Помоги проекту - поделись книгой:
—Не хочешь меня, так хоть согрей, — пробормотала она, прижимаясь ко мне. Вздохнув, я обнял ее и погрузился в глубокий сон. Воздушные следилки, что я раскинул на много километров вокруг, не позволят никому подобраться к нам незамеченным, а значит, пока можно было расслабиться. Все равно на рассвете я собирался отправиться навстречу тем, кого послали за нами. А то, что гости будут, я не сомневался…
Проснулся я с жестким стояком, который упирался в прижавшуюся ко мне попку девушки. А моя рука крепко сжимала ее грудь, делая непроизвольные хватательные движения. Поборовшись с собой и усмирив внутреннего зверя, что требовал немедленно овладеть этим податливым телом, и надавав мысленно себе оплеух, чтобы прийти в себя, я тихо выскользнул из спальника. Мысли беспорядочно скакали, и мне требовалось срочно охладиться. Неуравновешенный бог Равновесия — это приговор для Вселенной! К тому же, мне следовало поторопиться. Воздух предупредил меня, что к нам скоро пожалуют гости. Сейчас они километрах в десяти от нас, но двигаются быстро. Значит, пора и мне выдвигаться.
Буран тщательно отыгрывал роль спящей лошади, при этом посматривая из-под полуопущенных век на меня, контролируя обстановку вокруг.
— Ты бы еще похрапел для правдоподобности! — заявил я ему. — Скоро, того и гляди, начнешь жевать траву и требовать кобылу для продления рода…
Наклонившись к воде, я принялся умываться и совершенно расслабился. Поэтому и не почувствовал, как этот засранец подкрался сзади и чувствительно пнул меня копытом, отчего я кувырком полетел в воду. Вынырнув с явным желанием надавать кому-то по хвостатой жопе, я увидел довольно удирающего коня, что с грацией танка ломанулся в кусты.
— Вот жеж гад! — тихо выругался я. — Теперь пешком топать на рандеву со встречающей делегацией!
Лететь я опасался, чтобы не насторожить раньше времени тех, кого послали за нами.
Уже выдвинувшись, я почувствовал на спине взгляд проснувшейся Мотидзуки.
— Я ухожу, чтобы уладить дело, ради которого я здесь. — произнёс я, не оборачиваясь. — После мы решим, как жить дальше, если ты захочешь что-то решать. Быть со мной из благодарности или желания спастись — не самая хорошая идея. И к тому же смертельно опасная. Так что прими мой совет — как только тьма спадет, дождитесь появления императорских войск и возвращайтесь вместе с ними домой. Прощай.
Резко ускорившись и перейдя на легкоступ, я побежал догонять Бурана, который, впрочем, не отходил далеко, двигаясь в нужном направлении. Быстро его нагнав, я уселся сверху и принялся слушать воздух. Уже буквально через пару минут у меня была полная информация о тех, кто явился за нами. Отряд из пятидесяти человек, состоящий из одержимых. Каждый из них добровольно принял тьму, благодаря этому сохранив часть души. Таких я не мог ненавидеть. Слабые люди, соблазнившиеся тенью силы. Они были достойны презрения или сочувствия, но никак не ненависти. Меня, походу, не узнали, иначе к встрече подготовились бы получше.
Что ж, скрываться теперь особого смысла не вижу, хотя, и истинную силу показывать не буду. И кстати, усилием воли уничтожаю тьму внутри себя. Теперь она мне больше не нужна и будет только мешать.
Встречать непрошенных гостей я решил как раз на развилке дороги. Усевшись прямо в центре, я создал два клинка из благодати и стал терпеливо ждать. По моим прикидкам, одержимые должны были показаться минут через десять. Рядом со мной пристроился Буран, нетерпеливо переминаясь с конечности на конечность. Именно конечность, потому как то, что он сделал со своими ногами, копытами было назвать нельзя. Какие-то лапы, напоминающие лапы рептилии, с острыми когтями на фалангах. Да и вообще, его вид больше стал соответствовать ящерице, чем коню. Злобной, черной ящерице, у которой из ноздрей валил дым, а из пасти периодически вылетало пламя.
— Буран, вот нахрена ты народ пугаешь своим видом? Нет бы, стать белой няшкой с красивыми крыльями. Глазками бы похлопал, крылышками помахал — и все девчонки твоими бы были! Нет, я понимаю, что ты сейчас настроен хорошо подраться и все такое… Но был бы белым и пушистым, враги, глядя на тебя, сами сдохли бы от умиления. И мне даже вставать бы не пришлось.
Вот, посмотри на меня. Я весь такой блондин с голубыми глазами спортивной фигурой. Думаешь, кому-то интересен мой внутренний мир? Да хрена с два! Сила моя интересна, ну, и личико смазливое. А то, что я князь с длинной родословной, так вообще перемещает блюдо в раздел редчайших деликатесов, который каждый хочет попробовать!
А теперь посмотри на себя! Морда страшная, зубы как у акулы, огнем плюешься. Да на тебя только самоубийца захочет залезть, ну, или я. Хотя, мне-то вообще пофиг, как ты выглядишь, а вот окружающим твой вид немало седых волос добавит. В общем, следи за красотой, поняшка ты злобная. И не смотри на меня так, как дед на нас с Ириской, когда мы разбили его любимый чайный сервис.
Увернуться от громко клацнувших челюстей взбешенного Бурана удалось легко, потому как именно такой реакции я от него и ожидал. Это была моя маленькая месть за то, что ему плевать на мою тонкую душевную организацию. Еще друг называется.
А то, что взбесился, это даже хорошо. Уже было видно, как к нам приближается комитет по встрече особо важных персон, поэтому я встал и начал лениво водить мечами по земле, рисуя страшные рожи, часть из которых напоминала моего злобного коня.
Завидев нас, группа воинов резко остановилась и стала спешиваться с коней. После чего от них отделился один человек и уверенной походкой отправился к нам.
— Князь Громов, я полагаю? — учтиво поклонился он. — Нас послали встретить вас и проводить к главе клана, где никто не помешает решить насущные вопросы.
— У меня сейчас два насущных вопроса — стереть с лица земли тварей, что пытаются ее захватить, и не дать своему коню откусить мне ухо. Второй вопрос кажется мне сложней, потому как эта лошадь очень быстрая и верткая.
Да и вообще, с чего вдруг эти политесы? Вы знаете, зачем я здесь, а я знаю, зачем здесь вы. Так и чего болтать? Шашки наголо, и держите меня семеро!!!
— И все-таки, мы настаиваем на беседе, и поверьте, у нас имеется то, что может вас заинтересовать. Любые разногласия можно решить, не прибегая к силе.
— Так, давайте разъясним ситуацию — вы предлагаете не убивать вас вот так сразу, а куда-то поехать, и там вы мне сделаете предложение, от которого я не смогу отказаться? Попахивает бредом и ловушкой. Ты как думаешь, Буран? И увидев, как он отрицательно замотал огромной шипастой башкой, ласково погладил его.
— Вот, даже конь говорит, что не согласен и горит желанием разорвать вас в мелкие клочки. А он на самом деле очень добрый, даже мухи не обидит, потому как поймать ее не сможет. И не смотрите, что он страшный, как сама смерть. В глубине души он добрый поняшка.
— Владислав Андреевич, мы все понимаем и знаем, зачем вы здесь, но сразиться мы всегда успеем, если наши переговоры ни к чему не приведут. Мы просим просто уделить нам немного времени. Большего пока мы не ждем.
И вот тут я задумался. С одной стороны, разговаривать мне с ними было не о чем. Я пришел убивать, а не болтать. Да и что могут мне предложить эти порождения тьмы? Мне, кроме их дохлых тел, валяющихся на земле, ничего не нужно. Но с другой стороны, я, собственно, ничем не рискую. В то, что меня могут захватить я не верил. Не тогда, когда я к этому готов. А вот узнать врага поближе, наверное, стоило бы. При том, что я давно с ними сражаюсь, я по-прежнему практически ничего о них не знаю. Прежний я уже бы полчаса топтался по их трупам, но ведь я решил начинать взрослеть, а значит, надо принимать взрослые взвешенные решения. И что бы на моем месте сделал, например, дед?
Ну, дед у меня известный в широких кругах дипломат, ничего не скажешь. Страшилками о том, как он в свое время расправлялся с врагами, в империи матери до сих пор детей пугают.
Громовы были, как говорят, искусными дипломатами, но я в это не верю. Не зря нам дали кличку «Цепные псы императора», которая меня неимоверно бесила. Нам никто и никогда не мог приказывать — только просить. Иначе можно было легко получить молнией в лицо, невзирая на чины и звания. Зачем множить проблемы, ходя по кругу в попытке найти решение, если можно долбануть эфиром? Сразу находится компромисс, и все идут обмывать сделку и отмывать штаны от пережитого испуга.
А если копнуть историю поглубже, то там вообще о Громовых, как о дипломатах, речи не шло. Сильные маги на службе правителей, способные стереть с лица земли любой город и с легкостью проломить любой щит. В воинов я мог легко поверить, а вот были ли они дипломатами? Очень сомневаюсь. Хотя, один мой предок даже, помнится, занимал должность Канцлера империи, а на этом посту, просто швыряясь молниями, вряд ли долго усидишь…
Я в принципе не понимал, как можно было уничтожить род, который обладал такой силой — и при этом так хорошо замести следы. Ведь убивали не рядовых магов, а именно архимагов, которых устранить по-тихому просто невозможно. Куда смотрела СБ рода, совершенно непонятно. Черт, как все сложно-то!
В общем, пример поступков моего семейства не самый лучший. Что бы мне там ни плели, мои сначала били, а потом спрашивали у оставшихся в живых, а в чем, собственно, дело.
Так, кто у нас там еще достойный пример для подражания и образец холодной головы и верных решений? Селена? Вот уж точно нет. Хотя, казалось бы, взрослая эльфийка с огромным опытом работы в Тайной Канцелярии — вот уж кто должен быть образчиком мудрости и гением многоходовок. Однако, если вспомнить наше первое знакомство, то никакой взрослостью там и не пахло. Не зная меня, не имея представления о моей силе, едва ли не с кулаками набросилась на молодого парня в кабинете императора России, а после вызвала на дуэль. И это ей еще повезло, что я не хотел ее убивать. Будь иначе, ее бы давно оплакали родственники. Так что, как пример для подражания, и она точно не годится.
Ну, и на кого мне тогда ориентироваться, скажите на милость? Все только советовать горазды, а как показать класс, так фиг. До всего надо доходить своим умом, в отсутствии которого меня постоянно обвиняют. Значит, будем опять импровизировать, а если что пойдет не так, действуем по старинке — добрым словом и мечом по шее.
— А скажи-ка мне, мил человек, — обратился я к парламентеру таким тоном, что он невольно вздрогнул и попятился назад, — для чего было собирать такую большую компанию, чтобы встретить меня? Хватило бы и тебя одного, ну, или еще парочки, раз уж ты не любишь путешествовать в одиночку.
— Вы правы, князь, именно мне поручено встретить вас. Остальные отправятся дальше, чтобы вернуть в лоно семьи сбежавших родственников главы клана. Между ними произошло недопонимание, и глава очень скорбит по дочери, что оставила его в трудную минуту. Приближаются холода, и это очень нас беспокоит. Не стоит забывать, что с ними дети, а припасов мало. Но это дела семейные, до которых, как я понимаю, вам совершенно нет дела.
— Боюсь, у вас абсолютно неверная информация о них, — заявил я, готовясь к удару, — они себя прекрасно чувствуют и возвращаться, как я понял, совершенно не собираются. Так сколько всего вас должно было меня сопровождать? — ещё раз уточнил я, спешившись с Бурана.
— Трое, князь. Глава рода выделил нас троих для вашего сопровождения. — мой собеседник указал на пару своих помощников, ожидавших результата переговоров в отдалении.
— Отлично, значит, остальные нам не нужны. Буран, твои слева, мои справа. Эту троицу не трожь, а то не хочу петлять по всей провинции в поисках точки назначения.
Стихия воздуха, откликнувшаяся на мой зов, мгновенно пришла в движение, сковывая посланников и резко унося их прочь от удара стихией огня. С другой стороны Буран, подобно Змею Горынычу, выпустил огромную струю пламени и со злым ржанием кинулся в драку.
Я же, подхватив клинки, устремился в противоположном от него направлении, дабы мы не мешали друг другу. Хотя, после нашего первого же слитного удара мало кто остался в живых, но они, тем не менее, наблюдались. Чтобы не пропустить их дальше, требовалась зачистка. Было ли мне их сейчас жалко? Нет. Эти предатели добровольно отдались Тьме, а значит, были недостойны оставаться в живых.
Бой длился недолго, буквально пару минут. Все-таки огнем мы их знатно потрепали. К тому же, против нас выступили не пожиратели, на которых стихии плохо действуют, а обычные одержимые. Что для меня, что для Бурана, они были обычным мясом, которое даже достойного сопротивления не было способно оказать.
После короткой расправы я отозвал коня, который яростно топтался по одному из мертвых тел, вымещая на нем всю свою злость.
Вскочив на него, я освободил пленников, что с ужасом смотрели на нас. Не ожидали, болезные, что тьма не всесильна и не сможет защитить своих последователей. Ну, по крайней мере, от меня точно не сможет. И от девчонок моих тоже, да вообще, ни от кого не сможет. Одержимый, он же как обычный человек, только чуть сильней, быстрей, ну, и колдануть сгусток тьмы может при сильном желании, если был до этого магом. Обычный-то эфир им не подчиняется больше. Нет, если ты до принятия тьмы был сильным магом, то и долбануть можешь очень сильно. Вот только внутренние силы эти — заемные, и тьма не особо щедро одаривает ими своих последователей.
Сначала кажется, что их очень много, но стоит вступить в бой с простым магом, как разница сразу чувствуется. Если сразу не получится задавить, то эфирный маг неизбежно победит. Ресурсов у него больше, да и источник использует все доступные ему возможности, включая артефакты, в отличие от одержимых, у которых его, в принципе, нет.
Так что, мнимая сила одержимых хорошо работает против простых людей, но с магами им ловить нечего. Вот пожиратели — это да. Их пока грохнешь, семь потов сойдет, особенно у тех, кто с ними не сталкивался. Резист к стихиям у них сильный. Против меня это, конечно, не работает, но вот остальных могут сильно удивить и обидеть до смерти.
И мне вот странно, почему за мной послали именно одержимых? Думали, я к ним более лояльно могу отнестись? Или эти просто оказались ближе всех? Порталы-то здесь не работают, хотя, простой одержимый и так через темный портал не пройдет. Расплющит его силой, и следа не останется. Эгрегор Земли активно сопротивляется пришлым, поэтому, чтобы их тут открывать, надо в них вливать дохрена силы. Раз эдак в сто больше, чем я, если не больше. Поэтому одержимым, да и простым пожирателям, они тупо не доступны.
Так, ладно. Надо выдвигаться, и так много времени на болтовню потратил.
— Надеюсь, это недоразумение, — я кивнул на кучу дымящихся и порубленных тел, — не изменит ваши планы по моему сопровождению? И очень вас прошу, без глупых вопросов типа — зачем вы это сделали? Можно было иначе!!!
Говорю сразу — нет, нельзя. Вы все скоро умрете, просто эти умерли первыми. При любом раскладе, данная провинция будет очищена от вашего присутствия, так что выжить не получится. Но сначала я уничтожу тех, кто накрыл область тьмой. Мне нужны именно они, а вами будут заниматься другие, после того, как полог спадет. А чтобы вы не разбежались потом, как тараканы, я уже вызвал сюда команду дезинсекторов. Они и половчей меня будут, да и больше их.
А о тех, за кем послали остальных, можете не беспокоиться. Вы, в принципе, уже можете ни о чем не беспокоиться, все равно скоро помрете. Так что, поехали, не будем терять времени.
— Умеете вы успокоить, князь, — с дрожью в голосе сказал мой сопровождающий, — но, надеюсь, вы измените свои планы после того, как выслушаете нашего главу.
— Что ж, надежда умирает последней, — оптимистично заметил я, — ехай вперед, я сразу за тобой. Надеюсь, путь не окажется слишком долгим.
— Как пожелаете… — поклонился он и, лихо вскочив на коня, тронулся с места. Его широкая спина скрыла от меня мимолетную улыбку, что мелькнула на его лице…
Глава 4
— Аскольд! — громко крикнул я и, увидев, как в горницу влетел запыхавшийся отрок, сказал, — Позови воеводу Грома.
— Сполню, княже, — низко поклонился он и умчался. Видимо, еще себе и ветром помогал, вон как занавеси всколыхнулись.
Откинувшись в кресле, я бездумно смотрел в потолок, щуря уставшие глаза. Уже неделю кряду приходил ко мне в ночном мраке один и тот же тяжкий сон, от которого я пробуждался с задавленным криком, с колотящимся сердцем и в холодном поту, а опосля лежал до рассвета, таращась во тьму воспаленным взором, боясь вновь смежить веки… Меня перестали радовать и вкусная еда, и крепкое вино, и тепло женского тела. Последняя, кто делил со мной ложе, с воплями ужаса убежала из горницы и долго ещё тряслась от страха при виде меня. Какие уж тут утехи?!
А по палатам уже поползли перешептывания, что со мной не все в порядке, и недруги, правда, пока еще несмело, но начали поднимать головы.
Мой дар — или мое проклятье, за которое меня называли Вещим — приносил больше тревоги, чем успокоения. Обрушиваясь на меня в недобрый час могучими волнами, он нёс знания о далеком будущем, являя пред моим внутренним взором образы странных мест, людей и событий. И с каждым годом сны становились все тревожней, пока не превратились в изматывающие и душу, и тело кошмары. Будто некая сила подталкивала меня к принятию какого-то решения, но какого- я понять не мог, по крайней мере, до сегодняшнего дня.
То, что привиделось мне этой ночью, окончательно расставило все по своим местам, дало понимание грядущего, что создавалось уже сейчас. И мне необходимо было поделиться всем со старым другом, чьему потомку, к слову, предстоит сыграть в предстоящих событиях главную роль.
— Звал, княже?
В горницу едва ли не боком втиснулся богатырь огромного роста, чей размах плеч вполне мог поспорить с медвежьими. Правда, обычно мишка при виде воеводы сразу бросался наутёк. Хоть медведь и царь лесной, но чувства самосохранения у него все ж не отнять…
Однако ж, стоило признать, если увидеть лицо Демида Грома, расплывшееся в улыбке, вряд ли кому-то в голову пришло бы, что перед ним само воплощение воинской удали, боевого духа. Девки-то, вон, обычно только от его взгляда начинали мелко трястись в коленях, да мечтательно закатывать глаза. О его похождениях ходило не меньше легенд, чем о его битвах. Пусть Демид и уверял, что это враки, но я-то знал точно, что их еще и приуменьшают. Любвеобильность всех мужчин из рода Грома уже давно стала притчей во языцех.
Правда, в лицо им это высказать дураков не находилось. Более сотни витязей и волхвов, прошедших суровую воинскую и магическую науку, выставлял на поле брани этот славный род. И горе было тем, на кого падал взгляд свирепого в битве воеводы. Порой достаточно было лишь услышать его имя — и враги спешно покидали поле, бросая впопыхах и драгоценную утварь, и весь полон. Через его голубые глаза, казалось, смотрело на мир живых само небо, которому они поклонялись, называя себя то его повелителями, то детьми.
Страшные в битве, но бесконечно добрые в миру, выходцы из рода Грома давно снискали себе популярность средь всех прочих родов. И многие почитали за честь отдать за сыновей неба своих дочерей. А вот девки их настолько обнаглели, что сами выбирали себе мужей, не уходя в другой род, а приводя их в свой. Это ломало все устои и традиции, и злобно шептались по углам замшелые старики, с ненавистью глядя на своевольных воинов. Шептались, но не решались выразить своё недовольство прямо. Ибо бывало, вспыхивали чистой яростью голубые глаза Громичей, а после не оставалось от обидчиков даже пепла. Но такое случалось редко, потому как им было глубоко плевать на злые рожи старейшин родов, у которых из-под носа уводили сильнейших юношей. Что ни говори, а небо-то гораздо выше мелкой злобы насекомых, копошащихся на земле. Но слава бунтарей за ними закрепилась крепко.
Сейчас глаза Демида выражали легкую усталость и любопытство. Совсем недавно мы вернулись из похода на хазар, полностью очистив восточные земли от кровопийц, десятилетиями собиравших дань с покоренных народов.
Еще пять лет назад крупный отряд руссов во главе с братом моим, Романом, вышел в рейд по просторам Каспийского моря. Почти год они наводили ужас на прибрежные города и страны. Не трогали лишь Хазарский каганат, которому за невмешательство была обещана достойная доля в добыче. А более никто не осмеливался оказать руссам достойного сопротивления или нанести сколь — либо весомый ответный удар.
Вероломное нападение хазар, вопреки заключённому договору, произошло уже на обратной дороге. Воспользовавшись заминкой при волоке кораблей между Волгой и Доном, они нанесли неожиданный удар в спину. Был уничтожен практически весь возвращавшийся домой отряд. В этом походе и погиб брат. Голос разума едва удержал меня и моих соратников от немедленной атаки на подлых хазар. Всё нужно было свершить так, чтобы в веках шла слава об этой мести… Об этом предупреждал меня и мой дар.
Но, кроме требующей крови предателей мести, была и иная причина недавнего похода, о которой знали лишь единицы. Тревожные вести приходили из-за моря, все чаще печенеги, не боящиеся ни черта, ни бога, срывались с привычных пастбищ и откочевывали в сторону Руси. Все чаще волхвы чуяли угрозу, идущую с востока. Проникали на землю нашу люди в черных одеждах, неся слово своего бога, смущая при этом простой люд. Где-то их побивали камнями, а где-то, глядишь, и прислушивались к их речам. Призывали они отринуть старую веру и начать кланяться их богу, что не терпел рядом с собой никого. И страшными знамениями и небесными карами грозили они тем, кто не прислушивался к словам их.
Откуда они лезли, понять было сложно. На допросах молчали они, с улыбкой встречая палача. Но из глаз их, казалось, смотрела сама Тьма, и ее недовольства эти чёрные вороны страшились куда больше, чем огня Велеса.
Тогда и понял я, что наконец-то пришло время давно задуманного похода, что пора было и поставить на место хазар, и стереть с лица земли новую заразу, что успела во множестве пустить свои корни. Да, видать, всё же я не успел…
После и участились те самые тяжкие сны, которым я до сего дня не мог найти объяснения. И теперь мне казалось, что это лишь начало чего-то страшного, грозящего бедой всему нашему миру.
Поэтому, несмотря на окончание трудного, вымотавшего всех похода, дел было невпроворот, и до настоящего отдыха, увы, было ещё далеко. Так что, хоть и совестно мне было отрывать своего друга от домашних забот, коих накопилось за время нашего отсутствия немало, но надо было срочно решать, как поступить с обретенными знаниями, а в одиночку я этого сделать не мог. Ибо это касалось прежде всего его, а уже потом всех нас.
— Выпьешь? — предложил я, дождавшись, когда он расположится на жалобно скрипнувшем кресле, что стояло напротив меня.
— Квасу, коли не жалко… — довольно прогудел он, поправляя оглоблю, по какому-то недоразумению зовущуюся мечом, что висела у него на поясе, — Для хмельного не время еще, да и обед скоро.
Осушив залпом большую кружку, с поклоном поднесенную девкой, и утерев пышные усы, он уставился на меня своими голубыми глазами, ожидая моих слов. И я не стал тянуть.
— Снился мне сон, Демид. Страшный своей реальностью. Будто тьма пришла на землю русскую, пересохли реки, застыл отравленный воздух. Не стало на ней ни живых, ни мертвых, лишь камня кусок, да пыль, что покрывала огромное кладбище.
Но услышал я гром, и пронзили лучи солнца черные тучи, и засверкали молнии, и пролился на землю животворящий дождь. И очнулась она от мёртвого сна, а вместе с ней и те, кто прежде жил на ней. Отступила тьма, затаилась в укромных уголках, но везде находил ее грозовой ветер, и без устали били по ней ослепительные молнии. Вернулся в мир свет ушедших богов.
Но после и иное видел я. Как тьма смогла выстоять, как погас свет, как живое превратилось в мертвое.
Не знаю я, как такое возможно, однако ж — два пути у земли нашей, две дороги, и какой пойдет она — неведомо мне. Но чувствую я, что в силах очистить ее от тьмы лишь дальние потомки твои, тут иных трактований нет. Не зря боги посылают мне эти видения, не зря чувствую я шевеление за гранью мира!.. Не спрашивай меня, как, сам того не ведаю. Но давит изнутри знание это и хочет вырваться на волю, выплеснуть из себя все, будто гнойник на здоровом теле. Не могу я боле держать это в себе. Надо думать нам, как предотвратить темное грядущее. От наших деяний сейчас зависит и выбор дороги, по которой пойдут наши потомки.
Вздохнув, я посмотрел на верного друга. Груз, что давил на мои плечи, стал ощущаться чуть легче, ибо часть его я только что переложил на него. Но кто ещё мог разделить со мной такое без жалоб и упреков, как не могучий Громич? И я продолжил:
— Задумал я создать круг волхвов из числа приближенных ко мне и посвятить их в эту тайну. Вместе мы сможем видеть больше и обрести знание, как избежать худшего будущего, как воплотить лучшее… Что скажешь, Демид, что думаешь?
— Ох, княже, — сверкнул он голубизной глаз, — скажи мне такое кто иной, на смех бы поднял, да розгами приказал высечь, дабы мысли глупые в голову не лезли! Но ты — Вещий, боги любят тебя, посылая подобные сны, предупреждают нас о грядущем.
Страшны слова твои, но и крепка вера моя в них. Созывай ближних волхвов, будем вместе думать. Э-эх, а я-то сегодня рассчитывал лечь спать пораньше… — грустно улыбнулся он.
— Аскольд! — вновь кликнул я отрока, что дежурил возле дверей. — Вызови ко мне волхвов из пяти высоких родов, да прикажи стол накрыть. Чувствую, быстро мы не управимся.
Глядя, как закрылась за улепетнувшим отроком дверь, я вновь обратился к Демиду, что задумчиво крутил кружку в руках.
— Ну, так что ты все-таки думаешь, воевода, о словах моих?
— Тяжкое бремя взвалил ты на плечи, княже, — отозвался он. — Давно уж мы не слышим богов, молчат духи, застыло небо, будто вымерла на нем вся жизнь. Дух рода иногда посылает нам смутные видения, смысл которых ускользает от нас. Но дед мой, помнится, сказывал мне сказку одну, которую сам слышал в детстве от своего деда. Будто была битва страшная с ворогом лютым, в которой пали боги земли русской. Но при этом одержали они победу, отдав свои жизни за людей.
Однако ж, бают и иное. Что вовсе и не пали они, а до сих пор бьются за нас, где-то там, высоко над землей — или в ином мире. Мы, княже, род свой ведем, почитай, от самого Перуна, и лучше других умеем слышать слова ветра. Но неспокоен он нынче, недобрым холодом веет от него. Поэтому верю я тебе, и про потомков тоже. Ибо кому, как не Громичам, вставать в трудный час на защиту земли нашей? А раз пронесем мы веру сквозь века, значит, не ослабнет род, не исчезнет в пыли веков. Найдутся сильные духом, чтобы поднять знамя родовой славы над миром, объединяя под ним разумных.
— Хорошо сказал, друг мой! — крепко, с чувством пожал я ему руку. — Да будет так. А теперь подождем волхвов и будем думу думать…
Глядя, как заходят в горницу умудренные битвами старики, я пытливо всматривался в их лица: не легла ли на них печать усталости от дел земных? Ибо те, кто мысленно уже собрался на покой, не сумеют помочь мне вершить будущее! Не нужно будет им это, а значит, и разговоры вести с ними не следует… Но, сколько бы я не вглядывался, не видел тревожных признаков. Передо мной сидели опытные воины, прошедшие десятки битв. Их лица, иссушенные ветром и солнцем, выражали угрюмую решимость, а в телах, хоть они и не были молоды, но силы на десяток отроков хватило бы. Крепки были по-прежнему их руки, что легко ложились на рукояти мечей, а взор их оставался ясным и острым, как их оружие, как и прежде, цепко подмечая все вокруг.
Чинно рассевшись вокруг стола, на котором уже стали появляться яства, приносимые слугами, они, до поры не обращая на угощение никакого внимания, ждали моих слов. Не было в них нетерпения или горячности, свойственных молодым — лишь ледяное спокойствие и уверенность в каждом миге прожитой жизни сквозило в их скупых, выверенных движениях.
Сделав глубокий вздох, я активировал камень Перунов, что берег от лишних ушей горницу и начал речь, все так же не сводя глаз с присутствующих волхвов.
— В тяжелый час собрал я вас, братья. Разговор у нас с вами будет долгий, да решения надо принять споро, ибо времени у нас почти не осталось…
Минуло уж десять дней с того разговора с Демидом. О многом успели поговорить мы с ним и с ближними волхвами. Приняли мы решение воззвать к богам на заповедном поле Велесовом, где, по преданиям, была битва страшная. Очищенные телом и душой, стали мы творить волшбу великую, что должна была пронзить завесу времени и дать понять нам, как поступить дальше.
Сквозь века, сквозь толщу времен увидел я того, на кого небо возложило непомерный груз. Неопытный юнец, что тащил на своих плечах всю боль земли. И сейчас его жизнь подвергалась смертельной опасности. Стали понятны мне сны, стало ясно мне, что требуется сейчас от нас!.. И собрав все силы, что даровал мне круг братьев моих, я воззвал к нему, и слово мое, пролетев сквозь вехи времен, достигло молодого Грома!..
— Марра, ты уже достала мельтешить перед глазами! — заявила Феникс, вольготно развалившись на диванчике, что стоял в саду Небесных чертогов. Наблюдая, как бесится ее подруга, она испытывала ни с чем несравнимое удовольствие. Впрочем, как и всегда, когда эту зазнайку щелкали по её задранному носу.
Поделиться книгой: