Алекс и Алекс 3

— И что это было? — ошарашено спрашиваю у Анны, когда мы с ней остаёмся вдвоём в огромном зале размером с четверть футбольного поля.

Арбитр Ральф только что, коротко (но вежливо) извинившись, подхватил её родителя под руку и уволок куда-то наверх.

Сопровождавшие нас мордовороты вообще в дом не входили, оставшись на улице.

— Они знакомы с отцом, — хмуро отвечает Хаас. — Но я и сама не понимаю, в чём дело. На площадке я подумала то же, что и твой Моше. А сейчас вообще не знаю, что дальше думать.

— У вас тут кормят? — меняю тему на более насущную, поскольку теперь, в любом случае, придётся ждать окончания разговора между старшими.

— А ты хочешь? — она хватается за идею с явным облегчением.

— Да. После дуэли не жравши, сил тратил кучу. — Напоминаю. — Массы одной килограммов… много потерял. В медсекторе восстановили кое-что, но это всё надо вернуть. — Хлопаю себя по животу (который, кажется, прилип к позвонку).

_________

Её отец и горе-арбитр появляются на лестнице, когда мы с ней доедаем на двоих второе огромное блюдо с бутербродами, под второй кофейник натурального кофе (ничего так на вкус, но я большой разницы с растворимым положняком Корпуса не чувствую. Впрочем, в Корпусе кофе тоже вкусный).

Арбитр, что интересно, походя кивает нам; а на пороге витиевато и длинно прощается с отцом Анны. Потом вообще исчезает.

— Здесь или в кабинете? — потирая руки, Хаас-старший переводит взгляд с дочери на меня, после чего выхватывает у неё из-под руки последний бутерброд. — Не уфпел поесть! И Ральфу забыл пфедложить! — поясняет он с набитым ртом.

— Здесь. — Припечатывает Анна. — Потому что мы тоже не наелись…

Глава 7

— Давайте вначале объясню вам, что произошло, — говорит отец Анны, одновременно кивая ей и принимая чашку с кофе. — А потом вместе подумаем, что дальше.

— Когда взрослые начинают говорить так, это обычно значит, что они хотят продвинуть какое-то своё решение. — Сообщаю без эмоций. — Просто для информации Анне. Извините, что перебил.

— В принципе, мой анализ где-то совпадает с Ральфом, — Пропускает мимо ушей мою ремарку Хаас-старший. — Потому… какого чёрта, Анна, если все голодны, давайте пересядем!

Данный зал тоже имеет свою кухню, наподобие моей студии в Корпусе. И продолжает он уже за столом у стены, на который Анна что-то сноровисто подаёт из двух холодильников и пары настенных шкафов.

— Прошу, — глава местной семьи указывает взглядом на стол и откусывает от первой попавшейся под руку вафли. — Кстати, я Грег. Итак… Ральф — старый и опытный арбитр, который никогда и ничего не делает просто так. Анна, ты здорово растерялась и обиделась на него там, на площадке?

— Посчитала предателем в первый момент, — сухо отвечает моя подруга. — Я знаю, что он с тобой знаком, и даже учился вместе. А то, как он себя повёл, выходит не просто за рамки правил арбитража, а вообще… Это уже за рамками нормальных человеческих отношений. Если бы не тот израильтянин, ещё не известно, как бы всё в итоге повернулось.

— Значит, всё нормально, и какая-то фора у нас ещё есть, — удовлетворённо прищуривается Грег. — Ральф сказал тебе, что он успел опросить абсолютно все вовлечённые стороны?

— Да, он говорил со всеми по очереди, — неохотно признаёт Анна. — Нас оставил на закуску, последними.

— Девочка моя. Обычно тот, кого арбитр опрашивает последним, и является стороной, интересы которой он видит приоритетными. — Улыбается её отец; подхватывая целую плитку шоколада и, не разламывая, начинает есть её целиком. — С каким бы выражением лица он твои интересы не защищал. Слова и интонации — это очень важно. Но не менее важны и детали между строк.

— Боюсь показаться невежливым, но особой защиты своих или ваших интересов я пока не увидел, — подаю голос со своего места.

— Не знала. В такой роли выступала впервые. — Сухо кивает родителю моя обеспечивающая и занимает стул напротив него (и справа от меня). — Он мог бы как-то дать понять.

— Во-первых, защитой наших интересов является сам факт его прихода сюда, — возражает Грег. — Во-вторых, если бы он дал понять там что-либо откровенно, это ударило бы по нему в первую очередь. В будущем, каким оно видится лично мне. Особенно если он будет на нашей стороне и дальше. — отец Анны снисходительно и чуть отстранённо улыбается дочери.

— Господа, а о чём вообще речь? — говорю я, поскольку сама Хаас молчит. — Дуэль уже завершена. Слава богу, завершена в нашу пользу: моё временное нездоровье не в счёт. Да, имело место нарушение противной стороны; но оно оказалось не особо критичным в итоге. Хотя, попотеть и пришлось, да… Из-за чего сейчас сыр-бор?! Почему он не мог надавать по ушам жуликам на месте, не уходя с площадки?

— Кажется, вы оба не понимаете, но каждый из вас не понимает по-своему, — задумчиво бормочет Хаас-старший.

— А что тут понимать? — искренне недоумеваю. — Что ни реши это ваш арбитр в связи с претензией Анны, труп с того света он уже не поднимет. И никто не поднимет. К чему эти сотрясания воздуха?

— Как говорят в одном муниципальном учреждении его не особо грамотные сотрудники, этот труп был далеко не сирота, — отчего-то хохочет Грег. — И у трупа тоже есть свои близкие и родственники.

— Пусть приходят, — снова пожимаю плечами. — Говоря прагматично, опыт общения уже накоплен. Вода, энергия, огонь, только воздуха не хватает… Вернее, хватает, — припоминаю мужской туалет возле оранжереи, где познакомился с Анной. — Но воздух вообще себя вообще никак не проявил. Рухнул первым.

— Вот именно это Ральф и имел ввиду. — Уже серьёзно кивает отец моей подруги. — Будучи арбитром, он отлично видит, куда будет дуть ветер через сутки. Именно потому, что он опрашивает всех, и отлично знает всех, он может прогнозировать, от кого чего ждать. Никто пока не осознал последствий, поскольку общее внимание больше приковано к скандалу. Но не это же главное. — Грег почему-то укоризненно смотрит на Анну. — Ну подумай ещё чуть-чуть! Ты правда не понимаешь?

— Я сейчас думаю, как Алекс, — поджимает губы Хаас-младшая. — Дело сделано. С концентратором они пойманы на горячем. Всего-то и надо, что провести дознание, установить виновных и степень их вины, плюс вынести решение. Арбитр на это всё имеет и полномочия, и необходимые инструменты. Если бы речь шла о степени вины и перечне виновных, я бы понимала предмет дискуссии. А так, — она неопределённо вертит кистью руки перед собой, — это всё и есть пустое сотрясание воздуха. Похоже на увёртки и откорячки. Присоединяюсь к Алексу.

— Не могу не порадоваться вашему единодушию, — отец семейства снова широко улыбается. — В данном случае совпало слишком много уникальных моментов, чтоб действовать по обычному шаблону. Это не мои слова, а Ральфа. Во-первых, концентратор, что уже вопиющее нарушение само по себе. Разбирательства по этому поводу могут длиться не одну неделю, поскольку резонанс. Важны будут малейшие детали. Во-вторых, неожиданная победа неодарённого в дуэли, где ставки были двадцать к одному..

— Двадцать четыре и пять к одному. И я не неодарённый. Ханьская искра, второй ранг, — напоминаю со своего места. — То, что вы все её игнорируете, как явление в природе, никак не отменяет её эффективности для меня. Силикатный кирпич я разбиваю в воздухе голым кулаком, не замахиваясь. И подлечивать себя могу по ходу боя.

— Лично я, с высоты опыта и кругозора, не считаю ханьскую искру равной пустышке. — Грег наконец начинает смотреть на меня серьёзно. — Но об этом мы поговорим чуть позже, к тому и веду… За всеми деревьями, никто не увидел леса: рассыпается баланс отношений. Твоя победа, — он кивает мне, — на гласной дуэли, при куче свидетелей, показывает: простаки могут побеждать голыми руками. И побеждать сравнительно легко.

— Вообще-то, если мыслить с такой позиции, то были и другие победы. И над разными одарёнными, и в различных обстоятельствах. — Задумчиво подключается Анна. — Просто до этой дуэли оно как-то не выносилось на общее обозрение. А что с балансом отношений? Из-за чего сыр-бор то?!

— Было слишком мало времени на анализ, — спокойно отвечает ей отец. — Но в данном случае, я полностью полагаюсь на мнение Ральфа. Наличие такой возможности, — кивок в мою сторону, — обесценивает сложившиеся отношения между одарёнными. Пока это, повторюсь, просто не всем видно. Особенно сторонам, вовлечённым в конфликт непосредственно.

— Вот тут не уверена. Сама видела, как Лютер Энзи уходил с Хайке Штавдакер. Судя по их лицам, они не просто так вместе шли… Значит, теперь кланы будут искать новые точки опоры? — сходу развивает мысль моя подруга, которая что-то такое ухватила из слов отца. — Попутно, все будут пытаться ослабить конкурентов? Раз такие возможности и такой хаос бывают не всегда? Мне очень не нравится слово, которым это всё называется, — она смотрит на отца совсем иными глазами.

— Нет, не война, — качает головой Грег. — Войны не будет. Но переделом лоскутного одеяла назвать можно точно. Со всеми вытекающими. Как минимум, многие будут пытаться со своих сторон пролезть к федералам, чтоб провентилировать направления ветров сверху. Насколько наше юное дарование одно в своей уникальности? — опять кивок в моём направлении. — Или же это уже социальное явление и вполне осязаемая перспектива?

— А к чему была эта сцена на площадке в исполнении арбитра? — спрашиваю я. — Почему бы ему всё нормально нам не объяснить? Моше, например, вообще из Израиля. И он пацан резкий: вначале мог выстрелить, потом разбираться. С учётом его неподсудности вообще никакой из местных юрисдикций.

— Ваш Моше — ещё один уникальный элемент мозаики, — тихонько посмеивается отец Анны. — Как говорится, ложка новой и незнакомой приправы. Вот это всё в сумме и отвлекает внимание всех от главного. Плюс, если Ральф прав, а я к тому и склоняюсь, сейчас его уже никто не обвинит в предвзятости к вам. И к нам. Все видели, что вы с ним ссорились и спорили достаточно грубо. Далее его под угрозой вообще утащили к нам. В глазах общественного мнения, он бился, аки лев, и сделал всё, что мог. В альянс с нами прилюдно не вступал.

— Никого ж не было рядом? И от кого вообще надо что скрывать? Если мы правы?

— Я вас умоляю… — Грег морщится, как от неспелого лимона. — На площадке есть технические средства наблюдения. Этого более чем достаточно по первому пункту.

— К ним же доступ строго ограничен? — удивлённо поднимаю брови. — К записям, в смысле.

В этом месте Хаасы смотрят на меня, как на идиота.

— Да ну, кому я нужен, — почему-то не могу согласиться с внезапно изменившийся ролью незаметной серой мыши, которая топает своей дорогой и никому не нужна.

— Теперь — всем и никому. Всем — как повод вдумчиво разобраться с происшедшим. И сделать выводы лично для себя, на будущее. Никому — в роли стабильного побивателя одарённых, — задумчиво поясняет Хаас-старший. — Большинство рано или поздно придёт к тому, что надо любой ценой попытаться доказать случайность твоей победы. Сказать, что это значит лично для тебя?

— Да я уже и сам сообразил, — бормочу. — По дороге сюда.

— В этой связи, как у отца Анны, у меня не может не быть закономерного вопроса. Что ты думаешь дальше обо всём этом?

Как ни парадоксально, но Алекс изнутри подсвечивает его настрой как «доброжелательность вкупе с любопытством».

— Анна, как твоя партнёр по дуэли, тоже может оказаться рядом с тобой в острый момент, — уточняет он.

— Видимо, сама проблема для вас, как для клана, не слишком серьёзная? — бросаю пробный шар.

— Да я бы не сказала, — ворчит сама Анна сбоку. — Если даже меня в сортире подловили тогда, то о тебе вообще и речи нет.

— Меня подловить сложнее, — качаю головой. — Ну и, конкретно в сортире им всем сразу труба.

— Почему? — неподдельно удивляется Грег.

— Дистанция, — поясняю. — У ханьской искры есть проработанная и наработанная теория оппонирования вам, нашим одарённым.

— Да ну? — Хаас-старший недоверчиво откидывается назад, улыбаясь уголком рта.

— Ну да. Не идеальная, где-то незавершённая, как по мне. Но — продуманная, систематизированная и опирающаяся на методики структурированных тренировок. Это я вам как начинающий инструктор говорю, — солидно киваю в ответ.

— Что за инструктор? — оживляется глава этой семьи.

— Да по акробатике, сертификат Федерации, — отмахиваюсь. — Но тем не менее. Понять роль системы в процессе и в методике подготовки у меня багажа хватает. А ханьская теория — это прежде всего система. Пусть и не бесспорная.

— Получается, всё предыдущее тоже было неслучайно? Тэд Энзи, Виктор Штавдакер? Теперь вот — эта дуэль? — Отец Анны становится похожим на взявшего след фокстерьера.

— Всё предыдущее было досадной случайностью. К которой я, в силу специализации, тоже случайно оказался подготовлен. Не знаю, в курсе ли вы, у меня имплантирован чип, А-СЕМЬ, — упираю себе палец в висок. — С его помощью, скорость обращения к информации у меня повыше, чем у других. В Корпус я не стремился; можно сказать, запихнули силой, — отчего-то тянет на откровенность. — Когда нравы там оказались, м-м-м, далёкими от гуманизма, пришлось срочно вытаскивать то, что из моего личного багажа соответствует ситуации. Не сильно запутанно поясняю?

По мере моей последней тирады, глаза Грега постепенно расфокусировались.

— В целом понятно, — выныривает из размышлений он. — Ты намекаешь, что в потенциале ты ещё сильнее?

— Шутите? Или просто ничего не знаете о хань?

— Второе. — Вежливо кивает он.

— В общем, по их меркам, я нахожусь в начале Пути, и это слово пишется с большой буквы. Плюс, у меня действительно редкое, даже по их меркам, сочетание индивидуальных параметров. — Передаю в точности слова Донга, не углубляясь в детали. — Ответ «да». Если буду направлено развиваться в эту сторону, буду ещё посильнее. Хотя бы и за счёт физиологического роста организма, — хлопаю себя по животу. — Доктора в медсекторе говорят, мне расти ещё до двадцати лет, минимум; а то и побольше.

— Анна, — отец церемонно поворачивается к дочери. — Я очень рад, что ты наконец начала общаться с серьёзными людьми. Пожалуйста, скажи, что будете делать против целой коалиции? Я уже понял, что Алекс пойдёт напролом и до конца, но он не до конца ориентируется в наших реалиях. Курс в вашем тандеме прокладывать тебе. Итак, твой ответ?

— Let tomorrow take care of itself, — нагло копирует Хаас-младшая мою фразу.

Ну, почти мою.

— Вы знаете, а у меня есть что сказать сейчас, — останавливаю её жестом, потому что Грег явно наливается возмущением после такого ответа дочери. — Грег, как бы вы охарактеризовали отношения между нами и вами? Между клановыми и неодарёнными?

— Вам не понравится моё резюме! — весело хохочет он. — Вы же и сами всё понимаете. — Он наклоняет голову к плечу.

— Да. И один мой очень неглупый товарищ сформулировал в цифрах, — киваю. — Он вообще всё любит формулировать в цифрах… Он сказал, что наши с вами отношения, я о разных социальных группах сейчас, это игра с нулевой суммой. Если какая-то сторона в отношениях что-то выигрывает, вторая обязательно должна проиграть, — поясняю специально для Анны, которая открыла рот в попытке задать вопрос.

— Неплохое определение, — в голосе её отца слышится едва уловимая нотка уважения.

— Вот я бы видел себе развитие событий следующим образом. Кто-то будет считать мои мордобои в Корпусе личной притиркой к среде, так говорит мой куратор, — откидываюсь назад и забрасываю ногу на ногу, поскольку уже наелся. — Кто-то считает происходящее банальным эпатажем дворняги, которой особо нечего терять. Что тоже недалеко от истины… А кто-то жалеет меня, думая, что мне просто не повезло по целому ряду параметров.

— Это кто там такой жалостливый? — вспыхивает любопытством Анна.

— Медсектор же, — отвечаю в её сторону. — В полном составе.

— А-а-а…

— Но лично я бы предложил Анне прямо сейчас то, что считаю революцией лично я. — Надеюсь у меня получилось привлечь внимание и создать фокус на теме.

Хаасы внимательно следят за ходом моей мысли, причём сама Анна даже перестаёт в этот момент жевать.

— Анна предложила мне быть друзьями. Без скабрезностей, без двойных смыслов и без оглядки на социальную разницу. — Продолжаю. — В первый момент я достаточно скептически отнёсся к этому заявлению, но прямо сейчас думаю иначе. Я бы предложил продемонстрировать окружающим, что дружба и отношения между клановым и таким, как я, могут не быть игрой с нулевой суммой.

— А чем тогда оно всё будет? — задумчиво интересуется Грег.

— Есть мнение, что дружба — это процесс, в котором могут выигрывать обе стороны, — в очередной раз пожимаю плечами. — Просто у вас, одарённых, в силу физиологии, даже искренняя любовь в браке — большая редкость. Мне кажется, вы вообще редко позволяете себе положительные эмоции.

— Наши браки заключаются преимущественно на этапе планирования потомства, — соглашаясь, кивает отец Анны. — Потому да, о чувствах в браке речи часто нет. Что от них толку, если дети родятся простаками? — поясняет он широко открывшей глаза Анне.

— А вы с мамой?! — не соглашается она, закашлявшись и выплёвывая на блюдце что-то непрожёванное.

— А мы и есть то самое редкое исключение, — роняет ей Грег, уходя в себя. — Алекс, я услышал вас. Буду откровенен. Под влиянием эмоций, меня тянет сейчас на пафосные и громкие заявления. Но я пока попридержу и слова, и мысли, поскольку хочу все решения принимать хладнокровно и взвешенно. Кстати! Ваше судебное дело, которое ведём мы, в порядке. В том смысле, что сумма штрафа будет пересмотрена, там понятно, что делать… Не сочтите вмешательством в ваши дела, но я должен хорошо обдумать нашу с вами сегодняшнюю проблему со всех сторон. Это никак не влияет на ваши личные отношения с Анной, — он рассеянно скользит по дочери взглядом, — но я пока не готов выразить вам позицию всей семьи.

— Вы не обидитесь, если я отвечу, что ехал сюда не к вам? А исключительно по просьбе Анны, которой было некомфортно одной? И которая очень выручила меня сегодня много раз, ценой личного риска и комфорта, — улыбаюсь как можно вежливее. — Не назначая ценников, не торгуясь и ничего не прося взамен. Просто пришла — и встала рядом. И стояла рядом до тех пор, пока это было нужно, я образно. Извините, мне уже пора, надо ещё выигрыш с тотализатора забрать, — действительно вспоминаю о самом важном для меня деле сегодня.

Ещё и Жойс надо к себе отвести, но обо этом сейчас не буду.

— Я распоряжусь, чтоб вас доставили. — Кивает Хаас-старший, поднимаясь. — Анна, можешь уделить мне ещё полчаса?..

_________

Там же, через минуту.

— Может, вообще попросту позвать его к нам в клан? — Грег Хаас, пользуясь отсутствием посторонних, быстро извлекает из настенного шкафа бутылку и наливает себе какую-то жидкость прямо в кофейную чашку, до краёв.

— Ну ба-а-атя, — Анна укоризненно смотрит на отца. — Мать же тебе потом всю задницу отобьёт?! Как только ты на неё выдохнешь.

— Как ты разговариваешь с отцом?! — смеётся глава семьи и залпом выпивает половину содержимого чашки. — Уф-ф-ф… Смотри. Одно дело — давить безродную дворнягу. Совсем другое дело — пытаться прессовать кого-то из Хаас, пусть даже принятого, а не кровного. Особенно с учётом того, что вас там двое. А ты и зад любому подпалить можешь в ответ, в прямом смысле.

Девочка пытается что-то сказать, но отец предостерегающе поднимает руку:

— Не ищу никакой выгоды для клана! Мы пока ещё не настолько ослабели, чтоб искать точки опоры среди простаков. Пусть даже ярких, отдаю ему должное!