от приобретения территорий ввязалась в проигрышную войну и оттянула на себя большую часть тварей, пока войска России приходили в себя. Затем, отступая, немцы были вынуждены оборонять города, и сейчас почти шестьдесят процентов всех искаженных находились на их территории, высвобождая людские и технические ресурсы остальных стран.

Даже понимая это, Пятая поддержала его кандидатуру для входа в совет, и сейчас торг шел на уровне Четвертого. Япония отчаянно требовала помощи в захвате Корейского полуострова, предлагая за помощь в этой авантюре не только нейтральный статус в возможной будущей войне, но и свою лояльность.

Увы, предложить это Борис не мог. Слишком много сил было направлено на удержание стремительно тающих европейских территорий, и это было странно. Можно даже сказать подозрительно. Не могли искаженные просто так сохранять свою стабильность на таком расстоянии от центра зоны диссонанса.

— Что по англичанам и американцам? — спросил Борис, откладывая очередной документ. — Есть информация об их альянсе?

— Если такой альянс и заключен, нам об этом ничего неизвестно. Формально Англия возглавляет европейский совет по безопасности, совместно с Германией и Францией. — ответил Багратион-старший. — В ближайшее время они должны сформировать объединенные флотские соединения, для защиты границ от искаженных.

— Что по поводу стратегии с электрическими ловушками? — уточнил император.

— Используют, на всей протяженности фронта. — коротко ответил Леонид, заглянув в документы. — Объединяют с автоматическими турелями, напалмом и стенами, но эффективность оставляет желать лучшего. Техника часто сбоит и выходит из строя, фон диссонанса повышается именно в зонах боевого соприкосновения.

— И это тоже странно. — проговорил император. — Свяжись с нашими партнерами и закинь им такую мысль — кто-то управляет тварями, а самые крупные из них тащат зону диссонанса с собой.

— Разве это возможно? — нахмурившись спросил Багратион.

— Возможно всё, просто некоторое с около нулевой вероятностью. — ответил Борис. — Сейчас куда важнее посеять в их умах сомнения, так что сделай это аккуратно. Пусть будет утечка из секретных документов.

— В таком случае, не лучше ли отложить информацию о гибели в теракте последней наследной принцессы Польши? — уточнил Леонид. — Два скандала за раз — может быть перебором.

— Нет, пусть эта информация разойдется. — покачал головой Борис, вновь берясь за планшет. — Всё происходящее, лишь вершина айсберга. Гибель миллионов — статистика, а не трагедия. Так что наша задача правильно эту информацию подать.

— В таком случае у меня предложение, ваше императорское величество. — сделав небольшую паузу, и обдумав ситуацию сказал Леонид. — Как на счет слить информацию не им, а цесаревичу?

— Не называй его так. — поморщившись напомнил Борис, и глава разведки разом затих. Но, как бы неприятна не была мысль о чужаке, порушившем стройный план, и своим вмешательством заставившем совет пойти на крайние меры, она была достаточно разумна. А главное — выгодна. А Борис знал когда нужно использовать людей.

— Хорошо. Аккуратно слей информацию своему сыну, так чтобы он передал её Александру. — подумав решил император. — Новости должны исходить не от нас.

— Как прикажете, ваше величество. — поклонился Леонид.

— Давай, поднимайся! — зло крикнула София, своему непутевому муженьку. Воронцовы, с трудом вырвавшиеся из оков имперской охранки и сбежавшие, как им казалось, от всех бед, оказались зажаты в Словении между наступающими тварями и закрытой на замок границей Австрией.

Олег, стиснув зубы, отполз от сдохшей твари, которую разрубил на куски, выложившись на полную. Вот только монстр продолжал шевелиться даже после того, как из пятиметрового гиганта превратился в метрового коротышку. Стали видны и его изначальные формы.

Котик. Наверное, когда-то вполне милый, с висящими ушками и грустной мордой, высовывающейся из жуткого мясного мешка, он с хрипом мяукал, заставляя вздрагивать от этого металлического скрежета. Если бы не щупальца, торчащие из мясной массы, его можно было даже пожалеть.

Вот только в этих щупальцах были зажаты останки разорванного на куски жандарма, медленно втягиваемого в мясную массу. Софья ударила несколькими дисками ветра, сплетенными в общую спиральную структуру, и тварь лишилась всех конечностей по правому боку, дико взвизгнула и отпрыгнула в сторону, освобождая дверной проход для попытки побега.