Во все Имперские. Том 10. Крокодил

«А сороки-

Белобоки

Поскакали по полям,

Закричали журавлям:

„Горе! Горе! Крокодил

Солнце в небе проглотил!“

Наступила темнота.

Не ходи за ворота:

Кто на улицу попал —

Заблудился и пропал»

Корней Чуковский, «Краденое Солнце»

Я открыл глаза и увидел небеса. Небеса были черными и безоблачными, стояла глухая полярная ночь.

Но ведь на этой широте она начинается только в октябре! Сколько же я провалялся без сознания? Месяц?

Ночное небо было усыпано звездами, Млечный путь был ослепительно ярким… Странно, но знакомые мне галактики и звёзды мешались с неизвестными. Я видел чужие планеты — желтые, алые, синие. Незнакомые мне планеты. Но Большая Медведица была на месте, как и полярная звезда…

А еще здесь светила Луна. Громадная и фиолетовая, как будто её увеличили и раскрасили.

Камень подо мной был ледяным, так что я поспешил вскочить на ноги.

Я был все на том же Острове Горячего Жира, вот только я был здесь один. А вокруг стояла темная ночь. Ветер был ледяным и пронизывающим, но снег не шёл, по океану ходили громадные волны, накрывавшие половину Острова, так что брызги долетали даже до меня.

Все пространство вокруг было залито неотмирным фиолетовым лунным светом, из кургана Рюрика в черные небеса восходил поток дыма, черный и зловещий, как будто там жгли жертвенные костры.

Но огня я не видел, даже запаха гари не чуял. Был только дым, и еще ледяной ветер, разгонявший этот дым, так что его мощная струя, валом валящая в ночные небеса металась и дергалась, как сумасшедшая.

— Что случилось? — я озирался, как пьяный, ни черта не соображая, — Тая! Ау! Эй!

Я активировал ауру, чтобы согреться. Потом глянул на свои смартчасы — экран был черным, прибор явно сломался.

Я постучал по часам пальцем, но это, разумеется, не помогло.

— Здесь не работает электроника, князь, — раздался голос позади меня.

Густой мужской бас. Столь суровый, что владелец этого баса мог бы разгонять толпы одним своим голосом.

— И вашей жены здесь тоже нет, князь. Она живая, а живых сюда не пускают.

Я резко обернулся. Со стороны кургана ко мне шёл Глеб Львович Словенов, мой наставник. Вот только одет он теперь был в длинные белые одежды волхва, а его борода была чистой, аккуратной и длинной.

И во взгляде Словенова больше не было ничего обезьяньего, теперь наставник смотрел сурово, в его глазах искрилась древняя мудрость.

Голову Словенова венчал металлический обруч, украшенный рунами, я вроде такой уже видел — нечто подобное носила друидка, которая проводила мою свадьбу с Машей Головиной.

— Где мы, учитель? — спросил я Словенова.

— Я не твой учитель, — отрезал тот, — А мы за пределами мира. Между жизнью и смертью.

— Типа чистилище?

Наставник басовито расхохотался:

— Думаю, что чистилище — это уже смерть. Кроме того, когда ты успел стать католиком, князь? Нет, это не чистилище. Это духовный мир. Соловьев бы сказал, что это Эмпирией, а Псевдо-Аркариус бы назвал это Астралом, а китайские культиваторы сказали бы тебе, что это пространство ДАО. Не суть, князь.

— Мда, но я же умер… Вы убили меня, Словенов.

— Да, убил, — признал Словенов, — А как бы мы с тобой иначе пообщались? Я не могу говорить в моей обычной форме, я схвачен больным и истерзанным мясом. Павел Вечный позаботился, чтобы я не мог говорить и мыслить. Вот почему он держал меня в дурке и пичкал препаратами. Он боялся, что если убьет меня — я вернусь в форме призрака, чтобы говорить свои речи. Или реинкарнируюсь и снова их произнесу. Мы, Словеновы, способны на такое.

Мы — клан ведающий тайны магии, мы ведём свой род от советников Рюрика, от шаманов Севера, ладожских волхвов и биармийских колдунов. Вот почему Павел Вечный решил заточить меня в моём теле, накачанном галоперидолом и другими тяжелыми лекарствами.

Но сейчас мы можем беседовать, князь. Здесь я вне своего измученного мозга, здесь все эффекты больного тела исчезают.

— Эм… — я растерялся, но лишь на мгновение, — А мне говорили, что вас бросили в дурку, потому что вы бегали голышом по лесу.

— Я бегал голышом по лесу! — расхохотался Словенов, — Воистину так. Ибо если ты не знал, князь — купание в утренней росе лечит многие хвори, как телесные, так и духовные. А как можно искупаться в росе, не раздевшись догола? Но в дурку меня заточили не за это, совсем нет.

Мне живо вспомнился другой Словенов — двоюродный брат Глеба Львовича. Тот, помнится, тоже ходил без сапог и призывал меня к тому же, потому что контакт с землей улучшает энергетику.

— Вот теперь я точно верю, что вы Словенов, — кивнул я, — Но все еще не понимаю, за что тогда Павел Вечный поступил с вами так жестоко…

— За мои пророчества, — объяснил наставник, — За пророчества Фиолетовой Луны. Ибо я предупреждал. Магия предупредила меня. Нельзя трогать Перводрево. Нельзя даже искать его! И точно также нельзя безнаказанно жрать пилюли из Древа горстями, как это делал Павел Вечный. Нельзя менять реальность и переписывать историю, как тебе заблагорассудиться, как это делал он!

Расплата за такое — неизбежна, запомни, князь. Я всего лишь предупреждал. Я говорил, что ничего хорошего не выйдет, если скормить Перводрево первой попавшейся магичке. Я говорил, что магократия сама себя похоронит. И так и вышло.

Псевдо-Аркариус говорил о том же самом! Но он достаточно умён, чтобы скрываться и оставаться анонимом. А я, увы, нет… Вот почему я принял лютые страдания, князь. И даже мой клан отрекся от меня.

Я припомнил упоротые рассуждения герцога Кабаневича о том, что Павел Вечный ел пилюли из Перводрева, а потом благодаря этому сам отправил себя в прошлое, переписав собственную жизнь.

— Значит, Павел Вечный и правда манипулировал временем и реальностью?

— Да, — кивнул наставник, — И он доманипулировался, гаденыш. Я предупреждал его, но он на меня плевал. Жажда жизни и власти любой ценой, вот что погубило его! Вот почему ему было так неприятно меня слушать. Он думал, что его власть будет вечной… Глупец! Очередная лысая обезьяна под названием «человек» возомнила себя богом. Впрочем, ничего нового. Так было уже тысячу раз, и так будет еще тысячу.

— Почему умер Павел Вечный?

— Пилюли, — ответил Словенов, — Твои пилюли, князь. Те, которые делали твои родители. Пилюли, сделанные по технологии твоих родителей и съеденные без соблюдения мер предосторожности, разрушают Древосток — тайную чакру. Они превращают её в портал. Причем, в портал неподконтрольный. Магу, нажравшемуся пилюль, кажется, что он черпает силы из других миров. И он их правда черпает.

Вот только его древосток становится беззащитным, когда превращается в портал. Вот поэтому-то и нельзя разрушать Запретный Меридиан пилюлями. Вот почему китайцы обращаются с пилюлями крайне осторожно. Но русские магократы, конечно, плевали на их мудрость, ведь их интересует только сила. Много силы, да побольше! А демоны чуят таких поедателей пилюль, для них древосток жадного потребителя пилюль — все равно, что незапароленный вай-фай для хакера. Они налетают, и они жрут.

И чем больше маг насилует свой древосток пилюлями — тем больше черная дыра в его душе. А теперь подумай, какую дыру просверлил в себе Павел Вечный, жравший пилюли не из обычных ингредиентов, а из Перводрева. Тут стоит удивляться не тому, что демоны пожрали его, а тому, что он протянул так долго…

Но я не сержусь на Императора, пойми меня правильно. Ублюдок столкнулся с соблазном, когда нашли Перводрево. И он не прошёл испытания. Да упокоит Господь его душу! Он сделал много хорошего для страны, хотя и мало хорошего для меня лично.

На несколько секунд повисло молчание. Я припомнил, что мне уже рассказывали нечто подобное — сначала мой алхимик Симон, а потом и сектант Корень-Зрищин. Словенов сейчас только подтвердил то, что я уже знал.

Мда, похоже, что я выбрал себе поганый бизнес. С другой стороны, какой тут нахрен выбор, пилюльную лабу я получил в наследство, ни лешего о ней не зная…

Мне захотелось сменить тему, и я указал на столп черного дыма, восходящего от кургана Рюрика:

— Что это?

— Тоже, что и все остальное, — усмехнулся Словенов, — Отражение материального мира. Материальный и духовный мир соотносятся, как два зеркала, стоящие одно напротив другого. Они отражаются друг в друге, закручиваются в бесконечные фракталы. Божественная игра… Твое реальное тело сейчас лежит мертвое на материальных Островах, и твоя синеволосая жена рыдает над ним.

Но твое тело — лишь отражение твоего Духа. Того, с которым я сейчас беседую. А моя жалкая тушка на Острове, безумная и уже покалеченная твоей женой в отместку за то, что я убил тебя — лишь отражение моего могучего Духа, с которым ты говоришь.

А эта ночь вокруг нас — отражение Мира. А Остров, на котором мы стоим сейчас — душа Лешего. И эта душа огромна, больше миллиона человечьих!

А черный дым, про который ты спрашиваешь… Что ж, это отражение МИСТЕРИИ. Той мистерии, которая сейчас происходит в кургане. Очередной дуралей полез, куда не следует. Да-да, я говорю о твоём друге Полётове.

Этот черный дым — его некромагия, которой он надругался над телом Рюрика. И он получит за это свою плату, я клянусь! Запомни мои слова, князь. Прислушайся к ним. Не повторяй ошибок Павла Вечного. Никто, НИКТО, из тех, кто присутствует при извлечении мозга Рюрика не переживёт завтрашний день. Кара постигнет их всех. Ибо они тронули запретное.

— Никто не переживёт завтрашний день? — я сначала обрадовался, что мы с Таей вовремя ушли из кургана, но потом пришёл в ужас, — Даже мой друг Шаманов? Даже мой тесть Кабаневич? Они же оба там, в кургане…

Я было пошёл к кургану, откуда валил черный дым, но потом остановился в замешательстве.

Словенов расхохотался:

— Правильно думаешь, князь. Сейчас ты туда не войдешь. Твои друзья в материальном мире, а ты здесь. Так что тебе никак не остановить их. Слишком поздно. Могу утешить тебя лишь тем, что какую кару понесёт каждый из них — зависит лишь от них самих. От их действий, чувств, мыслей. Бог справедлив, мой мальчик. Даже не сомневайся.

— Ага, особенно это заметно по вашей судьбе, учитель… — заметил я, несколько обиженно.

— Моя судьба — моё дело, — Словенов пожал плечами, — Сильная душа сама выбирает большие страдания, разве нет? Потому что она к ним готова. Я бы вряд ли мог родиться принцессой и прожить беззаботную жизнь среди дворцов и фонтанов. Мне это было бы просто-напросто скучно. О, нет, хардкора жаждет моя душа!

— Ну, с этим не поспоришь, — хмыкнул я, — А зачем вообще Полётову понадобился мозг Рюрика и весь его остальной ливер?

— Не знаю, — ответил Словенов.

— Вы… не знаете?

— Не-а. Кто я такой по-твоему, князь? Господь-Бог? Не хочу тебя расстраивать, но я не он. Да, я знаю магию. Но и то не полностью. Её материальные проявления Соловьев ведает гораздо лучше меня. А Псевдо-Аркариус знает больше нас обоих вместе взятых. Я узкий специалист, пойми. А Истина многогранна. Когда-то она была цельной, но это уже другая история…

— Какая история?

— Другая. Видишь ли, когда-то в мире была божественная МОЩЬ. Абсолютная власть. То, что мы называем Перводревом. Но мало кто знает, что кроме материального Перводрева есть и Древо духовное. Древа два. Одно — грубая материя, это обезьянья истина. И именно этой истины причащались Алена Оборотнич и Павел Вечный. Они пожрали грубые тоны и за это были наказаны, потому что человек — существо тонкое. Ему претит животная сила. Она его разрушает.

— Про Павла Вечного я уже понял, а что насчёт Алёны Оборотнич?

— О, — Словенов воздел палец к небу, — Это тоже поучительная история, князь. История про Золушку. Алёна Оборотнич была просто обычной девочкой, дочкой Старшего Оборотнича. Но так уж вышло, что её отец, человек талантливый, но при этом несколько глуповатый, был еще и членом Мальтийского Ордена. Он искал Перводрево по приказу Павла Вечного.

И он нашёл его, как тебе известно. И накормил им свою дочку. Просто потому что мог. Само собой, что у девочки от такого снесло башню. Первые годы, когда она ела Древо, её мощь росла незначительно, но потом — произошёл накопительный эффект. Алёна стала Богиней, и она попутала все берега. И она еще наделает делов, я уверен в этом. Она и сама не знает всей своей силы, и эта сила пожирает её и сводит с ума…

— У неё до сих пор есть доступ к Перводреву?

— Я этого не знаю, князь. Я вообще ничего не знаю про материальное Древо. Я лишь говорю, что искать его теперь бессмысленно.

— Это еще почему?

— По двум причинам, князь. Первая — банальная. Вы когда-нибудь участвовали в обряде создания новой масонской ложи?

— Ага, — я припомнил, как Маша создавала нашу лицейскую ложу и отыгрывала Рюрика.

— Помните обряд с повешенным хлебным человечком?

— Ну как же, само собой, помню. Моя жена Маша тогда повесила хлебного человечка на веревочке, а потом он куда-то исчез. Вроде это призвано было изображать Тайну 2012 года.

— Это и есть Тайна 2012 года, когда нашли Перводрево, — усмехнулся Словенов, — Вот только это не вся Тайна. Консервативные масоны воспроизводят обряд, не понимая его глубинной сути. Хлебный человечек — это магократия, князь. Она будет повешена и она исчезнет.

Это древний символизм, установленный самим Рюриком. Обряды и ритуалы влияют на реальность, поймите. Рюрик так решил, что если магократия найдет Перводрево — она будет уничтожена. Вот какой кошмар воспроизвела ваша жена Маша, сама того не подозревая. Она впечатала в реальность миф смерти магократии, как и тысячи масонов до неё.

Это своего рода хак реальности, заложенный еще Рюриком. Он не хотел, чтобы магократы нашли Перводрево. Но они его нашли, а, значит, будут убиты по плану Рюрика. Вот почему искать Перводрево нет смысла. Никто больше просто не успеет им воспользоваться. Алёна Оборотнич была первой и последней, князь.

Магию ритуалов Рюрика нельзя отменить или проигнорировать. Установленное им — сбудется.