Наследник фортуны 2

Наследник фортуны 2

Глава 1

После разговора со вдовой я решил проверить одну из своих теорий. Любопытно же… Покинув апартаменты, спустился на первый этаж и постучал в дверь дворницкой. За ней практически тут же раздались быстрые шаги, а затем почти неслышно скрипнули петли.

— Добрый день, ваше благородие, — радостно выдохнул Фомич, что-то быстро сглотнул и провёл мозолистой рукой по бороде, в которой запуталась варёная капуста.

— Приятного аппетита, — сказал я, почувствовав насыщенный запах щей, идущий из логова дворника. — В какой квартире живёт приказчик?

— Дык, прям супротив ваших хором изволит проживать господин Кармье.

Млять, зря спускался. Хотя нет, не зря.

— Никифор Фомич, вам задание особой важности.

— Слушаю, сударь, — подобрался дворник, точно побитая жизнью гончая, частенько балующаяся жевательным табачком.

— Будь добр, поймай для меня извозчика, да мои вещи на первый этаж снеси и кота не забудь.

— Эх, всё-таки съезжаете, — печально проронил дедок. — И Цербера, стало быть, с собой берёте?

— Беру, — кивнул я и по-военному коротко добавил: — Доедай щи и сразу за дело.

— Угу, — рьяно бросил Фомич и скрылся в дворницкой.

А я простучал подошвами штиблет по лестнице с мраморными ступенями и снова оказался на третьем этаже. Тут мой кулак несколько раз ударил в покрытую золотистой краской дверь, украшенную резьбой. Но отвечать мне никто не торопился. Пришлось ещё пару раз постучать и лишь затем кто-то шаркающей походкой подошёл к двери и открыл оную. Передо мной предстал приказчик и удивлённо выгнул лохматые седые брови. Он явно не ожидал моего визита.

— Моё почтение, сударь, — проговорил я и сразу перешёл к сути дела: — Дворник уже сообщил вам, что я съезжаю?

— Да, сударь, — суконным голосом ответил тот и, помявшись, нехотя добавил: — Никита Алексеевич, ежели вы решили-с съехать из-за некоторых финансовых проблем-с, то я могу вам ссудить недостающую для оплаты сумму.

— Весьма благородно с вашей стороны, но дело не в деньгах. Я просто хочу переехать поближе к своему университету. И кстати… на днях никто не интересовался моей персоной? Может, кто-то телефонировал?

— Как же не интересовался, — встрепенулся старичок и поправил пенсне. — Дядюшка-с ваш звонил, собирался сюрприз сделать. Надеюсь, я не испортил его, сообщив вам об этом разговоре-с?

— О-о-о, не волнуйтесь, не испортили. Сюрприз удался!

— Замечательно, замечательно, — дёрнул уголками губ приказчик и уточнил, вернувшись к своим обязанностям: — Сударь, а ежели на ваше имя придёт корреспонденция-с или опять же кто-то телефонирует, разыскивая вас, то куда мне всё это переправлять-с?

— Пока никуда. Я позже сообщу вам свой новый адрес, сударь, — соврал я, конечно же, не собираясь раскрывать своё новое местожительство. — Благодарю за заботу.

— Это мой долг-с.

— Рад был с вами познакомиться. А теперь я с вашего позволения откланяюсь.

Распрощавшись с Кармье, я вошёл в свои бывшие апартаменты, а буквально через десяток секунд в них проник и раскрасневшийся дворник.

— Пролётка ждёт у дому, ваше благородие, — хрипло сообщил он мне, тяжело отдуваясь. Видать, бежал.

— Благодарю, — сказал я и с трудом поймал пушистую скотину, которая принялась утробно ворчать, недобро поглядывая на меня. Однако кот не делал попыток вырваться, и на том спасибо.

Я взял Цербера на руки и вместе с ним покинул квартиру, а позади нас посеменил дворник, взявший оба моих мешка с одеждой. Мы спустились по лестнице, вышли из особняка Круппа и подошли к пролётке, на козлах коей восседал тучный возница в плаще и картузе.

— Ну, стало быть, прощевайте, ваше благородие, — грустно сказал дворник, поставив в повозку мои мешки. — И ты прощевай, Цербер. Веди себя хорошо, дабы мне не было за тебя стыдно.

Кот ответил Фомичу весьма прохладным взглядом, в котором читалось, что он срать хотел на слова дедка. А я похлопал дворника по плечу, вручил ему серебряный рубль, забрался в пролётку и бросил вознице:

— Любезный, поезжай на проспект Муромского.

— Но-о! Пошла, родимая! — зычно выдал извозчик и тряхнул вожжами.

Каурая лошадь тяжело вздохнула и, понуро опустив голову, устало постучала копытами по брусчатке. Её даже не радовала замечательная погода: нагревшийся стараниями солнца воздух и чистые серо-стальные небеса, в которых можно было разглядеть толстобрюхий дирижабль, лениво плывущий над золотистыми луковками белокаменной церкви, обосновавшейся на той стороне реки.

Однако лошадке не пришлось долго работать ногами. Уже в паре кварталов от доходного дома Круппа я сообщил вознице, что передумал ехать дальше. Расплатился с ним и двинулся пешком по тротуару, ловя на себе любопытные взгляды прохожих. Да, с котом и мешками я выглядел, скажем так, интересно, только, млять, попугая на плече не хватало. Но уже за углом, около цирюльни, я поймал другого извозчика и приказал ему ехать на угол Сенной и Спасской. Вскоре мы добрались до этого места, после чего я прошёл ещё один квартал пешком, а потом нанял очередного возницу, который довёз меня до площади Восстания магов. Тут я вышел, надеясь на то, что сбил со следа тех, кто может вознамериться проследить мой путь от особняка Круппа.

Держа в руках мешки и кота, огляделся. Площадь могла похвастаться целым ансамблем из загаженных голубями статуй, изображающих сражающихся магов. Они стояли в бассейне фонтана, чьи струи искрились на солнце. Мимо ходили горожане, среди коих не спеша вышагивали полицейские в форменных мундирах, и порой по мостовой проезжали телеги да автомобили.

Я тут уже однажды бывал, когда искал портняжную мастерскую Лурье, посему знал, что среди окружающих площадь старинных особняков имеется доходный дом. Конечно, он был не чета особняку Круппа, но мне сейчас как раз и требовалось такое место, где не будут задавать лишних вопросов. Да и отсюда действительно было рукой подать до моего университета.

Миновав плюющийся холодными брызгами фонтан, я преодолел ещё с три десятка метров и оказался перед тем самым доходным домом. Светло-жёлтый фасад мог похвастаться кое-где потрескавшейся штукатуркой, серыми пятнами плесени и скалящимися на карнизе горгульями. Ну, сойдёт.

Взошёл по трём ступеням и кивнул одутловатому швейцару в немного помятой ливрее. Тот схватился за блестящую медную ручку, отворил передо мной дверь, а потом услужливо взял оба моих мешка.

— Благодарю, — бросил я, продолжая держать в руках лишь кота, который подозрительно поглядывал на довольно светлую парадную. В ней весьма кстати обнаружился солидно одетый средних лет типчик, напоминающий раскормленного крысёныша с острым носом и зализанными волосами, словно гуталином покрытыми.

— Вы приказчик? — сразу же спросил я, практически уверенный в том, что не ошибся. У меня на такую публику взгляду уже был намётанным.

— Да-с, к вашим услугам, сударь. Моё имя Герт Байер, — представился он высоким, писклявым голосом с немецким акцентом, чеканящим букву «р».

— День добрый. Свободные квартиры имеются?

— Имеются, имеются, — закивал тот головой. — На какой срок рассчитываете заселиться? И какие апартаменты желаете: подешевле, подороже?

— Покажите ваши лучшие апартаменты. Ежели они мне понравятся, то сниму на пару недель.

— За животное придётся доплатить, — сразу предупредил приказчик, глянув на кота. — И заплатить надо бы вперёд. Такие уж правила, что поделать.

— Вы только кота хорошо кормите и ухаживайте за ним. Он у меня дворянских кровей. Смотрите как презрительно на вас глядит, точно царь.

— О, не извольте волноваться! У нас самые лучшие служанки. Ваш кот ни в чём не будет нуждаться, — с приклеенной улыбкой заверил меня Герт Байер и указал рукой на старинный лифт с раздвижными дверьми. — Прошу, сударь.

Мы втроём вошли в лифт, а тот отвёз нас на четвёртый этаж, где приказчик показал мне просторные апартаменты. Они предсказуемо оказались хуже моих предыдущих, но зато тут обнаружилась небольшая коморка для личного слуги. Вот в ней-то я и решил поселить Цербера.

— Значится, подходит вам эта квартирка? — осведомился в конце показа Герт Байер.

— Подходит, сударь, — проронил я и кивнул швейцару на парчовую софу с изогнутыми ножками, покрытыми золотистой краской. Он поставил возле неё мои мешки. — Правда, окна выходят на площадь, а там всегда шумно.

— Однако вид из них просто божественный! И стоит такая квартирка всего пятнадцать рублей в седмицу. Конкуренты берут за подобные комнаты много больше, чем мы. Не сомневайтесь в этом, сударь.

— Вот деньги, господин Байер, — протянул я приказчику красный червонец и пятак.

— Благодарю, — расплылся тот в улыбке, показав крепкие желтоватые зубы с внушительными щербинками между ними. — Осталось только записать ваши паспортные данные в журнал. Простая формальность.

— Давайте обойдёмся без этой формальности, раз она простая, — хмуро произнёс я и, поколебавшись, вручил Герту ещё один пятак. — Могу уверить вас, что закон я не нарушал и никто не разыскивает меня, однако мне не хотелось бы, что моё имя упоминалось в каких-нибудь документах.

— Как же мне вас величать, сударь? — охотно взял деньгу приказчик и тут же проворно сунул её во внутренний карман сюртука.

— Иван Иванович.

— Что ж, Иван Иванович, вот ключ от входной двери. Располагайтесь.

Немец передал мне затейливый ключ и сгинул. А я принялся разбирать мешки и развешивать одежду, косясь на Цербера, обнюхивающего голубые обои с серебряной ниткой. Кажется, в целом ему новое жилище понравилось. Мягкие ковры на паркете, тяжёлые бархатные портьеры, хрустальные люстры, лакированная мебель, чёрный телефонный аппарат… Да, жить можно.

Разобравшись с вещами, я спрятал в шкафу большую часть денег, закрыл входную дверь и вышел на улицу. Поймал таксомотор, плюхнулся на заднее сиденье, напоминающее кожаный диван, а затем сказал усатому шоферу в кепке с блестящим козырьком:

— Везите меня к Жёлтой речке, милейший.

— А куда именно, ваше благородие?

— Хм… конкретного места нет. Придётся поездить вдоль речки. Но я за всё заплачу сполна.

— Как скажете, господин, — пожал плечами водитель и дёрнул рычаг.

Автомобиль заскрипел, заурчал мотором и пошуршал колёсами по брусчатке, выбрасывая из выхлопной трубы чёрные клубы, быстро рассеивающиеся в воздухе.

— Токмо это, ваше благородие, ежели вы желаете поскорее домчаться до Жёлтой речки, то надобно будет через Горелку ехать, но мы по самому краю проедем.

— Ну если надо, то поезжай, — флегматично ответил я, почесав кончик носа, засвербевший из-за витающих в салоне угарных газов.

Шофер кивнул и прибавил скорость, как только авто выбралось с площади. Дальше мы понеслись по узким улочкам, обгоняя кареты и подводы. Попутно водитель частенько давил на истошно визжащий клаксон и бурчал под нос что-то явно не литературное, поминая еле плетущихся кляч. А я, раз уж выдался момент, снова принялся тренировать вхождение в транс с открытыми глазами, используя магию проклятий. Надо сказать, что у меня получалось обращаться с даром всё лучше и лучше. Возможно, я даже в скором времени сумею проклинать на расстоянии сразу несколько объектов.

Пока же я, утомившись, прервал тренировку и стал поглядывать за окно, где пейзаж кардинально изменился. Украшенные лепниной особняки сменились обветшалыми трехэтажками с облупившимися фасадами, с трещинами в стенах и окнами, кои практически все оказались закрыты рассохшимися ставнями или заколочены досками. Брусчатка тоже пропала, уступив место разбитой, ухабистой дороге. Автомобиль ехал по ней, скрипя всем чем можно, а позади нас с громким лаем бежали лохматые худые псы.

— Это и есть Горелка? — спросил я у примолкшего шофера, сосредоточено объезжающего ямы с мутными помоями.

— Угу, ваше благородие.

— Почему это место так называется? — уточнил я, заметив парочку местных жителей. Лица осунувшиеся, волосы всклокочены, потрёпанная одежда в прорехах, а взгляды отупели от тяжёлой жизни.

— Туточки мусор когда-то жгли со всего города, и мануфактура стояла, но потом, вместе с большущим пожаром, вся и вышла. Восстанавливать её не стали, а ентот район стали называть Горелка. Но мы уже, ваше благородие, практически проехали Горелку. Вон опосля того перекрёстка ужо Жёлтая речка начинается. Тама райончик полутшее будет.

Водитель не соврал. Район и впрямь оказался получше. Дома поопрятнее, улицы не испещряли помои, а в окнах четырехэтажек поблёскивали настоящие стёкла, пусть и мутные, и плохого качества. Однако Жёлтой речке было далеко до центра Петрограда.

— Дык, что прикажете дальше делать, ваше благородие? Так и поедем по ентой улице или чего? — спросил шофер, приоткрыл дверь и громко сплюнул.

— Подъезжай ко всем, кто выглядит адекватным. Мне надо кое-кого найти.

— Сделаю, сударь.

Прохожих в такой час оказалось немного, поскольку рабочий день ещё не кончился. Солнце только-только скрылось за покосившимися крышами. Однако нам всё же удалось наткнуться на нескольких местных, но никто из них не знал Кондратьева Максима Александровича, и даже описание примечательной внешности Рыжика ничего не дало. Но руки я не опустил, и вскоре мне улыбнулась удача. Возле крутого склона узкой, тихой речушки с желтоватой водой обнаружилась лавка старьёвщика. Перед ней с дохлой кошкой играла чумазая детвора, а сам старьёвщик, замшелый дедок, указал мне дом, где живёт человек, очень похожий по описанию на Кондратьева.

Я уселся обратно в таксомотор и сказал хмурому водителю, коему уже порядком поднадоели наши приключения:

— Восьмой дом отсюда. Поезжай.

— Как скажете, — устало сказал он и включил фары. Две жёлтые струи разогнали сумерки, а затем автомобиль двинулся по улице, вызывая жгучий интерес у местной детворы. Дети уже забыли о трупе кошки и с криками понеслись за машиной. Но через несколько домов отстали.

— Кажется, вот этот, — проговорил я, посмотрев на обветшалый дом, чей фасад практически полностью скрывали тянущиеся к мрачнеющему небу тополя. — Тормози.

— Прикажете вас ждать? — тяжело вздохнул шофер, глянув на меня в зеркало заднего вида.

— На, — протянул я ему мятый червонец. — Получишь ещё столько же, когда я вернусь. Постараюсь обернуться быстро. Но ежели через полчаса меня не будет, то со спокойной душой можешь уезжать.

— Благодарю, сударь, — сверкнул улыбкой повеселевший мужик и схватил купюру пальцами, скрытыми водительской крагой.

Я открыл скрипнувшую дверь, покинул машину и покрутил головой. Так, если старьёвщик не соврал, то вход со двора. Что ж… потопали.

Засунув руки в карманы сюртука, двинулся по утоптанной до состояния камня земли, прошёл между торцами соседних домов и оказался в небольшом дворике. Тут на меня взглянула шеренга из пяти уличных туалетов и встретил рядок бревенчатых сараев. Возле одного из последних на перевёрнутом ящике сидел бородатый мужик в синей робе фабричного рабочего и с наслаждением смолил самокрутку. Но стоило ему увидеть меня, как зенки мужика подозрительно сузились, а самокрутка застыла на полпути ко рту. Я скользнул по нему холодным взглядом уверенного в себе человека, а потом глянул на густо покрытый трещинами фасад дома с лишёнными стёкол окнами и двумя обшарпанными дверьми. Левый подъезд или правый? Старьёвщик не сказал об этом.

— Милейший, — пасмурно обратился я к мужику, продолжившему курить. — В каком подъезде изволит проживать Максим Кондратьев? Рыжий такой маг. Я его старинный друг.

— В том… ваше благородие, — нехотя проронил незнакомец, кивнув кудрявой головой на левую дверь. — На третьем этаже. Первая дверь.

— Благодарю.

Я подошёл к двери, открыл оную и поморщился из-за ударившего в нос амбре, густо замешенного на кошачьей моче, табаке, тухлятине и вони сырых досок. Господи, ну и запашок!

Прикрыв нос ладонью, я принялся подниматься по отчаянно скрипящим деревянным ступеням, обратив внимание на то, что на каждом этаже была всего одна дверь. Наверное, она вела в коридор, а уже в том располагались двери квартир. Странная система.

А ещё страннее стало, когда я добрался до третьего этажа и в полутьме попытался открыть дверь. Та не поддалась. Какого хрена? Почему она заперта? Что-то мне это уже перестаёт нравиться. А тут ещё до моих ушей донёсся ритмичный скрип ступеней, прозрачно намекающий на то, что несколько человек быстро поднимаются по лестнице. При этом они шумно дышали, словно откуда-то прибежали. Уж не по мою ли драгоценную душу эти господа?

Глава 2

Шаги быстро приближались, и я решил не изображать из себя героя, а стал быстро, но осторожно подниматься по лестнице. Ступени предательски скрипели под моими ногами, однако этот скрип терялся на фоне более громких звуков, издаваемых неизвестными. А те совсем не утруждали себя скрытностью.

— Где этот залётный? Ты же сказал, что Яшка его на третий этаж отправил, — прохрипел кто-то грубым басом, гулко отдуваясь.

— Дык, наверное, убег наверх, заслышав нас. Айда, братцы. Не уйдёт он от нас. Сейчас мы его пощиплем, — гнусаво протараторил ещё один мужик.

— Токмо ежели чего патроны берегите… — прорезался третий голос. — Они нынче дорогие.

После его слов уроды снова застучали копытами, ломанувшись по лестнице. А я уже, не таясь, помчался дальше. Твою мать! Кажись, меня угораздило попасть в ловушку, расставленную местными гопниками, а то и убийцами. Сейчас они меня чикнут по горлу, а затем сбросят в речку — и ищи ветра в поле. Дерьмо!

— Стой, сударик! Всё равно не удерёшь! — ударил снизу грубый бас, перекрывший скрип вибрирующей лестницы и грохот тяжёлой обуви. — Не заставляй нас бегать за тобой, ноги ломать! Токмо разозлишь!

— Ага! Не зли нас! Мы с тебя пошлину возьмем да отпустим с миром! — насквозь лживым голосом заверил меня гнусавый.

Я мысленно послал их на три буквы и одним прыжком преодолел четыре последние ступени. Вот и конец, пятый этаж. И здесь тоже оказалась всего одна дверь, естественно, запертая, а единственное окно было заколочено досками, между коими струился умирающий вечерний свет, в котором танцевали пылинки.