Выбор

Алексис Опсокополос

Отверженный II: Выбор

Глава 1

Я сидел на трибуне арены и наблюдал, с каким остервенением Мила набросилась на свою соперницу. И с ужасом представлял её финальный поединок с Ариной. Княжна Зотова полчаса назад выиграла свой полуфинал и после общения с Елизаром Тимофеевичем тоже с интересом наблюдала за поединком Милы, сидя в пяти метрах от меня и одним рядом выше.

И что-то мне подсказывало, что и Мила, и Арина думали уже не о финале как таковом, а о возможности поколотить друг дружку. Ситуация складывалась интересная, а финал обещал быть огненным и в прямом, и в переносном смысле этого слова. И это немного пугало.

Надо признать, Миле определённо везло с жеребьёвкой — на каждом этапе ей попадались первокурсницы, и моей девушке удавалось их проходить всё тем же способом — она накладывала на себя ледяную броню, ускорялась и работала кулаками. С виду это казалось просто — налепил броню, наложил на себя ускорение и пошёл в бой. Но в этом и была главная хитрость. Броня и ускорение были лишь малой частью магического арсенала моей подруги.

Мила не изучала заклятия атаки, так как они требовали большой отработки на тренировках в течение длительного времени и, по сути, особо были не нужны при драке ледяными кулаками. Все силы Мила бросила на защиту. Причём не на активную защиту вроде доступных ей туманного или огненного барьеров, а пассивную в виде обычной сопротивляемости к различным видам магического урона. Это было не так зрелищно, зато работало и оказывалось сюрпризом для соперника, который не ожидал подобного от девчонки с подготовительного курса.

Главную роль в этой необычной подготовке с основным упором на защиту сыграл Игнатьев. Он подбирал нужные заклятия, оптимально подходящие под способности Милы, и заставлял её тренировать их с утра и до позднего вечера. А когда она падала в изнеможении, сам восстанавливал ей силы и заставлял работать дальше.

По сути, все эти дни Игнатьев выполнял роль персонального тренера Милы. Помимо тренировок, он разбирал с ней каждый поединок, проводил работу над ошибками, и после каждой жеребьёвки за оставшееся до нового боя время быстро разрабатывал тактику на него с учётом особенностей новой соперницы.

По мне, так это всё выглядело, как откровенная помощь преподавателя, учитывая, что Игнатьев знал слабые и сильные стороны всех девушек, то есть, всех потенциальных соперниц Милы. Но возможно, помогать студентке с подготовительного курса было не запрещено. Во всяком случае, никто по этому поводу не возмущался. И преподавательскую этику Ярослав Васильевич тоже не нарушал — он преподавал у студенток третьего и четвёртого курсов и иногда занимался с нами. Девушек младших курсов он не учил.

В полуфинале Миле противостояла крепкая соперница. Уже одно то, что она была второкурсницей, означало, что она училась магическому бою в два раза дольше, чем соперницы моей подруги по предыдущим раундам. И это сильно усложняло Миле задачу по выходу в финал. Впрочем, я считал, что и полуфинал был уже невероятным достижением. Я не обладал информацией на этот счёт, но почему-то был почти уверен, что никто ранее из студентов подготовительного курса до полуфинала Весеннего турнира не доходил.

Соперница моей подруги судя по основным заклятиям была магом земли. Сначала она запустила вокруг себя в качестве стандартной защиты изучаемый в академии песчаный вихрь, но потом сразу же поняла, что такая защита ей не потребуется. Атаковать заклятиями Мила не собиралась, а против ледяных кулаков песчинки, пусть даже раскалённые и многочисленные, мало что могли сделать. Некоторое время второкурсница пыталась часть этих песчинок раскручивать сильнее и направлять на Милу, но те, долетая до моей девушки и достигая размеров хорошего щебня, просто разбивались о ледяную броню, вспыхивая небольшими искорками.

Пока соперница экспериментировала с песком, щебнем и небольшими булыжниками, Мила наложила на себя ускорение и пошла врукопашную. Но тут её ожидал сюрприз — второкурсница тоже ускорилась, да так, что моя подруга в своей броне просто за ней не поспевала. Так они бегали по арене несколько минут, пока Мила окончательно не озверела и каким-то чудом не ускорилась ещё сильнее. После этого ей пару раз удалось зацепить соперницу и даже свалить её на пол арены.

Пока девчонки бегали, я несколько раз оглядывался, смотрел, не пришёл ли Глеб. Его мужской полуфинал стоял по плану вторым, и у него было время увидеть бой Милы. И мой сосед по комнате очень хотел его посмотреть, но куда-то пропал.

В очередной раз, выглядывая Глеба, я столкнулся взглядом с Ариной. Меня поразило, что она смотрела не на арену, а на меня. Так получилось, что мы посмотрели прямо в глаза друг другу. Княжну мой пристальный взгляд не смутил, наоборот, она улыбнулась, точнее, даже ухмыльнулась, после чего посмотрел на арену и ухмыльнулась ещё раз. Получилось очень красноречиво — всём своим видом Арина показывала, что она совершенно не считает Милу соперницей.

А я вот считал, так как знал, что Игнатьев просто на износ гоняет мою подругу на тренировках. И я заранее представлял, каким жёстким будет этот поединок в случае, если он состоится: с одной стороны — холодная ненависть моей подруги, с другой — пренебрежительное высокомерие Арины. Мне даже стало страшно, когда я представил, что будет, когда эти девчонки сойдутся на арене. Однозначно для Елизара Тимофеевича работёнка намечалась.

Ну а пока я заглядывался на Арину, моя девушка гоняла по арене второкурсницу. Та уворачивалась, но всё-таки пропустила один очень чувствительный удар в плечо, не выдержала и рухнула на пол. Мила тут же подскочила и решила с размаху припечатать сопернице своим ледяным кулаком по голове. Второкурсница чудом отвела голову, перекатилась в сторону и умудрилась вскочить на ноги. И я, к своему удивлению, отметил, что она очень свежо выглядит, будто проводит не трудный бой, а лёгкую тренировку, иногда она даже улыбалась несмотря на чувствительные удары.

Мила же злилась всё сильнее и сильнее, стараясь нанести сопернице болезненный удар. Но ничего не получалось — метания по арене продолжались. А когда все уже поняли, что необычный поединок будет долгим, второкурсница, начитав какое-то заклятие, сделала выброс правой руки в сторону моей девушки, и покрытие арены под Милой пошло трещинами, а вокруг её ног завертелся небольшой пыльный смерч.

Буквально за две секунды земля под Милой разошлась вместе с покрытием, а смерч, увеличившись в размере, образовал плотную пыльную воронку, закружил Милу и начал засасывать её в дыру. Моя подруга отчаянно пыталась выкарабкаться из воронки, но её закружило совсем уж сильно и утянуло вниз так, что выше уровня пола осталась лишь голова.

Убедившись, что Мила не может выбраться и её крепко держит и кружит воронка, второкурсница сделала ещё одно движение рукой — в этот раз словно одёрнула её от моей девушки. И яма в полу сразу же затянулась, да так, что Мила оказалась по самую шею в земле. Покрытие вокруг неё в радиусе двух метров было разворочено.

Второкурсница спокойно обошла Милу и приблизилась к ней сзади. Моя подруга всё ещё дёргалась, пытаясь вырваться из земляного плена, но у неё ничего не получалось. Видимо, соперница использовала какое-то дополнительное заклятие, удерживающее Милу в земле, В противном случае, имея такую броню, она выбралась бы на поверхность довольно быстро.

Второкурсница тем временем опустилась на одно колено, неприятно улыбнулась и двумя руками обхватила голову Милы, будто собиралась свернуть ей шею. Выглядело это жутко, я вскочил со своего места и почти бросился на арену, но в этот момент судья остановил поединок. Потом я узнал, что никто никому шею сворачивать не собирался. Второкурсница лишь зафиксировала голову Милы так, чтобы судья увидел, что до летального исхода осталось всего одно движение рук.

Конечно же, я расстроился, что Мила проиграла, но при этом испытал приятное ощущение, словно какая-то тяжесть рухнула с плеч, мне аж стало немного стыдно за это. Но надо признать, такой вариант был чуть ли не лучшим для Милы. Зотова была сильным бойцов, одним из лучших на своём курсе, и, скорее всего, поединок с Милой закончился бы победой княжны. Я в этом почти не сомневался. После этого моя подруга ещё сильнее бы возненавидела Арину, а мне этого не хотелось. Неприятно находиться меж двух враждующих девчонок, пусть даже с одной из них у тебя ничего нет.

Впрочем, это было не совсем так — определённые приятельские отношения у нас с Ариной возникли. И это было важно в свете того, что я нуждался в обещанной её отцом защите. И здорово, что они были именно приятельскими, хотя последний разговор с княжной меня немного насторожил. Мне, конечно, льстило, что такая интересная и уверенная в себе красавица, которая ещё и на два года меня старше, может в меня влюбиться. Но ни моя девушка, ни отец Арины этого бы точно не оценили. Поэтому хотелось остаться с княжной по возможности именно приятелями.

Я украдкой бросил взгляд на княжну и увидел на её лице горькое разочарование. Видимо, очень уж ей хотелось поколотить Милу, которой уже занимался штатный лекарь академии. Впрочем, особо возиться лекарю не пришлось — Мила совершенно не пострадала, хотя выглядела невероятно уставшей. Дело ограничилось обычным осмотром, после которого моя девушка направилась к краю арены, где я её уже поджидал.

— Вот только не надо меня успокаивать, — выпалила Мила, прежде чем я успел ей что-то сказать.

— Вообще не собирался, — ответил я. — Как насчёт того, чтобы отметить завершение турнира?

— Это можно, — Мила улыбнулась несмотря на усталость и разочарование. — Но часок бы поспать. Я себя чувствую, будто меня катком переехали несколько раз.

— Можно и не один часок поспать. После боёв мне нужно зайти к ректору.

— Зачем?

— Не знаю. Сказали зайти. Но я уверен, это связано с моим боем.

Мы вышли из арены, и я не торопясь проводил Милу до общежития, потом так же не спеша вернулся на арену. Между полуфинальными поединками было достаточно времени, чтобы не спешить. Оба полуфинала прошли тяжело для их участников, особо не уступавших в силе и навыках друг другу. Но при этом обошлись без каких-либо эффектных трюков — ровная и упорная борьба с использованием изученных навыков. По итогам полуфиналов были определены два финалиста. К моей радости, одним из них стал Глеб, которого я тут же поздравил с победой.

— Только не надо мне говорить, что ты рад моей победе, — смеясь, сказал Глеб, приняв поздравления. — Я вот прямо по глазам твоим вижу, как ты расстроился, что я сегодня не поеду к дедушке с ночёвкой.

— Ради твоего финала мы с Милой подождём ещё два дня, но ты обязательно запомни, на какую мы идём жертву! — пошутил я в ответ.

Мы ещё немного поболтали, после чего мой сосед по комнате отправился отдыхать, а я пошёл в главный корпус. Мне ещё с утра сообщили, что к трём часам я должен быть в кабинете у ректора. И я решил прийти минут на десять раньше, в надежде, что мне и в этот раз предложат чашечку кофе.

*****

Начальник расположенной на белорусско-польской границе пограничной заставы «Семёновка» майор Кузнецов объезжал вверенный ему участок государственной границы на небольшом двухместном внедорожнике. За рулём сидел водитель, и майор мог сосредоточиться не только на визуальном осмотре участка, но и на выявлении возможных всплесков магической активности.

В Польше в последнее время было неспокойно. Формально оставаясь ещё независимым государством, она де-факто превратилась в провинцию Священной Римской Империи, и полностью от неё зависела как в политическом, так и в экономическом плане. Но, несмотря на то что руководство страны и её финансовая и аристократическая элиты не видели в таком положении ничего ужасного, и даже пытались обогащаться, значительная часть населения приняла такую «интеграцию» в штыки.

Кто-то мирно протестовал, выходя на пикеты к посольству Империи в Варшаве и к консульству в Кракове, а кто-то перешёл к вооружённой борьбе с продавшейся властью и организовал в лесах полноценные партизанские отряды. По большей части такие отряды были сосредоточены на востоке и юго-востоке, но деятельность свою они вели по всей стране. В основном занимались организацией террористических атак в отношении представителей Империи и органов власти, считая их предавшими свой народ.

Борьба эта шла в вялотекущем режиме, особого успеха не имела и не доставляла особых проблем ни Священной Римской Империи, ни высшему польскому руководству. Развитая лекарская медицина минимизировала жертвы, сведя их почти к нулю после любого, даже очень крупного теракта, а репутационный ущерб стране польскую власть особо не волновал.

Что касается Империи, им было на руку такое положение дел. Некоторые страны даже предполагали, что именно немцы и итальянцы стоят за особо крупными партизанскими отрядами. Сложная обстановка в стране и частые теракты позволили Империи ввести на территорию Польши ограниченный военный контингент, якобы для защиты своих граждан и собственности расположенных в Польше имперских предприятий и фирм.

Но как бы это официально ни объяснялось, любой, кто смотрел на ситуацию со стороны, понимал: до полной оккупации Польши и очередной потери этим государством своей независимости осталось недолго, и перед тем, как этому случиться, в стране могло произойти всё что угодно.

А ещё на таком благоприятном фоне буйным цветом расцвели различные бандитские формирования, маскирующиеся под партизан. Эти банды в основном занимались грабежами и захватом заложников ради последующего выкупа и ещё сильнее накаляли обстановку в обществе, которое было согласно уже на любую крепкую руку в стране, даже и на имперскую.

Разумеется, такая ситуация под боком не могла не волновать Беларусь и Российскую Федерацию, которая согласно условиям союзного договора обеспечивала защиту государственной границы Беларуси. За последний год личный состав белорусского пограничного округа был увеличен в два раза и на должность начальника каждой заставы был назначен одарённый не менее шестого уровня.

Со своей задачей пограничники справлялись хорошо, но надо признать, поляки особых проблем и не доставляли. Первое время они пытались переходить границу и даже устраивать базы на территории Беларуси, но все эти базы были уничтожены вместе с личным составом согласно принятой Россией и Беларусью доктрине нулевой терпимости к незаконным вооружённым формированиям.

Но расслабляться с таким соседом не стоило, особенно если принимать в расчёт, что за польскими партизанами могли стоять спецслужбы Священной Римской Империи. Поэтому на неспокойный участок границы отправили лучших, в том числе и Кузнецова. Майор был не очень рад такому назначению. Он делал хорошую карьеру в комитете магического заслона управления пограничных войск в столице, дошёл до пятого магического уровня, выучил в совершенстве английский, немецкий и турецкий языки и несколько раз подавал прошения о переводе в Службу внешней разведки Российской Федерации.

Но вместо желаемого перевода майор Кузнецов получил направление на белорусско-польскую границу, на заставу «Семёновка». Жена майора с двумя маленькими детьми осталась в Великом Новгороде. В управлении Кузнецову сказали, что назначение на границу ненадолго и как только напряжённость спасёт, его вернут в столицу и ещё раз рассмотрят прошение о переводе.

Внедорожник на малой скорости ехал по идущей вдоль границы просеке. Водитель внимательно следил за дорогой, стараясь не угодить в одну из часто попадающихся на пути ям, а майор старался уловить признаки возможно магической активности. Его навыков, конечно, не хватало, чтобы улавливать небольшие всплески, но заметить наложенное на вверенную территорию заклятие он мог. Собственно, для этого его на границу и прислали.

Когда майор доехал до конца охраняемого участка границы, он буквально на несколько секунд уловил едва заметные колебания магического поля. Попросил водителя остановиться, вышел из машины, сконцентрировался и настроился на приём любых, даже самых незначительных сигналов проявления магической активности. Но простояв около десяти минут и ничего больше не почувствовал, Кузнецов сел в машину и велел водителю возвращаться на заставу. В этот момент всё и началось.

Сначала неизвестный противник начал обстрел территории Беларуси из крупнокалиберного стрелкового оружия и гранатомётов. Линия обстрела растянулась примерно на десять километров. Его нельзя было назвать массированным, но зато он был практически непрерывным — Кузнецов постоянно слышал то пулемётную очередь, то взрыв гранаты. Майор тут же достал телефон спецсвязи и вызвал дежурного по заставе.

В этот момент задрожала земля, и Кузнецов ощутил воздействие неизвестного, но очень сильного заклятия. И тут же землю сотряс мощнейший подземный толчок. У майора возникло ощущение, будто земля стала полой, а изнутри кто-то ударил по ней огромным кулаком. Машину с майором и водителем подбросило вверх метров на пять. Также подлетела груда валунов, расположенная неподалёку, многие деревья выворотило с корнями.

В отличие от водителя которого придавило машиной, майору повезло — он отделался лишь сильным ушибом. Но зато, падая, Кузнецов выронил телефон. Тот лежал теперь в стороне, а из динамика доносился голос дежурного по заставе, который игнорируя инструкцию и правила кричал:

— Господин, майор, что с вами? Господин майор!

Кузнецов потянулся было к телефону, но проползти до аппарата всего лишь полтора метра оказалось не так уж и просто. Руки-ноги почти не слушались, двигаться было очень тяжело. Майору показалось, что на него давит тяжёлая бетонная плита. Видимо, на территорию наложили сильное заклятие.

Кто это сделал и с какой целью, Кузнецова в тот момент не интересовало. У него была другая задача — дотянуться до телефона. Майор собрал все силы и начал действовать. Первым делом он наложил на себя защиту. Так как он не знал природы работающего заклятия, то активировал обычную защиту от любого магического урона. Это было не так действенно, как если бы защита накладывалась целенаправленно против определённого вида магии, но, по крайней мере, стало немного легче и Кузнецов смог доползти до телефона и схватить его.

И то ли на этот рывок у майора ушли все силы, то ли действие заклятия усиливалось, но Кузнецов понял, что теряет сознание. Он собрал уже действительно остатки сил и прорычал в трубку:

— Застава! К бою!

Глава 2

Кузнецов пришёл в себя и почувствовал, что того невыносимого давления, от которого он потерял сознание, уже нет. Но местность всё ещё находилась под действием незнакомого заклятия. Особого дискомфорта оно уже не вызывало, но явно ощущалось. Майор осторожно приподнял голову и огляделся. Перевёрнутая машина и вывороченные деревья напомнили о пережитой магической атаке. Но больше ничего подозрительного в пределах видимости не было. Кузнецов поднял с земли телефон и попытался набрать дежурного — связи не было. Тогда майор убавил на аппарате звук и пополз к машине — надо было выяснить, что с водителем и по возможности оказать ему помощь.

Водитель был без сознания. Его ноги почти полностью придавило машиной — вытащить парня без использования магии не было никакой возможности. Кузнецов мог простейшим заклятием отбросить внедорожник в сторону, но не рискнул этого делать. Обозначать своё присутствие всплеском магической активности не хотелось. Состояние водителя нельзя было назвать критическим — он был жив, дышал, избежал кровопотери, а что бы там ни случилось с ногами — военные лекари в госпитале исправили бы это без особых проблем.

Майор через разбитое окно пролез в салон машины, добрался до бардачка и достал оттуда аптечку. Вернулся к водителю, сделал парню укол обезболивающего и влил ему в рот магическое снадобье для восстановления сил. После этого Кузнецов снова попытался дозвониться до дежурного по заставе, и опять ничего не вышло. Майор закидал ветками машину и водителя, благо с поваленных деревьев их было легко наломать, после чего отправился в сторону ближайшей трассы. До неё было примерно десять километров, если идти на северо-восток.

Отойдя от машины примерно на полкилометра, Кузнецов наткнулся на просеку и очень удивился, потому что ещё вчера её здесь не было, И ошибиться майор никак не мог. Просека судя по её направлению вела прямо к границе, и не обнаружить её во время ежедневного объезда участка было просто нереально. Значит, её сделали недавно, возможно, пока Кузнецов лежал без сознания, и без магии здесь явно не обошлось — следов какой-либо техники не наблюдалось, а просека идеально ровно пролегала сквозь довольно густой лес.

Пока майор гадал, кто мог это сделать, с востока послышался шум. Кузнецов отошёл от просеки метров на пятьдесят и спрятался в густых зарослях орешника. Шум приближался. Через минуту майор разглядел, как на просеке появились непонятные субъекты, которые очень быстро двигались к границе. Когда они приблизились, оказалось что их около пятидесяти — семидесяти. И они бежали.

А когда группа подбежала максимально близко, майор смог разглядеть, что костяк её составляли парни и девушки примерно шестнадцати-семнадцати лет. Они все были одеты в незнакомую майору одинаковую униформу и бежали плотной группой, боясь рассредоточиться. Сопровождали их около десяти мужчин с автоматами, тоже одетые в униформу, но другую.

Группа пробежала мимо Кузнецова и так же по просеке проследовала к границе. Буквально через минуту их уже не было слышно. Пытаясь понять, что же он увидел, майор ещё раз попробовал дозвониться до дежурного по заставе. Снова ничего не получилось — связь была заблокирована. Кузнецов решил двигаться дальше, держась на таком же расстоянии от просеки, чтобы в случае чего не пропустить другую возможную группу.

И он её не пропустил. Правда, в этот раз группа бежала со стороны границы на восток и состояла из мужчин различного возраста, вооружённых всевозможным стрелковым оружием. Одеты они были кто во что горазд и внешне очень напоминали отряд польских партизан, которые частенько забредали на приграничную территорию и которых майор уже повидал достаточно.

Вооружённая группа пробежала мимо Кузнецова и тоже очень быстро скрылась из вида. Ничего не понимая и не ожидая от увиденного ничего хорошего, майор ускорил шаг, а потом и вовсе перешёл на бег.

*****

В приёмную ректора я вошёл без десяти три, поздоровался и приготовился к тому, что мне зададут вопрос о чае и кофе, но секретарь, заметив меня, сразу же сказала:

— Проходите, Вас ждут!

Она произнесла это так строго, что я невольно взглянул на часы, висевшие на стене, испугавшись, что опоздал. Но стрелки часов показывали четырнадцать пятьдесят, я успокоился, вошёл в кабинет к ректору, поздоровался и сразу же понял, почему мне не предложили напитки — в кабинете, помимо Милютиной, находились её супруг и князь Глебов. Судя по всему, предстоящий разговор не располагал к чаепитию.

— Здравствуй, Роман! — ответила на моё приветствие Анна Алексеевна. — Проходи, присаживайся!

Ректор дождалась, пока я всё это сделаю, после чего добавила:

— Разговор у нас намечается непростой.

Этого она могла и не говорить. Я догадывался, что глава столичного КФБ и сотрудник аппарата кесаря приехали не для того, чтобы спросить меня о самочувствии.

— Во время поединка на тебя было наложено очень сильное заклятие, — сразу же приступил к делу Милютин. — Но ни служба безопасности академии, ни кто-либо из преподавателей и одарённых гостей этого не заметили. Значит, работал очень сильный маг, что исключает даже предположение о том, что это мог самостоятельно организовать Олег Левашов ради победы в поединке. И мы сомневаемся, что его отец мог пойти на такое, так как это бросает в первую очередь тень на Олега, а значит, на весь род. Таким образом, у нас даже нет предположений, кто мог это организовать и главное, с какой целью. Скажи, Роман, у тебя есть враги?

— Таких могущественных точно нет, — ответил я. — Либо я чего-то не знаю.

— Ну а, может, ты замечал что-либо подозрительное в последнее время? — спросил Глебов.

— Если не считать попытки меня убить, самое подозрительное, что я заметил — это то, что меня кто-то записал на турнир, а потом я попал в одну пару с Левашовым. И мне кажется, подстроить нужный результат жеребьёвки намного труднее, чем провести сильного мага на арену, — сказал я. — Но, возможно, я ошибаюсь.

— Ты не ошибаешься, — поддержала меня Анна Алексеевна. — Мы уже все головы себе поломали, пытаясь понять, как это всё было организовано. Записать кого-либо на турнир — дело несложное. Достаточно просто подать заявку. Мы, конечно, провели внутреннее расследование, но толку от него было мало. Любой студент мог просто принести и положить на стол секретарю две заявки вместо одной, а секретарь этого просто могла не заметить. Но вот трюк с жеребьёвкой оказался для нас задачкой, которую мы никак не можем разгадать.

— Та ещё задачка, — поддержал супругу Милютин. — Мы отсмотрели видеозапись жеребьёвки. Пётр вытягивал все бумажки с именами, не задумываясь — первые попавшиеся. И ваши с Левашовым имена он вытянул так же — ни на долю секунды не замешкавшись, и это практически исключает версию, что он искал среди кучи бумаг помеченные. После жеребьёвки все бумажки сохранились, и мы сразу же отдали их нашим экспертам. На них сейчас ищут следы каких-либо меток, но проблема в том, что Пётр не одарённый. Он не мог почувствовать магические метки. И при этом он не смотрел в барабан.

— Но, несмотря на то что мы пока не можем разгадать, как был подстроен нужный результат жеребьёвки, сомнений в том, что кто-то хотел тебя убить, у нас нет, — сказал Глебов. — Ты уж извини за прямоту, но лучше, если ты будешь знать все грозящие тебе опасности и оценивать риски, чем пребывать в неведении.

— Спасибо, но я уже и сам догадался, что меня кто-то хочет убить, — ответил я с некоторой раздражительностью.

Мне показалось, что меня усиленно запугивают, хотя никакой необходимости в этом не было — мне и так было страшно.

— Хочет убить или хотел? — спросил Глебов и, поймав мой недоуменный взгляд, пояснил: — Это важно! Попытка твоего убийства могла преследовать две цели: собственно уничтожение тебя или дискредитация Левашова и всего его рода. Для тебя предпочтительнее второе. В таком случае есть шанс, что тебя оставят в покое. Но чтобы разобраться в этом деле, мы и хотим выяснить, есть ли у тебя враги?

— Или у твоей семьи? — добавил Милютин.

— У меня точно нет таких врагов, — ответил я. — А к моей бывшей семье я уже не имею никакого отношения. Вы ведь знаете, откуда я приехал.

Мне не понравился перевод разговора на мою семью, и я приготовился в очередной раз объяснять, что не буду раскрывать тайну своего происхождения, но, как выяснилось, переживал я напрасно — эту тему обсуждать никто не собирался.

— Ну, если врагов нет, то будем надеяться, что тебя просто хотели использовать в игре против Левашовых и теперь от тебя отстанут. Но в любом случае тебе следует сейчас быть максимально осторожным. Я бы, вообще, рекомендовал тебе куда-нибудь уехать на некоторое время. Прямо сегодня. Но как я понял, ехать тебе некуда.

— Сосед по комнате пригласил меня по окончании учебного года погостить у него в имении, — ответил я. — Если он не передумал, то я мог бы воспользоваться его приглашением. Думаю, у него будет безопасно.

— Смотря где имение и что за сосед, — ответил Глебов.

— Где имение — точно не знаю. Где-то в Подмосковье. Сосед — Глеб Денисов.

— Денисов? — удивлённо переспросил Глебов и обратился к Милютиной: — Не родственник, случайно?

— Внук, — ответила Анна Алексеевна. — Это он спас Романа, поддерживая его искру до приезда семейного лекаря Зотовых.

— Думаю, в имении Денисовых, если это те самые Денисовы, будет более чем безопасно, но до окончания занятий ещё неделя, если я не ошибаюсь.

— Четыре дня, — поправила ректор.

— Это тоже немало. Полагаю, в сложившейся ситуации имеет смысл рассмотреть предложение Фёдора Сергеевича, — сказал Глебов и обратился ко мне: — Князь Зотов любезно согласился предоставить тебе полную защиту.

— Он и так меня защищает, — ответил я. — Два раза жизнь спас.

— Ты не понял меня. Фёдор Сергеевич предоставит тебе жильё, охрану и сопровождение до тех пор, пока не минует опасность или пока ты не найдёшь себе другое временное убежище.

— Думаете, со мной за эти дни может что-то случиться в академии? — спросил я. — Даже если я буду ходить только из общежития на занятия и обратно, и не буду выходить в город?

— Олег Левашов тебя очень сильно не любит, если не сказать больше. Он считает тебя виновником всех своих несчастий. И надо признать, вполне обоснованно.