Помоги проекту - поделись книгой:
– Сам, – буркнул я, плюхаясь на колени. – Не сломаюсь.
Плетение вышло не сразу, но через несколько секунд кровь остановилась, а потом бок начал невыносимо чесаться: порез закрывался и явно собирался закончить дело за пару минут. Со сломанным ребром пришлось бы возиться подольше, а на серьезную рану у меня и вовсе не хватило бы ни сил, ни умения… И хорошо, если хватило бы у Андрея Георгиевича: он все-таки боевой маг, а не целитель, и срастить рассеченное надвое тело ему не под силу.
– Сашка, ну ты, конечно, дурень. Чего Кольчугу–то не сделал?
– А смысл? – усмехнулся я. – На раз-два и Щита хватит, а на три вы меня все равно пробиваете. А так хоть удрать можно.
– Тоже верно, конечно. – Андрей Георгиевич прищурился, разбирая структуру еще не успевшего рассосаться Хода. – Смотрю, добавил тут кое-чего?.. Сам придумал, или видел где?
– Сам. – Я пожал плечами. – Где я увижу? Везде стандарт.
– Везде, да не везде. Но там, где не стандарт, тебе пока читать не положено. – Андрей Георгиевич поджал губы и выдохнул через нос. – А что придумал – молодец. Обычно такое делают на старших курсах училища… и то не все.
– Главное – работает. – Я осторожно почесал заживающий бок. – В первый раз…
– Зря, Сашка. – Андрей Георгиевич озабоченно покачал головой. – Без защиты лезть нельзя. А если бы я в полную сил бил?
– В полную – все равно насмерть, – отозвался я. – У вам пятый класс, у меня… непонятно какой. В лоб мне вас пробивать нечем, резерв слабее, защита – тоже. Решил сократить дистанцию.
Андрей Георгиевич явно хотел возразить и уже открыл рот – но смолчал. Разложил я все верно: победить его в перекидывании заклятьями и плясках со Щитом я бы все равно не смог. Вообще никак. Поэтому все предыдущие поединки заканчивались одинаково: я или вычерпывал резерв и не мог собрать сил даже на слабенькую Булаву, или получал так, что валился с ног.
– Хорошо… соображаешь. Только рискуешь сильно, – наконец, заговорил Андрей Георгиевич. – У тебя нет задачи победить… то есть, не было! Отработать защиту, закрепить основу. Пощупать мою оборону… А не калечить!
– Ну уж? – улыбнулся я.
– Вот тебе и ну уж. – Андрей Георгиевич потер поясницу и поднялся на ноги. – Ладно, оба живы – и хорошо. Давай разбирать… Почему Серпами мажешь? Булава четко ложится, а Серп – под ноги.
– Я специально, – пояснил я. – Чтобы пыль поднять – она обзор закрывает. И Горынычи тоже. Медленные, но яркие. Отвлекают.
– Ишь какой хитрый. – Андрей Георгиевич усмехнулся, но его лицо вдруг снова стало смертельно серьезным. – Я думал – что мне все это напоминает? Все вспомнить не мог… А теперь вот, кажись, понял.
– В смысле – тренировки?
– В смысле – как ты двигаешься. Как действуешь. – Андрей Георгиевич огляделся по сторонам и продолжил уже тише, хотя мы были чуть ли не в километре от усадьбы. – В свое время мы так же рядовых бойцов, из простых то есть… натаскивали брать Одаренных.
– Дворян? – зачем–то уточнил я. – Обычным оружием?
– Или без него. Все то же самое: уйти с линии, сбить прицел, зайти по солнцу. – Андрей Георгиевич на мгновение смолк, вспоминая что–то. – Или с наименее опасной стороны, с левой руки, к примеру, или где укрытие есть. А потом сократить дистанцию – и… нахлобучить. Прям как ты меня.
– Интересно.
– Еще как. – Андрей Георгиевич прищурился, будто просвечивая меня насквозь. – Не знай тебя – подумал бы, что учился чему такому… Говорят, ты еще и кулаками махать горазд оказался?
– Да всего раз было дело, – буркнул я. – Я тогда толком и Булавы сложить не мог.
– Зато теперь можешь. – Андрей Георгиевич ухмыльнулся и зашагал к дому. – Вообще – дело полезное. Теперь юнкеров больше так, по беготне гоняют, а в мои годы и английскому боксу учили, и на ножах, и на саблях тоже. Одаренному оно, может, и без надобности, но для реакции полезно.
– Чувство дистанции, – кивнул я. – Думаешь быстрее. Проще найти слабости в защите.
– Вот ты у старого и нашел. – Андрей Георгиевич протянул здоровенную ручищу и потрепал меня по плечу. – Тебя будто и учить ничему не надо. Сам все знаешь.
– Да если бы. – Я махнул рукой. – А для ближнего боя заклятья есть? Щит и Кольчуга вроде работают, а остальным неудобно, сбить могут, да и…
– Есть. Цеп, Хлыст, Молот, – начал перечислять Андрей Георгиевич. – Кладенец. Этот тяжелый, сил много надо, и плетение сложнее, чем у Кольчуги раза в четыре. Но зато любой Щит на раз-два вскроет. Я видел, как им чуть ли не сантиметровую сталь резали – вот шуму–то было…
– Ничего себе! – Я ускорил шаг и поймал наставника за руку. – А покажете?.. Андрей Георгич, ну пожа-а-алуйста!
Жалобный тон у меня получился на тройку с минусом, но почему–то сработал. Андрей Георгиевич усмехнулся, шутливо погрозил пальцем, но все-таки сдался. Плетение – действительно сложное – заняло у него секунд пять. То ли сказывалась усталость после тренировки, то ли Кладенец и правда был настолько энергоемким… Причем скорее второе.
Из руки Андрея Георгиевича – прямо из пальцев, выпрямленных и сложенных вместе – с негромким шипением начало расти полупрозрачное лезвие примерно с ладонь шириной.
– Тут главное силу рассчитать, насколько хватит. Можно с метр, а можно хоть с десять отрастить. Говорят, и такое удержать можно, если постараться. Но по мне так лишнее уже. Лучше стабилизировать. Вот так.
Достигнув длины чуть меньше моего роста, Кладенец перестал расти, заострился и засиял равномерным бледно-голубоватым светом. Андрей Георгиевич осторожно отвел руку в сторону – видимо, на тот случай, если мне взбрело бы в голову потрогать.
– Духа уходит – мама не горюй, – пояснил он. – Даже дед бы твой больше пары минут не удержал… Да столько и не надо. Если с таким подойти – сам понимаешь… Страшная штука, в общем, мало какой Щит спасет. Хорошо, что вам, молодым, не по рангу игрушка. Силенки не те еще, да и плетение так сразу не запомнишь.
Андрей Георгиевич опустил руку, и сияющее лезвие с тихим жужжанием растворилось в воздухе, напоследок срезав несколько травинок и оставив чуть дымящиеся стебельки. Наверняка оно с такой же легкостью кромсало бы и дерево, и железо… и человеческую плоть.
Все правильно: опасная игрушка, и хорошо, что у молодняка на такое не хватает сил. У ОБЫЧНОГО молодняка. Потому что кое в чем Андрей Георгиевич все-таки ошибся: плетение я запомнил. И, пожалуй, даже смог бы повторить.
Но даже больше, чем новые заклятья, меня интересовало совсем другое. И лучшего времени спросить я, пожалуй, не найду.
– Кладенец – это, конечно, хорошо, – осторожно начал я. – Андрей Георгиевич, а вы знаете, как справиться с менталистом?
Безопасник хмыкнул и сбился с шага – на мгновение даже показалось, что он споткнулся и сейчас свалится. Но старый вояка умел взять себя в руки.
– Это где ты менталиста нашел, Сашка? – хмуро проговорил он, прищуриваясь. – Да еще и такого, с которым… справляться надо?
– Да это так, на будущее, – не задумываясь, соврал я. – В книжке попалось, что раньше встречались эти, как их… ведуны. Которые всякое умели. И я подумал – против боевого мага всегда можно придумать тактику. А как защититься от того, кто лезет в голову?
– Бывали раньше. И хорошо бы, если только раньше… Помню, под Веной в тридцать девятом такое случилось…
Андрей Георгиевич замялся и с сомнением посмотрел на меня – видимо, думал, стоит ли вообще рассказывать что–то жутковатое и сокровенное еще неоперившемуся пацану.
– Что там было? Менталист?
– Да чтоб я знал. – Андрей Георгиевич – Никто эту собаку не видел даже. Как сейчас помню – идем через лес, и вдруг один из парнишек как умом тронулся. Друга спереди в спину застрелил… из винтовки, значит – второго рядом штыком сколол, а потом ко мне повернулся.
– А вы чего? – осторожно спросил я.
– Да чего… – Андрей Георгиевич сплюнул себе под ноги. – Будто много вариантов. Как сейчас помню, какие у парнишки глаза были. Не злые, не веселые даже, как у сумасшедших – а как нарисованные, тупые. В разные стороны косили… Так и упал, а винтовку не выпустил.
– Да твою ж… – одними губами выругался я. – А потом?
– Потом еще было – к ночи и под утро. Видать, тот гад сил набирался, отдыхал, скотина такая. Двадцать человек нас тогда было, четверо Одаренных. – Андрей Георгиевич тяжело выдохнул через нос. – Вернулись семеро.
– И что? – Я тряхнул головой. – Получается, никакой защиты нет?
– Да кто ж его знает. Ментальная магия – это тебе не Булаву кидать и не Кольчугу плести, Сашка. Тут и талант особый нужен, и умение, – отозвался Андрей Георгиевич. – Если сам таким не владеешь, то и заклятья не помогут… Видимо, там не столько магия, сколько воля нужна – обычная, человеческая. Я тогда заметил, что пареньки из простых порой лучше дворян держались, хоть в них Дара – ни капли. А крепкие, не дались гаду.
– А как? Как они это делали?
– Да так же, как и я делал, – проворчал Андрей Георгиевич. – Вот что я тебе скажу, Сашка: как бы хреново не было, у себя в голове – это как дома: только ты хозяин. А другой – гость, и нет у него там никакой воли.
Я молча кивнул. Не то, чтобы слова безопасника окончательно меня успокоили, но теперь я хотя бы знал, что против менталистов тоже можно бороться. Сложно, неуклюже и не всегда успешно – но все же… Разговор закончился. Но мне почему–то безумно хотелось задать еще один вопрос. Последний.
– Андрей Георгиевич… а что вы делали в тридцать девятом под Веной, да еще и с отрядом? – негромко спросил я. – Мы же тогда ни с кем не воевали. Да и вообще – последний раз с Наполеоном только было…
– Да как бы тебе сказать, Сашка, – усмехнулся Андрей Георгиевич. – Война дело такое – сейчас просто не видно. А на самом деле она и не заканчивалась.
Глава 17
Я открыл глаза. Точно зная, что сплю – и зная, что увижу. Изломанные каменные стены с опустевшими оконными рамами, выцветшие клочки обоев и покрытые толстым слоем пыли осколки стекла на полу. То, что прошло здесь когда–то давно, не пощадило дом. Ни этот, ни соседний, ни остальные. На всей улице.
А может, и во всем мире – насколько хватало глаз, я видел только почерневшие остовы, похожие на скелеты с пустыми глазницами окон. Наполовину разрушенные, пережившие невозможное – но только оттого, что когда–то их построили на совесть. Чтобы простояли века. И они простояли, хоть здесь уже и не осталось тех, кому это было нужно. Город опустел.
Зато теперь вместо крыши над головой я видел небо. Не синее, как раньше, а какого–то грязного желтовато-серого оттенка. То ли из-за пыли, поднявшейся ввысь много лет назад и так и не опустившейся обратно к земле, то от огня.
В тот день небо сгорело. Но я этого не видел – а если бы видел, то уже не смог бы никому рассказать. Иногда я и сам казался себе высушенным, мертвым, как дома вокруг. Может, поэтому и продолжал носить на себе знак, который давно поменял смысл.
Но уж точно не утратил.
Я коснулся нашивки на потертой и выцветшей от времени джинсе жилета. Черный череп был там же, где ему и полагалось – на груди справа, прямо над клапаном кармана.
Но та, кто спрашивала меня про него, исчезла. Пропала, не попрощавшись, без единого звука: у снов свои правила. Обернувшись, я увидел наполовину истлевший древний диван с отломанными подлокотниками. На пыли остался опечаток тела. Свежий. Узкий, изящный – здесь сидела женщина. Если бы я постарался – пожалуй, даже смог бы вспомнить, как она выглядела. Или даже имя – но ее бесцеремонно выпихнула другая.
Та, что пришла без спроса. И вовсе не из страны грез.
– Вы заняты, князь?
Гижицкая шагала ко мне. Босиком по пыли и битым стеклам. Как и всегда – в безразмерной белой рубашке прямо на голое тело. Молодая, яркая, буквально пышущая жаром жизни и желания… И совершенно неуместная и чужая в этом мертвом городе.
– Будьте осторожны, графиня, – вздохнул я. – Здесь везде стекло.
Гижицкая ойкнула, отдернула изящную загорелую ножку от уже нацелившегося в нее коварного осколка – и тут же принялась озираться по сторонам. Видимо, ожидала увидеть или дедов кабинет, или мою комнату… Раньше она приходила в куда более приятные места. Может, даже сама их придумывала. Но в этот раз девчонка выбрала не тот сон. Андрей Георгиевич не ошибся: менталисты умеют многое, их дар способен напугать, но что бы ни случилось – даже самый сильный из них в моей голове не хозяин, а всего лишь гость. И мне устанавливать правила.
Я захлопнул дверь и запер ее на все замки.
– Князь… – Голос Гижицкой едва заметно дрогнул. – Что это?.. Вы меня пугаете.
– Рад слышать, ваше сиятельство, – усмехнулся я. – Может, хоть это отучит вас появляться тогда, когда я не жду.
Я шагнул ей навстречу. Гижицкая была ниже меня и тогда, на пляже, но теперь вдруг показалась совсем маленькой и хрупкой – даже несмотря на более чем зрелые формы. Ей пришлось запрокинуть голову, а я смотрел на нее сверху… Будто в своем сне почему–то стал куда крупнее. Выше, массивнее, сильнее…
Старше?
Хотя она, конечно, видела меня тем же, что и в том, настоящем мире.
– Князь, я не понимаю…
Гижицкая отступила на шаг, запнулась обо что–то и упала бы, не успей я поймать ее за плечи. Аккуратно – и все же достаточно крепко, чтобы она едва могла дернуться. Впрочем, даже если бы графине каким–то чудом хватило сил вырваться, бежать было уже некуда.
Те, что гнались за мной, снова отыскали след – и теперь поднимались сюда, тяжело и гулко топая по древним ступеням. Уже не спеша.
Так идут те, кто уверен – добыча никуда не денется.
– Слышишь? – Я кивнул в сторону двери, из которой доносились лязгающие шаги. – Они очень-очень голодные… Как думаешь, кого из нас сожрут первым?
Глаза Гижицкой расширились от ужаса. Не знаю, приходилось ли ей хоть раз встречаться с чем–то подобным – но что делать она явно не понимала. Сон, который должен был стать фантазией разгоряченного юнца, оборачивался кошмаром.
– Князь, прекратите… Вы делаете мне больно!
– Как пожелаешь. Иди. – Я напоследок сжал пальцы чуть сильнее, впиваясь в податливое горячее тело – и тут же выпустил Гижицкую. – Только не лезь больше туда, куда не следует, девочка. Тебе здесь не понравится.
Графиня отступила на шаг, покачнулась – и исчезла. А вместе с ней растворились и мертвый город, и неведомые твари, грохочущие на лестнице. Я открыл глаза и увидел над собой не выжженное желто-серое небо, а потолок собственной комнаты.
Голова гудела так, будто ее засунули в котел, по которому лупили кувалдами.
– Твою ж… – простонал я, скатываясь с кровати на пол.
Прикосновение холодных досок чуть успокоило, но боль прошла только через минуту или две. И даже после этого виски продолжали пульсировать так, что череп грозился развалиться на части, и мне приходилось изо всех сил сжимать его ладонями. Полежав еще немного, я все-таки смог осилить простенькое целебное плетение, но при этом выдохся так, будто только что одолел на дуэли обоих братьев, Андрея Георгиевича и деда одним махом.
И только потом поднялся, пошатываясь добрался до умывальника и засунул голову под холодную воду. Головная боль после странных снов мучила меня и раньше – только на этот раз оказалась в сто крат сильнее обычного.
А сам сон – ярче и отчетливей. Настолько, что я запомнил его до мельчайших деталей. То ли потому, что только что проснулся, то ли из-за Гижицкой, которая каким–то непонятным образом помогла мне закопаться так глубоко в собственный разум, что он не смог удержать завесу тайны.
То ли просто пришло время увидеть… что–то. Какие–то скрытые образы… или воспоминания о месте, в котором я, лицеист и молодой князь Саша Горчаков никак не мог побывать.
– Что за… хрень? – проворчал я, плеснув себе в лицо еще горсть воды.
Боль отступила, но вопросы никуда не делись. И волновал меня не сам странный и жутковатый сон, а скорее то, как много успела увидеть Гижицкая. И что именно…
Когда за окном раздался тихий щелчок, я сначала подумал, что у меня снова начало шуметь в ушах. Но звук повторился секунд через десять – и на этот раз оказался чуть громче, чуть настойчивей… и уж точно вполне настоящим.
Через несколько мгновений щелкнуло снова – и теперь я увидел. Луна за окном светила неярко, но все же достаточно, чтобы разглядеть ударившийся в стекло с той стороны предмет. Кажется, крохотный камешек, который прилетел откуда–то снизу. И если один еще мог оказаться случайностью, немыслимым совпадением…
То три означали одно: кому–то там, под окном, очень было нужно, чтобы я выглянул.
Почему нет. Я уже потянулся к створке – и вдруг отдернул руку. Пока что среди ночи меня будил только один человек, и всякий раз это заканчивалось беготней, валянием в грязи и прочими мучениями. И если Андрей Георгиевич придумал новый способ натаскать меня в боевых условиях – я не сунусь наружу без Кольчуги и Хода.
Поделиться книгой: