Возрождение Феникса. Том 2

— Ни с места! — за лязгом петель следует зычный крик. — Никаких драк, господа! Вы нарушаете предписание Канцелярии!

В зал врываются жандармы в боевой экипировке. Следом входит мужчина в черном костюме с галстуком, а за ним уже Свиридов Анатолий.

— Георгий, что вы здесь устроили? — кричит мужчина. — У нас договоренность — никаких дуэлей. Вы почему не учите моих экспедиторов?

— Ваше Высокоблагородие, — теряется Лобов. Боевой настрой у Кмета мигом пропал. Поединок на смерть резко стух, как болотопсовское яйцо на солнце.

Влетевший кент — минимум коллежский асессор, максимум советник. Так что он вправе тут всех лицами в пол воткнуть, да в застенки бросить, до выяснения обстоятельств. К счастью, экспедитор Тайной канцелярии решает не горячиться, только бросает жандармам:

— Арестовать дворянина Лобова Георгия и доставить в штаб.

Гулко хлопают двери в стеклянный аквариум. Двое жандармов залетают на арену.

— Но мне разрешено находиться в своей резиденции, — блеет схваченный под локотки Лобов.

— Было разрешено, — поправляет экспедитор. — Вы лишились моего доверия. Не волнуйтесь, вам достанется камера с комфортабельными условиями. Апартаменты делюкс-класса.

Поникшего Лобова уводят из зала. Экспедитор говорит всем громким тоном:

— Господа, я надворный советник Тайной канцелярии Станислав Мигин, — и усмехается. — Вас в гости пока не приглашаю. Извините.

Щекин, Груздев и Свиридов дружно вздрагивают. С юморком мужик. Между тем, советник оглядывает меня:

— Надо же, у самого седина в бороде, а тянет драться с отроками, — прифигивает правительственный агент. — Милостивый государь, не просветите, что за повод?

— Я предложил Георгию обмен. Дуэль за отмену моего иска в княжеском суде, — послушно докладываю. Сотрудникам Тайной канцелярии лучше отвечать четко, ясно и понятливо. Иначе разговор продолжится в другом месте.

— А, так это вы, Беркутов Арсений? — удивляется экспедитор. — Не обижайтесь, но укротителя Гончей я представлял немного более взрослым, что ли.

— Какой есть, — пожимаю плечами.

— Не принимайте близко к сердцу. Вообще же, приятно познакомиться, сударь, — усмехается агент. — Кстати, удачной игры в финале. "Буйволы" хороши.

Приподнимаю бровь. Надо же, копнул обо мне дальше, чем стоило бы. Интересно, с какой целью? Но увлекательный разговор не продолжается. Мигин с извинениями просит всех дворян покинуть дом человека под следствием, и мы, со всей возможной спешностью, выполняем просьбу важного чиновника.

— Опять выпутался! — уже у машин взмахивает кулаком Алексей Щекин. — Правду говорят, дерьмо не тонет! И эта паскуда — мой тесть!

— Не переживайте, — подставляю лицо теплому летнему солнышку. — Правосудие рано или поздно находит всех мерзавцев.

Чуть не брякнул, что по опыту знаю. Шестнадцать лет — маловато для таких выводов.

— Лучше бы рано, — буркает Алексей уже садясь в «Весту». — До скорого, Арсений. Сегодня-завтра я пришлю машину за сыном и, надеюсь, будущей невестой.

— Хорошо, — киваю.

Затем прощаюсь с Кузьмой Груздевым. Пытаюсь убавить магнетизм, насколько это возможно, но глава рода сам уже подуспокоился. Похоже, он снова настроен ко мне позитивно, и в его глазах я опять молодец и самородок.

На парковке остаемся только мы с Анатолием. Свиридов бросает взгляд на далеких патрульных коттеджа.

— Вовремя Мигин подошел? Успел сделать, что хотел?

— Успел, — киваю. — Спасибо, что позвали экспедитора.

— Как ты просил, так и сделал. Лишь бы толк вышел.

* * *

— Сеня, я умоляю тебя, будь осторожнее! — прижимается к моей груди Анфиса. Мы кружимся на том же танцполе в «Буцефале». — Я когда узнала о твоей дуэли с Лобовым, чуть с ума не сошла. Хорошо, полицейские вмешались… А ведь послезавтра я уезжаю. Как мне тебя оставить одного в Твери, Сень? Вот как?

— Месяц, думаю, обойдусь без дуэлей, — усмехаюсь, плавно качая княжну под медленный такт музыки. Полностью отдаюсь танцу. Казалось настоящим кощунством небрежно держать настолько ослепительную красавицу. Сегодняшнее платье вишневого цвета особенно ей идет — полностью глухой перед, сбоку разрез до бедра и абсолютно голая спина. Моя ладонь лежит на точеной талии, касаясь пальцами нежной алебастровой кожи. Второй рукой сжимаю хрупкую ладонь княжны.

— Обещаешь? — сощуривает Анфиса накрашенные глаза.

— Разве я могу такое обещать? — вскидываю брови.

— И, правда, прости, — тут же отступает княжна. — Просто обещай беречь свою жизнь.

— Честь и жизнь, Фиса. В таком порядке.

Она огорченно поджимает красные губы.

— Хотя бы так.

После Лобова я допоздна проторчал на заводе. Работал, только работал. Даже Катю пришлось огорчить отказом прерваться на кардиоперемену. А то, зная себя, пятиминутка затянулась бы на час минимум. Еще наметили встречу с Домом Эльсов в следующем месяце. К тому времени с "буйволами" отыграем, последний звонок прозвенит, так что может и перееду уже в Москву.

В клуб мы пошли тем же составом. Медляки я и Павел танцуем по установленной девушками очереди. На взгляды других женщин и мужчин не обращаю никакого внимания. Пускай смотрят и учатся. Как и всякий человек, я не абсолютно совершенен, но в бит попадаю идеально. Что можно сказать мало о ком из здесь присутствующих.

С Людой я тоже обращаюсь, как с драгоценным цветком. С удовольствием вращаю девушку в классическом повороте и приобнимаю за талию. Не хочу, чтобы подруги ощущали неравное к себе отношение. С Феней и Досей уже так облажался. Надо теперь как-то расхлебывать.

— Как же великолепны, — выдыхает Люда.

— Кто? — недоуменно смотрю на княжну со Свиридовым. Не сказал бы. Такт, конечно, Павел выдерживает, но сами движения резковаты.

— Да не они — мы с тобой, дурачок.

— Ты видишь где-то здесь зеркало? — недоуменно оглядываюсь.

— Нет, — смеется она. — Но я видела со стороны ваш с Фисой танец, — вы выглядели потрясающе! — а теперь ты кружишь меня. Вот и представляю таких же красавчиков.

— Ты выглядишь другой, не как Фиса, но точно не хуже.

— Спасибо, Сень, — улыбается она счастливо.

Когда мы со Свиридовым провожаем девушек к их машинам, Анфиса отводит меня чуть в сторонку.

— Сеня, удачи в финале. Конечно, ты победишь, но хочу, чтобы победа была легкой.

— Тогда она будет не так ценна, — усмехаюсь. — Лучше пускай будет просто заслуженной.

— Хорошо, — она неожиданно подступает ближе и целует меня в щеку. — Это чтобы ты помнил о главном призе.

Касаюсь отпечатка помады на лице. Чувствую, как губы сами собой улыбаются.

— Чтобы наверняка не забыть, придется больше не мыть эту щеку.

— Я не против, — улыбается княжна. Ну конечно, нет. Какая хищница откажется от столь яркой метки.

Домой возвращаюсь еще затемно. В сторону душа даже не смотрю — помоюсь, когда встану. Только заваливаюсь на кем-то заботливо расправленную постель, как на прикроватном терминале хаба срабатывает тревожный звоночек. Эта станция подключена к охранным сигнализациям близких людей. В том числе, Тимофея и служанок. За счет работодателя я оснастил «Стражами» их квартиры в городе.

На широком дисплее мигает красный кружок. Прямо напротив имени Фени.

Быстро хватаю с тумбочки мобильник и звоню безопасникам.

Глава 7 — Трамплин

Жму пальцем на сожженную сигаретой кнопку. Железные двери, исписанные литературными и не очень словами, не открываются. Похоже, лифт не работает. Позади гремит топот группы захвата, взбирающейся по лестнице. Парни приехали вместе со мной. Благо, после нападения Рыкаря в усадьбе всегда дежурило две группы.

Что же, тоже пойду пешочком. Дожидаюсь, когда группа унесется вверх, и только тогда медленно поднимаюсь. Незачем мешать ребятам работать.

На пятом этаже боевики собрались в сторонке. У исшарканной двери переминается глава группы и безопасник в трениках и майке-алкоголичке. У мужика сегодня выходной, но из-за того, что он живет по соседству с Феней, первым вызвали его.

— Господин, всё утрясли, — отчитывается безопасник в алкоголичке. — Налетчики не успели навредить сударыне. Я их повязал и запер в гараже внизу, — он протягивает рифленый ключ. Указываю на кусок металла главе группы.

— Допросите бандитов. Узнайте, зачем полезли, кто их крышует, — кивнув, боевик уводит группу обратно. Поворачиваюсь к безопаснику. Сколько налетчиков?

— Двое.

— Справился один?

— Да чего там работы, уделать эту пьянь…И-ик.

— Смотрю, вы тоже поддали? — усмехаюсь.

— С друзьями отдыхал как раз, — виновато опускает он осоловелые глаза. — Когда вызвали.

— Отдыхать это правильно, — поддерживаю героя. — Ведь как отдохнешь — так и отслужишь. Премию обязательно вам выпишем за доблесть, быстродействие, ну и работу в выходной.

— Благодарю, — кивает ободренный боец.

Отправив его в гараж к остальным, стучу в дверь. Слышу, как внутри прижимаются к глазку, а затем дверь резко распахивается:

— Барин! — радостный писк.

Девушка в халатике и стертых тапках кидается навстречу. Она прижимается ко мне и тихо плачет.

— У-у-и…нам с бабушкой было так страшно…когда эти ворвались…они с меня халат содрали, чуть не снасильничали…но Степан вовремя вбежал…побил этих, а потом сказал, что вы его послали….

— Тише-тише, — глажу ее по медным волосам. — Прекращай реветь, лучше веди с бабушкой знакомить и чаем поить.

— Сейчас, — подрывается она и, взяв меня за руку, утаскивает внутрь.

Полчаса провожу на маленькой кухоньке. Краем глаза кошусь на огромной буфет с посудой, удивляясь, как он поместился в этой каморке. А массивная вафельница из чугуна занимает чуть ли не полстола, но места почему-то хватает чайник с чашками расставить и даже локти положить. Сюрреализм какой-то.

Феня разливает чай по чашкам. Угловатые движения девушки заставляют рукава халата развеваться, точно крылья. Сама она меленькая и растрепанная, как тот же воробушек. Так и хочется взять в руки и погреть теплом своих ладоней.

— Ба! — кричит служанка в дверной проем. — Пойди с барином поздороваться!

С коридорчика прихрамывает старушка в махровом халате и платке. Полчаса провожу на кухне. Знакомлюсь с бабушкой Фени, пью зеленый чай с медом, покусывая твердый, как камень, пряник.

Время позднее и вскоре бабушка клюет носом. Феня отводит старушку спать, возвращается и тихонько садится на табуретку рядышком и грустно вздыхает.

— Фенечка, говори начистоту, — убираю чашку в сторону. — С бандитами разберемся, тебя они больше не тронут. Теперь с тобой давай разбираться. Не надо мне тут в усадьбе по углам слезы лить. А то даже Щекина тогда встретить не смогла. Рассказывай, что ты хочешь, чтобы нормально работалось.

Она одергивает короткий халатик на коленях и нервно теребит рыжие локоны за ухом.

— Барин, хочу как Дося, — шепчет она тихо. — Быть к вам поближе, — сама себя обрывает. — Но не могу — бабушка в Москву не поедет, а ей присмотр нужен. Да и не такая я умная, как Дося, совсем не гения, толку вам от меня никакого.

— И? — требую закономерного продолжения.

— Придется мне остаться, — опускает она голову, так что медные кудряшки сыплются вниз, как водопад.

— Пока да, — киваю, приобняв ее за хрупкие плечи. — Но ведь не навсегда. Выбери свой путь развития, и затем, когда отучишься в колледже, я тебя пристрою в Москву.

Она хлопает ресницами в задумчивости.

— Барин, а то предложение еще в силе? Насчет гостиницы?

— В силе, — киваю. — Пока что.

— Я хочу попробовать, — решается Феня, сжав кулачок. — Потренируюсь на фирме Тимофея. А когда стану успешной бизнес-дамой, то уже и вам смогу приносить пользу.

— Как скажешь, Фень, — усмехаюсь. — Это твой выбор.

В этот раз она даже не ревет на прощание. Либо выплакала все слезы еще при бандитах, либо надоело. Ведь за ум наконец взялась.

С бандитами разделываемся просто. Никто их не крышует, обычные тунеядцы, которые давно «засматриваются на юную кралю-соседку». Решили, вломившись ночью, и похоть успокоить, и денег раздобыть. Я велю безопасникам разбить паршивцам колени и отправить в полицейский участок. На этом и отчаливаю.

А на утро меня ждет еще один прощальный разговор. Уже с Оксаной. Постучав и дождавшись разрешения, вхожу в ее комнату. На заправленной кровати лежат собранные чемоданы.

— Я зашел проститься, — делаю паузу. — Алексей показался мне достойным человеком.

— Да, так и есть. Саше он тоже понравился, — говорит Оксана, смотря в сторону. — Спасибо, Сеня, за всё, что сделал для нас с сыном.

Кхм. Как-то всё на печальной ноте.

— А тебе самой Алексей по-прежнему нравится? — бросаю пробный камушек.

Оксана поворачивается, глаза грустные-грустные. Да что же такое, женщина? Неужели настолько сильно ко мне привязалась?