Помоги проекту - поделись книгой:
Денис Кащеев
Подлунный квест (Краденая магия — 4)
Пролог
в котором лавку скромного китайского торговца
посещает весьма требовательный клиент
Студеным зимним утром, едва ленивое бледное солнце сподобилось самую малость приподняться в серое небо над покатыми московскими крышами — в тот час, когда лавки на Тверской и в ее окрестностях уже открыты, но назойливые покупатели до них еще в большинстве своем не добрались — в ничем не примечательный переулок свернула с бульвара высокая фигура. Черная на белом снегу, случайному наблюдателю она, пожалуй, сперва могла бы даже показаться несколько зловещей, но, приглядевшись, тот быстро понял бы свою ошибку, опознав кадета-первокурсника Федоровского корпуса в униформе по сезону — длиннополой шинели и каракулевой меховой шапке. А при толике внимательности даже догадался бы, что перед ним девица — но исключительно благодаря застежке на дамскую сторону: лицом и статью сей федоровец куда больше напоминал парня.
Как бы то ни было: ничего необычного или, тем паче, пугающего — так решил бы, вероятно, наш незадачливый очевидец. И снова бы ошибся: изначально интуиция его не подвела. Дело в том, что свой утренний моцион Тереза фон Ливен — а это была именно она — ныне изволила совершать отнюдь не в одиночестве. И компанию ей — незримо, разумеется — составлял не кто иной, как Тао-Фан, беглый Князь духов.
«
«Мне зайти внутрь?» — уточнила Тереза, замедлив шаг.
«
«Помню, помню: пять дюжин саженей, — быстро кивнула фон Ливен. — Ты мне это уже сорок раз повторял!» — с легким недовольством заметила она.
«
«Да, прости», — поспешила согласиться со спутником молодая баронесса. Гнусные гонители из мира духов никак не желали оставлять Тао в покое. Обложили, готовые подловить на малейшей ошибке. Так что прошли те времена, когда Князь мог свободно уходить в свой астрал и возвращаться к ней, когда вздумается — теперь он почти все время вынужден был держаться возле Терезы: лишний шаг в сторону — и риск быть обнаруженным возрастал неимоверно.
Положа руку на сердце, саму фон Ливен сложившаяся ситуация более чем устраивала: так Тао был ее и только ее — всегда! Но даже мысль об этом Тереза считала недостойной, постыдной. И готова была сделать все, чтобы отвести наконец от своего Князя нависшую над ним угрозу — ну или хотя бы ее умалить.
Собственно, как раз для того они сегодня и пришли в этот заснеженный переулок.
«Покажешь мне, что произойдет внутри?» — спросила Тереза уже вслед двинувшемуся к лавке Тао.
«
«Да», — твердо заявила она.
«
Тесное помещение лавки оказалось разделено надвое широким прилавком, в беспорядке заваленным всевозможными экзотическими вещицами: глиняными, бронзовыми и каменными статуэтками людей, животных и чудовищ, расписными шкатулками, фарфоровыми чайничками и вазочками, деревянными масками и тряпичными куклами. На стенах и под потолком громоздились пестрые гирлянды, вперемешку с бумажными фонариками, связками тростниковых вееров и декоративных свитков с картинками или просто замысловатыми надписями иероглифами. На полках высились ряды книг и какие-то разномастные склянки.
Над нешелохнувшейся дверью сам собой мелодично звякнул колокольчик — не иначе, гость счел необходимым уведомить о своем визите. И хозяин не заставил себя ждать: из полумрака подсобки к прилавку шагнул пожилой китаец в напоминавшем банный халат мешковатом одеянии с широкими рукавами и шелковой шапочке.
Вопреки ожиданию не обнаружив в лавке покупателя, торговец недоуменно закрутил по сторонам седой головой.
— Приветствую вас, достопочтенный Ли, — с коротким поклоном проговорил Тао-Фан, проявившись по свою сторону прилавка в образе стройного белокурого юноши.
Несколько секунд хозяин удивленно рассматривал необычного визитера.
— Ван?! — изменившись в лице, вдруг ахнул хозяин.
— К вашим услугам, — не стал спорить Князь с этим традиционным китайским титулом — именно так издревле называли таких, как он, на просторах Поднебесной.
— Насколько могу судить, сие я к вашим услугам, Ван, — без особого энтузиазма в голосе проговорил на это Ли. — Чем могу служить? Едва ли в моей скромной лавке найдется товар, способный хоть мало-мальски заинтересовать самого повелителя духов…
— Думаю, найдется, — приветливо улыбнулся Тао-Фан. — Даже уверен на сей счет!
— Осмелюсь поинтересоваться, о чем идет речь? — выговорил китаец.
— Об информации, разумеется, — с готовностью сообщил Князь.
— Вот как? — слегка вздернул густые белые брови хозяин. — Признаюсь, я польщен! Нечто, укрытое от всепроникающего взора самого Вана духов, но известное мне, простому купцу Ли…
— Ну, не такому уж и простому, — хмыкнув, перебил его гость. — Или Великий Союз триад уже не числит вас своим агентом в России?
— Всего лишь торговым агентом, Ван.
— О, не скромничайте, уважаемый! — усмехнулся Тао-Фан. — К вам не из III Отделения пришли!
— Позволено мне будет узнать, что конкретно вас интересует, Ван? — по лицу хозяина можно было легко предположить, что он, случись у него выбор, предпочел бы вести разговор с жандармами.
— Мир-донор, — охотно ответил Князь. — Или, как его иначе именуют, Отрезанный мир.
— Оба названия достаточно неточны, я бы даже сказал: условны, — не преминул с деланой рассеянностью заметить Ли.
— Ну, вы же меня поняли, — уже будто бы в некотором раздражении пожал плечами дух. — Да дело и не в терминологии. Мне нужен путь туда. И я знаю, что у вас, в Поднебесной, таковой известен.
— Увы, если сие и так — то только не триадам, — покачал головой китаец. — Вот монахам — возможно, но они умеют хранить свои секреты. А мы не имеем привычки лезть в их дела.
— Неужели? — насмешливо прищурился Тао-Фан.
— На том издревле стоит Китай. Три столпа Поднебесной — чиновничество, триады и монахи — каждый сам по себе.
— Что ж, очень жаль, — неожиданно не стал спорить дух. — А ведь за информацию я готов был щедро отплатить. Не желаете узнать, чем именно?
— Думаю, не ошибусь, если скажу: тут мне лучше остаться в неведении… — хмуро бросил торговец.
— Быстрой и легкой смертью, — проигнорировав его ответ, заявил Князь. — Но раз вам нечего мне предложить…
Разом побледнев, Ли тяжело осел на прилавок и судорожно схватился обеими руками за собственное горло, ненароком смахнув при этом на пол несколько ярких безделушек.
— …значит вас ждет смерть иная — мучительная и затяжная, — бесстрастно продолжил Тао-Фан. — Длящаяся долгие, долгие годы. Десятилетия невыносимых страданий на пороге Пустоты — не имея возможности оный ни переступить, ни отодвинуть… Бр-р! — демонстративно поежился он. — Такого и злейшему врагу не пожелаешь! Не так ли?
Ли конвульсивно дернулся, сбив с прилавка высокую мраморную статуэтку. Со стуком упав, та разлетелась на мелкие кусочки.
— А вот это уже обидно было, — слегка нахмурился дух, покосившись на серые осколки. — Пытаться активировать у меня на глазах защитный артефакт — и надеяться, что я ничего не замечу? Нет, в самом деле?
— Пощадите, Ван… — едва слышно прохрипел из-за прилавка старый китаец. Цвет его лица сменился с белесого на густо-серый.
— Охотно: в обмен на путь в Отрезанный мир!
— Я его не знаю… Клянусь Небом!
— Мне жаль, — в искреннем огорчении развел руками Князь. — Что ж, раз вам больше нечего мне сказать… — он решительно отвернулся и шагнул к двери.
«Обязательно его убивать? — неуверенно подала голос Тереза, наблюдавшая за происходившим в лавке из сквера снаружи — глазами Князя. — Да еще столь жестоко?»
«
«Ты уверен, что он что-то скрывает?»
«
— Стойте, Ван! — выдохнул между тем Ли.
«
— Да? — с ленцой снова повернул голову к прилавку дух.
— Я действительно не знаю пути в Отрезанный мир, Ван…
«Вот видишь!»
— В таком случае… — разочарованно начал было Князь.
— Но мне рассказывали об одном купце, который им точно ходил! — торопливо перебил Тао-Фана скрюченный торговец.
— В самом деле? И кто же сие?
— Савва Адамов. Российский подданный.
— Слышал о таком, — одобрительно кивнул Князь. — Как я могу его найти?
— Он нынче в Китае. Монахи его прячут… Где — неизвестно…
— Раз неизвестно, то и говорить не о чем, — пожал плечами дух. — Прощайте, Ли!
— Подождите! — уже, похоже, из последних сил вскинулся китаец. — Был один человек, который тоже искал Адамова… Якобы по приказу небезызвестного князя Огинского… И, как говорят, нашел. Но сам угодил в западню. Ходят слухи, что теперь его держат в императорской лечебнице в Сиане, погруженным в вечный сон… Сие все, что мне ведомо… Действительно, все… Сами убедитесь, я приоткроюсь!
Голос китайца окончательно сорвался, и он умолк.
Неспешно приблизившись к прилавку, Тао-Фан с четверть минуты вглядывался в искаженные мýкой черты торговца, затем удовлетворенно кивнул.
— Что ж, уважаемый Ли, сие уже что-то. Полагаю, свою плату вы честно заслужили. Ступайте с миром в Пустоту.
— Благодарю, Ван!..
Лицо китайца разгладилось, взгляд застыл. Безжизненное тело торговца медленно сползло на пол.
Впрочем, к этому моменту Князя в лавке уже не было.
Глава 1
в которой я сижу на пне
По пути от главного здания корпуса к казармам в глубине дубравы за третьим пнем слева по ходу движения прятался еще один, неофициально прозванный Плахой Разлуки, коротко — просто Плахой. Летом и даже осенью он был надежно укрыт от любопытных взоров плотной завесой кустарника, сейчас же, в середине зимы, вполне себе просматривался и с аллеи. По исстари бытовавшей в Федоровке традиции — первым о ней мне некогда поведал мой сосед по комнате, Захар Сколков, но после я слышал такое еще не раз и не два — на Плаху приходили для последнего разговора парочки, решившие прекратить свои отношения. Если им удавалось расстаться по-хорошему, на пне появлялась зарубка — якобы, сама собой.
Захар уверял, что однажды лично был тому свидетелем — прошлой весной, когда порвал с некой неназванной мне сокурсницей. По его мнению, Плаха являлась своего рода артефактом. Но кто и зачем поместил его в дубраву на территории корпуса, Сколков понятия не имел.
Рассказывали также, что как-то одна брошенная девица в сердцах пыталась Плаху сжечь — магией разумеется — но лишь сгорела дотла сама. Однако вот это уже почти наверняка было не более чем досужей местной легендой.
Ну и, разумеется, те, кто расставания покамест не планировал, старались держаться от Плахи подальше — случайно присесть на нее, забывшись, считалось для них
Это все была, скажем так, присказка, а сказка заключалась в том, что сейчас возле Плахи, сосредоточенно изучая и в самом деле имевшиеся на ней многочисленные зарубки разной степени свежести, стоял я. А сидела передо мной на пне незабвенная Маша Муравьева. И притащились мы сюда под вечер по глубокому снегу отнюдь не по моей инициативе.
Так-то все было ясно без лишних слов. Но от неожиданности — зачем она зовет меня на ночь глядя на аллею, заранее длинноножка мне не объяснила, а сам я о пресловутой Плахе и не вспоминал, пока моя спутница вдруг не плюхнулась задницей на пень — у меня почти непроизвольно вырвалось:
— Серьезно?!
Честно говоря, кем-кем, а влюбленной парочкой нас с Машей назвать было трудно. Сблизились мы после той нашей американской истории, когда Муравьеву расщепило астральным взрывом, отколов от нее духа Оши — и одновременно сняв с длинноножки проклятие метиса. Нежданно для самой себя Маша оказалась на пороге совершенно новой, непривычной жизни, растерянная и разоруженная. И, думаю, скорее неосознанно, нежели по холодному расчету, принялась искать решение старым, проверенным путем — включив режим «Комната 333!». Ну а я, вероятно, просто удачно оказался в нужном месте в нужное время. Даже не знаю, для кого более удачно — для нее или для себя.
Отношения у нас в итоге сложились довольно специфические. Никаких взаимных обязательств они не предполагали по определению, но при этом ни я, ни, насколько мне было известно, Муравьева, уже ничего не искали на стороне. И не потому что, типа, «нельзя», а потому что «на дух не нужно». Но при всем при этом мы вовсе не стали друг для друга неотъемлемой «второй половинкой», без которой, мол, и белый свет не мил. И, повторюсь, не считали себя записной «парочкой».
Ну, то есть я не считал. Был совершенно уверен, что и Маша рассуждала так же — и только теперь, когда она вдруг привела меня к Плахе, получил повод в этом усомниться.
— Прости… — потупив взор, тихо проговорила длинноножка в ответ на мое «Серьезно?!».
Затем снова подняла на меня темно-голубые, почти синие глаза, явно ожидая какой-то реакции — вопроса ли, спора ли — но я, признаться, просто не знал, что тут можно сказать — и над Плахой повисло напряженное молчание.
— Прости, — повторила наконец Муравьева. — Мне… Нам с тобой нельзя больше встречаться…
— Даже в классе? — неуклюже попытался сострить я.
Получилось, надо признать, двусмысленно: так-то было понятно, что встреч на занятиях нам всяко не избежать. Но дело в том, что после отмены военного положения и возвращения в Федоровку второкурсников, жилые комнаты перестали оставаться в полном нашем распоряжении, и однажды, не найдя лучшей возможности, мы устроили вечеринку на двоих в одной из учебных аудиторий, от которой у Маши каким-то образом оказался ключ. Парты, наглядные пособия, к ним бутылочка красного сухого… Вышло памятно.
— Ты понял, о чем я, — грустно вздохнула девушка.
Я кивнул.
Поделиться книгой: