Лицеист

Подмигнула – и исчезла, напоследок вильнув попой, обтянутой бессовестно-коротким джинсовым мини. Такие вот местные… приколы.

– Придется пить, – усмехнулся Костя, поднимая оранжевое угощение. – Не отказываться же… Еще обидится.

Мы со Славкой не стали спорить – в клубе понемногу становилось жарко, а стаканы с коктейлем не только приятно холодили пальцы, но и выглядели аппетитно. На вкус неизвестная смесь оказалась сладковато-кислой. Апельсин, что–то мятное, газированное… и самая малость алкоголя.

Это меня почему–то насторожило. Гижицкая вполне могла отделаться дежурным подношением – а могла и специально влить в меня немного коварной жидкости, чтобы…

Чтобы что?

– Не кисни, братишка! – Костя осторожно стукнул край моего бокала своим. – Пойдем танцевать.

Может, я и правда зря заморачиваюсь? В конце концов – кому вообще нужен несовершеннолетний князенок, пусть даже рванувший в десять раз по силе родового Дара?

Коварная графиня не кружила поблизости, нацеливая острые когти – Гижицкой даже не было видно… Может, она и вовсе не пришла на собственный концерт, ограничившись распоряжениями для прислуги. А всем остальным уж точно не было для меня дела: публика в клубе резвилась, толкалась у бара и нестройно пыталась подпевать вокалисту, распахивавшему на сцене безразмерный – как у лягушки – рот.

Лето, холодный коктейль в руках, рок-н-ролл на всю катушку и никаких забот. Так?

– Вам здесь нравится, князь?

Девушка появилась буквально из ниоткуда. Высокая, темноволосая, в уже знакомой мини юбке и блузке с бессовестным вырезом. Только на этот раз образ дополняла черная полумаска, почти скрывающая верхнюю половину лица.

Та же самая официантка?..

Нет – другая. Чуть повыше, с немного другой прической. И фигуристая: предыдущая тоже была ничего, но с этой не стояла и рядом. Красотка вынырнула из толпы и вдруг оказалась так близко, что еще немного – и нас просто прижало бы друг к другу.

Уф-ф-ф… А где вообще ее поднос? И что за маскарад?

– Музыка отличная. – Я кивнул в сторону сцены. – И напитки…

– Может, вы желаете… еще чего-нибудь, князь?

Официантка шагнула вперед, встав почти вплотную – и легонько коснулась, проведя ладонью по рубашке от груди к пряжке ремня.

Щелк.

В голове будто вспыхнул крохотный Горыныч. Тело среагировало моментально… но еще быстрее я узнал образ, уже давно отпечатавшийся в сознании. Не разглядел за полумаской – вряд ли это вообще было возможно при таком освещении – просто почувствовал.

– Добрый вечер, графиня. Рад видеть вас.

Гижицкая вырядилась официанткой, скрыла лицо… даже каким–то образом сменила цвет волос – но все равно осталась собой. Заигравшейся девчонкой, примерившей вместе с маской роль роковой красотки. Манящей, соблазнительной, загадочной… Может быть, даже опасной – но уж точно не для меня.

Наша странная связь работала в обе стороны. Гижицкая снова смогла забраться в мой сон – но на этот раз я отыгрался. И увидел в ее глазах страх, который нельзя было подделать.

Не такая уж ты и крутая… когда добыча не по зубам.

– От вас не спрятаться, князь, – усмехнулась она. – Я ждала… нашей встречи.

– Интересно – почему? – Я попытался отступить хотя бы немного – но тут же уперся в чью–то дергающуюся под музыку спину. – К чему этот маскарад? И чем я…

– А почему бы и нет? Такой милый юноша… – Гижицкая закинула руку мне за шею и чуть притянула к себе. – В моем заведении особенному гостю полагается… особенный подарок. Чего бы вам хотелось?

Я изо всех сил пытался заставить себя сказать что–то вроде «Тишины и покоя» – но так и не смог. Даже после того, что случилось в нашем общем сне всего несколько часов назад, упрямая девчонка не унималась.

И в каком–то смысле это даже нравилось… Черт!

– Кто же откажется от подарка? – Я пристроил ладони на талию Гижицкой. – Но вы совсем не похожи на Деда Мороза, графиня. Могу только догадываться, чего мне будет стоить ваша милость.

– Еще и сообразительный… И загадочный. Я бы немало отдала, чтобы узнать – кто же такой на самом деле князь Александр Горчаков?

Может, Гижицкая даже не пыталась снова провернуть свои трюки. Но самой ее сверхчеловеческой притягательности и близости горячего тела вполне хватало, чтобы все Костины предупреждения и осторожность летели к черту, а самообладание с треском проминалось, как первый осенний ледок под ногой.

– Звучит лестно. – Я из последних сил попытался отгородиться. – Но зачем вам это?

– Тайна! Вы – тайна, князь. А я люблю тайны. – Гижицкая запрокинула голову и обожгла меня дыханием. – Иногда этот город кажется невыносимо скучным. И если что–то и может по-настоящему развлечь, то только…

Последние слова графини утонули в шуме. За спиной послышалась ругань, потом раздался грохот. Группа тут же перестала играть. Гитара напоследок визгнула в перегруженный усилитель – и смолкла.

Обернувшись, я увидел, как народ расступается в стороны, образуя перед сценой что–то вроде круга, в котором остались полтора десятка гостей. С одной стороны Костя, двое его товарищей – кажется, те самые, что швырялись огнем из «Волги» – и Славка. Он побелел, как полотно, и явно не против был удрать, но все равно стоял справа от брата, сжимая кулаки.

Воронцов и его свита – человек десять или даже больше – уже успели обступить Костю и остальных полукругом. И явно не прочь были пустить в ход Дар. У всех на пальцах подрагивали заряженные боевые заклятья, а некоторые даже сплели Кольчуги.

– Боже ты мой! – охнул откуда–то женский голос. – Зовите городовых, пока они тут не устроили…

Может, кто-нибудь из местной прислуги уже позвонил в полицию, но из зрителей никто даже не двинулся с места. То ли не хотели пропустить скандальное зрелище… то ли сообразили, что простым городовым такое явно не по зубам. Муштра с Андреем Георгиевичем не прошла даром, и я оценил расклад где–то за две секунды.

Костя и его друзья были старше и сильнее. Один на один они без труда отделали бы и Воронцова, и любого из его прихвостней – не тех оказалось чуть ли не вчетверо больше. Славку я не считал. Он явно не собирался бросать своих, но все, чем ему удалось бы сделать, начнись вдруг драка – поймать Булаву и свалиться со сломанными ребрами.

Если повезет.

– Прошу меня простить, ваше сиятельство.

Я вывернулся из рук Гижицкой и решительно зашагал к сцене, на ходу буквально отшвырнув в сторону парня вдвое крупнее себя. Воронцов тут же скользнул по мне недобрым взглядом, и я заметил, что у него под глазом стремительно наливается синяк… Уже успел сболтнуть лишнего – не иначе.

– Саня, стой там, – процедил Костя сквозь зубы, не оборачиваясь. – Все нормально.

– Нормально, говоришь? Опять малолеток выгораживать будешь, Горчаков? – Воронцов зажег на ладони крохотный алый огонек. – Так может, и тебе пятки подпалить?

Сиятельство явно успел принять лишнего – как и вся его шайка-лейка. У большинства парней в глазах плескалась пьяная ярость, готовая вырваться наружу. Если слухи не врали, они уже устраивали разборки прямо в центре города… и всякий раз им это сходило с рук. Спасали деньги, фамилии – а порой и заступничество высоких покровителей.

Мажоры хреновы. Нас с Костей дед за такое казнит собственноручно – без всяких городовых или суда чести… Но это все равно не повод прятаться за брата.

Я шагнул вперед и встал перед Воронцовым, загораживая своих.

Если Багратион не ошибся, и я хоть как–то тяну на пятый магический – Щит у меня будет покрепче. Да и весь сыр-бор наверняка из-за той дуэли – так что мне и огребать… Успеть бы только врезать от души, если начнется.

Похоже, коктейльчик Гижицкой оказался забористым. Голова работала предельно четко – но я уже успел просчитать, кого из свиты Воронцова буду выбивать первым. Страха не было, а какая–то часть меня, пожалуй, даже хотела дать волю Дару и шарахнуть так, что…

– Уймитесь, судари, – проговорил Костя, осторожно положив руку мне на плечо. – А то как бы плохого не вышло.

– Выйдет, – пьяно усмехнулся Воронцов, поигрывая огоньком на пальцах. – Я сейчас твоему бездарю ноги повырываю.

– Бездарю? – отозвался я. – Ну, попробуй.

Злоба полыхнула внутри – но помешать не смогла. Плетение вышло с первого раза, хоть и сожрало весь резерв без остатка. Чуть неуверенное, дрожащее – но все-таки рабочее. Я не рискнул вырастить полноценный Кладенец: лезвие получилось всего сантиметров семьдесят длиной – зато блеском не уступало клинку Андрея Георгиевича.

– Матушки! – выдохнул кто–то из шайки Воронцова. – Это что за?..

Некоторые из них вовсе не знали заклятий седьмого класса, но оценить сложность и убойную мощь наверняка мог любой. Даже ударь они разом – в закрытом пространстве у меня были неплохие шансы снести пару голов перед тем, как свалиться.

Насмешка в глазах Воронцова сменилась страхом. Он шагнул назад, погасил огонь в руке… и принялся суетливо оглядываться по сторонам. Будто собирался удрать – прямо как тогда, на дуэли. От его бравады не осталось и следа. А свора вокруг заметно поредела. Никто из свиты Воронцова не собирался драться всерьез – особенно когда настоящая сила оказалась не на их стороне.

Но и мне этой самой силы отчаянно не хватало. Кладенец уже высосал весь резерв и теперь принялся поджирать остальное. Кончики пальцев онемели, по лбу скатилась холодная капля, а через несколько мгновений начало темнеть в глазах.

Еще немного – и я просто свалюсь. Сам. И тогда…

– Что вы себе позволяете, милостивые судари?

Голос Гижицкой звучал негромко – но ее почему–то услышали все. Графиня каким–то непостижимым образом успела не только избавиться от маски и сменить униформу официантки на короткое черное платье, но даже вернуть прежний цвет волос. Хозяйка явилась разобраться, кто посмел устроить бедлам в ее вотчине… и была недовольна.

Кладенец с негромким шипением растаял, и я, наконец, смог вдохнуть. Ноги все еще подгибались, но теперь я хотя бы не рухну на пол на радость Воронцову и его шайке.

– Что здесь произошло? – Гижицкая пристроила ладонь на бедро. – Кто-нибудь скажет?

Хороша, зараза. Она не выглядела угрожающе – но сама ее поза подействовала на всех немногим меньше, чем смертоносный Кладенец.

Похоже, драка на сегодня отменяется.

– Ничего, ваше сиятельство. Просто недоразумение. – Костя схватил меня за рубашку на спине – прямо как тогда, на пляже – и потянул назад. – Мы уже уходим… Прошу меня простить.

Разумеется, никто и не думал нас задерживать – но все равно путь до дверей показался бесконечно долгим. Все до одного гости «Кристалла» пялились на меня. Качали головами, отводили глаза, перешептывались – разве что пальцем не показывали. Где–то едва слышно щелкал затвор фотоаппарата.

Да уж… Влипли так влипли. Опять.

– Давай… герой, – вздохнул Костя, открывая передо мной дверь. – Говорил же тебе – не лезь…

Уже выходя наружу, я вдруг почувствовал на себе чей–то взгляд. Не такой, как остальные: в нем не было ни капли испуга или праздного интереса – только сосредоточенность.

И сила. Очень-очень много силы, чужой и непонятной.

Она будто заставила меня обернуться – но напрасно. Ничего. Только в полумраке у барной стойки сверкнули льдом голубые глаза. Знакомые… где–то я уже видел их раньше.

Вспомнить бы только – где.

Глава 20

– Так, гвардейцы. – Андрей Георгиевич потер руками лицо, отгоняя сон. – Давайте еще раз – с самого начала и по порядку. Я ни черта не понял.

И я бы на его месте тоже… не понял. В такую–то рань – короткая стрелка часов на стене еще не доползла до четырех. Да еще и после возлияний в компании деда, который на моей памяти не раз под настроение употреблял изрядный графин домашней наливки Арины Степановны. В одиночку – хоть и под сытный ужин.

Так что вид у Андрея Георгиевича был помятый, мрачный и настолько сонный, что даже всерьез сердиться он, похоже, пока еще не мог.

Всю дорогу до Елизаветино мы сидели, как на иголках. Даже Костя. В конце концов, это он усыпил всех в усадьбе и вытащил меня проветриться в город. И первым сцепился с Воронцовым – а я уже подключился позже. И, как ни крути, все это дело остановил: демонстрация боевого плетения, рассчитанного на седьмой магический класс, прищемило хвосты шакалам – и ничего по-настоящему серьезного не случилось.

Ну, кроме того, что уже завтра к обеду весь Петербург будет знать, что почти бездарный младший внук князя Горчакова вдруг осилил заклятье уровня капитана гвардии.

Дед бы убил. Без вариантов.

И именно поэтому мы, посовещавшись по пути, решили для начала сдаться Андрею Георгиевичу. Тот проснулся не сразу, едва не врезал Косте Булавой – но потом все-таки разлепил единственный глаз и, матерясь под нос, кое-как натянул халат, засунул ноги в тапки и прошлепал в кабинет. Там ему, похоже, думалось лучше. Зато все наше сбивчивое бормотание по пути через коридор безопасник, похоже, пропустил – или вообще не слушал.

Пришлось начинать сначала.

– Да чего тут по порядку, – вздохнул Костя. – В общем, мы с Саней…

– Это я уже понял. Давай конкретнее, Константин… и так голова чугунная.

Андрей Георгиевич бестолково пошарил по столу, схватил пустую пачку от папирос, крякнул и тут же полез в ящик за новой. Я запоздало подумал, что ему не помешала бы пара чашек кофе – но принести их было некому. Костя намертво усыпил всю прислугу… не самим же идти на кухню.

Хотя желание удрать присутствовало: слишком уж тяжелый у безопасника был взгляд.

– Подрались у Гижицкой в клубе. – Костя покачал головой. – Точнее, чуть не подрались. С Воронцовым.

– Ага. А как там оказались? Удрали? – мрачно усмехнулся Андрей Георгиевич. – Ты за этим меня с дедом за стол усадил?

– Было дело, – признался Костя. – Вы так Сашку загоняли, что он совсем лета не видел. Это я его подбил, так что…

– Отставить «подбил». – Андрей Георгиевич сердито сдвинул брови. – Заставил? Скрутил и в город в багажнике вез?.. Или он все-таки сам?

– Сам, – вздохнул я.

– Раз сам – то сам ответ и держи… А дальше чего было?

– Машину Воронцова у клуба увидели. – Костя откинулся на спинку стула. – Я даже думал не ходить – но чего ж теперь, прятаться?

– Много чести, – буркнул я.

– Цыц. – Андрей Георгиевич погрозил мне пальцем – и тут же зажег на его кончике крохотный огонек, прикуривая папиросу. – Константин, давай дальше.

– А дальше просто: Воронцов с секундантом нашим, – Костя кивнул в Славкину сторону, – не поделил чего–то. Я вступился, как положено. А там слово за слово – а с Воронцовым человек десять стоит, не меньше. А за мной Ванька Бахметов… Горячая кровь, татарская – ну, он его сиятельству, значит, в глаз и…

– Первый полез? – уточнил Андрей Георгиевич.

– Нет.

Мой однокашник, до этого тихо ежившийся в кресле, вдруг подал голос. Он молчал и в усадьбе, и всю дорогу в машине – я уже почти успел забыть, что мы с Костей прихватили его с собой. После такого не хотелось оставлять Славку одного… да и с Воронцова сталось бы сорвать на нем злобу после нашего отъезда.

– А кто же тогда?

Андрей Георгиевич выпустил клуб сизого дыма и посмотрел так, что я всерьез начал задумываться, что лучше бы нам всем троим было выбросить паспорта в Фонтанку, пробраться в порт, устроиться матросами на какой-нибудь корабль – и удрать на нам в Америку… Хотя дедовский гнев наверняка достал бы нас и там.