Помоги проекту - поделись книгой:
Пролог
Гром над империей часть 3
Пролог
— А я считаю, после столь яркой демонстрации силы русских иной возможности, кроме войны с ними, у нас нет! — хлопнул по столу император Австрии Франц Иосиф Второй. — Или вы хотите, чтобы к вам в один прекрасный день через открытый портал пришли русские войска? Им даже армию собирать не придется. Открыли портал, забросили диверсионную группу в вашу спальню, и все — империя обезглавлена! Наглядный пример у вас перед глазами — над руинами Ватикана до сих курится дым поражения. К тому же, советую не забывать, во что превратились императоры Англии, Франции и Германии! Это же просто овощи, пустые бездушные оболочки. Да, нас уверили, что всё это — последствия того, что они подверглись воздействию силы папы Константина, но можно ли считать это доказанным фактом? А вдруг это именно Громов выжег им душу?
Мы не знаем, что творилось за куполом, но, что бы это ни было — оно опасно!!! И ещё неизвестно, кто на самом деле виноват — папа ли Римский, что впустил тьму в оплот католической веры, или Российская Империя, выступившая напоказ эдаким борцом со злом! То есть, мы все это время тихо сидели по уши в дерьме, да простит меня высокое собрание за речь простолюдина, а Россия была в курсе происходящего и нанесла упреждающий удар. Вы понимаете, в каком свете нас выставили?!
В общем, я считаю, что иных мнений быть не может. Если мы сейчас не нанесем по ним удар, то потом уже будет поздно. Пока их главный союзник — Япония — занята своими внутренними проблемами, связанными со смертью второго императора, я не думаю, что они смогут оказать ощутимую помощь русским. Для японцев сейчас главная задача — избежать внутренних бунтов, не погрязнуть в гражданской войне. И для того, чтобы они ещё долго не думали ни о чем ином, мы со своей стороны постараемся плеснуть немного горючей жидкости на костер народных волнений. Признаюсь, некоторые шаги в этом направлении уже предпринимаются, так что Японии в ближайшее время явно будет не до проблем России. Решайте, господа, либо ударить сейчас, придавив медведя в его берлоге, либо дождаться, пока он вылезет и сам передавит нас всех!
— А я не считаю, что это хорошая идея! — возразил Виктор Эмануил, король Италии. — Вы не видели того, что видел я, вы не разговаривали с выжившими. Этот Громов — он чума, которую я не хочу пускать в свою страну!
Представив себе возможность подобного визита, он содрогнулся, что не укрылось от взглядов присутствующих.
—Цепной пес Романовых возродился из пепла, подобно птице Феникс, и лучше не знать, куда упадет теперь его взгляд. Я не хочу, чтобы мои земли топтали сапоги русских солдат! А поверьте мне, так и будет, если мы ввяжемся в эту войну. В прошлом одного Громова хватило, чтобы спутать нам все карты, а сейчас их уже много. Как я слышал, в их роду пополнение, да и эльфы им благоволят. Как вы думаете, на чьей стороне будет общественное мнение, если в эту войну ввяжутся жители из другого мира? А если Громов притащит кого-то еще? Нет, я категорически против этого, господа, более того, собираюсь начать налаживать с Россией экономические связи, что были практически уничтожены более двухсот лет назад. Время пришло, я думаю, и вам советую задуматься об этом.
— Мы выслушали вас, — кивнул, не скрывая своего раздражения, австриец, — а что нам скажет Германия, как одна из пострадавших сторон?
— Есть зерно истины в позиции обеих сторон… — задумчиво произнес герцог Германии Бертольд Баварский. Ненавидя русских, он, тем не менее, в глубине души был благодарен Громову за устранение своего брата Альберта Второго. Это позволило ему стать регентом при малолетнем императоре Адольфо Четвертом. Слабовольная императрица, не желая влезать в политические дрязги, безропотно уступила ему это право, и он собирался воспользоваться этим шансом на полную катушку.
—Россия сейчас сильна, как никогда, и давать ей возможность укреплять свои позиции и дальше было бы верхом глупости. Кто знает, какими знаниями могут поделиться с ней — или уже поделились — пришельцы? Нужно помнить — все, что усиливает ее, ослабляет нас. К тому же, после битвы в Ватикане общественное мнение явно на ее стороне. Воины, облаченные в сияющие светом кольчуги, дали отпор Тьме. Прекрасный спектакль. Теперь Российская империя представляется островом добра, окруженным со всех сторон злом, в роли которого выступаем мы. И объяви мы сейчас войну, кто знает, кто примкнет к ней в этой битве. В общем, господа…
Он сделал драматическую паузу, а потом с хищным оскалом заявил:
— Я за войну! Нельзя позволять им неограниченно наращивать мощь. А общественное мнение можно повернуть и в свою пользу. Да и причину войны придумать не сложно. Запустим мощнейшую пиар-компанию по дискредитации России, а прикормленные журналисты так все распишут, что народ сам поднимет на вилы правящую династию Романовых.
— И я за войну!!! — младший брат короля Англии, Генрих Тюдор обвел всех присутствующих злым взглядом.
— То, что было нами начато двести лет назад, должно быть закончено. Кровь Маргарет Йоркской до сих пор взывает к отмщению!!! Да и слухи насчет силы этого вашего Громова, думаю, сильно преувеличены. В Ватикане просто некому было сопротивляться напору этого выскочки. Я не видел на записи каких-либо действий сильнейших архимагов Италии. А тьма, с которой он якобы дрался, тоже не впечатлила меня своей мощью. Вспомните, слишком уж легко у него все получилось! И тогда — не сейчас, мы стали намного сильнее, и думаю, если ударим все разом, русский медведь даже из берлоги не успеет выползти.
— Кто-то еще желает высказаться? — Франц Иосиф обвёл вопрошающим взглядом представителей высших монарших фамилий Европы. — Нет? В таком случае, голосуем. Но прежде, чем мы начнем, отмечу сразу, что к нашей войне готовы присоединиться Османская империя и страны ОМАС. Они уже дали свое предварительное согласие. Поэтому наш совместный удар будет нанесен как с земли, так и с моря. А вот теперь — голосуем.
— В таком случае, господа, — поднялся с места король Италии, — в моем пребывании здесь нет необходимости. Своего мнения я не изменю. Италия не будет вам препятствовать, но и помощи от нас не будет. Хотелось бы убедить вас, что вы совершаете роковую ошибку, но только время покажет, кто из нас прав. А теперь, позвольте откланяться….
Легкий пренебрежительный кивок, и Виктор Эмануил стремительным шагом покинул помещение, тщательно скрывая торжествующую улыбку. Глупцы, они думают одолеть русского медведя, да ещё и на его собственной территории? Увы, они начинают игру с силами, которых не понимают. Ватикан уничтожил не Громов, его уничтожила та сила, что прежде считалась сказками. И хорошо, что этого еще никто не понял. И когда Европа содрогнется под тяжестью поступи русских солдат, он, сохранивший нейтралитет, получит намного больше, чем имеет сейчас. Россия умеет быть благодарной, ну а он сделает все, чтобы эта благодарность не имела границ…
Глава 1
Покидая коттедж внука, я едва сдерживался, чтобы не начать крушить все вокруг! Но позволил себе лишь громко хлопнуть дверью, а затем, глубоко вздохнув, направился к выходу из Академии в сопровождении местного охранника. Все-таки данный объект, можно сказать, режимный, и находиться на его территории людям, не имеющим к Академии прямого отношения, не то, что запрещено, но не слишком желательно… И уж тем более, посещать ее без ведома ректора было крайне невежливо и неразумно.
Да уж, давно я не испытывал настолько яркие эмоции! Думал, уж всё, постарел, кровь загустела. Ан нет. Внучек и ангела может вывести из себя(где-то на небесах икнул Михаил и обескуражено огляделся).
Уставившись в окно автомобиля, уносящего меня прочь от Академии, я с силой сжимал кулаки и думал о словах Влада и о том, в кого он превратился. Абсолютно непредсказуемый в своих делах и мыслях! Что он делает, что собирается совершить, о чем думает? Увы, я вижу лишь последствия, но неведомы мне причины такого его поведения. Куда девался добрый и ласковый мальчик с ясными, словно летнее небо, глазами? Вместо него приходится иметь дело с матерым волком, вышедшим на кровавую охоту. Да, все чаще на лице у внука вместо улыбки появляется хищный оскал. Все сильнее он отдаляется от семьи, идя к какой-то непонятной, только ему ведомой цели. Все меньше остается якорей, что держат его в этом мире. С ужасом я подумал о том дне, когда их совсем не останется. И он намекнул, да что там намекнул, открытым текстом сказал мне об этом! Рано или поздно, но он уйдет, и тогда род осиротеет.
Внучка, Громовы из другого мира, которых мы приняли в семью — они близкие, но… Даже себе я боялся признаться, что Влад для меня ближе их всех. Что только пока жив внук, мое сердце бьется ровно, а его уход или гибель я, боюсь, просто не переживу…
Видит бог, как мне трудно было сдержаться, чтобы не схватить его и не перекинуть через колено, чтобы как следует отходить ремнем! Но с другой стороны, мог ли я его винить? По совести говоря, жизнь Влада даже самый придирчивый критик не назвал бы сладкой. Те испытания, что выпали на долю внука, иного взрослого давно бы свели в могилу. Сколько раз его жизнь висела на волоске, даже не сосчитать, а о скольких подобных случаях я даже не догадываюсь? Неудивительно, что он стал таким — злобным волком, показывающим клыки при малейшем посягательстве на его свободу. Но сейчас же на нее никто не посягал!!! Неужели трудно просто согласовывать свои действия со старшими и включать голову, прежде чем что-то сделать?
Но нет, слишком своевольным он стал, и не осталось для него авторитетов. А этот его равнодушный взгляд, что пробрал до самых костей, и за который даже мне нестерпимо захотелось его прибить на месте! Уйду из рода, он сказал?!! Я ему уйду! Так уйду, что сидеть на заднице месяц не сможет, и никакая его хваленая регенерация не поможет! Остались еще дедовские способы вымачивания розог, чтобы после них не слишком быстро заживали раны. Похоже, придется ими воспользоваться.
За этими размышлениями я и не заметил, как мы подъехали к поместью. Выйдя из машины, я пошел в дом, по-прежнему погруженный в свои мысли, в которых то и дело возвращался к тем жестоким словам внука. Он ведь не шутил о том, что выйдет из рода. Такое ощущение, что мысленно он уже это сделал, и осталось только воплотить этот шаг в формальное отречение на бумаге. А зная его непробиваемую решительность и желание в любой несусветной глупости доходить до логичного конца, уверен, что он это сделает, и никто ему возразить не посмеет. Да и многие даже порадуются этому событию! Но не дождутся!!! Я ему покажу, что значит произносить такое вслух!..
Устало зайдя внутрь, я отправился в свой кабинет, но, проходя мимо трапезной, увидел сидящую на диване Мирами. Вот еще одна проблема на мою голову, созданная Владом. Махнув ей рукой, я показал ей следовать за мной. И при этом даже не удивился тому, что возникшая будто из воздуха внучка решительно направилась с нами, крепко взяв японку за руку. Успели уже спеться, значит… Но это хорошо. Проще будет разговаривать.
Зайдя в кабинет, я сел в кресло и посмотрел на притихших детей. Ириска ерзала на стуле, явно порываясь что-то мне сказать, но, ловя мой тяжёлый взгляд, замирала, чтобы тут же, буквально через секунду, вновь начать то же самое…
— Рассказывай, — смягчившись, разрешил я, видя, что она сейчас лопнет от нетерпения. Но того, что последовало далее, я не смог бы представить даже в самых нелепых снах! Она порывисто вскочила, достав из-за спины украдкой принесённый ремень и подбежала ко мне.
— Деда, ты плохо себя вел, а у нас за это наказание одно — ремнем по попе!.. Так что, ложись, я тебя отшлепаю, а потом мы пойдем пить чай!
Сказать, что я потерял дар речи, это не сказать ничего. Малявка решила учить уму-разуму старого деда?! Куда катится этот мир?!! Или ее Влад покусал? А может, демоны (в этот миг в аду громко икнул Люцифер) вселились? Мало ли, какую заразу мог притащить внук, шатаясь по иным мирам!
Я протер глаза и вновь посмотрел на внучку, надеясь, что мне померещилось. Но нет. Стоит рядом и с самым серьезным видом ждет, что я сниму штаны и позволю отходить себя по…
В голове вихрем пронеслись все педагогические приемы, которые я только знал. Но ни один не давал стопроцентной гарантии, что вернёт эту хулиганку в чувство. Так ничего не выбрав, я буркнул:
— А не заигралась ли ты, детонька? Мала еще так с дедом разговаривать…
— Но как же?! — с недоумением и обидой вытаращилась она на меня. — Ты виноват перед братиком, зря накричал на него, и теперь ему плохо. А у нас принято отвечать за свои поступки, ты сам меня так учил! Бить своего деда я не позволю никому, значит, наказывать тебя придется мне самой…
— А с чего ты решила, что это я виноват? — ласково спросил я внучку, но что-то такое прозвучало в моём голосе, что она невольно попятилась назад. Но на удивление быстро взяла себя в руки, в её блестящих глазах, устремленных на меня, не было ни малейшего намёка на страх. И вообще, в ней будто что-то изменилось. Ее взгляд стал взглядом взрослого человека, даже речь начала звучать по-иному. И при этом от внучки повеяло такой силой, что мне невольно захотелось поставить щиты. Только усилием воли я удержался от этого. Негоже показывать ребенку свою слабость.
— Ты — старый и мудрый, глава рода, — низким голосом произнесла она, и я невольно поежился под ее непривычно чужим взглядом, — но совершаешь те же ошибки, что и девушки, окружающие брата. Вы навесили на него ярлык главного возмутителя спокойствия и теперь не хотите видеть дальше придуманных вами же стереотипов. Ты поинтересовался, что с нами произошло? Нет, ты сделал свои выводы, просто выслушав чужого человека. Да и зачем тебе об этом думать? Так ведь проще — виноват Влад, что бы там на самом деле ни случилось. Потому что вы так привыкли, так ваш уютный внутренний мирок не страдает от лишних потрясений, его не лихорадит от желания разобраться в подоплёке происходящего, в том, настолько ли велика вина Влада. Ладно, пусть ты так привык, тебе комфортнее придерживаться своих убеждений в отношении брата. Но почему ты не выслушал меня? Почему не поговорил с девушками?
Нет, ты решил действовать по старинке, сразу набросился на него с упреками. А теперь удивляешься последствиям? Что сказал брат? Что уйдет из рода? Думаю, он на это не пойдёт… Но помни, если Влад всё же отречется от рода, я уйду вместе с ним. Зачем нам находиться там, где нас не слышат и не любят?..
Слова маленькой девочки, что вдруг заговорила со мной не просто как взрослая, но как равная мне, резали меня по живому. Признавая в глубине души её правоту, я, тем не менее, не мог перебороть себя и принять тот факт, что в происходящем есть немалая доля моей вины. А она продолжала, отстранённо рассказывая о том, что перенесли они с Владом, и чем дальше я слушал, тем сильнее мне становилось не по себе.
—…Мы были во тьме, что разделила нас на долгое время, которое для каждого текло по-разному. Для брата миновал всего лишь миг, а для меня прошли годы. И когда я нашла его, то даже сразу не узнала и едва не убила. Там он был намного слабее меня, как физически, так и магически, но его дух был крепче алмаза. И он вновь стал моим старшим братом, который повел меня за собой. И я пошла за ним, веря, что он защитит меня, хотя я и была сильней. А потом была битва, в которой он едва не погиб, и если бы не помощь родичей, если бы папа с мамой не встали бок о бок с нами в том бою, ты бы нас больше не увидел.
И вот мы вернулись. Уставшие, без сил, но вернулись… Думаешь, мы получили заслуженный отдых? Время, чтобы залечить душевные раны? Нет! Знаешь, что нам сразу пришлось делать? Кидаться спасать глупых овец, что без присмотра пастуха тут же умудрились найти приключения на свои зады. И что в ответ? Услышали мы хоть одно слово благодарности? Нет, лишь упреки и оскорбления. Что ж, впредь будет наукой. Я теперь трижды подумаю, прежде чем помогать кому-либо.
Она задумчиво повертела в руках ремень и положила его на стол со словами:
— Думаю, он мне не понадобится. Ты накажешь себя сам. Я видела и слышала через брата все, о чем вы говорили, и он прав на все сто. Я на его стороне, всегда и безусловно. Думай, дед, думай, как не потерять свою семью. Времени осталось очень мало. А насчет Мирами не беспокойся — дух рода уже принял ее, и я распорядилась приготовить ей комнату рядом со своей. И от нее нам всем будет намного больше пользы, чем от тех блеющих недоразумений, что окружают брата.
А теперь нам пора…
Тон Ирины опять изменился, последние слова она произнесла своим обычным голосом непоседливой егозы, от такого резкого перехода я непроизвольно вздрогнул. На меня вновь смотрела маленькая девочка с улыбкой на лице.
—Ты, деда, наверное, очень занят сейчас будешь, да? Надо важные дела всякие решать… Ну сиди, сиди. А мы побежим, очень чаю хочется!
И, схватив ошарашенную Мирами за руку, Ириска утащила ее из кабинета.
Я сидел в кресле, словно пришибленный, ощутив внезапно на плечах весь непомерный груз прожитых лет. Слова внучки, прозвучавшие словно гром с ясного неба, никак не могли уложиться в моей голове. Много лет во тьме, в бесконечных сражениях с… С кем? С иллюзиями? Или реальными врагами? Как, как справилась с этим маленькая девочка? Мне почудилось, что от сонма вопросов, порождённых беседой с Ириской, моя голова буквально разрывается на части. О каких родителях она говорила? Где они с Владом побывали, и главное — куда он опять собрался?! Я был более чем уверен, что попытайся я связаться с ним утром, у меня ничего не получится. Не может он сидеть на месте, как впрочем и я. Потерять семью — предки не примут меня, проклянут. Да я и сам не смогу жить после этого.
Но все равно, сидеть сложа руки я не буду. Он — мой внук, моя семья, и я не отдам его никому!.. Утром я попытаюсь поговорить с ним по душам. И я очень надеюсь, что не опоздаю со своими извинениями.
Утром я проснулась раньше обычного и по привычке стала прогонять в голове прошедший день и строить планы на новый. Вчера, после выступления Влада, которое меня, впрочем, абсолютно не впечатлило, я поднялась к себе и просто выключилась. Я вообще не понимала, из-за чего был весь сыр-бор. Ну подрались, да, было очень больно, но мы ведь знали, что так и будет. Влад честно предупреждал, что спокойно отсидеться в стороне не получится, что мы — его слабое место, по которому ударят в первую очередь. Значит, естественно, что нам надо становиться сильней. А как это сделать, если постоянно сидеть взаперти, не высовывая носа наружу? Хотя его разговор с Николаем Владимировичем мне откровенно не понравился, но влезать в это я не собиралась. В то, что Влад выйдет из рода я не верила.
А лично я обузой становиться не собираюсь и сделаю все, от меня зависящее, чтобы мой будущий муж гордился мной. Поэтому — прочь хандру и лень, сделаю пару кругов на спортивной площадке, потом в душ и на занятия. Пусть студентов четвертого курса особо и не гоняют, позволяя уделять больше времени самостоятельным практическим занятиям, от обязанностей председателя студенческого совета меня никто не освобождал. Хотя, наверное, я все-таки от них откажусь. В свете последних событий, чувствую, времени на это просто не будет хватать.
Быстро прогнав от себя подкравшуюся было мыслишку поваляться в такой мягкой постельке еще немного, я резко скинула одеяло и рванула умываться. Легкий утренний моцион — и вот я уже в теплом спортивном костюме бегу в по дорожкам академии в сторону стадиона. Народа здесь пока, что неудивительно, почти нет, лишь пара парней сидят на лавочке, тяжело дыша, да какая-то девушка разминается возле турников. Не став заострять на ней внимание, я тоже сделала легкую разминку и побежала, постепенно ускоряясь.
После того, как богиня одарила нас силой, мое тело будто прошло перерождение. С радостью я замечала изменения, которые с ним произошли. Явно возросшая скорость, выносливость, мышцы так и требовали движения, буквально упиваясь каждым рывком. От осознания своей молодости, силы, бурлящей внутри, мне даже захотелось восторженно кричать. Ускорившись еще сильней, чуть ли не взлетая над беговой дорожкой, я не обратила особого внимания на ошарашенные взгляды парней, что, не скрываясь, таращились на меня, явно узнав. Вместо планируемых пары кругов, я пробежала все десять и лишь потом, взглянув на часы, помчалась к коттеджу. До начала занятий осталось всего ничего, а мне еще надо привести себя в порядок и позавтракать. Вот теперь я в полной мере понимаю тягу Влада к выпечке! Баба Лена просто божественно готовила. Как бы не растолстеть от ее пирогов, но и отказаться от них сил не было. А лишние килограммы можно сжечь, и есть для этого масса приятных способов. Подумав о них, я покраснела и еще быстрей рванула домой. Если Влад дома, то, может, успею его перехватить и более подробно обсудить с ним эти способы.
Но, увы, моим мечтам не суждено было сбыться. Опять его куда-то унесло и, судя по насупленным моськам Хидеки с Эйелен, надолго. Маленькой богини, что прочно прописалась в наших рядах, видно не было. Но она — известная соня, вставать рано не любит. А вот близняшки светились довольством, и я сразу поняла, что в эту ночь засранки явно не упустили своего. Хотя, лёгкую тень тревоги в их глазах я тоже заметила, но разбираться с этим уже времени не было. Мухой влетев в душ, я пустила горячую воду, наслаждаясь ощущением чистоты и лёгкости во всём теле.
Спустившись вниз, я уже никого не застала. Видимо, девчонки ушли на занятия без меня. Хотя, возможно им надо было сначала заглянуть к себе, чтобы переодеться. У меня же все было с собой. Ну и ладно.
Не успела я приступить к завтраку, как в дом буквально влетела Селена. Ни слова не произнеся, она рванула наверх и громко захлопала дверями. Но через пару минут она уже более спокойно спустилась вниз и уселась за стол.
— Влад? — изогнув бровь, посмотрела она на меня.
— Не знаю, — пожала я плечами, догадавшись, о чем она, — с утра его не видела. Наверное, опять куда-то исчез. Знаешь же, он не может сидеть на месте, хоть привязывай его.
— И куда он мог смыться в этот раз?.. — потерла руками она лицо.
— Да кто ж его знает… — опять пожала плечами я. — Это ж Влад. Он может быть как в соседнем здании, так и на другом конце земли, или на другой планете, или еще где. Пока сам не объявится, никто его не найдет. Ну, разве что Ириска и Мирами теперь, наверное, могут. Я его только чувствую и знаю, что он жив.
Доев свой завтрак, я встала и пошла на выход, но перед тем, как покинуть коттедж, обернулась к Селене.
— Он вернется, он всегда возвращается, несмотря ни на что.
Увидев ее ответную грустную улыбку, я вышла во двор.
Опять этот негодник заставляет близких за него переживать! Но тут уж ничего не поделаешь. Можно только смириться и ждать, надеясь, что все будет хорошо. Ладно, сегодня много дел, о нем буду думать позже.
Здороваясь со встречающимися на пути студентами и преподавателями, я уверенной походкой шла к своему кабинету. Оказывается, я уже успела соскучиться по шуму академии, по ее сильнейшей энергетике, что, казалось, пронизывала все тело. Настроение, несмотря на легкое переживание за Влада, было прекрасным.
Зайдя внутрь, я увидела сидящую за моим столом Юлю Лисицину, мою заместительницу, что закопалась в ворохе бумаг. Услышав звук открывающейся двери, она вынырнула из моря отчетов, увидев меня, с радостным воплем вскочила и повисла у меня на шее.
Мы с ней никогда не были близкими подругами, и ее чрезмерную радость я могла объяснить лишь одним — она надеялась, что я вновь займусь всей бумажной волокитой, связанной с делами студенческого совета академии, которую та люто ненавидела, предпочитая решать все вопросы вне стен нашего кабинета. Но работа, к которой я раньше так стремилась, сейчас меня совершенно не привлекала. Я поняла, что тянуть с этим не стоит и решила сегодня же переговорить с ректором и снять с себя обязанности председателя. Юля на эту роль подойдет идеально, но пока сообщать ей об этом не стоит, чтобы не расстраивать.
До совещания еще оставалось минут двадцать, и Юля по-быстрому ввела меня в курс текущих дел. Особо важного я ничего не пропустила, поэтому мы провели время, делясь впечатлениями о прошедшей неделе. Слухи о том, что я встречаюсь с Громовым, разнеслись по академии, и естественно, ей было очень любопытно, чем смог покорить этот парень такую ледышку, как я. Репутация хладнокровной стервы, создавшаяся у меня в академии, никак не соотносилась с романтическими историями, в чем Юля честно и призналась.
Так, за девичьей болтовнёй, незаметно пролетели минуты, остававшиеся до начала совещания, и вот уже в кабинет стали просачиваться остальные члены студенческого совета. Приветливо здороваясь со мной, они занимали свои места. Последней в кабинет проскользнула Марина Нарышкина и забилась в дальний уголок. Глаза ее были опухшими, да и весь помятый вид говорил о трудной бессонной ночи. Мне на какое-то мгновенье стало ее жаль, но я сразу же взяла себя в руки. Она сделала свой выбор, испугалась, струсила. Такой я ни за что не доверила бы защищать мою спину.
Совещание прошло в обычном режиме, хотя я особо не вслушивалась в то, что говорили. Мне это все стало абсолютно неинтересно, и я еще больше уверилась в мысли, что приняла правильное решение передать бразды управления Юле. Наконец все закончилось, ребята, оживлённо переговариваясь, стали расходиться. Кабинет быстро опустел, и лишь Марина оставалась сидеть на своем месте, не отрывая от меня взгляда, будто ожидая каких-то моих слов. Вот только сказать ей мне было нечего. Решившись, она подошла и села рядом.
—Оль, что мне делать? — тихо, с надрывом спросила она. — Виттория сильная, она…, а я просто хочу быть с Владом! Но вновь пережить то состояние, когда меня будто облили кислотой? Как это выдержать?! Мне до сих пор кажется, что моя кожа горит от прикосновений тьмы! А еще… Он убрал с нас метки, я почувствовала это. Будто вырвали из души большой кусок, оставив кровоточащую рану! Мне плохо, Оль, я, кажется, схожу с ума…
Уткнув лицо в ладони, она тихо, как-то безнадёжно заплакала.
Я смотрела на нее, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, чем меньше девушек, тем больше внимания мне. Я, хоть и не надеялась стать единственной женой, но была не очень-то довольна тем, что вокруг Влада слишком уж много девушек сейчас собралось. Поэтому, стоит признать, уход двух конкуренток не мог не радовать, как бы эгоистично это не звучало. С другой стороны, мне было ее искренне жаль. Разрываться между болью и любовью — это сложно. Но как ей объяснить, что Влад теперь у нее всегда будет ассоциироваться с тем кошмаром, который она пережила? Даже если она запрется в поместье и будет безвылазно сидеть там, рано или поздно, ей придется защищать свою жизнь. А она этого сделать не сможет, банально испугавшись. И тот, оберегая ее, может подставиться сам, что повлечет за собой гибель остальных.
Не зная, что сказать ей, я просто крепко обняла ее, прижав к себе, отчего она зарыдала еще сильней. А потом вдруг вырвалась и выбежала из кабинета. Грустно посмотрев ей вслед, я вышла следом. Предстоящий разговор с ректором я откладывать не собиралась. Лучше все решить сразу, одним махом, и заняться тем, что я считаю по-настоящему важным.
На суету, царящую в коридорах, я поначалу не обратила внимания. И лишь подойдя к кабинету, увидела, что снаружи стоит охрана, состоящая из Павловцев, а вокруг шныряют люди в гражданском, явно агенты Тайной Канцелярии.
К моему удивлению, меня сразу узнали, а приветливые улыбки бравых вояк под два метра ростом, обвешанных артефактами, как новогодняя елка игрушками, обращенные ко мне, так вообще ввели меня в ступор.
Ни слова не говоря, они открыли передо мной дверь, и я робко вошла внутрь, еще не понимая, что происходит. В кабинете ректора сидела Императрица, Елена Романова.
Увидев меня, она приветливо мне улыбнулась, а Настя, отыгрывая роль глуповатой фрейлины, просто с визгом: «Красотка!», заключила меня в костедробильные объятья.
— Я уже собиралась посылать за тобой, Оленька, — сказала Елена, с доброй улыбкой глядя на нас. — Валентин Петрович… — она кивнула в сторону ректора, — …прислал запрос на внеплановое собрание совета магов империи и озвучил причину этого. Вот и я решила лично выяснить, к чему такая спешка, и что опять учудил наш жених.
Заметив, как ректор отреагировал на ее последние слова, едва не свалившись из кресла на пол, она звонко рассмеялась.
— Присаживайся, — Елена вновь обратилась ко мне, — и расскажи мне все, что я пропустила. И кстати, ответь на самый главный вопрос — а где сейчас, собственно, сам Влад? И что на самом деле он затеял?
Я неотрывно смотрела на нее, и в голове проносился вихрь мыслей. И самое главное — я представления не имела, что ей ответить…
Глава 2
Далека дорога твоя.
Далека, дика и пустынна,
Эта даль и глушь не для слабых душ,
Далека дорога твоя.
О, прерия, прерия — великая даль,
Индейские перья, английская сталь,
Тяжелая плата, смешная цена,
Тут главное шляпа была бы цела.
И, конечно, мне дорого где-то,
То, на что эта шляпа надета.
Поделиться книгой: