Снайпер

— Чего такое «РОНА»? — почесал в затылке Зимин.

— Это они так себя обозвали — «Русские освободители».

— Вот суки! И кого они освобождают? — выматерился Мурат.

— Россию, от жидов и коммунистов. Слышал я про это немного, не думал, что придется столкнуться.

— И чего, пойдем туда? — поднял бровь Мурат.

— Если убежавший туда двинул, то он будет там раньше. Не успеем перехватить, а вот засаду им устроить можно.

— Это если они сюда пойдут, — мрачно заметил Зимин, покачав головой.

— А если он к фрицам двинул, ведь пулеметчик наверняка фриц? — продолжал сомневаться казах.

— Точно, фриц. Наверное, вертухаем был при предателях. Ну или присматривал просто, вместе с тем, кого мы положили. Мурат, где ближайшие гансы?

— Так у болота, километра четыре. Ближе нет вроде бы. Чего делать-то тогда?

— В любом случае, отсюда нужно уходить. Вряд ли подумают, что мы пойдем на Старую Масловку. А мы и там пошумим.

— Командир, ты хочешь всех этих сволочей вырезать, а приказ? — покачал забинтованной головой Зимин.

— У нас обстоятельства. Мы уходим от преследования, по пути давим всякое говно. Чем мы нарушаем приказ?

— Ну, может, и прокатит. Выйти к месту сбора не представлялось возможным, — вдруг раскрыл рот молчавший до этого Вано.

— Решено. Все готовы? — хлопая себя по карманам, спросил я.

— Так точно! — хором рявкнула вся наша свора.

— Командир, я вперед пойду, — доставая из мешка глушитель, сказал Мурат.

— Давай. Толян, чего стоишь? Тебе с ним идти! Глушитель не потерял?

— Нет, сейчас приделаю, — отозвался Круглов, в свою очередь, снимая с плеча мешок.

— Мурат, стрелять только в крайнем случае.

— Да не маленький, сам понимаю, — чуть обиженно проговорил казах.

— Смотри, — я снова ткнул в карту. — Мы пойдем не прямо, а заберем чуть севернее. Там где-то фрицы сидят, попробуем ближе к ним пройти.

— Хорошо, мы туда и потопаем. Не засиживайтесь, — хмыкнул казах.

— Выходим через тридцать минут. Все, до встречи.

— Есть! — ответили мои дозорные, чем опять удивили меня.

Выйти удалось вовремя. Как только достигли леса, над головой вновь появился шум моторов.

— Как мы так успели-то, командир, ты их чуешь, что ли? — удивился Зимин.

— Ага, задницей. Она у меня на них настроена, — пошутил я и исчез вслед за парнями в лесу.

В лесу было хорошо, если бы не комары. Можно было подумать, что и войны нет. Кто-то чирикает на все лады, черника уже появляется, мы даже поклевали немного. Шли спокойным шагом минут двадцать. Идиллию нарушил Круглов. Побродив с Муратом, тоже стал появляться почти как тень.

— Серега, «наш орел» там. Мурат позицию выбирает.

— С чего решили, что фриц там? Видели, что ли?

— Нет, просто там все бегают, готовятся к чему-то, Мурат думает, что выдвинутся скоро.

— Ну, если казах так думает, то так и есть. Рассказывай.

Дело было сложным. Предателей, вместе с приданными фрицами, было около двух взводов. Но это ерунда. А вот то, что в километре — танковый взвод и минимум пехотная рота гитлеровцев, не есть гуд.

— Серег, это для нас уже слишком, — заявил Зимин.

— У Мурата есть идея, — вклинился Толя.

— Продолжай, — кивнул я, не обращая внимания на потуги Сани меня вразумить.

— Сейчас сам придет и расскажет, — ответил Круглов.

— Хорошо, подождем.

Ждать не пришлось, Мурат появился уже через десять минут.

— Серег, они выходят. Немчуры с ними десяток. Остальные — эти, «освободители».

— Сколько всего? И далеко ли?

— Выходят пешими, взвод уродов и, как и сказал, десяток немцев. Если рванем бегом, то успеем подготовить сюрпризы. Растягиваться они не будут, вряд ли у них задача лес прочесывать. Пойдут толпой.

— Все слышали, бегом марш! — скомандовал я и сам повернул в обратную сторону.

Предстояло заныкаться на пути противника, подготовить ловушки. Серьезного сделать уже ничего не успеем, но облегчить себе задачу реально.

— Серега, вон полянка чудная. Вано с пулеметом на пригорок — они у него как на ладони будут. Выход на поляну узкий, большинство здесь и останется.

— Вано, ты слышал. Дед — с ним, помогать будешь. Костян — на левый фланг, вон под ту березу, — я указал рукой на огромную толстую березу. Дерево было старым и очень большим, на высоте трех метров ствол разделялся на три отдельных.

— Командир, смотри, как ветки висят. Можно, я наверх? — предложил Иванов.

— Давай, только быстро лезь и сядь так, чтобы сразу не заметили. Вон как веточки удачно висят. Только прыгай оттуда сразу, как только в тебя полетит.

— Понял, — Костя полез на дерево. Какое-то время он сможет отсюда пострелять.

Мы рассчитывали на глушители, которые стали делать всем разведгруппам на МР-40. Ну и гостинцы, что сейчас устанавливает Мурат, лишними не будут. Он опутал растяжками всю поляну и подходы. Выманим сюда — и начнем.

— Серега, я пойду, позову загонщиков. А то еще свернут, куда не надо.

— Давай, Саня, только осторожней.

Зимин умчался назад. Правильно, надо же врага приманить как-то.

— Все по местам, — крикнул я, выкладывая магазины для МР-40. Мурат будет работать из снайперки. Свою винтовку я раскладывать не буду. Вряд ли будут цели для нее.

Вся опушка была как дачные участки в моем времени — соток шесть, не больше. Для МР-40 в самый раз. У нас на них глушители, что даст нам преимущество в начале. Попробуем первыми выстрелами уничтожить как можно больше врагов. Вперед им ходу нет, в стороны — тоже. Если попытаются отойти, будем их расстреливать как в тире.

Через четверть часа из леса вылетел Зимин. Несся как угорелый. Позади него, метрах в десяти, вылезли два немца, именно немца. Две приглушенные глушителем короткие очереди — и оба гитлеровца уткнулись в землю.

Сунувшиеся было за «первенцами» остальные, увидев трупы, нырнули обратно. Выстрелов им слышно не было, поэтому, чуть помедлив, начали высовываться. В первой шеренге были только предатели — форма у них другая немного и знаков различия никаких нет. За их спинами виднелась фигура в фуражке.

— Мурат! — тихо окликнул я казаха, тот лежал в пяти метрах от меня. Мурат только кивнул и приложился к прицелу. Скорее всего — понял. Выстрел, офицер ли там был или еще кто — по фигу, упал красиво, раскинув мозгами. Здесь надо отдать должное врагу, рассредоточились и залегли они очень быстро. А когда по нашему краю прошлась длиннющая очередь из МГ, стало даже страшновато.

Немчура и их пособники открыли беспорядочный огонь в нашу сторону. Видеть они нас не могли, стреляли на подавление. А мы спокойно ждали, изредка постреливая по наглецам, решившим высунуться. Один Мурат прибил пятерых ушлепков, ну и мы, может, по одному каждый. Остается еще целый взвод. Ага! Рванула растяжка слева, кто-то шибко умный в обход пошел. Я отполз к Мурату.

— Смотри лучше, сами эти вояки до маневра не «дойдут», кто-то ими рулит.

— Понял уже. Вроде видел какого-то попугая, расшитого серебром. Буду искать, — ответил мне казах, не отрываясь от прицела.

— Спроси у Костяна — может, он сверху видит? — предположил я.

— Ага, кстати, он еще не стрелял, его не видят.

— Вот и пускай себе молчит, корректировщиком поработает. Ты пулеметчика у них срезал?

— Конечно, сразу как тот стрелять начал. Других не видел, вроде бы только один ствол был.

— Ну, так и за тот кто-нибудь сейчас ляжет. Пойду-ка я свою фузею расчехлю! — я пополз назад, на свою позицию. Стрельба была уже довольно вялая, противник соображал — как нас взять.

— Чего, по трое сразу будешь валить? — до меня донесся смешок казаха. Отвечать я не стал. Орать не хотелось.

Довольно быстро снарядил семидесятку и откинул сошки.

— Саня, как там обстановка, — спросил я у Зимина. Лежа за бугорком, поля боя мне было не видно.

— Вылезай, тихо пока, — и правда, после второй растяжки слева, рванула одна и с другой стороны. Противник взял паузу.

— Отошли или лежат? — продолжал я.

— Кто впереди был — лежит, пытаются отползти. Но и в лесу шевелится кто-то. О, вон Мурат очередного положил. Давай, присоединяйся.

Быстро копнув пару раз лопаткой, сделал углубление под сошки, чтобы целиком не вылезать. Выставил прицел на минимум и установил винтовку так, чтобы над землей был один ствол с прицелом. Прильнув к оптике — охренел. Близко-то как. Хоть пальцы по очереди отстреливай. А еще я разглядел среди деревьев присевших солдат. Те, отчаянно жестикулируя, о чем-то спорили, думая, что их не видно. Ага, хрен вам по всей морде лица, а это у нас что?

Укрываясь под большими ветками кустарника, сидел человек в наушниках.

Бабах. А вот не надо никуда звонить. Ты в роуминге, исходящие здесь дорогие. Голова радиста перестала существовать. Разлетелась в пыль — еще бы, моей пулей, да с сотни метров. Грохот выстрела был серьезным, над поляной на несколько секунд повисло эхо.

— Серег, ну ни хрена у тебя «весло»… — пробормотал Зимин.

— Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети, — продекламировал я и невольно заржал. Надо же такое вспомнить. А главное ведь — в тему.

Поведя осторожно стволом по сторонам, я обнаружил пулемет. За ним пока никого не было, а может, Мурат уже убрал. Да по фигу, попробовать вывести из строя пулемет? А что? Может, и получится. Так, вот ствол, вот — банка с патронами. Да, зашибись оптика. Выстрелил, передернул затвор и посмотрел в оптику. Э, а где пулемет?

— Серега, ты чего, снарядом выстрелил, что ли? Там пулемет, кувыркаясь, в кусты улетел.

— Я старался! — лаконично ответил я. А про себя добавил: не хотел бы я, чтобы в меня такой снаряд прилетел. Пуля-то вообще-то не очень и большая, есть и намного больше, но сильна, сильна!

— Они валить собрались. Догонять будем? — снова подал голос Зимин.

— Всем, огонь, — прокричал я.

Мы ударили со всех стволов. В оптику я хорошо видел, как не успевшие далеко уйти враги падали один за другим. Пока перезаряжали оружие, раздался голос Мурата:

— Серег, они там сдаваться задумали.

Я глянул в прицел. Точно, даже тряпку белую где-то нашли.

— Осторожно, всем внимание. Саня, крикни им, чтобы сюда шли.

Зимин что-то кричал выходящим из-за деревьев солдатам противника, а я рассматривал их в оптику.

Офицер у немчуры все же был. Обер-лейтенант Клаус, как узнали позже, и приказал поднять ручки. Немец вовремя смекнул, что уйти им так просто не дадут, а жить-то хочется.

Сдались восемнадцать человек. Немцев среди них было шестеро, их оставили в живых. Предателей парни сразу поставили в рядок и расстреляли. Позже, во время беседы с офицером вермахта, я удивился его реакции на наше действие.

— Мы с вами враги, но нас вы оставили в живых, а своих расстреляли. Я не понимаю ваших действий, — заявил мне Клаус.

— И не пытайтесь. Ваши люди ничем не лучше, но вы верно заметили: мы — враги. А этот сброд уничтожал русских людей. Они нам — не свои. Как вы бы поступили, если бы ваши люди стали насиловать и убивать мирных немцев?

— Э, господин офицер, я затрудняюсь с ответом, — фриц явно был смущен.

— Господин лейтенант, войну ведут военные. А когда военные начинают истреблять мирных жителей — женщин, детей, стариков — это уже не война. Вы, наверное, тоже участвовали в таких «мероприятиях», спрос будет и с вас, но эту мразь мы будем резать как свиней.

Немец мотал головой и хлопал глазами. Было видно, что в такой ситуации он — впервые. Не то — что попал в плен, а, вообще, сталкивается с русскими так близко.

— Что будет со мной и моими солдатами, господин офицер, простите, не знаю вашего звания?

— В принципе — такое же, как у вас, герр обер-лейтенант. Как давно вы на фронте?

— Перевели в марте, до этого я был во Франции, с самого начала кампании.

— Отдыхали, значит? Ну, здесь далеко не Париж.

— Успел для себя это отметить — я был под Ленинградом. Во время прорыва блокады, моя рота перестала существовать, так я и оказался в тылу.