Проповедь и проповедники

Итак, мы продолжаем рассуждать о том, что проповедование является главной задачей Церкви и ее служителей. В пользу этого утверждения мы привели доказательства из истории Церкви, попытались обосновать его теологически и обсудили некоторые возражения против него. Первое из них звучит так: «Разве времена не изменились?» Второе можно сформулировать следующим образом: «Разве нельзя достичь познания Истины при помощи книг, радио и телевидения?» Отсюда вытекает третье возражение: «Не лучше ли использовать метод групповой дискуссии? Зачем настаивать на проповедовании? Почему выбрана именно эта форма передачи Истины? Нельзя ли заменить проповедование обменом мнений, к примеру, или, как сегодня говорят, диалогом? Не лучше ли просто отвечать на вопросы людей — разумеется, в церкви!»

Кроме того, некоторые предлагают проводить телевизионные дискуссии с участием как верующих, так и неверующих людей и считают этот современный метод евангелизации и распространения послания Библии более эффективным, чем проповедование.

Поскольку в большинстве стран он пользуется сегодня солидной поддержкой и явной популярностью, нам следует рассмотреть его подробнее. Чтобы лучше объяснить свою позицию, я вновь хочу обратиться к воспоминаниям. Примерно в 1942 году мне предложили принять участие в публичном споре на религиозную тему с ныне покойным д-ром Джодом.

В то время он был необычайно популярным оратором, придерживающимся, я бы сказал, атеистических взглядов. Широкую известность и даже славу ему принесло участие в радиопрограмме под названием «Мозговой трест». Итак, меня пригласили дискутировать с ним о религии в дискуссионный клуб Оксфордского университета. Не стану утомлять вас предысторией этого приглашения, скажу лишь, что причиной его были мои проповеди. Я участвовал в работе миссии университета, и приглашение пришло мне сразу после моей воскресной вечерней проповеди. Однако я отказался от дискуссии. Правильно ли я поступил? Многие считали, что мне представилась чудесная возможность проповедовать и провозглашать Евангелие, что дискуссия со знаменитым д-ром Джодом привлечет внимание большой аудитории, что она будет широко освещена в прессе и т.п., и поэтому нельзя упускать такой случай.

Но я настаивал и продолжаю настаивать на том, что мое решение было правильным. Даже не учитывая всех тех обстоятельных доводов, которые нам еще предстоит рассмотреть, мы можем смело утверждать, что метод дискуссий в корне ошибочен. На мой взгляд, в дискуссиях очень редко выясняется истина. Зачастую они ни к чему не приводят. Они являются скорее развлечением и, насколько я знаю из собственного опыта, очень редко помогают людям принять христианскую веру.

Но есть и более серьезные доводы. Первый из них убедителен сам по себе. Он заключается в том, что Бог не может быть предметом обсуждений или дискуссий. Мы не должны забывать о том, Кто Он есть. Нам говорят, что неверующий человек, конечно же, не понимает этого, но какое это имеет значение? Главное, что мы знаем, Кто есть Бог, и поэтому мы отказываемся дискутировать о Нем. Наша вера не позволяет нам делать Бога предметом обсуждения, диспута или исследования. Мой довод основан на словах, с которыми Сам Бог обратился к Моисею из горящего куста (Исх. 3:1–6). Увидев удивительное явление — горящий куст, Моисей захотел подойти поближе и рассмотреть его, но услышал строгий голос: «Не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». Вот основной принцип, из которого мы должны исходить. Наше отношение к Богу важнее любых конкретных действий, и, как напоминает Павел в Послании к Евреям, к Богу всегда нужно подходить «с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12:28–29).

На мой взгляд, это чрезвычайно важный вопрос. Недопустимо обсуждать Личность Бога забавы ради, раскинувшись в кресле с трубкой, сигаретой или сигарой в руке. Ведь Бог, как я уже говорил, — это не какая-нибудь философская категория X или философское понятие. Мы верим во всемогущего, славного, живого Бога, и как бы ни поступали другие, мы никогда не должны дискутировать о Нем как о каком-то абстрактном явлении или философской категории. На мой взгляд, это предельно важное, не нуждающееся в доказательствах утверждение, и из него неизбежно вытекают другие доводы.

Далее, во-вторых, я хочу подчеркнуть, что мы имеем дело с чрезвычайно серьезным и важным вопросом. Он касается не только жизни людей в этом мире, но и их вечной участи. Иначе говоря, сам характер данного вопроса таков, что о нем можно рассуждать только в предельно серьезной атмосфере. К нему нельзя подходить легкомысленно, только лишь с целью обсуждения. И уж тем более к нему нельзя относиться как к развлечению.

Мне кажется, что так называемые дискуссии или полемики о религии, устраиваемые на радио и телевидении, не содержат в себе рационального зерна. Они больше напоминают развлечение. Неверующие люди участвуют в них наравне с верующими, в ходе дискуссий можно услышать колкие замечания, шутки и смех, да и само их построение не предполагает глубокого исследования темы. Я настаиваю на том, что данный вопрос настолько серьезен, важен и актуален, что совершенно не допускает такого подхода.

Для большей убедительности хочу привести следующую аналогию. Предположим, вы внезапно серьезно заболели. У вас сильные боли и высокая температура. Доктор внимательно вас осматривает и затем обращается к другому, более опытному специалисту. Что бы вы сказали, если бы они принялись легко и непринужденно рассуждать о разных способах и методах лечения? Вы бы с негодованием заявили, что ваша жизнь в опасности и сейчас не время для обсуждения и полемики. Сейчас вам нужна ясность, ответственный подход и надежда на выздоровление. Вы были бы справедливо возмущены беззаботностью и жестокосердием врачей. Если же мы настолько серьезно относимся к физическому здоровью и самочувствию человека, то насколько серьезнее мы должны относиться к его душе и вечной участи!

Я подчеркиваю исключительную важность этого утверждения. Оно должно послужить упреком всем людям, и боюсь, что нам, христианам, нужно напоминать его ничуть не меньше, чем нехристианам. Очень часто мы крайне легкомысленно подходим к обсуждению теологических вопросов, как будто от них вовсе не зависят наше благоденствие, наша жизнь и вечная участь. Но это в корне неправильно. На повестке дня стоит вопрос жизни и смерти, и его нельзя рассматривать в атмосфере полемик и дискуссий. Он слишком серьезен. Речь идет о нашей жизни в этом мире и в вечности.

И, в-третьих, такие диалоги и полемики недопустимы по причине духовного невежества неверующих людей. Я настаиваю на том, что человек, не являющийся христианином, не имеет права участвовать в обсуждении богословских вопросов по одной важной причине: он духовно слеп и пребывает во тьме. Апостол Павел пишет в Первом послании к Коринфянам 2:14: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно». Он полностью лишен духовного понимания. Основная мысль второй главы Первого послания к Коринфянам заключается в том, что о таких вещах необходимо «судить духовно». Духовные истины изложены духовным языком, и они могут быть поняты только духовным разумом. Нехристианин, «душевный человек», подчеркивает Павел, не может их уразуметь. Отсюда следует, что с ним нет смысла дискутировать. Иными словами, не существует какой-то нейтральной полосы, на которой могли бы сойтись христианин и нехристианин. У них, как говорится, нет общей точки соприкосновения. Позиция христиан диаметрально противоположна позиции необращенных людей и полностью исключает ее. Поэтому участвовать в дискуссии или в обсуждении подобных вопросов совершенно бесполезно.

Четвертый аргумент, к которому я сейчас перехожу, подтверждает предыдущий. Он заключается в том, что для принятия евангельской вести необходимо прежде всего смирение. Главной проблемой душевного человека является гордость. Об этом говорится во второй части первой главы Первого послания Павла к Коринфянам: «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего?» Апостол утверждает, что Бог, отказываясь участвовать в дискуссии с неверующим человеком, показывает его безумство. У него нет смирения, поскольку он хвалится собой, отвергая христианский принцип «Хвалящийся хвались Господом». Человек, не принимающий христианскую веру, нуждается в смирении. В первую очередь его нужно смирить. «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» Сам Господь говорит: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Матф. 18:3). Это важное, основополагающее утверждение относится ко всем без исключения. Все люди должны обратиться и стать «как дети». Все их знания и способности, достижения и положение в обществе не имеют никакого значения. У них нет надежды, пока они не осознают свое полное бессилие и не станут «как дети». Поэтому совершенно ясно, что мы не должны дискутировать или обсуждать с ними на равных подобные вопросы. Это основополагающий христианский постулат. Наш Господь выражается еще более категорично:

«Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение. Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Матф. 11:25–27).

Истина открывается нам в Писании только посредством Духа Святого. Поэтому я утверждаю, что использование в данном случае таких методов, как диспут, дискуссия или обмен мнениями противоречит характеру и сущности Евангелия. Одним словом, я не признаю все эти сегодняшние суррогаты проповедования и заявляю, что есть только один метод, и к нему прибегал в Афинах сам Апостол Павел. Я уже приводил его слова: «Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». Это очень важное, основополагающее заявление. Никакого результативного обмена мнениями не может быть до тех пор, пока люди не получат необходимой информации. Это «заявление» может сделать только Церковь, только проповедники, и это наша самая первая и важная задача.

Итак, мы рассмотрели все доводы, за исключением одного, последнего. Его можно сформулировать в виде вопроса: что делать, если люди отказываются слушать проповедь? Им просто неинтересно. Они хотят, чтобы считались с их мнением и предоставляли им возможность высказывать собственные соображения. Я остановлюсь на этом вопросе немного позже, когда мы будем говорить о поместной церкви, а сейчас позвольте сказать следующее. Истинное проповедование всегда привлекает слушателей. Я уже приводил доказательства из истории: люди всегда шли слушать истинную проповедь, и, можете не сомневаться, ситуация не изменилась, ибо Бог всегда и вовеки Тот же. Не изменился и человек. Кто не верует в это, недооценивает роль Духа Святого в проповеди Евангелия.

Результаты Его работы могут проявиться не сразу. Зачастую Он использует долговременную стратегию, и я глубоко убежден в ее эффективности, так как действует сам Бог. Он призывает и побуждает нас к проповедованию. Он всегда благословлял и продолжает благословлять этот труд. Испробовав другие методы и подходы, вы убедитесь в их бесплодности и вернетесь к проповедованию. Это истинно Божий метод, и его применение ведет к образованию новых церквей. Вы можете найти подтверждение этому в Новом Завете, в последующей истории Церкви и в современном мире.

* * *

Итак, я утверждаю, что истинное проповедование обязательно привлечет слушателей. В связи с этим нам необходимо обсудить вопрос: «Что такое проповедование?». Он, безусловно, имеет огромное значение. Я убежден, что источником большинства проблем, сложных ситуаций и трудностей, вызывающих вполне естественную тревогу членов церкви, является, в конечном счете, искаженный взгляд на проповедование и, следовательно, искаженное проповедование. Не думаю, что проповедник здесь ни при чем. Я убежден, что он несет главную ответственность за то, что люди не посещают места поклонения. Многие, конечно, пытаются найти этому другое объяснение. Наиболее часто ссылаются на две мировые войны. Было время, когда упадок проповедования связывали с нищетой: вряд ли люди, испытывающие недостаток в еде и в одежде, придут слушать проповедь. Но сегодня приводятся совсем другие аргументы. Согласно современным теориям, не нищета, а богатство препятствует людям обратиться к Богу. Они живут так хорошо и имеют так много, что не видят своей нужды в Евангелии. Но, объясняя такое отношение к проповедованию обстоятельствами, вы ставите себя в нелепое положение.

Я убежден, что главная ответственность лежит на проповеднике. Если он придерживается правильных взглядов, если его проповедование истинно, оно будет привлекать слушателей. Я снова повторяю, что, на мой взгляд, в мировой истории еще не было таких благоприятных условий для проповедования и такой острой необходимости в нем, как сегодня.

Итак, что же такое проповедование? Что я понимаю под этим словом? Давайте представим себе следующую картину. За кафедрой стоит человек и обращается к людям, сидящим на церковных скамьях и внимательно слушающим его. Что происходит? Что все это значит? Почему этот человек стоит за кафедрой? Какова его цель? Зачем церковь поручила ему это служение? Что движет людьми, которые приходят послушать его? Какова миссия этого человека? Что он пытается сделать и что он должен делать? На мой взгляд, это очень важные вопросы. Из-за пренебрежения ими люди уклоняются от верного курса и теряются во второстепенных деталях. Какова миссия человека за кафедрой? Это самый главный вопрос, и единственно правильный ответ на него таков: проповедник призван передавать людям Божье послание. Говоря словами апостола Павла, он — «посланник от имени Христова». Он послан Богом. Получив поручение, он поднялся на кафедру провозглашать Божью и Христову волю. Другими словами, его цель — не просто общаться с ними, не развлекать их, а, подчеркиваю, делать для них что-то конкретное, оказывать на них влияние. Проповедник воздействует не только на разум, на чувства или на волю человека, но на всю его личность. Истинное проповедование производит глубочайшие изменения в людях, которые не позволяют им вернуться в прежнее состояние. Другими словами, проповедование — это взаимодействие проповедника со слушателями. Оно полностью изменяет и преображает человека.

Я помню замечание, сделанное мне несколько лет назад по поводу некоторых моих очерков о Нагорной проповеди. Они были специально опубликованы в форме проповедей, хотя многие убеждали меня не делать этого. Времена проповедей, говорили мне, прошли, и лучше представить их, например, в форме эссе. Поэтому я был весьма удивлен, когда один христианский проповедник, очень известный в Великобритании, признался: «Мне нравятся ваши очерки о Нагорной проповеди. Они касаются моего сердца». Затем он добавил: «Мне рекомендовали много книг проповедников-ученых и профессоров, но у меня всегда складывалось впечатление, что все они написаны профессорами для профессоров, а не для меня. Ваши же проповеди обращены ко мне». Таким был отзыв этого одаренного и пользующегося признанием человека. Думаю, в его словах много правды. Он отлично понимал, что книги, рекомендованные ему для чтения, очень содержательны и полезны, но, по его словам, они «написаны профессорами для профессоров». Мне кажется, это очень важный момент, который нужно учитывать при чтении проповедей. Мы уже упоминали об опасности чрезмерного увлечения литературным стилем. Пять или шесть лет назад я прочел в одном литературном журнале статью. Ее автор поднимал эту же проблему. По его мнению, вместо настоящей литературы, людям слишком часто предлагают книги, написанные «рецензентами для рецензентов». Литературные критики, рецензируя книги, в первую очередь думают об их авторах, а не о читателях. Та же самая пагубная тенденция наблюдается и в проповедовании, которое должна отличать живая связь между проповедником и слушателем. Проповедование — нечто несравненно большее, чем просто передача знаний. Это двусторонний процесс, в котором участвуют как проповедник, так и слушатели, и если мы не поймем этого, наше проповедование не принесет плода.

Позвольте мне подтвердить данный принцип словами языческого философа, прекрасно осознававшего его важность. Однажды к Эпиктету пришел за советом молодой философ. Ответ Эпиктета очень полезен и для проповедников. Вот что он сказал: «Лекционный зал философа — это операционная. Выходя из него, люди испытывают скорее боль, чем удовольствие, так как они приходят сюда с какой-то проблемой: кто-то вывихнул руку, у кого-то абсцесс или головные боли. Кто назовет меня хорошим хирургом, если я сяду и начну произносить красивые фразы, рисуясь перед своими пациентами? Разве в этом они нуждаются? Разве для того молодые люди покидают свои дома, своих родителей и близких, оставляют свое имущество, чтобы сказать: „Браво! Ваши нравоучения просто великолепны!"? Разве так поступали Сократ, Зенон и Клеант?»

Вот о чем должен помнить проповедник. Эпиктет считал, что об этом должны помнить и философы, поскольку они занимаются конкретными проблемами и вопросами. Даже философия должна интересоваться человеком и его насущными потребностями. По его словам, люди обращаются к философам, когда их что-то беспокоит. У одного человека, образно говоря, болит плечо, другого мучает нарыв, третьего — головная боль. То же самое можно сказать и о поместной церкви. На богослужения приходят не умы или интеллекты, а живые люди. Они живут в реальном мире со всеми его условностями, испытаниями и трудностями, и задача проповедника — не только помнить об этом, но и учитывать это в своих проповедях. Он имеет дело с людьми, испытывающими нужду, и он должен им помочь осознать эту нужду и найти выход. Вот что такое живое взаимодействие проповедника и слушателей.

Или возьмем другое высказывание Эпиктета. «Скажите мне, кого тронула ваша лекция и кого она заставила задуматься о жизни?» — вопрошает он философов. Этот же вопрос можно адресовать и проповедникам. Это тест. Если наша речь не волнует слушателей и не побуждает их задуматься о себе, значит, она не имеет ничего общего с проповедованием. «Или кто, — продолжает Эпиктет, — выходя из лекционного зала, может сказать: „Философ указал на меня пальцем. Я должен измениться"?»

Слова Эпиктета как нельзя лучше выражают мое представление о проповедовании и его предназначении. Проповедь касается совести человека. Он чувствует, что речь идет о его жизни, и уходит со словами: «Я не могу больше так жить. Во мне произошла какая-то перемена, и теперь я стал другим человеком». Эпиктет добавляет, что, если вы не сможете глубоко затронуть слушателей, вам придется довольствоваться репликами типа:

— Отрывок о Ксерксе был прекрасным!

— Нет, лучшим было повествование о сражении в Фермопилах.

Как видите, проповедь никак не подействовала на этих людей. Они просто сидели, обсуждая и оценивая проповедника. Одному понравилась цитата, другому — историческая ссылка. Для них это было всего лишь развлечением — очень интересным, захватывающим, будоражащим ум. Проповедь ничего им не дала, и они ушли в таком же состоянии, в каком пришли.

Однако проповедование предназначено не для этого. Его цель — воздействовать на человека. Слушая проповедь, человек осознает, что через проповедника к нему обращается Сам Бог и что отныне он уже не сможет жить по-старому.

Таково общее определение проповедования. Что же делает человек за кафедрой? У него есть тема и определенная цель, но чем конкретно он занимается? Здесь, я думаю, нам необходимо разграничить два элемента проповедования: проповедь или послание, то есть содержание речи, и процесс проповедования или, если хотите, изложения. Очень жаль, что слово «проповедование» подразумевает не только изложение послания.

На мой взгляд, очень важно подчеркнуть явное различие между этими двумя элементами. Позвольте мне пояснить, что я имею в виду. Я помню утверждение, сделанное ныне покойным д-ром Дж. Д. Джонсом Борнмутским. Однажды он проповедовал в одной из английских церквей. После вечерней проповеди несколько местных служителей были приглашены для встречи с ним, и один из них попросил гостя назвать самого выдающегося, на его взгляд, проповедника. Ответ доктора был очень глубоким. Он сказал: «Я не могу назвать самого выдающегося проповедника, но могу с полной уверенностью сказать, что самое выдающееся проповедование, которое я когда-либо слышал, — это проповедование Джона Хаттона».

Данное высказывание прекрасно показывает важность этого различия. Понимаете, Дж. Д. Джонс Борнмутский посчитал понятие «выдающийся проповедник» слишком общим. Оно включает в себя личность проповедника, его характер, речь и тому подобное. Поэтому он затруднялся назвать какого-то одного человека. Но в отношении проповедования, как он выразился, в отношении самого процесса передачи послания у него не было никаких сомнений. Он однозначно указал на д-ра Джона А. Хаттона, бывшего служителя Вестминстерской часовни в Лондоне.

Или возьмем другой пример. Однажды я прочел высказывание Дэвида Джонса, знаменитого уэльсского служителя конца восемнадцатого столетия. Он сравнивал двух выдающихся евангельских проповедников того времени. Один из них — Джордж Уайтфилд, величайший проповедник всех эпох, известный как в Великобритании, так и в США. Другой — уэльсский служитель по имени Даниель Роулэндс, современник Уайтфилда, переживший его примерно на двадцать лет. Он также вошел в историю как выдающийся проповедник и оратор. Итак, Дэвид Джонс, сравнивая Уайтфилда и Даниеля Роулэндса, писал: «Что касается ораторского мастерства, изложения, процесса проповедования, способности подниматься к высотам и возносить собрание до небес, я не могу выделить кого-то из них — они оба были великолепны. Однако между ними существовала одна большая разница. Вы могли не сомневаться, что непременно услышите хорошую проповедь от Роулэндса, чего нельзя было сказать об Уайтфилде».

И здесь, как мы видим, речь идет о том же самом различии. Проповедование может быть очень хорошим, даже если проповедь не совсем удачна. Мы еще вернемся к данному вопросу несколько позже, а сейчас я только хочу подчеркнуть, что не следует отождествлять проповедь с процессом ее изложения. Можно привести следующую иллюстрацию. Один человек (если мне не изменяет память, дело было в Филадельфии) пришел к знаменитому Джорджу Уайтфиду и попросил у него разрешения напечатать его проповедь. Уайтфилд сказал в ответ: «Что ж, лично я не возражаю, но вы не сможете передать на печатной странице гром и молнию». Вот в чем суть. Для Уайтфилда это было необычайно важно, и это должно быть так же важно для всех проповедников. Вы можете передать на бумаге содержание проповеди, но не «гром и молнию». Их можно наблюдать во время проповедования, но невозможно отразить на бездушном листе бумаги. Это практически невыполнимая задача для самых лучших журналистов.

* * *

Таковы основные пункты данного вопроса, и мы начнем с рассуждения о проповеди. Эту тему также необходимо разделить на две части. В проповеди можно выделить содержание или послание, во-первых, и форму, в которую они облечены, во-вторых.

Начнем с содержания послания или проповеди. Что оно собой представляет? Прекрасным библейским ответом на этот вопрос является, на мой взгляд, знаменитое утверждение, сделанное Петром. Идя с Иоанном в храм в час молитвы, они увидели хромого человека, сидящего при Красных дверях. Этот калека пристально смотрел на апостолов, надеясь что-нибудь получить от них. Многие бросали ему милостыню. Больше миру нечего было предложить. Он не мог исцелить этого несчастного человека; он мог только немного облегчить его участь и дать ему некоторое утешение. Поэтому хромой глядел на этих двух людей, ожидая от них подаяния. Но он получил совсем не то, что ожидал. Петр обратился к нему со словами: «Серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи» (Д. Ап. 3:1–6).

Что это значит? Слова Петра напоминают нам о том, чего мы не должны делать, и о том, что мы не способны сделать.

Но есть одно особое поручение, которое мы можем и должны выполнять.

На мой взгляд, эта яркая иллюстрация поможет нам усвоить данную истину. Каковы же наши принципы? Первый и главный из них заключается в том, что послание или проповедь не должны состоять из одних только комментариев на злобу дня. Другими словами, мы не должны говорить с людьми о событиях недели, о газетных статьях, о политике и т.п. Некоторые проповедники постоянно берут материал для воскресных проповедей из газет и попросту комментируют происшедшие события. Это так называемое актуальное проповедование. Другие основывают свои проповеди на книгах. К примеру, они рассказывают сюжет недавно прочитанного романа, передают его основную идею и в конце пытаются вывести мораль или какой-то принцип. В этой связи я вспоминаю журналистку, которая часто писала для одной еженедельной религиозной газеты. Однажды она рассказала в статье о своем любимом проповеднике. Ее привлекало в нем то, что «он всегда делится впечатлениями о прочитанном».

Есть и такие проповедники, которые, кажется, считают проповедь нравоучительным эссе или сводом определенных этических норм. А кое-кто утверждает, что проповедь должна вести к духовному подъему, выступать неким психотерапевтическим средством. Они могут использовать христианскую терминологию, но лишь для того, чтобы оказать психологическое воздействие на людей, заставить их почувствовать себя счастливыми и более успешными, научить справляться с жизненными проблемами, то есть научить «позитивно мыслить» и т.д. В нашем столетии такое «проповедование» стало необычайно популярным.

Сюда же можно отнести более интеллектуальные занятия: умозрительные рассуждения, философствование, выдвижение и оценку гипотез, попытки на соответствующем уровне установить контакт с современным человеком и подобрать послание, «подходящее для людей атомного века», и т.д.

Я утверждаю, что все вышеперечисленное в корне неправильно и не является задачей человека, стоящего за кафедрой. Почему? Потому что и мир может делать то же самое.

Здесь нет ничего особенного, и я отнес бы все это к категории «серебра и золота». Бог нам вверил совершенно другое послание. Я вовсе не утверждаю, что проповедование не должно делать людей счастливее. Напротив, как я уже подчеркивал, оно положительно воздействует на все сферы жизни человека, однако это воздействие не является его главной целью.

Когда мы перейдем непосредственно к вопросу построения проповеди, я постараюсь доказать, что мы всегда должны говорить о ее важности. Но показывать важность послания Слова Божьего и произносить злободневную проповедь — это далеко не одно и то же. Разрешение жизненных проблем не является главной задачей проповедования. Этим может заниматься и мир с помощью этики и философии, общественных и политических организаций, но у проповедника другое призвание.

К чему же он призван? Теперь мы переходим к положительным утверждениям. Какова суть разговора Петра и Иоанна с человеком, сидящим у Красных дверей храма. Она заключается в словах «что имею». Петр как бы говорил: «Мне не все подвластно. Однако я нечто получил. У меня есть некое поручение. Что имею, то даю тебе».

Также апостол Павел пишет: «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял…» (1 Кор. 15:3). Вот что определяет послание или проповедь как таковую. Она дается проповеднику. Очень ясно раскрывает данную идею термин «посланник», используемый Петром. Под этим словом вовсе не подразумевается человек, высказывающий собственные мысли, мнения, точки зрения или желания. Миссия посланника заключается в том, чтобы говорить от имени правительства или главы государства (президента, короля, императора и т.д.). Он «послан» для этой цели. Он не высказывает, поразмыслив, собственные взгляды и идеи. Он передает послание, и в этом заключается его поручение и обязанность.

Другими словами, содержание проповеди — это то, что в Новом Завете названо «Словом». Под выражениями «проповедовать Слово», «проповедовать Евангелие» или «проповедовать всю волю Божью» подразумевается передача послания Библии, послания Священного Писания.

В чем же заключается суть послания? Она сводится к словам «что имею». Это нечто принятое или полученное проповедником. Он не высказывает собственные мысли и идеи, не делится своими предположениями, а излагает то, что было ему дано. Он лишь представитель, проводник, канал или инструмент, если хотите.

Вот что такое послание. В послании Библии можно выделить два основных аспекта, имеющих существенное различие. Первый — ке^та — можно назвать вестью о спасении, и он определяет евангельское проповедование. Второй — аЧа'ас-Ие — предполагает духовное наставление уверовавших людей, назидание святых. Мы всегда должны иметь в виду эти два аспекта и учитывать их при подготовке проповедей.

Что я понимаю под евангельским проповедованием? В Первом послании Павла к Фессалоникийцам содержится прекрасный ответ на этот вопрос. Павел напоминает, о чем он проповедовал, придя к ним в первый раз. Именно благодаря его проповеди в Фессалониках возникла церковь. Он пишет: «Ибо сами они сказывают о нас, какой вход имели мы к вам, и как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева» (1 Фес. 1: 9-10). Это прекрасное определение евангельского послания.

Еще одно определение Павел приводит в прощальном обращении к пресвитерам Ефесской церкви, пришедшим на берег моря встретиться с ним и проводить его в Иерусалим. В Деяниях 20 содержится чудесное описание этого события. Павел напоминает пресвитерам о характере своего проповедования. Он проповедовал «всенародно и по домам», «со многими слезами», возвещал «покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 17–21). Вот как определил апостол суть своего послания.

Можно сказать, что данный вид проповедования является прежде всего провозглашением бытия Бога: «…как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному». Настоящее евангельское проповедование начинается с Бога и с провозглашения Его бытия, силы и славы, о чем постоянно напоминает Новый Завет. Как раз об этом Павел говорил в Афинах: «Сего-то… я проповедую вам». Проповедуя о Боге, он противопоставляет Его идолам и показывает их пустоту, бессодержательность и бесполезность.

Это, в свою очередь, ведет к проповедованию Закона. Сущность Бога определяет Закон Божий — Его отношение к миру и человеку. Предназначение Закона — привести людей к осознанию греха и покаянию, что, в свою очередь, ведет к вере в Господа Иисуса Христа как в единственного Спасителя. Таково евангельское проповедование. Его суть прекрасно изложена в Иоанна 3:16: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную».

Но есть еще и вторая сторона, второй аспект проповедования, предполагающий учение, «созидание святых». Я бы также разделил его на две части: теоретическую (назидательную) и практическую. Мы будем исследовать этот вопрос подробнее, когда перейдем к более практической части данной темы. Главное, чтобы проповедник помнил об этом двойном делении и имел в виду, что второй аспект проповедования, назидательный, также имеет две стороны — теоретическую и практическую.

Другими словами, истинный проповедник сочетает в себе по меньшей мере три типа проповедника, так как существует три типа проповедования — евангелизационное, практическое с элементами назидания и преимущественно назидательное. Проповеди первого типа должны звучать в церкви не менее одного раза в неделю. Практические проповеди с элементами назидания я читал, как правило, в воскресенье утром, а назидательные — в воскресенье вечером.

Я хочу подчеркнуть, что данная классификация носит условный характер, но ее следует учитывать при подготовке проповеди в качестве общего руководства. В дальнейшем нам предстоит рассмотреть соотношение основного послания Библии и этих конкретных видов изложения.

4. Построение проповеди 

Итак, мы рассмотрели три основных типа проповедей.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что эта классификация носит условный, а не абсолютный характер. Ее полезно помнить и учитывать при подготовке проповедей. Нельзя уделять внимание только евангелизационным проповедям, но недопустимо и полностью пренебрегать ими. Знание этих типов проповедей имеет практическое значение для проповедника, и я хочу подчеркнуть, что все они взаимосвязаны.

Таким образом, возникает очень важный вопрос: как сохранить эту взаимосвязь? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять отношение между теологией и проповедованием. Истинное проповедование всегда имеет теологическое основание. Это общее правило. Нам следует быть особенно внимательными, когда мы строим свою проповедь на отдельных, вырванных из контекста стихах, чтобы не допустить противоречий. Проповедуя на не связанные между собой отрывки, мы можем высказывать взаимоисключающие и противоречащие истине суждения. Чтобы избежать этого и сохранить взаимосвязь между различными типами проповедования, необходимо основывать их на теологии. Нетеологического типа проповедования просто не существует.

Очень часто в наше время евангелизационное проповедование считают нетеологическим. Я хорошо помню, как во время евангелизационной кампании, проводимой в Лондоне несколько лет тому назад, один либеральный религиозный еженедельник призывал «установить теологическое перемирие», а позже все «расставить по своим местам». Идея состояла в том, что евангелизм якобы не имеет никакого отношения к теологии. Сначала, как утверждают сторонники этой концепции, нужно «привести людей ко Христу», научить их истине, а затем уже заниматься теологией.

Я считаю такой подход совершенно неправильным и, более того, чудовищным. Я готов доказать, что во многих отношениях евангелизационное проповедование должно основываться на теологии более, чем всякое другое, и на то есть веские причины. Для чего вы призываете людей к покаянию? Почему вы призываете их верить в Евангелие? Вы не можете подходить к вопросу покаяния, не касаясь доктрин о человеке, о грехопадении, о грехе и о гневе Божьем. Как вы можете призывать людей прийти ко Христу, если вы не знаете, кто Он и что дает нам право обращаться к Нему? Другими словами, это в высшей степени теологический вопрос. Евангелизм, если он не имеет под собой теологического фундамента, не является таковым вообще. Это может быть призыв принять решение, обратиться к религии и изменить свою жизнь к лучшему или обещание своего рода психологической помощи, но ни в коем случае не христианский евангелизм, потому что все это не имеет смысла вне великих теологических принципов. Поэтому я настаиваю на том, что любой вид проповедования, включая евангельское, должен основываться на теологии.

В то же время для нас очень важно понять, что проповедование — это не чтение лекций по теологии и не исследование какого-либо теологического вопроса. Я намереваюсь обсудить этот вопрос позднее, а сейчас мы рассматриваем только общие определения.

Но если проповедование должно иметь теологический характер, но при этом не превращаться в теологические лекции, то какова же взаимосвязь между проповедованием и теологией? Я бы сказал, что проповедник должен обладать глубоким пониманием всего библейского послания, которое, конечно же, представляет собой единое целое. Иначе говоря, проповедник должен быть знатоком библейской теологии, которая, в свою очередь, ведет к систематической теологии. На мой взгляд, для проповедника нет ничего важнее знания систематической теологии и умения в ней разбираться. Систематическая теология — средоточие истин Писания — должна быть основой и направляющей силой проповедования. Каждое послание, вытекающее из конкретного текста или утверждения Писания, должно быть частью или аспектом всей истины. Оно ни в коем случае не является чем-то обособленным, отдельным или самостоятельным. Следует всегда помнить, что доктрина, содержащаяся в конкретном тексте, является частицей одной Истины, одной Веры. Вот что значит «сопоставление Писания с Писанием». Ни один стих Библии нельзя рассматривать в отрыве от контекста. Готовясь к проповеди, мы должны опираться на систематическую теологию.

Однако я хочу вас предупредить. Нельзя злоупотреблять системным подходом, применяя его к каждому конкретному тексту, но в то же время необходимо следить, чтобы толкование этого текста не расходилось с системой доктрин и истин Писания. Некоторые проповедники ошибочно применяют систематическую теологию к отдельным отрывкам и в результате искажают их смысл. Другими словами, они выводят доктрину из текста, не имеющего к ней никакого отношения. Сама доктрина может быть правильной, однако мы обязаны следить и за текстуальной точностью. Вот что я имею в виду, когда говорю, что нельзя применять свою систему к каждому конкретному тексту или утверждению. Вы правильно используете систематическую теологию, если, обнаружив в тексте конкретную доктрину, проверяете ее и сопоставляете с общей библейской доктриной. Это очень важно и необходимо.

Иначе говоря, я убежден, что мы призваны излагать целостное послание, «всю волю Божью», что намного важнее, чем останавливаться на деталях и отдельных элементах.

Наверное, нам следует вспомнить, что в новозаветные времена и в первые годы христианской Церкви проповедовали совсем не так, как сегодня. Тогда еще не было Нового Завета и неоткуда было взять текст, проанализировать его, истолковать и затем применить в жизни. Что же тогда проповедовалось? Великое послание Бога, вверенное людям, великая истина, великое учение о спасении. Такой наша проповедь должна быть всегда, какой бы мы текст ни рассматривали. На мой взгляд, это главное, что можно сказать об отношении между теологией и проповедованием.

Прежде чем мы закончим рассуждения о содержании проповеди, мне хотелось бы обратить внимание на еще один общий момент: мы должны проповедовать Евангелие, а не о Евангелии. Это различие нелегко объяснить словами, однако о нем очень важно помнить. Некоторые служители полагают, что они проповедуют Евангелие, тогда как в действительности они просто рассказывают о нем. Я всегда считал это характерной особенностью и, более того, ловушкой бартианцев. Они все время говорят или свидетельствуют «о Слове». Но это не то, к чему мы призваны. Наше призвание — проповедовать, излагать и передавать само Слово. Мы являемся каналами или проводниками, через которые Слово должно доходить до людей.

Другими словами, мы призваны не к тому, чтобы просто рассказывать о Евангелии. Я вспоминаю, как проповедовали лет пятьдесят назад. Манеру проповедования того времени часто называли «восхвалением Евангелия». В своей проповеди проповедник произносил высокие слова о Евангелии и старался показать его красоту. Я считаю такой подход неверным. Евангелие прекрасно, его нужно восхвалять, но это не является главной задачей проповедника. Он должен передавать или возвещать евангельскую весть.

Позвольте мне выразить свою мысль так: задача проповедника заключается не в том, чтобы чисто теоретически излагать Евангелие. Однако же это очень часто практикуется. Проповедник может анализировать Евангелие, исследовать его структуру и рассказывать о его красоте, однако его призвание не в этом. Его задача — проповедовать Евангелие, передавать его и доносить до сознания людей. Таким образом, давайте уясним, что мы не должны говорить о Евангелии как о чем-то внешнем по отношению к нам, использовать как тему для обсуждения. Мы покорены им, и оно само действует через нас и оказывает влияние на слушателей.

Здесь необходимо еще раз подчеркнуть, что мы должны возвещать Евангелие во всей его полноте. Существует личный аспект Евангелия, и мы должны начинать именно с него. Однако на нем нельзя останавливаться. Помимо личного, есть еще социальный, а также вселенский аспекты. Мы должны представлять весь план спасения так, как он изложен в Писании. Нам нужно показывать, что конечная цель, как говорит апостол Павел в Ефесянам 1:10, — «все небесное и земное соединить под главою Христом». Вот к чему мы призваны, и вот почему я настаиваю на том, что в нашем проповедовании и в нашем служении Слова мы должны учитывать эти три аспекта. Безусловно, сказанное относится к третьему типу проповедования, которое, как я говорил, является преимущественно назидательным. Вы не призываете людей к покаянию, не решаете их проблемы, а всячески стараетесь показать им, что они являются частью одного целого. Вы подчеркиваете, что спасение — это не субъективное ощущение, не чувство радости и мира и не что-либо такое, что нужно лично им. Все это очень важно, но есть нечто более важное, к чему причастна вся вселенная. Мы должны показать людям масштабы и величие Евангелия.

Иначе говоря, каждая его часть является частью единого целого, и очень важно, чтобы мы всегда давали людям почувствовать это. Меня всегда восхищает ясность, с которой во всех своих посланиях апостол Павел отображает данную сторону проповедования. Позвольте мне, опираясь на них, объяснить, что я имею в виду. Каждое из его посланий можно условно разделить на две основные части. Павел начинает с приветствия, после чего напоминает читателям великие библейские доктрины, в которые они уверовали. Затем, примерно в середине послания, появляется его знаменитое «итак» и далее говорится о практическом применении доктрин. Он как бы говорит: «Так как вы утверждаете, что уверовали во все это, то…». А дальше идет объяснение, как они должны жить и поступать. Таким образом, почти всегда первая половина его посланий является доктринальной, а вторая — практической. Также хочу отметить поразительную и, на мой взгляд, захватывающую и волнующую особенность: даже в практической части послания он продолжает излагать доктрину. Таков общий метод апостола Павла, но нам не обязательно придерживаться его слишком строго; данный порядок не является абсолютным. Все эти аспекты настолько взаимосвязаны, что мы не можем рассматривать их изолированно друг от друга.

Другими словами, хотя и существует аспект проповедования, предполагающий нравственные и этические принципы и их применение в жизни, его никогда не нужно выделять и выносить на первый план. Возьмем, к примеру, слова, которыми Павел начинает двенадцатую главу Послания к Римлянам: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши…» Это призыв, а не просто нравоучение. Он становится возможным благодаря тому, что мы уже познали и во что уверовали. Таким образом, разграничение учения и применения необходимо, но на нем не нужно слишком заострять внимание. Оно имеет практическое значение, однако эти элементы не следует рассматривать изолированно. Проповедник должен излагать истину во всей ее полноте и многообразии, даже если он делает ударение на каких-то конкретных вопросах.

Кроме того, иногда вы будете сталкиваться с неожиданными ситуациями. Я имею в виду следующее. Люди, слушая вашу евангелизационную проповедь, могут не ощутить ее силы и остаться равнодушными, однако они могут обратиться, прослушав назидательную проповедь, предназначенную для наставления святых. Иногда бывают и такие неожиданности, и это, как я надеюсь дальше показать, Божья милость. В этом, в частности, заключается великая романтика проповедования. Перед собранием вы говорите себе: «Сегодня будет евангелизационное богослужение, а в следующий раз я займусь назиданием святых и созиданием их в вере». Но бывает, что люди обращаются к Богу во время второго, назидательного, служения. «Дух дышит, где хочет…» Он нам неподвластен, и мы должны помнить этот Божий принцип.

Итак, до сих пор мы рассуждали о содержании проповеди, а теперь остановимся на ее форме. Я готов признать эту тему наиболее сложной из всех, которые нам предстоит рассмотреть, и в то же время я хочу отметить, что она является и одной из самых важных.

Начнем с отрицательных утверждений. Проповедь — это не эссе. Об этом необходимо постоянно напоминать, так как очень многие не видят между ними никакой разницы. Мы уже останавливались на этом, когда рассуждали об опасности публикации и чтения проповедей. Почему я утверждаю, что проповедь — это не эссе? Прежде всего потому, что, согласно определению, они совершенно отличаются по стилю. Эссе предназначено для чтения, проповедь же, как правило, воспринимается на слух. При написании эссе вы заботитесь об изяществе слога и особой форме, что не обязательно для проповеди. Существуют и другие отличия. Например, в эссе не допускаются повторения, а в проповеди они играют важную роль. Все учение строится на повторении основных библейских истин, что помогает донести истину до сознания слушающих и сделать ее понятной. Кроме того, в эссе, как правило, развивается, подробно анализируется и рассматривается с разных сторон конкретная тема, идея или мысль. Не зная этих различий, проповедник может взять из какого-то текста только идею и, увлекшись ею, попрощаться с текстом и контекстом и приступить к написанию эссе. После этого он выходит к кафедре и либо читает, либо рассказывает подготовленное таким образом произведение. Но я утверждаю, что данный подход имеет мало общего с проповедованием, если имеет вообще. И это большей частью потому, что в эссе отсутствует элемент резкой критики, в противном случае его вряд ли можно назвать хорошим. Эссе характеризуется игрой слов, легкостью и изяществом. Произведения, написанные в этом жанре, интересны и увлекательны, однако это вовсе не проповедование.

Во-вторых, я утверждаю, что изложение проповеди нельзя путать с чтением лекции. Это совершенно разные вещи, и я объясню почему. Лекция начинается с темы и предназначена для того, чтобы передать определенные знания. Она обращена главным образом к разуму, и ее цель — дать указания и изложить факты. Поэтому в лекции также отсутствует элемент критики. Лектор, в отличие от проповедника, не ставит перед собой задачу произвести в слушателе перемену. Но самая большая разница между лекцией и проповедью заключается, на мой взгляд, в том, что истинная проповедь не начинается с темы и всегда носит разъяснительный характер. В проповеди тема и доктрина вытекают из текста и контекста и иллюстрируются ими. Поэтому проповедь должна начинаться с отрывка Писания, в свете которого и рассматривается определенная доктрина или тема. Итак, я утверждаю, что проповедь всегда должна носить разъяснительный характер. Но здесь следует отметить чрезвычайно важный момент. Проповедь — это не подстрочный комментарий и не простое разъяснение значения стиха, отрывка или параграфа. Я обращаю на это внимание, поскольку многие сегодня увлекаются, как они говорят, разъяснительным проповедованием, демонстрируя тем самым свое полное незнание данного предмета. В их понимании, проповедь — это просто цикл комментариев или подстрочный комментарий к параграфу, отрывку или утверждению. Они читают отрывок и объясняют по порядку каждый его стих. Дойдя таким образом до конца отрывка, они воображают, что прочли проповедь, хотя на самом деле они всего-навсего сделали комментарий или, я бы сказал, вступление к проповеди.

В связи с этим встает вопрос о том, какое место в проповеди занимает разъяснение. Я настаиваю на том, что важнейшей особенностью проповеди является определенная форма, которая и делает ее проповедью. В ее основе лежит разъяснение. Именно оно, преобразованное и переделанное в послание, обладает этой характерной формой. В Ветхом Завете есть выражение, которое помогает понять данный принцип. Мы читаем о «бремени от Господа». Под словом «бремя» подразумевается послание. Пророки получали от Господа целостное послание («бремя») и передавали его. Это, на мой взгляд, совершенно не присуще эссе, лекции и даже серии комментариев к ряду стихов. Я настаиваю на том, что проповедь, подобно музыкальной симфонии, должна иметь форму. Симфония состоит из нескольких частей, каждая из которых имеет свой неповторимый характер, однако вы воспринимаете ее как единое целое, которое не сводится к простой сумме этих частей. То же самое можно сказать и о строении проповеди. Она представляет собой не просто разъяснение ряда стихов или серию прекрасных утверждений и замечаний, а нечто несравненно большее. Определенная форма — вот что делает проповедь проповедью и является ее характерной чертой.

* * *

Здесь я вынужден ненадолго отклониться от темы, чтобы рассмотреть один глубоко волнующий меня вопрос. Эдвин Хэтч в своих Хиббертских лекциях 1888 года — я уже приводил из них цитаты — придает большое значение тому факту, что самое раннее христианское проповедование было полностью пророческим. Он утверждает, что христиане получали послания через Святого Духа, а затем шли и излагали их без предварительного осмысления и подготовки. В таких проповедях отсутствовала форма, они состояли из отдельных высказываний. «Изрекали… святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым». Они неожиданно получали послание и произносили его. Мы находим подтверждение этому в 1 Коринфянам: 14 и других отрывках Писания. Более того, Хэтч заявляет, что наша трактовка проповедования, в частности моя, идет вразрез с Новым Заветом. Он утверждает, что такое понимание проникло в христианство и отразилось на проповедовании вследствие влияния Греции на раннюю Церковь, которое было особенно сильным во втором столетии. Греки, конечно, придавали большое значение форме, причем любой — форме тела, форме строений и т.д., — и поэтому они стали обращать внимание на форму своих выступлений и речей. Они делали на ней особый акцент. Человек, желавший оказать влияние на людей, придавал особое значение способу изложения своего материала. Таким образом, греки выработали свой метод или форму, и эта форма была присуща проповеди на протяжении долгой истории христианской Церкви.

Я очень коротко остановлюсь на этом. Сразу же следует сказать, что в словах Хэтча есть большая доля истины. Богодухновенный, пророческий аспект проповеди ясно прослеживается в Новом Завете. Тем не менее, я возражаю против выводов Хэтча и считаю, что его точка зрения несколько противоречит содержанию Нового Завета. Я согласен с главным положением его учения, согласно которому нельзя ставить форму на первое место и интересоваться ею больше, нежели содержанием. Сегодня это очень актуально. Всякий раз, когда мы придерживаемся какой-то формы — литературной или любой другой, мы рискуем стать ее рабами и больше заботиться о том, как мы говорим, а не о том, что мы говорим. Безусловно, все это правильно, однако даже с точки зрения Нового Завета Хэтч заходит слишком далеко. Нельзя не заметить, что проповедь Петра, сказанная в день Пятидесятницы, имела определенную форму. Это не был набор не связанных между собой утверждений (Д. Ап. 2). Если мы внимательно прочтем защитную речь Стефана перед синедрионом (Д. Ап. 7), мы убедимся, что она также имела определенную форму, и я бы назвал ее проповедью. В ней явно прослеживается план, которому в точности следовал Стефан. Он с самого начала знал, как закончит свою речь, и не отступал от своего плана. Невозможно читать это знаменитое выступление, не восторгаясь его формой и композицией. Безусловно, то же самое можно сказать о речи Павла в Антиохии Писидийской, записанной в Деяниях 13. Павел придерживался определенного плана или, если хотите, наброска, схемы. Его обращение, бесспорно, имело форму.

Итак, мы рассмотрели некоторые замечания в защиту проповеди и некоторые возражения против критики Хэтча, и все-таки я советую сохранять гибкость в подобных вопросах. История Церкви и история проповедования ясно показывает, что, толкуя их, можно впасть в крайность и таким образом натолкнуться на противодействие. Церковь в этом отношении, как и во многих других, проявляла ревность не по рассуждению вместо того, чтобы придерживаться образца Нового Завета.

Какую же форму должна иметь проповедь? Я считаю, что проповедь нужно начинать с разъяснения выбранного отрывка или стиха. Это очень важно. Как я уже сказал, всякое проповедование должно быть разъяснительным. Не стоит начинать с главной мысли, даже если она интересная и правильная, иначе вам придется снова и снова к ней возвращаться. Вы обнаружите, что без конца повторяете одно и то же. Если бы не существовало других аргументов в пользу разъяснительного проповедования, думаю, было бы достаточно одного этого. Его знание поможет обеспечить и сохранить разнообразие вашего проповедования. Это важно как для слушателей, так и для вас самих!

Итак, вы должны разъяснять. Очень важно, чтобы люди понимали, что ваши рассуждения основываются на Библии. Вы представляете Библию и ее послание. Вот почему я отношусь к тем людям, которые предпочитают, чтобы Библия постоянно лежала на кафедре. Она должна быть всегда открытой, и люди должны видеть, что проповедник проповедует из нее. Я знаю людей, которые брали Библию только для того, чтобы прочитать текст, а затем закрывали ее, откладывали в сторону и начинали проповедовать. С точки зрения истинного проповедования я считаю это неправильным. Мы должны показывать (и это, наверное, важнее любых слов), что наша проповедь основана на Библии, и только на Библии. Мы передаем ее послание.

Итак, необходимо начинать с разъяснения и только потом переходить к основной мысли. Если вы правильно поняли стих или отрывок, вы поймете конкретную доктрину, составляющую часть послания Библии. Ваша задача — постоянный поиск доктрины. Исследуя текст, вы должны прежде всего ответить на следующие вопросы: Что означает данный стих? Какое учение содержится в нем? Какая его главная идея? При подготовке проповеди нет ничего более важного.

Найдя таким образом доктрину и хорошо разобравшись в ней, вы приступаете к рассуждению о ее значении для слушателей. Это очень важный момент. Как я уже сказал, вы излагаете не лекцию и не эссе, а проповедь, способную повлиять на людей, на их жизнь и мировоззрение. Поэтому вы обязаны говорить о практическом значении библейских доктрин. Вы не археолог, читающий лекцию по истории древнего мира, древних цивилизаций и т.п., а проповедник, обращающийся к реальным людям, имеющим реальные проблемы. Ваша задача — открыть им, что библейские доктрины — это не какое-нибудь отвлеченное или абстрактное учение, интересующее только специалистов. Вы должны показать своим слушателям, что послание Библии им жизненно необходимо и что оно способно преобразить их жизнь. Вот почему они должны внимать ему всем своим существом.

Далее содержание проповеди необходимо разбить на тезисы, разделы или пункты, — как вам больше нравится, — чтобы облегчить понимание главной доктрины или главного положения. Но при этом нужно соблюдать определенную форму. Как композитор во вступлении к симфонии или в увертюре посвящает нас в тайну сюжета, который он намеревается раскрыть, так и проповедник должен обозначить во вступительной части проповеди ее основную тему и разделы, а затем последовательно и подробно изложить их. Итак, содержание необходимо разбить на тезисы.

Последовательность этих тезисов или подзаголовков имеет огромное значение. После того как вы разделите тему на несколько частей, вы должны рассмотреть их в определенном порядке. У вас есть доктрина, идея или утверждение, которые вы хотите обосновать и разъяснить слушателям, поэтому нужно расположить свои тезисы и подразделы так, чтобы из первого пункта логически вытекал второй, из второго — третий и т.д. Каждый последующий пункт должен быть логическим продолжением предыдущего и заканчиваться определенным выводом. Все должно быть направлено на то, чтобы раскрыть суть конкретной доктрины.

Я подчеркиваю, что проповеднику необходимо следить за развитием мысли. Каждый из тезисов проповеди зависит и в то же время отличается от всех остальных. Каждый из них представляет собой часть целого и должен раскрывать новые аспекты темы. Вы не просто повторяете одно и то же несколько раз, а подводите слушателей к главному выводу. Таким образом, говоря о форме проповеди, мы в первую очередь должны обратить внимание на последовательность изложения, аргументацию и развитие темы. Все это помогает проповеднику подойти к кульминации и так представить великую истину, чтобы она надолго запечатлелась в памяти слушателей.

Излагая библейское послание, очень важно обращать внимание на его применение. Это можно делать с помощью вопросов и ответов и любым другим способом. Слушатели должны видеть, что вы касаетесь действительно важных жизненных вопросов, а не читаете лекцию или рассматриваете какую-то абстрактную тему. Итак, вы должны говорить о связи проповедуемых истин с реальной жизнью и, подойдя к кульминации, еще раз напомнить об этом. Можно сделать это в форме наставления, которое также может быть представлено серией вопросов или кратких утверждений. Главное, чтобы проповедь всегда заканчивалась практическими рекомендациями или наставлением.

Вот что я подразумеваю под проповедью и формой проповеди. Вы не просто толкуете текст. Разумеется, вы должны это делать и делаете, но основная ваша задача — передать послание. Иными словами, проповедь представляет собой целостное, законченное послание, и проповедник должен следить за сохранением этой целостности. Особенно важно обращать на это внимание при чтении цикла проповедей. Вы можете несколько проповедей посвятить объяснению одного и того же текста или отрывка. При этом может случиться так, что вы не уложитесь в отведенное время и не успеете прочесть какую-то конкретную проповедь. Избегайте говорить: «Ну что ж, продолжим эту тему в следующий раз».

На мой взгляд, это недопустимо. Мы должны следить за тем, чтобы каждая проповедь характеризовалась целостностью и логической завершенностью. Если же вы хотите продолжить изложение какой-то темы, вы должны вначале напомнить основные тезисы предыдущей проповеди и позаботиться о том, чтобы излагаемая проповедь была логически завершенной.

Я считаю, что это очень важно по многим причинам. Одна из них, несомненно, заключается в том, что некоторые слушатели не смогут прийти в следующее воскресенье, и им, конечно, хотелось бы знать, о чем вы будете говорить дальше. Или, возможно, кто-то из них отсутствовал в предыдущее воскресенье, и поэтому им трудно сориентироваться. Вот почему так важно, чтобы каждая проповедь отличалась целостностью и определенной формой.

В проповеди также должен присутствовать художественный элемент, что требует особой подготовки. Материалу необходимо придать форму. Я представляю, как работает над этим композитор или поэт. Поэт, чтобы написать стихотворение, должен облачить свои идеи и мысли в определенную форму. Когда мы подойдем к вопросу практической подготовке проповеди, я подробно остановлюсь на характерных особенностях этого нелегкого и кропотливого труда, на некоторых проблемах и на том, как иногда они неожиданно и непредсказуемо разрешаются. А сейчас я лишь хочу отметить, что задача проповедника — придать имеющемуся материалу форму проповеди.

Кто-то спросит: «Но почему это так необходимо?» Потому что в этом нуждаются люди, которые приходят послушать проповедь. Я считаю, что греки совершенно правильно подметили, что людям легче усваивать, запоминать, понимать и применять истину, изложенную таким образом. Другими словами, забота о форме проповеди — это не просто «искусство ради искусства». Мы используем художественный элемент ради людей, ибо он способствует распространению Истины и прославлению Евангелия. Думаю, об этом ярко свидетельствует долгая история христианской Церкви. На протяжении многих столетий Бог посредством Духа Своего особо благословлял проповедование, основанное на великих проповедях. Великие проповедники — это люди, которые составляли великие проповеди.

Возможно, кто-нибудь спросит: «А как насчет такого-то проповедника? Он редко готовил проповеди, но, без сомнения, Бог его особенно благословлял!» Я отвечу: «Да! Это исключение, подтверждающее правило». Никто не строит теорию на исключениях. Бог силен использовать любого человека так, как Ему угодно. Он может использовать даже молчание. Но проповедник призван передавать Истину. Прочтите о великих проповедниках прошлого, и вы убедитесь, что их проповеди были исполнены Духа и что Бог использовал их для обращения грешников и назидания святых.

Итак, подведем итоги. Подготовка проповеди требует упорного и кропотливого труда. Иногда чрезвычайно сложно придать определенную форму материалу, взятому из Писания. Проповедника можно сравнить с горшечником, изготавливающим какой-то сосуд, или с кузнецом, делающим подковы для лошадей. Кузнец раскаляет металл на огне, кладет его на наковальню и начинает бить по нему молотом. С каждым ударом кусок металла все больше и больше напоминает подкову. Кузнец трудится до тех пор, пока не добьется желаемого результата. То же самое можно сказать о работе над проповедью. Это изнурительный и в то же время захватывающий и увлекательный процесс. Могу вас уверить, что, составив проповедь, вы испытаете одно из самых прекрасных человеческих чувств. Вы осознаете, что совершили «творческий акт», как назвал свою книгу Артур Костлер, и вам станет понятнее место Писания, где говорится о том, что Бог, увидев свое творение, произнес: «Хорошо весьма». Итак, проповедник всегда должен начинать с подготовки проповеди. Мы еще будем рассуждать о том, как она осуществляется, и о различных ее методах. Но как бы ни была подготовлена проповедь, она должна обладать логической завершенностью. Позвольте мне, однако, напомнить, что это только начало, только половина дела. Что же еще нужно сделать? Прочесть готовую проповедь. В дальнейшем я надеюсь показать, что, даже если проповедник выходит на кафедру с почти совершенной, на его взгляд, проповедью, он никогда не знает, каким будет ее изложение. Конечно, это касается истинного проповедования!

5. Изложение проповеди