Мифы и Легенды том IV

— Я свяжусь с Трубецкими и еще раз уточню программу нашей встречи на понедельник. И точное время. Завтра с вами свяжусь в первой половине дня. Вы не забудьте зайти в администрацию.

— Хорошо, — кивнул я, — помню. А сейчас, думаю, нам пора в Академию.

Я переоделся, и мы вместе с Дашей в сопровождении уже привычного эскорта флайеров полетели в Академию.

Глава 11 Игры аристократов

В игру я решил сегодня не входить. Честно говоря, после таких вот плодотворно загруженных выходных желания на это у меня не было, от слова «совсем». Уже поздно вечером, когда я раздумывал о том, что пора бы завалиться спать и вдобавок пригласить Дашу для, так сказать, взаимного удовлетворения своих низменных потребностей, в комнату заглянула она сама.

— К вам Иван Шуйский, господин.

Я не успел махнуть рукой, как мой сосед уже был в комнате, буквально прошмыгнув мимо растерявшейся служанки.

— Спасибо, иди, Даша, — сообщил я девушке. Та сразу исчезла, мой гость бесцеремонно уселся на диван и, закинув ногу на ногу, весело посмотрел на меня.

— Так наследники престолов себя не ведут, — сообщил ему я. — Где ваши манеры, Ваше Высочество?

— Да ладно тебе! — ухмыльнулся Иван. — Я, сам знаешь, инкогнито, не надо тут титулов и званий. Просто Иван Шуйский.

— Так вот, просто Иван Шуйский, — слегка нахмурился я, — пусть это и так, но давай будем соблюдать хоть какие-то правила приличия, а?

— С ума сойти! — сокрушенно покачал он головой. — Это мне говорит тот, кто возродил род несколько недель назад.

— Ну видишь, как все плохо, даже если мне, новоиспеченному аристократу, приходится это тебе говорить! — не удержался я от сарказма.

— Ладно, все понял. Извини! — Иван выставил перед собой руки. — Ты лучше расскажи, как там на императорском приеме?

— А тебе твой отец не рассказывал? — прищурился я.

— Нет, да и когда? — расстроенно заметил Шуйский. — Дай Бог, через три-четыре дня свяжется. Нет, он, конечно, расскажет, но хотелось бы сейчас знать. Я же не выдержу так долго ждать.

Я задумчиво посмотрел на него. В принципе, мы с Гвоздевым обсудили стратегию общения с моим соседом. Она состояла в том, чтобы очень аккуратно передавать ему содержание подобных вещей. Но я прекрасно понимал, что тот все равно узнает, о чем мы говорили с Императором.

— Да все нормально, — успокоил я его. — Отвалил мне твой батя «плюшек». Деньжат подбросил. Показал, так сказать, свое благоволение. А вот Годунов чуть дырку не прожег во мне.

— Приватный разговор был, значит? — кивнул Иван.

— Был, — признался я, — там про «плюшки» и сообщили.

— А с Годуновыми? И вообще, как там? Ты не удивляйся моим вопросам: веришь — ни разу не был на подобном приеме. Сначала, типа, не дорос, а потом — мое инкогнито…

Я коротко рассказал о приеме, вкратце передав беседу с Императором. Насчет Годунова распространяться не стал, как и упоминать о нашей с ним встрече в субботу. Но, как оказалось, этот пройдоха королевской крови знал о ней.

— А с Годуновым, что, встречался? — поинтересовался он, выслушав мой рассказ.

— Опять следил! — нахмурился я. — Говорил же…

— Не-не-не! — поспешно заверил меня Шуйский. — Я совершенно ни при чем! Не поверишь — случайно увидел в сводке СБ. Меня отец заставляет просматривать их регулярно в субботу. А ты маг — пятого ранга, так что имей в виду: за тобой постоянно сейчас следят — не особо, конечно, пристально, но следят. Я, вот, даже знаю, что ты во понедельник с Трубецкими встречаешься!

— Я же тебе, вроде, говорил… — поморщился я

— Не говорил! — Мой собеседник обвиняюще посмотрел на меня. — Если ты помнишь наш с тобой спор, я в этом деле вообще заинтересованная сторона. А то, что уважаемый союзник Бельских Трубецкой спит и видит, чтобы примирить тебя с дочками, это вообще не секрет…

— Ладно, черт языкастый! — проворчал я. — С Годуновым на встрече ничего особого не было. Кроме того, мы поняли, что друг другу враги, и у этого козла явно руки чесались, чтобы меня там и грохнуть в ресторане, а нельзя: папа твой не велит. Так что каждый остался при своих.

— Хм… — покачал головой Иван. — Мой отец, конечно, не велит, но это Годунов! Тем более, тут его дочка замешана…. За Варвару он кому угодно голову оторвет.

— И тебе? — усмехнулся я.

— И, думаю, даже мне, — серьезно ответил он.

— Да не собираюсь я с ней ничего делать! — успокоил его. — Мне это надо?

— Не знаю, Веромир… — произнес Шуйский. — Надеюсь, что нет. Ладно, чую, ты устал после переговоров. Может, по сто пятьдесят? У меня бутылка десятизвездочного «Шустова» есть. Тридцать дет выдержки. — И он жестом фокусника выставил на маленький столик перед нами потемневшую от времени бутылку.

— Змей-искуситель ты! — сообщил я ему доставая бокалы

— Я такой! — улыбнулся он, разливая коньяк. — давай уже выпьем. А то твоя подозрительность уже бьет через край.

— Это не подозрительность, — возразил я, поднимая бокал, — это констатация факта.

— Не знаю, о каком факте ты говоришь! — фыркнул мой собеседник, и мы чокнулись стаканами.

— Кстати, как ты уже понял, завтра после обеда меня не будет. — напомнил ему я, — так что, если получится, войду в игру позже. Ты что-то там раздобыл интересное?

— Раздобыл, — кивнул он, — но это достаточно сложный квест…

— После тех, что мы вместе проходили, остались еще сложные?

— Как ни странно — да! Так что буду тебя ждать….

Наследник престола покинул меня через сорок минут, а я некоторое время раздумывал, но все-таки решил позвать Дашу. И не пожалел.

Утром я первым делом, не дождавшись Шуйского, сразу направился в Администрацию. Надо сказать, что две девушки-секретарши сильно удивились, когда я осведомился у них по поводу формы № 34, особенно когда узнали, что я студент первого курса. Видимо, знание об этом заявлении было доступно лишь избранным…или старшекурсникам. Тем не менее, естественно, получил заветный бланк и, заполнив его, отдал одной из девушек. Она скептически проверила его и сообщила мне, что, мол, надеяться на то, что заявление рассмотрят, можно долго. Тем не менее, встав из-за стойки, за которой сидела, она направилась к солидной двери, Скрывшись за нею, девушка вышла буквально через пару минут с обескураженным выражением лица.

— Подписал, — растерянно сообщила она своей подруге за стойкой и протянула мне заявление, на котором стояла размашистая подпись и круглая печать. — Отдадите на охране. У вас пропуск до 23.00.

Я кивнул и, спрятав заявление, отправился на уроки. Опять Общая магия, и опять труднопостигаемый, тяжёлый язык заклинаний и объяснений из учебника. В который раз я послал нехорошие слова в адрес его автора. На мой взгляд, можно было написать все гораздо легче и понятнее.

На занятиях все было, как обычно. Никаких изменений. Индифферентные сестры Голицыны. Полная противоположность им, по имени Диана, которая, по-моему, поставила перед собой цель как можно большее количество раз задеть меня своими интересными частями тела, ну и, конечно, Годунова с своим братом. Кстати, я заметил несколько недовольных взглядов, брошенных девушкой на Пожарскую, что она не сумела скрыть. Похоже, поведение Дианы явно не нравилось дочери моего врага. Вот оно как! Сдается, в словах Шуйского о том, что Варвара ко мне неровно дышит, есть смысл. Трубецких, как я заметил, не было видно вообще.

— Готовятся тебя встречать, — сообщил мне ухмыляющийся Шуйский, правда, хорошо еще так чтобы остальные члены нашей компашки женского пола не слышали его слов.

— Ага, точно. — кивнул я.

— Я, кстати, еще не придумал то, что попрошу у тебя, когда спор выиграю, — задумчиво произнес тот.

— Разбежался! — фыркнул я. — С чего ты решил, что я так просто сдамся?

— Опыт, Веромир, опыт!

— Иди ты…со своим опытом! — беззлобно проворчал я расплывшемуся в улыбке Ивану.

Как и планировалась с обеда я ушел, сообщив удивленным девушкам и сделавшему удивлённый вид Шуйскому, что у меня встреча.

Переодевшись в свою новую, так сказать, неформальную модную одежду, я попрощался с Дашей и направился к выходу из Академии. Пропустили меня по этой самой бумажке, выданной в администрации без проблем. За воротами на стоянке меня уже ждал мой флайер и ставшие уже традиционными три флайера охраны. И вновь я в компании Шемякина за штурвалом и Гвоздева.

— Готовы, господин? — осведомился у меня Павел.

— Да, вроде, готов, — хмыкнул я. — Чувствую, ты будешь настаивать, чтобы я примирился с сестрами?

— Да. Нам лучше сейчас воспользоваться тем, что они виноваты…это понимают и старший Трубецкой, и сами сестры. Можно под это дело выбить определенные преференции. Ты им нужен, Веромир, но и они нам нужны. Жениться, конечно, не обязательно, хотя этот вариант… — Гвоздев замолчал, поймав мой предупреждающий взгляд. — Все понял. Вариант не рассматриваем. Но тем не менее, нужно воспользоваться моментом…

— Ладно, — махнул я рукой, — я подумаю… Что там мне еще знать надо?

— Пока ничего. Я так понимаю, будет «семейный обед».

— Как у Голицыных? — уточнил я.

— Скорей всего, да. Так что ничего особенного. После него мы уединимся с Трубецким… вот там будет разговор. Господин, разрешите мне вести его?

— Веди, — легко согласился я.

— Если вам что-то не понравится в обсуждении, вы можете меня остановить.

— Вот в этом уж не сомневайся! — улыбнулся я. — Но, надеюсь, все будет нормально…

К уже знакомому поместью Трубецких мы подлетели спустя полчаса. Опустившись на практическую пустую стоянку перед воротами, оставили Шемякина и его ребят дожидаться нашего возвращения, а сами отправились по дорожке к также знакомому мне особняку. На половине пути нас встретил сам хозяин особняка. Хм… Дочерей видно не было. Вообще было как-то слишком тихо. Даже странно…

— Приветствую вас! — церемонно поздоровался со мной Сергей Ильич, одетый в отличие от меня более пафосно, в костюм-тройку…

Мы вместе с Гвоздевым не менее церемонно поздоровались и вместе направились к входу в поместье, правда, на этот раз не к тому, через который я входил на банкет, и, поднявшись по весьма скромной лестнице, пройдя небольшую анфиладу из трех комнат, очутились в просторном, но не особо большом зале, в котором был накрыт стол, чем-то, напомнивший мне стол во время визита к Голицыным.

Едва мы устроились (на одной стороне стола — Трубецкой, мы — напротив него), появились девушки в сопровождении брата. Давно что-то я его не видел… Он был какой-то хмурый и молчаливый, но поздоровался с нами весьма почтительно. А вот девушки… Что я могу сказать? Я знал, что они красивы, но сейчас, видимо, решили меня ослепить. Выглядели сестры очень эффектно: приталенные платья, достаточно короткие и открытые, чтобы продемонстрировать прелести их хозяек, и в то же время не вульгарные. И выглядели этакими скромными и послушными девочками… С ума сойти!

Так же церемонно поздоровавшись с нами, они сели по обе стороны от отца. Рядом с Вероникой устроился Виктор.

— Рад, что мы встретились, — начал Сергей Ильич, видимо, на правах хозяина дома. — К сожалению, моя жена не смогла присутствовать на обеде, но я думаю, мы простим ей это. Как вы добрались? С Академией проблем не было?

— Все нормально, — упокоил я его. — Вы были абсолютно правы.

— Отлично! — удовлетворенно кивнул он. — Тогда рекомендую попробовать вино… — Хозяин поместья поднял хрустальные бокалы, которые были заполнены жидкостью рубинового цвета. — Поверьте, мало где в Российской Империи вы можете попробовать его… Личные виноградники рода Трубецких небольшие, им производят продукцию только для нашего рода, не продавая ее на сторону. За наш союз!

Мы чокнулись, и я исподтишка посмотрел на девушек. Они явно нервничали, но старались это не показывать.

Следующие пятнадцать минут мы наслаждались нежным мясом в каком-то невероятно вкусном соусе, тарелки с которым поставили перед нами незаметные слуги. Я вдруг понял, что проголодался, и с удовольствием уничтожил свою порцию, запивая ее вином. Еще раз подняли бокалы — на этот раз за женщин. Потом разговор как-то плавно перешел в более практичное русло.

— Веромир! — Трубецкой откинулся на спинку кресла, и его голос вдруг стал холодным и серьезным. Девушки, сидевшие рядом с ним, сразу напряглись.

— Я хочу в этом узком кругу союзников, — проговорил он и как-то странно посмотрел на Гвоздева, но тот встретил его совершенно безмятежным взглядом, — поднять вопрос, который в будущем может стать яблоком раздора между нашими родами. О том самом покушении на тебя, Веромир, которое, как оказалось, организовали мои дочери.

М-да. Взгляд, которым окинул своих дочерей Сергей Ильич, говорил о многом. Даже меня впечатлило. Сестры побледнели. Брат же вообще опустил глаза в стол.

— Они, наверно, хотят сами рассказать об этом позорном событии, которое бросило тень на наш род…

М-да. Таким голосом можно воду заморозить. Но думаю, что все-таки больше работа на публику, естественно. Но девушки явно напуганы… тут можно было понять сразу. Интересно, что он им говорил?

— Кхм… — откашлялась Вероника. — Уважаемый Веромир! Приносим свои извинения. Конечно, этого мало, но мы с сестрой все-таки надеемся, что ты сможешь нас простить…

Вот интересно-то! Мне почему-то казалось, что девушка говорит искренне. Или у нее такие актерские способности?

А тем временем на меня смотрели две пары глаз, в которых была странная смесь надежды и страха. Я покосился на Гвоздева. Ну, тут не надо было быть физиономистом чтобы понять, что он только за то, чтобы я примирился с сестрами. Что ж, но я не Гвоздев.

— Я уже говорил вам, девушки, что зла на вас не держу. Что было, то было. Но, повторюсь… — На этот раз мой взгляд был адресован внимательно наблюдавшему за мной Трубецкому. — Доверять вам, извините, не могу. Как это правильно говорится… между нами мир и согласие, но не дружба.

Сергей Ильич нахмурился. Явно не это он ожидал от меня услышать. О, как! А он, что, думал? Дурачок лопоухий Веромир растает от щенячьего женского взгляда? Нет, господа, покушение есть покушение! Меня хотели убить, к тому же по совершенно бредовой причине. Девушкам придётся сильно постараться, чтобы доказать мне, что они изменились. Вот не верю я им!

Тем временем я выдержал взгляд Трубецкого. Сергей Ильич, наконец, кивнул.

— Я понимаю вас, Веромир. Как никто понимаю. Но думаю, что мои дочери все-таки сумеют убедить вас в своей лояльности и преданности нашему союзу…

После этой фразы разговоры как-то само собой заглохли. Над столом повисло напряжение. Девушки старались отделываться односложными ответами, периодически бросая исподтишка взгляды то на меня, то на отца. Виктор вообще и нескольких слов не сказало за время нашего обеда. Так что закончился наш торжественный обед в тишине, после чего Трубецкой пригласил нас с Гвоздевым в свой кабинет, оставив своих отпрысков в одиночестве.

— Вы простите уж моих дурочек! — произнес первым делом Сергей Ильич, когда мы устроились в креслах в его кабинете и перед нами на низком столике появилась бутылка коньяка и три пузатых бокала. — Сами не знают, что делают. Молодость…

Я еле сдержался от того, чтобы объяснить этому «деловому» князю, что воспитывать детей лучше надо, и лишь кивнул.

— На самом деле они добрые девочки.

Отлично! Добрые девочки, устраивающие покушения! Доброта так и прет!

— Я уже поэтому по вопросу все сказал, Сергей Ильич, — сообщил я ему. — Все будет зависеть только от ваших «добрых» девочек.

— Они постараются, — уверенно заявил тот.

— Вот и посмотрим, — не стал я спорить.

— Уважаемый Сергей Ильич! — вмешался в разговор Гвоздев. — Я, конечно извиняюсь, но думаю, у нас есть еще темы для разговора?

— Есть, — с недовольным видом от того, что его перебили, кивнул Трубецкой. — Мы с Голицыным заинтересованы в том, чтобы ваш клан развивался как можно быстрее. Учитывая растущее влияние Годунова, да и политическую обстановку в мире, наш союз должен быть сильным.

— О чем вы говорите? — опередил я Гвоздева. — Что вы имеете в виду, говоря про политическую обстановку?

— Приближается война, Веромир, — огорчённо заметил тот и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Ты с нами?

— С вами, — твердо ответил я. — В любом случае, кто будет на стороне Годуновых, мои враги…

— Я бы так однозначно не утверждал, господин, — аккуратно вмешался Гвоздев. — Только Годуновы заслуживают мести, но месть надо совершать с умом…